А на мне,  не
ровен час, мокруха повиснет..."
   К таким вот отягчающим обстоятельствам Шаленый  относился  с  большим
уважением, можно сказать, даже с трепетом. Этим,  да  еще,  может  быть,
тем, что православный его Бог в благодарность за свечки, расставленные в
церквах  по  самым  неожиданным  уголкам  Обитаемого  Космоса,  оберегал
Шишела, видно, для каких-то одному ему (Богу) ведомых нужд,  можно  было
объяснить то, что, несмотря на свирепый вид и лихой норов, ни один, даже
самый пристрастный, суд в Федерации не смог  пришить  Шаленому  мокрухи.
Поэтому и в этот раз Шишел  поступил  так,  как  ни  в  коем  случае  не
поступил бы на его месте ни один нормальный взломщик: он в третий раз за
последние четверть часа взял со  стола  господина  директора  телефонную
трубку и стал набирать вызов. Только звонил он в этот раз  не  Гарику  в
"Кентербери", а в "Скорую помощь". Соединили его мгновенно.
   - Слушаю вас, говорите... - обворожительным девичьим  голосом  пропел
дежурный компьютер клиники.
   - Я... У меня, кажется, удар... - изменив голос, прохрипел  Шишел.  -
Я... не могу... пошевелиться...
   - Сообщите номер вашего страхового полиса, пожалуйста,  -  потребовал
полный скрытого очарования голос.
   - О-о-о, пошли вы в задницу со своими полисами! - не меняя интонации,
простонал   Шаленый.   -   Нет,   лучше   приезжайте    немедленно    на
Гранд-Театрал...  "Расмус   билдинг",   "Джевелри   трэйдс"...   Кабинет
директора... Здесь открыто...
   - Не могли бы вы уточнить... - с  глубочайшей  заинтересованностью  в
голосе заверещал компьютер.
   - Ничего я тебе уточнять не  стану,  сука...  -  замогильным  голосом
пообещал Шишел. - Загибаюсь я... Бонифаций  я...  Мелканян...  Остальное
найдете  в  своей  долбаной  базе  данных...  Поторопитесь...  Проклятые
копы...., Сообразив, что, увлекшись, он говорит лишнее - его отношение к
городской полиции вряд ли интересовало службу "Скорой помощи", - Шаленый
смахнул аппарат на пол, посмотрел на  уже  и  вовсе  бездыханного  вроде
Мелканяна  и,  обращаясь  к  почтенному  ювелиру,  произнес  более   чем
соответствующую действительности сентенцию:
   - Ну, отец,  все,  что  мог,  для  тебя  я  сделал.  Так  что  уж  не
обессудь...
   Он вытянул из "пистона" своих джинсов  пятибаксовую  купюру,  свернул
бантиком и запалил над лампадкой  Винтари-дин-Зинвари  -  принес  жертву
Строюму Богу Путаницы. После чего дал тягу.

***

   - Издевается,  сволочь!  -  с  некоторой  поспешностью  констатировал
сержант Харрис, выразительно постучав по индикатору  часов.  -  В  конце
концов, - он поднялся и поправил амуницию, - все это  вызывает  у  меня,
как у представителя... э-э... городских властей, сильнейшие опасения.
   Он надавил на начищенную кнопку дверного звонка, и  где-то  в  недрах
"Джевелри" зазвучал далекий, но отчетливо  слышный  музыкальный  сигнал.
Последующие тридцать секунд ожидания не привели ни jc-какому результату.
   - Пол... - отрешенно скомандовал сержант-, и его приспевший с  обхода
пострадавших офисов  флегматичный  подчиненный  начал  застегивать  свою
расхристанную амуницию. Это ему стоило бы делать поскорее.
   Потому что пару секунд  спустя  чуть  ли  не  в  живот  неторопливого
служаки уперся вывернувший с Маолейн скоростной  флайер  "амбуланс",  из
которого чертом из коробки выскочили массивный  тип  в  белом  халате  с
пришпиленной на нагрудном кармане опознавательной карточкой "Д-р  Эдвард
Т. Лири. НЕЙРОХИРУРГИЯ" и подтянутая китаянка в той же униформе.
   - Где больной?! - с места в карьер начат доктор. -  Черт  возьми,  не
загораживайте мне дорогу, сержант! - Он решительно отодвинул  Харриса  с
пути, намереваясь войти в открытые двери "Джевелри".
   - Вам придется  обождать,  сэр,  -  сухо  ответил  тот,  разворачивая
служителя  Эскулапа  носом  в  стену.  -  Здесь  проводится  полицейская
операция. Никто не вызывал "скорую".
   Но не тут-то было: доктор Лири слишком хорошо знал, с кого в конечном
счете сдерут три шкуры, чтобы хоть частично компенсировать страховку  за
ущерб, причиненный клиенту в результате несвоевременных действий  службы
"Скорой  помощи",  и  поэтому  даже  огнедышащий  дракон,  буде  таковой
доставлен на место действия прямо из родного  гнезда  на  Терранове,  не
помешал бы ему выполнить свой профессиональный долг - не то что какая-то
полицейская бестолочь. Поэтому особого успеха усилия сержанта Харриса не
имели, а высвободившийся из захвата кардиолог уверенно переступил  порог
вестибюля "Джевелри".  И  тут  Пола,  доселе  бестолково  взиравшего  на
происходящее, вдруг осенило.
   - Да  это  такие  же  врачи,  как  я  -  архиепископ!  -  заорал  он,
заворачивая медсестре руку  за  спину.  -  Это  те  же  суки,  только  в
камуфляже! Решили пойти по второму заходу!
   -  Какова  наглость!  -  поддержал  гениальную  догадку  подчиненного
сержант и в броске всей своей облаченной в  спецбронекостюм  тушей  сшиб
кардиолога с ног.
   - Ки-я!!! - выдала боевой клич медсестра,  с  размаху  всадив  острый
носок туфли меж ног незадачливому Полу, так  и  не  успевшему  как  надо
застегнуть защитную амуницию. Взятые в замок кисти  рук  она,  не  теряя
времени, обрушила на оказавшийся незащищенным загривок сержанта Харриса.
   - Второй раз  за  вечер  об  этом  самом  месте  бьют  мужика  промеж
промежности, - меланхолично констатировал давешний бурят  или  японец  -
водитель  "роллса",  по-прежнему  без  пассажиров  следовавшего   теперь
обратным курсом. - Хотя каждый раз другого... Тенденция, однако...  -  и
добавил, правда без всякой надежды обращаясь к заворожено  сидевшему  на
парапете Уолту:
   - Так вам никуда не надо, сэр?
   - Нет, - с сожалением констатировал тот.  -  Хотя,  знаешь,  подожди,
если не торопишься. Вон там.
   С этими словами он энергично поднялся, обошел пребывавшую  в  разгаре
свалку в дверях и прошел прямо в святая святых "Джевелри трэйдс".

***

   За мгновение до того, как Шишел-Мышел вышел из зловонного проулка  на
совершенно  пустынную  Сурабайя-стрит,   последний   луч   сомнительного
украшения ночного небосвода Малой Колонии - Большого Бельмеса - погас  в
нагромождении туч. Стало душно и  темно,  как  под  мышкой  у  коренного
обитателя далекой  Африки.  Но  все-таки  не  как  в  могиле:  по  всему
горизонту уже вовсю шла пляска молний -  верный  признак  того,  что  до
ливня остались считанные секунды. Рекламные зарева над  Гранд-Театрал  и
далекое - над Деловым центром сошли почти  на  нет:  видно,  сказывалась
сохранившаяся со времен Реколонизации привычка к светомаскировке. Только
где-то у черта на куличках эхом отзывались  словно  с  цепи  сорвавшиеся
сирены полицейских каров и то там, то тут по далеким стенам  улиц-ущелий
проскальзывал  луч  прожектора.  "Нашли  время  для  учений,  заразы,  -
машинально подумал Шишел. - И  так  все  нервы  поиздергал  из-за  козла
этого..."
   Несмотря  на  полное  безлюдье,  прежде   чем   выйти   на   открытое
пространство, Шишел привел себя в относительный  порядок,  постаравшись,
насколько это возможно, свести на нет последствия  двойного  путешествия
по шахте далеко не  выбывшего  из  эксплуатации  мусоропровода.  На  сей
предмет  у  него  был  припасен  дезодорант,  напрочь  отшибающий   даже
последствия контакта со скунсовой струей, - да вот  незадача:  проклятый
аэрозольный баллончик был глубоко погребен под туго наполнившим все  его
карманы содержимым сейфа почтенного Мелканяна. Прокляв еще раз  чертовых
олухов, уволокших  из-под  самого  его  носа  сумку  с  инструментами  и
вместительными отделениями  для  добычи,  которую  теперь  вот  пришлось
транспортировать этак вот - словно  наворованные  на  детском  празднике
конфеты, Шишел смирился с малоаппетитным душком, прочно прицепившимся  к
нему, пересек пустынную улицу и, возблагодарив  Господа  за  то,  что  в
видавшем виды "горби" не заглох движок и шпана не  увела  колеса  за  то
время, что машина стояла без присмотра, с размаху грохнулся на  сиденье.
То, что, проделав это, он  ограничился  всего  лишь  четырехэтажным,  не
слишком  кучерявым  выражением  своих  чувств,  объяснялось  только  его
исключительной профессиональной выдержкой: чертов перстень, заткнутый  в
задний карман, впился в его филейную часть  прямо-таки  что  твой  штык.
Если бы проклятая безделушка не зацепилась за прочную ткань джинсов, она
немедленно полетела бы в сточную  канаву,  но  пока  Шаленый  боролся  с
сопротивлением этих двух  вступивших  в  неожиданный  сговор  предметов,
приступ его бешенства сошел на нет, - в конце  концов,  все  происшедшее
было достаточно забавным. Он подкинул перстень на ладони и примерил  его
на безымянный палец правой руки. Невероятно, но перстень  сел  на  него,
будто на заказ сделанный.  Странное  ощущение  -  нет,  скорее  уж  тень
ощущения скользнула в дальнем уголке сознания  Шишела:  ему  почудилось,
что перстень гусеницей обвился вокруг его пальца и тихонько стиснул его.
Он с каким-то дружеским почти что удивлением посмотрел на вещицу,  потер
камень о штаны, дохнул на него и  тронул  "горби".  Когда  на  Сурабайя,
завывая сиренами, вылетела пара машин оцепления, они - Шишел, "горби"  и
Дьяволов Камень - были уже слишком далеко, чтобы услышать их.

***

   Долго плутать по "Джевелри" Уолту не пришлось:  распахнутая  дверь  в
кабинет директора было первым, что бросалось в глаза  в  полузатемненном
зале. На пороге Уолт на мгновение замер,  а  затем,  обогнув  валяющуюся
посреди дороги "беретту" и  присвистнув  при  виде  явно  выпотрошенного
сейфа, склонился  над  распростертым  в  кресле  Мелканяном.  Попробовал
нащупать пульс, оттянул нижнее веко, пытаясь обнаружить в теле держателя
ювелирной торговли хоть какие-то признаки  жизни.  Кое-какой  успех  это
возымело  -  лицо  Мелканяна  судорожно  скривилось,  и  Уолт  несколько
испуганно отдернул руку. Мутный, словно  прошедший  сквозь  воды  Стикса
взгляд ювелира побродил  по  крытому  панелями  скок-дерева  потолку,  а
может, по  незримым  пространствам  потустороннего  мира  и  остановился
наконец  на  физиономии  Уолта.  При  этом  во  взгляде  том   отразился
мистический  ужас.  Скрюченными  пальцами  непослушных   рук   Бонифаций
попытался ухватить репортера за отвороты куртки не отрывая взора от  его
зрачков.
   - А-ах-х-х-р... - Из горла  Мелканяна  с  видимым  трудом  вырывалось
смешанное  с  хрипом   клекотание,   напоминавшее   звук   забарахлившей
кофеварки.
   - Где же  эти  врачи,  черт  их  дери?!  -  простонал  Уолт,  пытаясь
освободиться и не в силах оторвать глаз от стекленеющего взора  ювелира.
Чисто профессиональный рефлекс  заставил  его  снова  включить  привычно
болтавшийся на поясе регистратор.
   -  Х-х-хрр...  Отд...   -   Стали   появляться   из   уст   Бонифация
получленораздельные звуки. - Отд-т... Вер-р-р-р...  Вер-ни  Скр...  ж...
Верни Камень... Все равно...
   - К-какой камень? - остолбенело спросил Уолт,  чувствуя,  что  и  его
собственная речь теряет членораздельность, а взгляд - стекленеет.
   - Кр... Хр... Скрижаль  Дур-рной  Вести...  Все...  хр...  От-д-т-дай
Дьяволов Камень...
   Уолт остолбенел. Мелканян протянул свою скрюченную руку ему  прямо  в
физиономию, словно ожидая, что собеседник тут же в нее и положит Камень.
   - Все равно... За ним пр... кр... хр... пр-ридут... Жр... Хр... Жрецы
Янтарного... Кр... хр... кр... Храма... Янтар-рного Храма... У  тб...  У
тебя нич-ч... У тебя ничег-го не п-получ... Ничего  не  выйдет...  Эт-то
недоразумение... СБОЙ...
   - Нет у меня Камня! - каким-то  самому  ему  на  удивление  фальшивым
голосом зашипел Уолт. - Нету, нету у меня никакого камня!!!...
   Чертовщина, заварившаяся этим вечером вокруг  тайны  Скрижали  Дурной
Вести, никак не укладывалась у него в голове, а сейчас он стал  в  тупик
окончательно.
   - Значит...  не  хочешь...  отдавать...  -  Взгляд  старого  армянина
окончательно потух, зрачки стали закатываться под лоб.
   - Эй! - заорал Уолт, окончательно теряя всякий контроль над собой.  -
Док! Сюда, быстрее вы, суки! Тут человек умирает!
   Цепенеющая рука Мелканяна ухватила-таки его за ворот.
   - Они... Они все равно... все равно возьмут  твою  душу...  Вместе  с
Ним... - неожиданно членораздельно и убедительно сказал ювелир, устремив
в пространство невидящий взгляд. - Но...  не  вздумай...  все  равно  не
вздумай... надеть его на перст...
   Рука умирающего разжалась, отпустила наконец ворот  Уолта  и  повисла
плетью. Уолт заворожено смотрел тому в рот.
   - Никто... - еле слышно сипел Бонифаций.  -  Никто  не  должен...  не
должен снова воздеть Камень на перст свой... Только тот,  кто  избран...
От... отмечен... Ибо если не будет этого... Тогда...  -  Тут  голос  его
окреп  и  преисполнился  ужасом.  -  Ибо  тогда  вновь  откроются  врата
Греховного Знания... И Дьявол снова войдет в мир сей через Двери Огня...
   Голова Мелканяна запрокинулась, и  лишь  сипящее  бульканье  оглашало
теперь кабинет. Уолт  в  полной  растерянности  стал  ощупывать  карманы
отдающего концы чудака: он неожиданно сообразил, что у  того  в  кармане
или еще где могут оказаться таблетки или шприц-ампула  -  здоровые  люди
так запросто с приступом не валятся, а хроники имеют обыкновение повсюду
с собой таскать разные снадобья. И впрямь - в часовом кармашке жилета он
нащупал что-то типа угловатого плоского пузырька. Потянул  его  на  свет
божий.
   И тут в спину ему уперся ствол.
   В первом подвернувшемся ночном шопе Шаленый купил неброскую  сумку  и
сложил в нее добычу - далеко не рекордную, но  вполне  соответствовавшую
его дальнейшим планам. У Северного  терминала  он  поставил  "горби"  на
автопилот и отправил в гараж Гарпа. Из камеры хранения забрал упрятанный
в одноразовый пакет свой повседневный костюм, на его место положил новую
сумку с товаром, в душевой отмылся, переоделся, запихал рабочую одежку в
освободившийся пакет и, отправив этот последний в  утилизатор,  выпил  в
автомате чашечку кофе и стал ждать монорельс до  Центра,  посмеиваясь  в
бороду происшествиям минувшего вечера.
   Конечно, давешний козел мог его и запомнить, но алиби у Шаленого было
железное, а козел был, можно сказать, на смертном одре. Не  в  себе,  во
всяком случае. К тому же полиции до Шишела надо  еще  добраться,  а  это
будет нелегко - даже оставь он в том выпотрошенном сейфе  свою  визитную
карточку. Жаль также олухами упертого инструмента. Но за этой  публикой,
похоже, свои грешки числятся, так  что  в  околоток  они  это  добро  не
потянут. Да и чистый инструмент на след все  равно  не  наведет.  Тем  и
хорош был. Стоил целого состояния. Ну так, может, еще и  вернется.  Вещь
хозяина помнит, а за Шишелом дело  не  станет...  Эту  проблему  Шаленый
решил обмозговать позже.
   В остальном он  нигде  не  наследил  и  не  отметился:  общаться  ему
пришлось только  с  сервисной  автоматикой.  Обоняния  она  была  лишена
напрочь, а кредитная карточка Шаленого  была  в  полном  порядке.  Ночью
Северный был пуст. За это и  выбран  был  местом  перелицовки.  Так  что
ароматом,  благоприобретенным  в  мусоропроводе  "Расмус  билдинга",  он
ничьего внимания не привлек  -  разве  что  пара  негритянок-монахинь  в
кипенно-белых чепцах, с которыми он разминулся  на  входе,  смерила  его
недоуменным взором - так ведь в полицию они не побежали, а если  и  так,
то опять-таки любой законопослушный налогоплательщик имеет полное  право
разок вступить, ну, скажем, в кошачье дерьмо...  В  общем,  считай,  что
провернул он сегодня не самое скверное в своей жизни дело. Про Камень он
совсем забыл.

***

   - Возьми свой аппарат. Он уже полчаса надрывается.  В  конце  концов,
это же твой номер, не мой - так почему я все время должна...
   - Оставь меня в покое, золотце! - Самуэль нервически бросил  карандаш
на лист бумаги.
   С утра на этом листе не появилось ни строчки. И только сейчас  начала
робко складываться удивительно изящная - Сэм Бирман ощущал это какими-то
невероятно тонкими фибрами своей души - цепочка знаков сигма-логики,  не
больше семи членов - он уже предчувствовал это, хотя и не  мог  доказать
кому-либо другому. Еще немного - и  он  уже  ощутил  бы  себя  полнейшим
господином  Вселенной  -  почти  как   в   тот   миг,   когда   решением
Университетского совета  его  группа  была  расширена  с  двенадцати  до
четырнадцати человек. И  вот  в  этот  самый  момент  какой-то  недоумок
начинает наяривать ему по телефону,  номер  которого  известен  от  силы
полудюжине человек. А Сара не находит  ничего  лучшего,  как  закатывать
истерики вместо того, чтобы  снять  трубку  и  послать  проклятого  осла
подальше...
   Видимо, весь этот сложный комплекс чувств и  мыслей  достаточно  ясно
отразился во взгляде, брошенном Самуэлем на верную супругу. Она,  тяжело
вздохнув, развернула экран терминала связи к себе и бросила в трубку:
   - Сара Бирман к вашим услугам.
   На том конце канала связи не потрудились включить подсветку. На  фоне
чего-то слабо  мерцающего  обрисовывался  только  угольно-черный  силуэт
неведомого собеседника в странноватом,  чем-то  напоминающем  монашеский
клобук убранстве.
   - Мне, однако, нужен сам господин  Бирман,  -  хрипловато  и  не  без
досады сказал он. - Лично и немедленно.
   Удивляла не наглость неожиданного собеседника. Удивляло  то,  что  он
знал ЭТОТ НОМЕР. Сара постаралась  разглядеть  скрытые  мерцающей  тьмой
черты этого типа -  там,  по  ту  сторону  экрана,  но  бесполезно.  Она
откашлялась:
   - Сожалею,  но  он  не  может  подойти  к  аппарату.  Будьте  любезны
сообщить, что...
   - С ним... с ним что-то произошло?
   - Произошло?
   Сара надела очки и проверила.
   - Нет, слава богу на небе, с ним все в порядке. Откуда вы это взяли?
   - Вашему мужу угрожает огромная опасность... - Глухой,  с  неприятным
акцентом голос собеседника выбивал госпожу Бирман из колеи.
   Воистину - Голос Тьмы. Что-то было в этом от антуража фильма  ужасов.
Но только в слишком хорошей режиссуре... Похоже,  что  тень  знала,  что
имела в виду. А вот Сара - нет. Она озадаченно поправила очки.
   - Он должен немедленно поговорить со мной... - настырно, с нажимом  в
голосе гнул свою линию призрак с экрана.
   - Я повторяю:  он  не  может  подойти  к  аппарату.  Господин  Бирман
чрезвычайно занят. В конце концов, он не назначал вам...
   Тот - на другом конце канала - застонал от досады. Тень даже вскинула
в отчаянии руки, и Саре показалось,  что  что-то  остро  поблескивает  в
багровом мерцании на концах пальцев этих рук... Нет, только показалось -
тень не пугала, она БЫЛА страшна.
   - У меня нет времени... - глухо сказал ТОТ -  с  экрана.  -  За  мной
придут сейчас... Передайте господину Бирману, что он  должен  немедленно
остановить...  свою  работу.  Иначе  все  сложится  наихудшим  для  него
образом. И постарайтесь немедленно покинуть планету. Как  можно  скорее.
Кольцо нашло свой перст.
   - Какое кольцо? Послушайте, это смешно - то, что  вы  говорите...  Вы
что, собираетесь нам оплатить внеочередной отпуск? Или вы угрожаете нам?
Я немедленно обращусь в полицию...
   При  упоминании  о  полиции  Самуэль,  погруженный  доселе   в   свои
размышления, поднял на супругу недоуменный взгляд.
   - Ваши расходы мы скомпенсируем с лихвой... - Хриплый голос тени стал
торопливым. - Мы найдем вас и, разумеется... Господи,  просто  передайте
господину Бирману то что я сказал вам о Кольце...  Это  то  Кольцо,  что
несет Камень... Скрижаль... Он все должен  понять,  если  прочел  Старые
Книги... Он...
   Терминал жалостливо пискнул и погасил экран.  Воцарилась  недоуменная
тишина.
   -  В  чем  там  все-таки  дело,  золотце?  -  спросил  Самуэль,  явно
намереваясь возвратиться к своим выкладкам.
   - Какие-то антисемитские штучки. Что-то про какие-то камни и... Одним
словом, чтобы мы убирались вон...
   - Дорогая, ты же знаешь, что в Малой Колонии нет никаких антисемитов.
   - Твои слова, да