упающий из стены  красный
рычаг, а другой словно клещами поймал запястье  Кима,  норовя  вывернуть
его из сустава.
   "Крышка! - только и успел подумать Ким. - Сейчас рванет..."
   Но не рвануло. Произошло нечто совсем другое.
   Почти бесшумно  скользнули  вниз  "гильотины"  обеих  гермодверей,  и
освещение в тамбуре погасло. Впрочем, темнота длилась не дольше  секунды
и сменилась тускловатым светом софитов аварийного освещения. Почти сразу
вслед за этим  короткое  сражение  закончилось:  Ким  почти  машинально,
заученным  приемом,  освободился  от  захвата,  а  более   привычный   к
невесомости Кукан "зафиксировал" взбунтовавшегося  пленника,  припечатав
его лицом к стенке.
   - Ч-черт! - озадаченно произнес Ким. - Почему мы еще живы?!
   - Да потому,  -  сквозь  зубы  объяснил  Клини,  -  что  блеф  это  -
антиплазма и "закон мертвой руки"... Антиплазму на борт так запросто  не
протащишь.  И  вообще,  не  такая  это  штука,  чтобы  с  ней  в  багаже
путешествовать. У Ли с собой обычный заряд "супер-Т". И взрывать себя он
не станет до последнего.  А  вы  все  -  козлы  порядочные.  Можно  было
сообразить, что вас на пушку берут. Какой агент станет  себя  подрывать,
не выполнив задания?
   - О своем задании вы нам расскажете чуть позже, - оборвал его Ким.  -
Обязательно расскажете. А сейчас - перебираемся на лайнер...
   - А вот это уже - фиг... - не без яда в  голосе  отозвался  Клини.  -
Придется подождать, пока заварушка кончится.
   Он кивнул на рычаг, вывернутый им из паза в стене.
   -  Аварийное  блокирование.  Изнутри  отсеки   не   открываются.   Во
избежание...
   - Какого же черта ты нас здесь запер? - вскипел Кэн, норовя посильнее
вывернуть руку похоронного агента.
   - Мог бы и сам сообразить, - шипя от боли, отозвался  Клини.  -  Мера
безопасности. Теперь Ли со взрывчаткой - за гермодверью.  Он  и  от  нас
теперь отсечен, и от своих. Гермодвери должны  были  сработать  во  всех
секциях туннеля... А аварийная гермодверь - штука надежная. Рассчитана и
на  случай  паники  среди  вооруженного  экипажа.   Ни   бластером,   ни
взрывчаткой ее не разнести - как-никак "Саратога" бывший эсминец...
   - Это-то я понимаю - не дурак... - Кэн еще немного подвернул локтевой
сустав пленника, - Другого я не понимаю.  И  никто  тут  не  понимает...
Почему ты вдруг против своих играть начал?
   - Потому что не хочу умирать... Чорриа - фанатик. Если он окажется на
"Саратоге", то... Да отпустите же! Больно... Я не буду делать глупостей.
Если Ли прорвется на лайнер... Вы что, не  понимаете,  что  двигательную
установку "Саратоги" можно быстро переделать просто в бомбу? Несколькими
командами  с  управляющего  компьютера.  А  она  помощнее,  чем  зарядик
антиплазмы.
   Если рванет она,  то  и  крейсеру  несдобровать.  Во  всяком  случае,
выполнить свое задание он не сможет. Это был наш запасной вариант  -  на
случай провала варианта с заложниками. Но мне незачем разлетаться в пыль
и газ. Все равно мы проиграли. По большому счету...
   - Займитесь замком, - кивнул Ким Кэну.  -  Может,  получится?  Вы  же
виртуоз...
   Кэн не заставил себя уговаривать слишком долго. Он сдал Клини на руки
Киму, а сам тут же, ловко цепляясь за леер, пополз к гермодвери, ведущей
в стыковочный отсек "Саратоги". И чуть не свернул себе шею,  обрушившись
со второго в первый, ставший вдруг чем-то вроде подвала отсек тамбура  -
тяжесть начала возвращаться  в  эти  отсеки.  Связанные  хрупким  мостом
туннеля эвакуации, "Саратога" и "Цунами" начинали вращаться  в  странном
вальсе вокруг общего центра тяжести.
   - Грамотно,  -  прокомментировал  случившееся  Кэн,  потирая  набитую
шишку. - Теперь секции перехода заблокированы, и  можно  на  них  подать
усилие  без  опасности  разгерметизации.   А   бандюкам   дополнительная
сложность: по туннелю сейчас им с  заложниками  на  руках  отступать  на
"Саратогу" никак не возможно. Туннель не туннель уже, а шахта. Пропасть.
***

   Запел сигнал блоков связи - и у Кима  и  у  Анны  одновременно.  Анна
коротким знаком руки дала  понять,  что  говорить  будет  она.  Выслушав
злобное  курлыканье  трубки,  она  подняла  глаза  на  Кима  и   коротко
объяснила;
   - Чорриа и его... люди...
   - Это - не совсем люди, - заметил Ким.
   - Не важно. Эти господа предупреждают, что у них находятся еще  около
двадцати заложников. И предлагают сдать "Саратогу" и мирно разойтись...
   - Не верьте им! - возбужденно зашипел Клини. - Это верная смерть!
   - Нам дают час на размышление. И требуют, чтобы мы не уходили с линии
и отвечали на их вызовы немедленно.
   - Мы по идее блокированы, - пожал плечами Ким, -  и  никак  не  можем
выполнить их требования.
   - Собственно, они обращаются  не  к  нам,  -  пояснила  Анна.  -  Они
настаивают, чтобы мы передали эти требования на крейсер.  Но  крейсер  и
так прослушивает все наши разговоры. Так что в разговор влез их  капитан
и сообщил, что условия Чорриа понял. И тоже  попросил  нас  с  линии  не
уходить.
   - Ну что же, будешь у  нас  ответственной  за  связь.  А  я  все-таки
покрепче упакую этого субъекта...

***

   -  Для  похоронного  агента  вы  чересчур  хорошо  владеете  приемами
рукопашного боя, Раймон, - констатировал Ким, снова затягивая ремень  на
завернутых за спину локтях Клини.
   Потом, подумав, принялся понадежнее приторачивать  пленника  к  более
или менее надежной трубе пневмопровода.
   - У нас здесь очень много  агентов  накопилось...  -  чуть  рассеянно
пожала плечами Анна. Агент на контракте. А господин Клини - один в  двух
лицах: и похоронный он агент, и агент Тартара...
   - Все не так, - тихим, но почему-то страшно натянутым голосом  сказал
Валька.
   - Почему, мальчик?  -  устало  и  с  каким-то  одному  ему  известным
подтекстом, скрытым за необычной интонацией, осведомился Клини.
   - Потому, что это я, я - агент Тартара! - закричал Валька. - Я!
   Он обвел напряженным взглядом уставившихся на него людей.
   - Успокойся, Валентин, - как можно ровнее сказала Анна - Успокойся...
Это у него срыв, - тихо добавила  она,  обернувшись  к  Киму.  -  Ничего
удивительного...
   Валька выпрямился и сел, внимательно глядя на каждого из  окружающих.
Потом остановил взгляд на Киме." - Я - не псих, - тихо сказал он.
   Утер лицо рукавом и снова повторил:
   -  Я  -  не  псих.  Вы  меня  выслушайте.  Внимательно,   пожалуйста,
выслушайте...
   Как-то так это у него получилось, что все узники полутемного  тамбура
смолкли. До того каждый говорил что-то свое: про то, что Вале надо  дать
воды, про то, что нет ли у кого с собой каких-нибудь таблеток,  еще  про
что-то... А тут - замолкли.
   Валька  перевел  взгляд  на  своих  друзей.  Оба  мальчишки  с   Чура
совершенно  непринужденно  сидели  на  холодном  металле  ставшей  полом
переборки и смотрели на приятеля без всякого удивления. Точно так  же  -
настороженно, но не  растерянно,  -  как  смотрели  на  него  раньше  их
оставшиеся на "Саратоге" Псы.
   - Вот они уже знали... - Он кивнул на Гана и Фора.
   - Ведь ты о чем-то догадывался, Ган? И ты, Фор...
   - Не мы... Псы... - Фор мотнул  головой  в  сторону  стальной  двери,
отрезавшей их от "Саратоги". -  Они...  Мы  сначала  думали,  что  ты  -
Нелюдь... Но Псы всегда узнают Нелюдь первыми.
   - А Клини они не  угадали?  И  Чорриа?  -  спросил  Кэн,  на  секунду
оторвавшись от манипуляций с гермо-запором.
   Фор пожал плечами:
   - Это не так просто. Здесь - все  чужое.  Они  чуяли  Нелюдь.  Но  не
знали, кто. Мы сперва думали - ты, - он кивнул на Вальку. -  Потому  что
ты умеешь... разное. Драться. Дружить с железом... И еще - ты все  время
врал. Ты никогда не был на Земле. Но Оррн и Ширра... Псы решили, что это
не ты. И мы решили дружить с тобой...
   - Хотя я? - удивленно спросил Валька.
   - Мы давно поняли, что ты оттуда - с Чура, - ответил Фор. - Ты  много
делаешь, как делают только там.
   А так -  даже  интересно:  у  каждого  должна  быть  своя  Тайна.  Мы
гадали-думали: может,  ты  из  отбившихся?  Или  из  изгнанных?  У  них,
говорят, целые деревни есть - на  Поверхности.  А  может,  ты  -  ученик
кого-то из колдунов? Мы так и не разгадали. Но с тобой - интересно.
   - Господи, - прошептала Анна, обращаясь главным образом к Киму,  -  В
этом - они все! Им было интересно...
   - Я из Поселения, - коротко и непонятно объяснил Валька.
   И тут впервые в тесном  пространстве  тамбура  прозвучал  незнакомый,
хриплый и сдавленный голос - голос похоронного агента Клини.
   - Да, парень... - каркнул прикованный к трубе пнев-мопровода командир
Нелюди. - Ты - наш!... Я тоже тебя засек. Только слишком поздно...
   - Я - не ваш! -  Голос  Вальки  стал  злым  и  напряженным.  Зазвенел
хрупкой еще сталью. - Я же сказал: я - из Поселения!!!
   - А мы, по-твоему, откуда? - усмехнулся Клини.
   - Я - из Третьей Касты, а вы оба - из  Первой!  Только  Первая  Каста
знает, как управлять биороботами... И потом, я вас в Поселении не видел.
Ни разу. А у меня хорошая память. На лица, на голос...
   - А ты думаешь, сколько лет назад меня внедрили в Миры  Заблудших?  -
усмехнулся Клини. - Да я там - в Поселении - последний раз был, когда ты
под стол пешком ходить учился, а не зрительную память тренировал...
   - А что это за  Поселение,  Валентин?  -  как  можно  более  спокойно
спросил Ким.
   Валька судорожно вздохнул, сосредоточился и заговорил. Заговорил  уже
совсем по-другому. Это была речь ученика, на совесть выучившего урок,  и
не один. Ученика странной, жутковатой школы - школы, где учили людей  не
быть людьми... Рассказ о мире по имени "Поселение".
   Это был странный мир, приютившийся на плеши  полярной  шапки  Чура  -
скрытно от всех и вся. Мир, сотворенный для людей Нелюдью. Этот мир  был
словно срисован с жутковатого мира концентрационных лагерей прошлого и в
то же время - со множества кусочков почти всех современных Тридцати Трех
Миров одновременно. Четыре касты царили в нем.
   И высшей из них были те, кого не  знал  никто.  Посвященные  в  тайну
Высшей власти, общающиеся с той неназываемой силой,  что  сотворила  мир
Поселения, создала всех его обитателей  и  вдохнула  в  них  жизнь.  Они
определяли все правила  здешней  жизни.  Ставили  цели.  Следили  за  их
исполнением. Награждали и  наказывали.  Решали:  казнить  или  миловать.
Носители такой власти, казалось бы, должны были жить, утопая в  роскоши,
отгородясь непроходимой стеной и глубоко презирая всех, кто оказался  бы
по  другую  ее   сторону.   Ничего   подобного   не   было   в   тесном,
двадцатитысячном мирке Поселения. Они - приобщенные к  высшим  тайнам  -
ничем не отличались от любого из представителей всех других  трех  каст.
Были растворены в этой массе. Не имели лиц и  имен.  Все  видели  и  все
знали. Присутствовали везде. И каждый  член  касты  не  знал  никого  из
"своих", кроме двоих. Может быть, и был кто-то, кто  знал  их  всех.  Но
только уж этот "кто-то" наверняка не был человеком. Это,  впрочем,  было
известно Вальке только по слухам.
   Дойдя до этого места своего рассказа, он запнулся, сглотнул  слюну  и
покосился на Клини. Тот криво усмехнулся, но никак не комментировал этот
выразительный взгляд. Валька  снова  заговорил,  продолжая  коситься  на
похоронного агента.
   Теперь он рассказывал про Охрану. Про Охрану и про Агентуру... Он сам
был из Третьей Касты -  агент  (теперь  Ким  понял,  чем  так  рассмешил
Валентина при их первой встрече).
   А Охрана  была  Второй  Кастой  -  кастой,  на  первый  взгляд  самой
обеспеченной и всемогущей  в  Поселении.  Кастой,  владеющей  оружием  и
информацией. Информацией обо всем и обо всех, за исключением Приобщенных
к Тайне. Охрана была орденом, замкнутым  в  себе.  Дисциплинированным  и
жестоким - жестоким и к себе,  и  ко  всему  миру.  Повязанным  круговой
порукой Испытания Кровью, преданным  неведомым  создателям  Поселения  и
беспрекословно исполняющим их приказы. Приказы,  которые  передавали  им
посвященные - никогда лично. Для этого существовало множество изощренных
и надежных способов -  от  простого  телефонного  звонка,  начинающегося
условными  словами  -  как  в  старом  добром  двадцатом  веке,   -   до
программирования  на  "нечаянных"  сеансах  гипноза,  память  о  которых
мгновенно стиралась из сознания программируемого.  У  Охраны  была  своя
разведка и контрразведка. Были глайдеры,  вертолеты  и  другая  техника.
Была своя школа и "академия", в которых с  младых  ногтей  воспитывались
отобранные со всего Поселения наследники этой своры натасканных псов.
   Но подлинной основой  и  причиной  существования  Поселения  с  самых
первых лет была Агентура - Третья Каста. Она  составляла  треть  жителей
Поселения, и остальные две трети существовали и работали ради  нее.  Это
была каста фанатиков. Каста, обязанная вбивать фанатизм в головы  своего
подрастающего поколения еще до рождения. И каждый из них,  этих  агентов
Тартара, с первых дней своей сознательной жизни знал, что судьба  его  -
рано или поздно отправиться в стан жестокого врага и жить и умереть там.
Умереть не глупой, случайной смертью, а так, чтобы самой  смертью  своей
послужить Делу!
   А жизнь всех трех первых Каст обеспечивала Четвертая - самая низшая и
самая многочисленная - Каста Жизнеобеспечения. Она  была  пестрой  -  от
высоколобых умников из Отдела научных разработок до  угрюмых  операторов
мусоросжигательных печей. Всех их объединяло только одно - то, что смысл
их жизни в Поселении составляли только страх и забота о хлебе  насущном.
Им не было дано знание высших целей и смысла существования Поселения.  И
именно людей Четвертой Касты Поселение приносило  в  жертву,  если  того
требовало Дело.
   О Деле Валька помянул как о  чем-то  само  собой  разумеющемся.  Киму
пришлось остановить его вопросом:
   - Дело? Что это значит? Что за Дело такое?

***

   Дело  было  не  такой  вещью,  которая  хорошо  давалась  Вальке  для
объяснения посторонним. Для любого жителя Поселения оно было чем-то само
собой разумеющимся. Для посторонних, для людей Тридцати Трех  Миров  оно
было вещью в себе. Валька уже давно понял это. Вот только разве что люди
Чура могли понять его.
   Потому что у всех других здесь - в Большом мире  -  мозги  были  явно
вывернуты наизнанку.
   С этим решительно ничего нельзя было поделать.
   - Дело... - стал объяснять он, с трудом подбирая слова. - Ну  Дело  -
это, нам говорили, это вернуть людей на  правильный  путь.  Всех  людей.
Человечество... Заблудших. Так я думал тогда...
   - Правильный путь? Это что? - спросила Анна.
   - Это... Ну, в общем, так: люди, когда  они  пришли  в  другие  Миры,
они... Они утратили праведный путь. Стали все Миры  эти,  всю  Вселенную
переделывать под себя. И... И сами они стали жить только ради богатства.
Богатства и удовольствий разных. И тут же передрались. Стали  уничтожать
друг друга. И они весь  мир  уничтожат.  Превратят  в  ад.  Если  их  не
остановить.
   - А кто их остановит, кроме самих себя?  -  с  неожиданным  интересом
спросил индифферентный до этого момента к рассказу Вальки Клаус.
   -  Поселение.  Агенты!  -  воскликнул  Валька,  словно   отвечая   на
исключительно глупый и ненужный вопрос.
   И тут же вдруг сник. И повторил с глубокой безнадежностью в голосе:
   - Так я думал тогда...
   Да, он действительно так думал. Он и представить  себе  не  мог,  что
можно думать как-то иначе. Не так, как думали отец и мать. И  братья.  И
все вокруг. Для чего же тогда погибли ушедшие на  задание?  И  разве  не
подтверждали - слово в слово - то, чему учили  его  те,  кто  с  задания
вернулся?
   Валька искренне жалел  людей,  тех,  которых  каждый  день  видел  на
видеоинструктаже,  и  тех,  о  которых  рассказывали  ему   учебники   и
мнемозаписи,  запутавшихся,  утративших  цель  и  смысл  жизни  глупцов,
которых вели  к  пропасти  злобные  и  алчные  Директора  и  Президенты.
Олигархи и продажное ТВ... И просто безумцы. Он жалел заблудших.
   Эти люди, которых он должен был  любить,  чтобы  наставить  на  Путь,
глотали алкоголь и наркотики, были мучимы глупыми, из пальца высосанными
страстями.
   И эти люди, которых, чтобы  наставить  их  на  Путь,  он  должен  был
ненавидеть, несли порок и разорение во все новые и новые Миры.
   И они были безумно жестоки, эти люди.
   Которых он должен был бояться.
   Они выдумывали и воплощали в сталь и огонь  все  новые  виды  оружия,
создавали новые и новые яды, все  глубже  залезали  в  свои  мозги  -  в
психику, в сознание, - чтобы и там посеять тьму и разрушение. Они  огнем
и мечом уничтожали все, что становилось им поперек пути, - не  жалея  ни
своих, ни чужих. И если они дотянутся  до  Поселения...  Даже  если  они
просто узнают о нем...
   Тогда будет сметена, разрушена, выжжена  дотла  единственная  светлая
поляна в мрачном,  охваченном  Тьмой  лесу.  Погаснет  последний  костер
надежды...
   О, как много красивых слов сказали ему об этом.  И  как  много  таких
слов говорил себе он сам. Он не огорчал своих учителей -  будущий  агент
Валентин Старцев. Они доверяли ему. И он старался оправдать это доверие.
Старался  и  оправдывал.  Он  знал,  что  его  ценят  выше  других   его
сверстников.  Поручают  более  сложные  задания.  Доверяют  больше,  чем
другим.
   Но все равно то, что его решили включить в группу идущих на задание -
признали полноценным агентом, - было для него громом среди ясного  неба.
Тот день, когда в бункере  старшего  инструктора  ему  зачитали  приказ,
должен был стать для него днем величайшего счастья. И стал бы - если  бы
не... Если бы пагубный червь сомнения уже не тронул его душу.
   - Понимаете...
   Дойдя до этого места, Валька опять запнулся. Опять  не  было  у  него
слов, чтобы выразить, хотя бы приблизительно, то, что происходило  тогда
- да и сейчас еще не закончило происходить в нем самом.
   - Понимаете... Здесь вот что... Сначала мне странно было, что там - в
Поселении, в  лучшие  выбивались  не  такие,  как  надо...  Не  те,  кто
по-настоящему верил в Дело... А такие... Ну,  такие,  кто  просто  знал,
когда что нужно вовремя сказать. Кто знал, как ответы на тест  слизнуть.
Кто легко обмануть мог. Кто врал почти в каждом доносе...
   - Вас еще и друг на друга стучать заставляли?  -  поинтересовался  не
прерывавший своих трудов Кэн.
   - А как же? - В голосе  Вальки  прозвучало  искреннее  недоумение.  -
Каждый следит за каждым. Ведь и у  вас  почти  так  же...  Только  плохо
организовано...
   - Неважно, - остановил его Ким, ощущая некоторую неловкость. -  Давай
дальше.
   - Я и говорю: есть такие, которые нечестно...  стучат,  -  запальчиво
продолжал Валька. - И нечестно проходят испытания. И когда доходит  дело
до... До Задания, то они никогда не уходят... Я потом только понял.  Они
сворачивают... И потом они же оказываются в помощниках  инструкторов.  В
разных комитетах... А потом - инструкторами... Всех подминают...  Это  я
уже сейчас так говорю. А тогда я не понимал ничего. Думал, что это все -
ошибки, что так не  будет.  Потом...  Когда  все  будет  как  надо...  А
потом... Потом мне часто стало  казаться,  что  никогда  не  будет  "как
надо". Что так на самом  деле  и  задумано  в  Поселении,  чтобы  хитрые
проныры... Такие, которые не верят  в  Дело...  Которые  ни  во  что  не
верят... Чтобы они командовали теми, кто верит... И вообще, когда  пошли
допсеминары. И факультативы... Я  стал  понимать,  что  нам  многого  не
говорят. Про Землю, про Тридцать Три Мира. И  я  стал  думать,  что  нам
часто просто врут. Чтобы мы правильно думали. Не сомневались. Что потом,
когда мы уже станем  агентами,  пройдем  Испытание,  нам  уже  не  будут
врать... Это теперь я знаю: они нам будут врать всегда!... Это  я  потом
понял... Потом, когда я уже работал в паре со  старшими,  с  Сайрусом...
Когда мы с ним оставались без... Ну - на имитации... Или... В общем,  он
тогда по-своему отвечал, когда я его спрашивал о таких вещах. И