аша" и воздух Ромы смешались
в едином коктейле.
     "Интересно,   -  мимоходом   подумал  Бьярни.  -  А  прежний   владелец
"Карандаша", капитан Шор... Шон... В  общем,  поляк этот, бывал ли  он здесь
когда нибудь? Вполне возможно..."
     Некоторое  время по кораблю слонялись карантинщики в жилетах-скафандрах
и с приборами  в руках. Потом один из них  ввалился  в  рубку, где терпеливо
ждал Бьярни, и энергично взмахнул рукой.
     -  Аривидерчи,  приятель!  Ты чист, как младенец перед  богом. Открывай
шлюзы...
     Снаружи от "Карандаша"  отделился  карантинный  пузырь, и  в  несколько
секунд опал, сдулся. Ребята  в  жилетах  деловито собрали  его,  запихали  в
маленький  автомобильчик,  попрыгали в него же и умчались  в  сторону смутно
маячащих  на  горизонте   строений.  Пришло  время  таможенников.  Точнее  -
таможенника, поскольку пожаловал всего один.
     - Приветствую вас, капитан Шондраковский, на территории Скарца, - важно
провозгласил  усатый дядька в зеленоватом мундире. Усы  у  него  были просто
потрясающие.
     - Видите ли, уважаемый, - смиренно уточнил Бьярни. - Я вовсе не капитан
Шонр...  Ну, в  общем,  меня  зовут  Бьярни  Эрлингмарк,  а  бывший  капитан
"Карандаша" - мертв. Уже двадцать три года.
     Таможенник поглядел на  Бьярни со смесью  подозрения и равнодушия. Вряд
ли истории, требующие формального расследования, сильно его радовали.
     - Где это произошло?
     -  Смерть капитана? О,  далеко.  Очень далеко.  За пределами  диска,  в
системе Набла Квадрат.
     - На  окраине? -  несколько  оживился таможенник.  -  Это меняет  дело.
Надеюсь, все файлы на месте? Я должен  буду их  скопировать. И вот еще  что:
как долго вы намереваетесь пробыть у нас в гостях?
     - Не знаю, - Бьярни пожал плечами. - Пару дней, наверное.
     -  Не дольше? Если пару дней, я  могу  дать вам скользящую визу. В этом
случае я даже  не  буду производить  досмотр, но  и  вы вплоть  до старта не
сможете  вернуться на борт вашей... теперь  вашей  яхты.  И из вещей сможете
взять только  одежду, что  на  вас,  и  кредитку.  Но зато в любом отеле вам
полагается скидка.
     - И  конечно  же,  - с некоторой  иронией  продолжил  Бьярни,  - вам не
придется расследовать дело о смерти прежнего капитана.
     - Именно так, господин Эрлингмарк, -  таможенник чуть поклонился. - Нам
не слишком интересны события, произошедшие далеко  от нашего дома. И, к тому
же,  двадцать  три года назад вы были еще  слишком молоды, чтобы захватывать
чужие яхты. Не так ли?
     - Истинно так, господин таможенник.
     -  Тогда прошу  предоставить  мне доступ к  аварийным  файлам и милости
прошу наружу.
     Бьярни  по-быстрому  слил представителю местной власти  всю статистику,
все  логи,  ввел новый пароль на  открытие шлюза, проверил  -  на  месте  ли
кредитка и проследовал за таможенником к выходу.
     Первые  минуты  на  поверхности  он  всегда  чувствовал  себя несколько
неуютно - нужно было привыкнуть к отсутствию стен.
     Шлюз  величаво  затворился; к панели управления  таможенник  немедленно
прилепил ограничитель.
     -  Напоминаю, что  снять блокировку  сможет  только  сотрудник таможни.
Трехдневная виза  приаттачена к  вашей  кредитной карте; если  вздумаете  ее
продлить - милости просим, но не дольше, чем на неделю в  сумме. Если дольше
- надо будет переоформить на обычную и уплатить налоги. Садитесь, я подброшу
вас к пропускному пункту.
     Бьярни кивнул и уселся в  пестрый  желто-черный  автомобильчик, который
тут же встал на подушку и увлек его навстречу быстротечному отдыху.
     Отдых всегда быстротечен - это Бьярни усвоил еще в раннем детстве.
     Он намеревался заглянуть в ближайший  же бар -  и заглянул. Намеревался
расслабиться  со  стаканом  в руке  -  и  расслабился,  разве что  под  стол
свалиться  не  получилось: организм  на этот раз  противостоял  алкоголю  на
удивление браво. Намеревался споить симпатичную девчонку - споил  даже двух.
В высшей степени симпатичных близняшек, которых слегка обалдевший Бьярни так
и не научился различать.  Спаивание довольно быстро переместилось  из бара в
близлежащий отель,  где  Бьярни  действительно  получил солидную  скидку.  В
номере обнаружился бассейн, куда троица не преминула с визгом окунуться; еду
и  выпивку  привозил  на  старомодной  тележке  чопорный  стюард в  не менее
старомодной ливрее... В общем отдохнул Бьярни на славу. Оттянулся. Или - как
любил говорить дядя Олаф в старые времена - оттопырился.
     На второй день  близняшки  и не подумали удрать -  протащили  Бьярни по
побережью  местного  моря  с  непременными  остановками в  наиболее  злачных
местах. Уже под  вечер Бьярни, собиравшийся пробыть здесь только двое суток,
с  облегчением подумал, что виза у него трехдневная. К счастью. И остался до
завтра - сил мчать на космодром и снова погружаться в безмолвие межзвездного
рейса... Нет, слишком уж тут было здорово, на летней и праздничной Роме.
     Бьярни даже подумал: а не  бросить ли  прошлую жизнь к чертям собачьим?
Получить гражданство, осесть на этом  благодатном мирке. И деньги  у него  в
данный  момент есть...  Но  чувствовал, что мысли  эти  чисто  риторические.
Во-первых  - Магнус.  Предать  брата и  навсегда  лишиться  его - Бьярни  не
чувствовал  в себе  сил на подобный поступок. Во-вторых, миллиона не  так уж
надолго  и хватит. В лучшем  случае  - лет на  десять. А  дальше? В-третьих,
Бьярни прекрасно знал, что такое зов космоса.  Когда голубое небо становится
давящим  и  постылым,  когда  ночью тянет  не  отрываясь глядеть  на  жалкие
светляки в зените, когда пальцы шевелятся сами, набирая стартовые команды на
невидимой клавиатуре...
     А   в-последних   и   в-главных   -   Бьярни   не   верил,  что   обман
чужака-нанимателя пройдет ему даром. Если двух-трехдневная задержка ничего в
конечном итоге не меняла, то такое вот  бегство становилось явным нарушением
контракта, а публика с такими глазами, как у чужака, не терпит нарушений. По
крайней мере, со стороны подельщиков.
     Поэтому  наутро,  после расслабляющего завтрака и непременного купания,
Бьярни сказал своим близняшкам: "Закругляемся" и перешел с алкоголя на колу.
Часа  два они валялись  на  пляже -  Бьярни даже загорел слегка за эти  дни.
Потом, когда жара стала нестерпимой, уже  в прохладе очередного бара, Бьярни
нащупал в нагрудном кармане новой  рубашки (подобранной для него близняшками
по местной моде) коробочку из-под зубочисток. И сразу  мысли его вернулись к
"Карандашу" и саркофагу.
     Бьярни умел вот  так,  с ходу переключаться  из  праздничного режима  в
рабочий.
     Выпытывать  у девочек - где можно провести подробный анализ образцов на
кварковом уровне - Бьярни постеснялся. Сходил к бармену, испросил разрешения
воспользоваться   терминалом,   и   сам   без   особых   проблем   установил
местоположение  ближайшего  научного центра  - местного  отделения института
физики пространства. Это оказалось даже по пути к космодрому "Романтиче" - с
очень небольшим крюком на искусственный полуостров.
     Близняшки,   предчувствуя   скорое   окончание   короткого   праздника,
загрустили, но высказали решимость проводить  Бьярни до самого шлюза яхты. И
перед шлюзом - зацеловать насмерть.
     Увы,  этому  не  суждено  было  сбыться.  Взятый в  прокате  скоростной
автомобиль, в котором Бьярни и близняшки мчали над обозначенной трассой, был
сбит  потерявшим  управление  грузовиком,  проколол  заградительный  силовой
барьер,  врезался  в  стеклобетонное  ограждение,  вспыхнул  и  взорвался. В
подобных время от времени  случающихся катастрофах  - как и  все катастрофы,
абсолютно непредсказуемых и совершенно непредотвратимых - выживших обычно не
остается.
     О вновь осиротевшем "Карандаше" вспомнили только  спустя четыре местных
месяца.




        Этап третий: Инесса Фрибус, Homo, Скарца - Багута.

     Пять с половиной земных месяцев спустя.

     Инесса Фрибус никогда не  любила  свое имя. Ей  много  раз  приходилось
убеждаться: родители  очень часто  нарекают свои чада столь своеобразно, что
оным выросшим чадам  потом  стыдно всю  жизнь.  Свой случай она  не  считала
совсем уж ужасным, но имя Инесса все равно ей не нравилось. Поэтому везде, с
самого  детства  - и  в  школе, и  в академии,  и  на  работе  -  она всегда
представлялась  как Скади Фри. Скади - так называл ее  отец, и  ей казалось,
что  странное  на Роме имя Инесса  дала  мать.  А отец предпочитал  называть
вычитанным  в какой-то книге прозвищем. Но  в какой-то момент Скади  поняла,
что ее  имя,  отражение ее  неповторимой сущности,  сокрыто  именно  в  этом
отцовском прозвище,  а безликое  "Инесса"  -  всего лишь набор букв, который
значится в ее идентификационной (и по совместительству - кредитной) карте.
     Даже   прозвище  Скади  на  трех  планетах  республики  Скарца  звучало
несколько необычно. По  статистике самыми распространенными на Роме, Венеции
и Валентине женскими именами считались Рафаэлла и Орнела. Граждане Скарца, в
большинстве своем имевшие  земные итальянские корни, прозвище Скади находили
забавным  -  и не  более.  А сама  Скади находила его  неповторимым.  Так уж
случилось, что итальянской крови в ней не было. Самая  разная присутствовала
- русская, литовская, греческая, еврейская... А итальянская - нет. Ни капли.
Это,  впрочем,  совершенно  не мешало ей чувствовать  себя  на  Роме  вполне
комфортно.  Да  и  итальянский  язык,  сохранившийся на  Скарца  в  качестве
основного, она знала с детства. Точно так же, как английский и интер.
     В  тот день Скади  Фри  едва  не  опоздала на  работу  - в офис  службы
спасения при космодроме "Романтиче". Засиделась допоздна  с микрофильмами, с
трудом  нашла  в  себе  силы  подняться  рано  утром и в полубессознательном
состоянии  прибыла  на  космодром.  Охранник  -  пожилой  добродушный гигант
Сальваторе Тентони  -  покосился на нее, впуская за  периметр,  и  ворчливым
голосом  пригласил  на  кофе.  Скади с радостью согласилась,  но сначала  ей
следовало  показаться  на глаза начальству.  Одернув  перед  зеркалом  форму
сержанта службы спасения,  она  поспешила к  своему персональному терминалу,
спрятала в  стол  сумочку  со  всякой женской  мелочевкой,  залогинилась  на
сервере как прибывшая на работу, и наконец-то перевела дух. Глаза  слипались
просто немилосердно. Сосед - в®едливый, но в общем-то беззлобный  старикашка
по  имени  Сильвио Бенарриво взглянул  на  нее иронично, и  предложил  Скади
сходить  в  космодромную  кофейню да  как следует проснуться,  пока  он  тут
разберет дела и определит сегодняшний план.
     "Неужели  я  так  скверно  выгляжу?" -  обеспокоенно подумала Скади,  и
направилась в сторожку Сальваторе.
     Охранник,  рано  овдовевший и  вдобавок  потерявший к пятидесяти  годам
двоих детей, относился к Скади по-отечески, и заскочить на кофе к нему, а не
в безликую, как и везде на космодромах, кофейню было не в пример приятнее.
     Поскольку рабочий  день  уже  начался,  Сальваторе  запер  периметр  и,
негромко  ворча, принялся ее  отпаивать. Кофе у него всегда  был что надо, и
уже минут через пятнадцать Скади с облегчением почувствовала, как постепенно
вновь  становится человеком. Именно от Сальваторе  она  услышала, что  денек
сегодня обещает быть напряженным.
     - Таможенники с утра по полю носились, - басом рассказывал  Сальваторе.
- Четыре месяца назад тут яхта одна села. На два дня всего. Так хозяин ее до
сих пор не  нашелся.  А яхта так и  стоит,  сектор  занимает. Какой-то чудак
поднял статистику, обнаружил, что сектору давно полагается быть свободным, и
брякнул в таможню. А те - мол, знать не знаем, мы  трехдневную  визу давали,
раз не продлил - значит  убрался. Здрасте! - ответил этот настырный - как же
убрался, когда ваш ограничитель у него на шлюзе налеплен? В общем, готовься,
красавица, тебя наверняка погонят снимать данные.
     Сальваторе редко ошибался в таких вещах - он работал на "Романтиче" еще
когда Скади на свет не родилась. У  спасателей нечасто появлялась работа  на
космодромах Скарца - большей  частью в пространстве.  Скади  Фри числилась в
наземном отделе,  и на  редкие выездные  операции шеф  гонял именно ее -  не
гонять же старика Бенарриво? Впрочем, если учесть, что нуждающийся в осмотре
корабль  находится здесь  же, на космодроме,  мог  бы  и  Бенарриво  размять
косточки.
     Не  успела  Скади об этом  подумать,  как ожила  мобильная  связь:  шеф
вызывал.
     - Эй, Скади! Ты проснулась уже?
     Наземным  отделом  руководил  молодой  и   нагловатый  сынок  директора
космодрома. Скади  его  недолюбливала, но не  могла  не  оценить  более  чем
высокие  деловые  качества  этого хитреца  и  проныры.  Звали  шефа  Филиппо
Донадони, и ему, похоже,  на мнение Скади было плевать. Однажды он попытался
прижать  ее  в  своем  кабинете,  но  Скади  вежливо  вывернула  руку  шефа,
поразмыслила - стоит ли его ткнуть лицом в ковер,  и решила, что не стоит, и
попросила впредь не  позволять  себе ничего подобного. Донадони пообещал,  и
обещание  пока сдерживал. Скади боялась, что он  начнет  после этого  к  ней
придираться  и всячески донимать по работе  -  но ничуть не бывало,  кажется
Донадони  ее  после этого  случая  только зауважал. Ограничивался  он только
словесными шуточками, порой  довольно рискованными,  но  вот  на  что  Скади
всегда  было  по-настоящему  наплевать  -  так  это  на  шуточки  и  шпильки
начальства. Дело  свое Скади знала - а что еще мог  от нее  требовать шеф? В
общем-то, ничего.
     -  Так  ты проснулась уже? А то Сильвио  сказал, будто ты  с  закрытыми
глазами приехала.
     - Проснулась, шеф. Бегу на место.
     - Беги ко мне. Тут таможенники дело подкинули... Ты  что вела последние
дни?
     - Чистила статистику за прошлый месяц. Вы же сами мне поручили.
     - Да, да, верно. В общем, статистика подождет. Бери комп - и ко мне.
     - Да, шеф. Уже бегу.
     Скади со вздохом поставила чашечку  на столик. В сторожке охранников ей
всегда было очень уютно, особенно когда дежурил Сальваторе.
     - Что-то у меня связь барахлит,  - сказал Сальваторе, пощелкав  пальцем
по серьге. - Я вызова не слышал.
     - Шеф по спецканалу вызвал, - пояснила Скади и встала. - Он никогда  не
вызывает на общей волне.  Ну,  почти  никогда.  Мне пора бежать, Сальваторе.
Спасибо за кофе.
     - Беги, беги... - проворчал охранник. - Заходи еще.
     В офисе шефа торчало трое таможенников, причем один - форме капитана. А
значит - он не ниже начальника отдела.
     - Сержант Скади Фри, - на всякий случай представилась Скади по уставу.
     -  Привет, Скади, -  несколько развязно поздоровался шеф.  -  Ты  когда
последний раз бывала на выездной операции?
     Скади  ответила  не задумываясь  -  такие вещи  ей полагалось помнить с
точностью до суток.
     - Двадцать  семь дней назад, на плоскогорье Пляшущих Игл. Когда почтарь
со "Скиллачи" навернул... э-э-э... потерпел крушение.
     Скади  опасливо  покосилась на  таможенников  - но те  на спасательский
жаргон не прореагировали.
     - Все, начинай новый отсчет, - хмыкнул шеф. - На, прочти.
     Он подал Скади распечатку - лист невесомого пластика.
     "Приказ", - гласила распечатка.
     "Настоящим приказываю начальникам  отделов служб спасения и таможенного
контроля  обеспечить  вскрытие  и  досмотр яхты  "Карандаш",  паркующейся  в
секторе  секундо-альфа,  а  также  провести дознание  и предоставить  полную
статистику по яхте, грузу и владельцам яхты и груза.
     Директор космодрома "Романтиче" Джанпьеро Донадони."
     И - тактильная печать-подпись.
     - Бери технарей, - велел шеф. - И присоединяйся вот к этим ребятам.
     Шеф кивнул на двух стоящих таможенников - сержанта и рядового.
     - Есть, шеф! - бодро отозвалась Скади. - Мне нужно прихватить кое-какое
оборудование.
     - Беги, - милостиво кивнул Донадони-младший. - Коллеги подождут  тебя в
машине.
     Откровенно  говоря,  совершенно  не  стоило  ее  звать  чтобы  показать
единственный  приказ  и  отдать  одно  распоряжение. Равно как  и не  стоило
начальнику таможенного  отдела тащиться  к  Донадони-младшему  в  кабинет. И
ребят своих тащить. Вполне можно было обойтись и мобильной связью.
     Но шеф обожал отдавать приказы лично.
     Скади   вызвала  по  мобилке   технарей-механиков  -  братьев  Пануччи,
прихватила  рабочий компьютер  с  набором  взламывающих  программ  и  весело
подмигнула Сильвио Бенарриво:
     - Я сегодня в поле, Сильвио.
     Старик досадливо отмахнулся:
     -  Беги, беги, вертихвостка, - сегодня ей все говорили: "Беги, беги..."
- Будут вопросы - вызывай...
     - Ты бы окно, что ли, открыл, Сильвио. На улице - благодать!
     - Это  тебе  благодать. А  мне - жарко, - проворчал  Бенарриво  и снова
уткнулся в слабо светящийся куб экрана.
     У  входа  в  директорский  корпус  и  впрямь  приткнулся   желто-черный
автомобильчик. Один из таможенников - рядовой - сидел на месте водителя и со
смаком курил, пуская поверх полуспущенного стекла аккуратные дымные колечки.
Увидев Скади, он перегнулся  через  спинки сидений и предупредительно открыл
дверь.
     -  Залазь! - сказал он с сильным  валентинским акцентом. - Луиджи  счас
придет.
     С сержантом Луиджи Каузио спасателям уже приходилось работать - и Скади
тоже. Луиджи производил впечатление человека неторопливого, обстоятельного и
аккуратного,  ну,  прямо,  идеал  таможенника.  Наверное  именно  поэтому он
достаточно быстро стал сержантом, хотя в академии никогда не учился.
     Вот и сейчас он не спешил - уже и братья Пануччи  приплелись  со своими
волшебными  чемоданчиками, уже и таможенник-рядовой, имени которого Скади не
знала, выкурил и  вторую, и  третью  сигареты,  и колечки пускать, наверное,
умаялся, а Луиджи все еще не приходил.
     Неизвестно,   сколько   пришлось   бы   еще   ждать.   Снова   вмешался
Донадони-младший.
     - Скади?
     - Да шеф?
     На этот раз шеф вызывал на общей волне - Скади  поняла  это, потому что
Пануччи и  таможенник  тоже  его  услышали.  Когда  у  кого-нибудь  работает
серьга-мобилка - это всегда заметно знающему человеку.
     - Есть новости.  Владелец "Карандаша", Бьярни Эрлингмарк,  на следующий
день после  посадки  нанял  в прокате  автомобиль. А  еще  днем  позже  этот
автомобиль разбился на трассе - где-то на Жемчужном побережье, я  не выяснял
подробности.  Никто  не  выжил, дело закрыто.  Так что  яхта, можно сказать,
принадлежит  космодрому...  В  общем,  выясни  не  висит  ли  на  ней   чего
неприятного за последние лет пятьдесят.
     - Поняла, шеф. Нам еще долго ждать? Луиджи задерживается.
     - Он уже идет. Включайте подушку...
     Таможенник  с  готовностью  повернул  стартовый  ключ  и  автомобильчик
приподнялся в уверенных лапах гравикомпенсатора.
     Луиджи  и  впрямь  появился  спустя  какую-то  минуту.  Озабоченный, но
самую-самую малость.
     Впрочем, для Луиджи Каузио и это было чересчур.
     Он сел рядом с водителем и коротко кинул:
     - Поехали.
     Желто-черный автомобильчик азартно рванулся к летному полю.
     Искомая яхта  маялась в дальнем секторе космодрома, куда обычно  сажали
частников  на  маломерных  звездолетах.  Издалека она напоминала  чечевичное
зерно-переросток  на   толстых  посадочных   ногах.  Скади  сразу  вспомнила
известный шлягер какого-то русского маэстро -  "Отдай мою  посадочную ногу".
Шлягер этот распевали по всем трем мирам Скарца  уже лет пять и скорее всего
будут  продолжать распевать  еще очень долго - маэстро блистал  талантом  не
только в этой песне. Но имени его Скади все равно не помнила.
     Вблизи стало очень заметно, что яхта торчит на  стеклобетонном покрытии
космодрома уже довольно давно.  В местах,  где ноги касались покрытия намело
небольшие   барханчики  мусора.  Из   щелей  охладителя   торчали  стебельки
молоденькой  травы - занесло ветром, они и проросли.  Охладитель-то начинает
работать только перед стар