вом; длинная  тонкая
шея; покатые,  едва обозначенные  плечи; туловище,  которое выглядело скорее
шарообразным  чем продолговатым; и длинные  мослатые ноги - особенно Войцеха
убивали  узенькие штанины  комбинезона. К  тому же  чужак  явно  пользовался
магнитными ботинками в зоне нулевого  тяготения, потому  что стоял далеко не
вертикально, а сильно накренясь вперед.
     - Hi, zoopht, - отозвался Войцех в меру приветливо. - Speak russian?
     - No, english only.
     - Тогда на интере, - перешел на общий язык Войцех. - Я английский  хуже
интера знаю.
     -  Ладно, -  беспечно  ответил  цоофт. - Код груза мы  уже  считали.  В
описании стоит гриф экстренной срочности. Ты задерживаться будешь?
     - Нет, не буду. Заправлюсь только.
     - Понял. Открывай отсеки, сейчас погрузим.
     Рядом с чужаком, на заднем  плане, прошли  еще двое, смешно переставляя
обутые  в спецобувь  ноги, причем дальний даже не уместился в трансляционный
ствол  и  поэтому Войцех видел  его только частично. Снаружи, на  пирсе, уже
торчал робот-погрузчик с сероватым монолитом в гравизахвате.
     "О! - подумал Войцех. - Они уже и саркофаг мой притащили..."
     С противоположной стороны к "Карандашу" аккуратно подруливал заправщик.
     Войцех оттолкнулся от  поручня и подплыл к  пульту. Прямо  над  панелью
парил утерянный на  прошлой  неделе  ран-датчик, помигивая  зеленым глазком.
Сгинул в какой-то из щелей, а теперь невесомость его отыскала...
     Отловив датчик, Войцех вскрыл грузовой отсек и  разблокировал  приемный
створ накопителей.  Заправщик и робот с саркофагом  тотчас занялись делом  -
каждый  своим,  а Войцех тем  временем  вставил в паз  считывателя кредитную
карту и набрал на клавиатуре пароль расхода.
     Никто не станет заправлять даром. Тем более - чужака.
     - Готово, - цоофт смешно пощелкал клювом.  - Значит,  так: швартовка  -
пятнадцать, погрузка - пятерка, горючка... э-э-э... двадцать три сорок семь,
доковый сбор - пятерка, страховка - пан. Вода, провизия, воздух не нужны?
     - Нет, - Войцех зевнул.
     - Итого с тебя... Сорок девять сорок семь.
     - Полтинник для  ровного счета, - буркнул  Войцех. -  Цены у  вас  тут,
однако...
     - Это ж база, а не  космодром, -  цоофт снова щелкнул клювом,  повернул
голову  и совершенно по куриному уставился  на Войцеха  одним глазом. Теперь
стал заметен вживленный под ушным отверстием чужака нейрочип.
     "50.00"  -  набрал  на клавиатуре Войцех  и шлепнул  по Enter'у.  Потом
экономным движением выщелкнул карту.
     - Давай отходную, - буркнул он чужаку. Тот потянулся куда-то за пределы
ствола.  Войцех  тоже  отдал  инициативу яхтенному  компьютеру, а сам  пошел
проверить груз. Из дока "Карандаш" все равно выведут на гравизахвате - чужие
предпочитают потратиться на  энергию и  не рисковать.  Мало ли лихачей среди
homo - а разгерметизация доков может влететь в такую сумму, что ой-ей-ей...
     Перед  люком из кабины  в грузовые отсеки успокаивающе зеленели огоньки
датчиков  герметичности. И  внутренние,  и  внешний.  Войцех  удовлетворенно
хмыкнул  и ткнул пальцем в замок. Рубочная сегментная перепонка скользнула в
межпереборочные  пазы;  потом  -  наружная, и из  кабины в твиндек  открылся
круглый ход.
     Твиндек напоминал короткую гофрированную кишку, и заканчивался таким же
сегментным  люком.  Войцех  оттолкнулся от  косяка  и плавно пролетел  вдоль
твиндека.
     Еще две перепонки  -  о Войцех  уцепился  за  поручень уже  на  входе в
грузовой отсек.  Сейчас отсек казался пустым - только вдоль стен диковинными
змеями  изгибались  найтовочные концы. Гравизахват гравизахватом, а  крепить
груз механически Войцех никогда не забывал. Были приключения, были... Сбой в
энергосистеме,   и  привет   гравизахвату.  Иглы,  в  конце  концов,  скачки
напряженности в момент  пульсации... Это  силиконовым  шнурам  прыжки  через
ничто  нипочем.  А  тяготение  -  штука  тонкая и  на редкость непостоянная.
Благодаря этому и стали возможны межзвездные путешествия.
     Саркофаг обнаружился в центральном захвате. Аккуратно зафиксированный -
роботы тупы, но исполнительны, этого не отнимешь. Ну-ка, ну-ка...
     Войцех приблизился, близоруко щуря глаза.
     Продолговатый прямоугольный ящик со скругленными ребрами; в длину - два
с  гаком метра, метр в ширину  и сантиметров восемьдесят в глубину. На одном
из торцов  -  короткий  отросток,  неприятно напоминающий все  ту же  кишку.
Толщиной с руку.  Поверхность саркофага казалась  и  гладкой  и  шероховатой
одновременно,  скорее  всего  и-за  чешуйчатой  структуры:  каждая   чешуйка
гладкая, но наложение  чешуек друг на друга создавало впечатление иллюзорной
шероховатости. И еще саркофаг был теплым.
     Войцех задумчиво отнял ладонь от чешуи.
     Странное это было тепло. Не тепло нагретого пластика или металла. Вовсе
нет.  Тепло  живого существа,  глубинное,  трепетное,  как  огонек  свечи на
сквозняке.
     Посередке   верхней   грани  саркофага  виднелась   тонюсенькая  риска,
разделяющая  грань  по  вертикали.   Видимо,  створка.  И   никаких  внешних
операторов  -  ни кнопок,  ни  раз®емов,  ни индикаторов... Н-да. Ну и груз!
Эдакий здоровенный  чемодан крокодиловой кожи.  Только без  ручки. Но зато с
выхлопной трубой.
     Вздохнув,  Войцех  потянулся за  плавающим  хвостом найтовки.  Привычно
захлестнул  диковинный  ящик  тремя  петлями,  на  почтовый  манер, закрепил
свободный конец и выбрал слабину. Все, теперь даже если гравизахват откажет,
саркофагу  не  дано  реять  и  громыхать  внутри  отсека,  словно  кубику  в
погремушке. Кто знает,  что там внутри  прячется?  Еще испортится от тряски,
заказчик осерчает... Кому это надо?
     Правильно, никому. Войцех предпочитал не злить клиентов без нужды. Да и
при нужде старался не злить. Он всего лишь яхтсмен, извозчик. Какое ему дело
- что там, внутри?
     Никакого. Абсолютно никакого.
     Насвистывая, он оттолкнулся от саркофага и пустился  в обратный путь, в
кабину. Когда Войцех пролетал  по твиндеку,  "Карандаш" дрогнул - цоофт вели
яхту  к  внешнему  шлюзу  базы.  А  когда капитан  впорхнул в  рубку  сквозь
иллюминаторы уже лился тускло-багровый свет безымянной звезды-гиганта.
     - Эй, хомо! - донеслось по связи. - Счастливого полета!
     - Спасибо, - отозвался Войцех. - А вам счастливых исследований...
     Но диспетчер-цоофт не услышал слов человека - он уже отключился.
     Спустя  минуту ожила  локальная  гравиустановка  и забавное,  но слегка
раздражающее состояние невесомости закончилось. Войцех отстегнулся от кресла
и переинитил в драйве диск с курсом.
     - Ну, - провозгласил он бодро. - Куда летим на этот раз?
     Драйв бесшумно пережевывал данные.
     "Амазонка,  -  сообщил   астрогатор.  -  Двадцать  три  тысячи   двести
семнадцать  световых лет.  От шестидесяти пяти до  семидесяти  пяти прыжков.
Предполагаемый расход горючего - семьдесят шесть процентов."
     - Прилично,  -  вздохнул Войцех,  пробежав  взглядом по  строчкам,  что
возникли над пультом. -  Четверть диаметра  Галактики. Недели две пути, если
не больше. И это еще не финиш...
     На самом  деле его  путь не совпадал с основной  плоскостью  чудовищной
спирали. Сейчас  Войцех находился изрядно  "ниже" главного диска  Галактики,
толщиной около восьми тысяч светолет. Понятно, что границы диска были весьма
условными, но достаточно явными. Подавляющее большинство звезд  находилось в
пределах диска,  и лишь весьма  небольшая их часть - вне его. Вне диска было
много   шаровых  звездных  скоплений,  в  одном  из   которых  и  дрейфовала
исследовательская база цоофт.
     Система Амазонки располагалась  в пределах диска, но ближе к "верхнему"
краю.   Вероятно,   Войцеху  придется  прыгать  по   пологой   дуге,  огибая
галактическое ядро. В  сердце ядра  и  поныне  рождаются звезды,  там бушуют
жесткие излучения  и  вырываются  на свободу потоки раскаленных  газов. Даже
невероятно   надежные   суперкрейсеры  чужих  стараются  держаться  от  ядра
подальше. Что же говорить о малютке-"Карандаше"?
     Автоматы   уже   вовсю   вычисляли  воображаемый   пунктир  на   карте.
Естественно, с  учетом мизерного изменения  массы покоя.  Сколько там  тянет
принятый на борт груз? Тонну, не меньше.
     Войцех  почувствовал  слабое ускорение -  почти  неощутимое. Астрогатор
выводил яхту в стартовую сферу.
     -  Эх, полетаем!  - со внезапным воодушевлением сказал Войцех  вслух и,
потянувшись,  встал  из   кресла.  Ему   вдруг  захотелось  состряпать  себе
праздничный   ужин.   Приготовить   что-нибудь   эдакое...   позаковыристей.
Убедившись,  что  автоматика  пока  не  сбоит,  Войцех  сунул  в  ухо бусину
аварийной связи и пошел на камбуз.
     На пороге рубки он обернулся.
     - Надеюсь, - обратился он к капитанскому пульту, - хоть некоторое время
ваши железные мозги обойдутся без присутствия человека.
     Там,  где  Войцех   шел,  тотчас  загорался   теплый  желтоватый  свет.
"Карандаш",  утлая скорлупка  в безбрежном  космосе,  давно стал  домом  для
своего капитана, и  Войцех вовсе  не чувствовал себя неуютно на борту верной
яхты.  Его не  угнетали миллиарды километров пустоты, не угнетала мысль, что
свет от  ближайшей  звезды,  около которой сейчас есть люди, доберется  сюда
только через  тысячи лет. Для того,  чтобы  чувствовать нечто подобное нужно
родиться и вырасти  на  какой-нибудь идиллической планете. Но Войцех родился
на  точно такой же яхте,  только чуть  побольше  размерами  и постаромоднее.
Пустота  за  иллюминаторами, лишь  еле-еле  разбавленная  искорками  далеких
звезд,  причем  все время  разных, была  ему так же привычна, как обитателям
планет  небо над головой. Он и  не мыслил, что вокруг  может быть что-нибудь
кроме   пустоты.   Пустота    и   одиночество   -   два   вечных    спутника
яхтсмена-извозчика.
     И все-таки  он был счастлив сознавать, что  вся Галактика может в любой
момент лечь ему под  ноги.  Именно  поэтому первое, что Войцех сделал, когда
купил  "Карандаш", это  прикрепил  над входом в рубку  специально заказанную
табличку из селентинского хризопраза. С выжженной ансайферами надписью.
     "Mobilis in mobile".
     И с этого момента почувствовал себя свободным.
     Не потеряв прекрасного настроения, Войцех провозился добрых три часа на
камбузе, устроил себе форменный праздник живота,  попутно выдув шестую часть
винного запаса, оставил приборку на завтра и отправился спать.
     "Карандаш" к этому моменту успел  совершить две пульсации и просчитывал
третью. Отложив исполнение прыжка, Войцех с чистым сердцем побрел в каюту.
     Он  никогда  не  оставлял  икс-привод  активным,  если  ложился  спать.
Вероятность  сбоя достаточно  мала, но она  все равно ненулевая. Одно  дело,
когда капитан бодрствует, пусть даже и возится на  кухне. И совсем другое  -
когда  спит. Войцех где-то в  самой глубине души  очень боялся проснуться, и
обнаружить  "Карандаш" в мрачной пустоте, где  не видно  ни  одной звезды, в
каком-нибудь нулевом измерении, за подкладкой мироздания.
     Почему-то  казалось, что  прыжок в  ничто может произойти  только когда
капитан  спит. Только  когда  живой  человек не  успеет вовремя вмешаться  в
работу  автоматов.  Если  же за  ними присматривать - ничего страшного не  в
состоянии случиться.
     Суеверие, конечно. Но Войцеху  было  спокойнее придерживаться суеверия,
чем спать при активном икс-приводе.
     Наверное, у  каждого яхтсмена-одиночки, у  каждого человека или чужого,
неразрывно связанного с космосом и полетами есть такой бзик. Иррациональный,
подсознательный. И неискоренимый.
     С  момента  пробуждения  началось  утро.  Войцех  поднялся  со  смутным
ощущением пережитой  тревоги -  так  бывает, когда неким недокументированным
чувством  улавливаешь  чужой взгляд в  спину  или приближающуюся  опасность.
Ощущение было слабым и мимолетным, оно могло  бы возникнуть,  если бы Войцех
спал где-нибудь в общественном парке на  Офелии, и случайный ночной прохожий
вдруг  принялся  бы  разглядывать  спящего  Войцеха.   Но  не  очень   долго
разглядывал, потому что пристальный взгляд обычно Войцеха будил.  По крайней
мере так бывало раньше.
     Чертыхаясь и проклиная дремучее подсознание, Войцех поплелся  в душ. Ну
в  самом деле  -  кто  может рассматривать яхтсмена-одиночку,  волею  фрахта
занесенного в сущую глушь, в медвежий угол Галактики? Разве что, отражение в
зеркале.
     "Карандаш" дрейфовал с полностью просчитанным очередным  прыжком и ждал
санкции  капитана.  Через полчасика взбодрившийся и подкрепившийся остатками
вчерашнего  пира  Войцех привычно  засел  в  любимое кресло  перед  головным
пультом.
     - Поехали?  - с легкими вопросительными интонациями  в  голосе вздохнул
он, активируя икс-привод.
     А потом  задумался.  А  откуда, собственно,  вопросительные  интонации?
Вроде  как  разрешения  спрашиваю...  И  это   чувство  чужого  взгляда  еще
дурацкое...
     Войцеху вдруг стало на  редкость неуютно  в любимом кресле.  На корабле
словно бы завелся призрак.
     Дальнейшие  действия  Войцеха  были совершенно бессмысленными  с  любой
точки зрения. Но он не смог себя сдержать.
     В течение  двух с лишним часов он с маломощным бластом в руке обшаривал
все помещения "Карандаша". Самым пристальным образом,  и  даже логи следящей
системы и контроль  перестали казаться  весомым аргументом. Заяц на  корабле
всегда оставляет  следы,  особенно если  корабль  - одиночная  яхта. Капитан
немедленно   почувствует   нарушения  привычного  порядка.  Или   привычного
беспорядка. Ведь невозможно же  передвигаться по кораблю и ничего не задеть,
не сдвинуть, не уронить?
     Грузовые отсеки Войцех сознательно оставил на потом.
     Конечно,  он  ничего, ровным счетом ничего подозрительного  не отыскал.
Нигде.  Ни  в  кабине, ни  в грузовых отсеках.  Единственное,  что  нарушало
привычную  на  "Карандаше" обстановку  -  это закрепленный  посреди  первого
грузового  саркофаг. Войцех остановился  в задумчивости  перед  ним -  перед
чешуйчатым параллелепипедом, неподвижным и странно теплым.
     Саркофаг явно имел внутренний подогрев  -  он  так  и  пребывал заметно
более теплым, чем воздух  в грузовых отсеках.  И снова  его тепло показалось
Войцеху живым. Ну не могут  нагретые механизмы  излучать такое равномерное и
глубокое тепло! Не могут.
     Войцех придирчиво  осмотрел  щель  на  верхней плоскости.  Тонюсенькая,
тоньше  волоса. Почесал в  затылке,  обозвал  себя  идиотом, но потом все же
сходил в кабину за печатью, ниточкой и пластилином. Чувствуя себя не меньшим
идиотом, разделил пластилин  на две части, прилепил  его по  обе стороны еле
заметной  риски,  рассекающей  крышку  саркофага  надвое, пристроил  нить  и
опечатал обе половинки.
     - Ну, - с фальшивым  оживлением сообщил в пустоту Войцех, - клиент ведь
желал, чтоб саркофаг даже не пытались вскрыть. Вот и доказательство будет...
     Дату на печати, как известно, не мог подправить даже владелец.
     С неприятным  чувством никому не нужной клоунады и дешевого бодрячества
Войцех  вернулся в рубку. Но мрачное  настроение  не  пропадало  - наоборот,
словно повисло в пространстве  "Карандаша" что-то  недосказанное и зловещее.
Точнее даже не  зловещее, а непонятное, нежданное, и потому  нежелательное и
самую малость пугающее.
     У  космических  бродяг  множество  баек.  Войцех   всегда   слушал   их
посмеиваясь, и всегда считал всех, кто в байки верит, идиотами и  слабаками.
Ни  разу  в жизни он  не  испытывал  ни малейших  неудобств  на  яхте. Ни на
родительской,  ни  на паевой с  двоюродным братом, ни на собственной. Войцех
даже не представлял себе  - как может на яхте сделаться неуютно. Это ж яхта!
Дом! Выстраданный и взлелеянный!
     А впервые испытав - напрягся до мурашек по коже.
     Противное это оказалось чувство.
     Автоматам до тревог капитана, понятно, не было  ни малейшего дела. Курс
рассчитывался и корректировался, икс-привод с  периодичностью в  час-два-три
зашвыривал  "Карандаш" вместе  с  грузом  и  экипажем на  очередной  штришок
межзвездного  пунктира, за пару-тройку сотен  световых лет. Маленькие  шажки
суммировались,  и  вот  уже  "Карандаш" дрейфует  в  пределах галактического
диска. На экранах-иллюминаторах - сплошная сияющая муть, вычленить отдельные
звезды почти невозможно. Центр  Галактики, ядро. Он еще очень далек, но свет
тысяч  и  тысяч  звезд, слившись  воедино,  в  который раз заставляет  остро
ощутить ничтожность человеческой скорлупки перед безбрежным космосом.
     На второе "утро" Войцех первым делом поперся в грузовой отсек проверять
печати.  Чего он ожидал - толком  и сам сказать не мог. Но  печати оказались
целехонькими,  ниточка  на   месте,  пластилин   тоже  никто  и  не  подумал
соскоблить.  Да  и  кто  мог это сделать на  одноместном корабле?  С  другой
стороны, таинственного ночного  взгляда Войцех на этот раз не ощутил совсем,
проспал двенадцать часов кряду, как младенец. Без сновидений и тревог, будто
в пульсацию провалился. Бац! И половина суток долой.
     Несколько  даже  разочарованно  Войцех зашел  в  рубку,  дал  добро  на
очередной  прыжок,  и уже по пути к душу ощутил  мгновенное  оледенение. Миг
вселенского дуализма.
     Судя  по   провешенному  пунктиру,  впервые  путь  "Карандаша"  пересек
обитаемые места.  Одна из старейших колоний свайгов в скоплении Пста. Где-то
тут,   сравнительно  недалеко   (по   галактическим,   конечно,   масштабам)
разыгрались некогда драматические события у планеты Волга.
     Вызов  застал  Войцеха  за  легким  завтраком,  когда  компьютеры   уже
завершали расчеты  новой  пульсации. Мелодичный  переливчатый сигнал местной
связи - это даже не мгновенка, это означает, что "Карандаш" вызывают чуть ли
не  с  расстояния прямой видимости. Отложив  уже подостывший сэндвич, Войцех
поплелся в рубку.
     Так  и  не  удосужился  он  поставить  сурраунд-модуль,  чтоб по  связи
разговаривать можно было из любой точки корабля.
     -  "Карандаш",  ответьте   патрульно-таможенной   службе!   "Карандаш",
ответьте патрульно-таможенной службе Ссамэо-Чусси! "Карандаш"...
     -  Здесь  "Карандаш",   -  отозвался  Войцех   на  интере.   -  Капитан
Шондраковский. Вижу вас на мониторе...
     Визуально  заметить корабль свайгов  за  несколько  десятков  миллионов
километров  Войцеху  было  крайне  затруднительно, но  детектор  икс-привода
засекал даже такой ничтожный гравитационный очаг на очень большом удалении.
     "От, маць! - подумал  Войцех в сердцах. - Патрульно-таможенная  служба!
Пронюхали уже, стервятники проклятые!"
     - Куда направляетесь?
     - Амазонка. Срочный фрахт с Офелии через Набла Квадрат. А в чем дело?
     - Какая Амазонка? Какая Набла? Универсальные координаты давай!
     Войцех поморщился  -  названия, конечно, он  упоминал  человеческие, но
старые космические бродяги  обыкновенно помнят большинство ключевых названий
на всех языках, кроме, разве что, языка Роя. Язык Роя вообще не  известен ни
одному  чужаку.  Впрочем,  здесь  ведь  не  старые  космические  бродяги,  а
ненасытная  таможня, сборище  толстопузых  ленивых  взяточников.  На  память
Войцех  продиктовал   универсальные  координаты  Амазонки,  Офелии  и  Набла
Квадрат.
     - Готовь корабль к осмотру... Какой у тебя стыковочный модуль?
     - Земной... А  по  какому поводу  осмотр?  Я ведь на Ссамэо садиться не
собираюсь, я транзитом.
     - Ты готовься давай! - буркнул свайг. - И дрейф погаси, рачит тебя, как
дохлую личинку...
     Войцех  воздел  взгляд горе и  отдал  команду  на  компенсацию  дрейфа.
Детектор  уже  засек финишную  сферу  таможенников  -  в  каких-то  двадцати
километрах  от траектории  "Карандаша". "Карандаш" замедлялся,  приводясь  в
максимально неподвижное относительно ближайших звезд состояние.
     Таможенникам  для  прыжка  хватило четверти часа - надо  отметить,  что
прыжок  они выполнили  с  завидной  точностью, и сразу  погасили  пара