рожденного Каца, потомка Кацев из Гам-мельна, что на Земле-матушке.
   - Погоди клясться! - с неожиданной злобой  в  голосе  остановила  его
Каманера.
   Она с силой вцепилась  в  его  рукав,  словно  не  давая  вскочить  в
какой-то поезд, невидимый, но явно не  туда,  куда  надо,  отходящий.  И
глаза  у  нее  стали   точно   глазами   ведьмы.   Ведьмы,   готовящейся
перевоплотиться в лесную рысь.
   - Ты уже поклялся один раз - Одноглазому. И отоварил нас  работкой...
Функцией... Теперь я от тебя отвязаться не могу, а ты - от меня...
   - Так то была Клятва Рока... Я ведь не знал, что она магическая...
   Бэзил  снова  пожал  плечами,  демонстрируя  тем  самым  свою  полную
непричастность к чему-то очень для него и для его спутницы неприятному.
   - Ты никогда не знаешь, чем клянешься! Из-за тебя я  опять  вернулась
сюда - под луны...
   - Ну и что, что под луны?! Ну и что, что под луны?!!  -  затрепыхался
Бэзил,  пытаясь  вырвать  рукав  своего  концертного  фрака  из   цепких
кого-точков подруги. - Отпусти меня! Оставь меня в покое, фанатичка!!  Я
есть хочу!!!
   Упоминание о процессе поглощения пиши произвело  на  Элен  магическое
действие. Она  недоуменно,  словно  вспомнив  о  чем-то  крайне  важном,
уставилась на Бэзила и  сглотнула  слюну,  на  долю  секунды  явив  миру
остренький кончик розового язычка, которым стремительно облизнула  губы.
Потом был оставлен в покое рукав пианиста,  а  взгляд  Элен,  на  глазах
наполняясь надеждой, переместился на насупленного Орри. Она убрала  руки
за спину.
   - Ну, в самом деле... Почему бы и не поклясться, - милостиво  молвила
она. - Не обращай на меня внимания, Орри. Это так, нервы... У меня...  У
нас очень тяжелые времена были недавно... Давай, мальчик, говори, в  чем
тебе поклясться двум проходимцам?
   Орри опять недовольно шмыгнул, сердито подобрал губы и уточнил:
   - Да не мне. Клятву звенны дают Огню и Ветру... И вы  оба  не  должны
себя называть проходимцами... Если дадите клятву, то вы уже  будете  мои
друзья. А не проходимцы какие-нибудь.
   Он сурово глянул на Элен:
   - Вынь руки из-за спины! Держи вот так!...  И  ты,  мастер,  тоже,  -
повернулся он к Бэзилу. - И если хотите клясться, повторяйте...
   Каманера нехотя расплела скрещенные за спиной пальцы,  вытащила  руки
из-за спины...
   И  вдруг  зачарованно  уставилась  на  яркий  -  почти   без   следов
какого-либо рельефа - лик Чистой Луны. Вновь явившиеся  в  небе  тучи  -
теперь уже ночные, снеговые - еще  не  затмили  его.  Но  совсем  другое
изменение совершалось с этим правильным, словно в  мастерской  небесного
ювелира выкованным диском. На краю его появился изъян. Стад стремительно
увеличиваться... И вот  уже  на  сияющем  фоне  белого  пламени  лунного
серебра  означился  черный  диск.  Поменьше-в   треть   лунного.   Почти
совершенно черный, изъеденный едва намеченными в непроглядной копоти его
поверхности язвами кратеров и шрамами горных кряжей...
   Приют - третья и самая низкая луна Большой Колонии-пересекал  лик  ее
луны первой -  Чистой.  Чуть  пониже  центра,  если  смотреть  из  этого
полушария.
   - Прохождение... - тихим, упавшим голосом вымолвила Элен. - Нельзя...
   -  Вот  он...  -  тоже  расстроенно  произнес  Бэзил.  -  Легок,  как
говорится, на  помине...  Приют...  Мы  тут,  кажется,  поминали  одного
стихоплета?   Так   вот,   можешь   полюбоваться   на    его    недавнее
местонахождение, дорогая... Там о нем хорошо  заботились.  Есть  кому...
Зачем, спрашивается, было снова тянуть его сюда?
   - Заткнись! - коротко оборвала его Каманера. -  Прохождение...  Такое
не каждый год бывает. И вот - надо же... А  у  Орри,  наоборот,  азартно
вспыхнули глаза.
   - Ну давайте! Надо успеть, пока не кончилось!...
   Каманера вздрогнула и вместе с  Бэзилом  стала  повторять  следом  за
мальком: "Огню и Ветру - клянусь. Здесь,  в  Лесу  звеннов,  -  клянусь.
Клянусь, что Орри Нолан будет моим другом, пока есть Огонь и есть Ветер.
И пусть Огонь и Ветер не дадут мне нарушить эту клятву. А  нарушу  ее  -
пусть Огонь сделает меня пеплом, а Ветер сделает пепел ничем. Все".
   - А теперь так, - быстро сказал Орри, закатывая рукава.
   Он прошептал слово-оберег и,  присев  над  умирающим  уже  костерком,
вытянул над ним руки. Элен еле слышно втянула воздух сквозь  губы  -  ей
показалось,  что  мальчишка  сейчас  обожжется  насмерть.  Бэзил  просто
отвернулся, морщась и жмурясь.
   Орри затараторил быстро-быстро:
   "Огню и Ветру - клянусь. Здесь, в Лесу звеннов, -  клянусь.  Клянусь,
что Кац и Каманера будут мне друзьями, пока есть Огонь и есть  Ветер.  И
пусть Огонь и Ветер не дадут мне нарушить эту  клятву.  А  нарушу  ее  -
пусть Огонь сделает меня пеплом, а Ветер сделает пепел ничем".
   Поклявшись,  он  быстро  вскочил  и  стал  морщясь  хлопать  себя  по
обожженным-таки рукам.
   - Это... чтобы... клятва... вернее... была! - объяснил он, отрывисто,
так же, как и Каманера, сквозь зубы, втягивая в себя воздух.
   Окажись здесь Агент, он, наверное, сделал бы то же самое.
   - Надо... для... этого - обжечься, - закончил Орри свои объяснения  и
принялся затаптывать костерок. - Пошли к вашему Косте...
   Приют покинул сияющий лунный диск. И снова стал не-видим.

***

   Вообще говоря, Коста Ставрос не  собирался  задерживаться  в  Большой
Колонии надолго. Хотя бы потому, что за все время его пребывания в  этой
галактической  глуши  ни  одна  брачная  контора  и  никто  из   наемных
сватов-одиночек не смог найти ему в жены чистокровную гречанку. А  честь
рода Ставросов требовала, чтобы все его члены  вели  свое  происхождение
только от истинных греков. Да не просто от тех,  кого  угораздило  иметь
папу   и   маму   подходящей   национальности,   а   от    потомственных
греков-контрабандистов, которым просто гены не позволили  бы  опуститься
до того,  чтобы  зарабатывать  себе  на  хлеб  банковским  ремеслом  или
изготовлением софтвера.
   Нет, контрабандистов в Большой Колонии, состоящей из  неполной  сотни
"субъектов Федерации" с  установившимся  благодаря  мудрому  руководству
Сети невероятно нелепым соотношением цен и таможенных  правил,  хватало.
Можно было, сильно поднапрягшись,  найти  и  чистокровную  гречанку  (из
числа новеньких в Бэ-Ка). Но либо  в  семье  подходящих  контрабандистов
дедушка оказывался португальцем,  либо  чистокровная  красавица-гречанка
происходила непременно из семьи, которая всю свою долгую историю прожила
в мире и гармонии с законом, что было уж вовсе неприемлемо.
   Надо было радикально менять ситуацию - поджимал воз-раст.
   Для этого требовалось немногое. Всего лишь накопить сумму,  потребную
для того, чтобы убыть с нужным для  открытия  своего  дела  капиталом  в
более подходящие для его матримониальных планов места, -  и  только.  Но
накопить ее, даже продав перед отбытием чертовых "Чертей" (тут уж даже в
мыслях Коста перестал обращать внимание на случайный каламбур),  Ставрос
мог только после десяти лет неустанного и убийственно нервного  труда  в
порядком осточертевшей ему  таверне.  Был  и  еще  вариант  -  пойти  на
какую-нибудь особо доходную, но и особо  опасную  авантюру.  От  первого
варианта начинало ломить затылок, от второго - тянуть под ложечкой. А от
все более и более глубокого осознания неизбежности окончательного выбора
между  этими  вариантами  Коста  чернел  ликом  и  мрачнел  этого   лика
выражением, громоздясь - как правило, в полном одиночестве - за  стойкой
пустующего бара.
   В таком положении - за две минуты до закрытия заведения-его и застала
вломившаяся в "таверну" с ночного холода странная компания.
   Котяру - Бэзила Каца - Ставрос знал еще с тех далеких теперь  времен,
когда тот был наводчиком на Океании, а по совместительству действительно
пианистом-виртуозом, вхожим во многие дома тамошнего  высшего  света.  О
чем эти дома теперь горько жалели. Тогда ни он, ни Коста не помышляли ни
о какой богом забытой Большой Колонии. Но  времена  меняются,  и  вот  -
судьба  свела  их  в  населенной  свихнувшимися  рабовладельцами  глуши.
Собственно, свела только позавчера.
   Нельзя сказать, что с самого начала Коста был безумно  рад  появлению
старого приятеля. Тем более что свои "е-2 - е-4":  "Знаешь,  дружище,  я
что-то поиздержался в дороге, но когда выкуплю на таможне мой  багаж..."
с последующей просьбой о помощи  в  размере  полусотни  баксов  -  Бэзил
сделал, еще не переступив толком порога  "Зеленых  чертей".  "Плох  стал
Котяра", - умозаключил тогда Коста,  объясняя  старому  другу,  что  тот
может покинуть гостеприимных "Чертей" точно в  том  же  темпе,  в  каком
явился, - и без всяких баксов,  разумеется.  Максимумом  дипломатических
успехов Каца  было  соизволение  Косты  воспользоваться  его  настольным
блоком связи - и то при  условии,  что  тот  сделает  не  больше  одного
звонка.
   Теперь - двадцать восемь часов  спустя  -  Коста  решил,  что  Котяра
вконец тронулся умом. Или ограбил рейсовый автобус. Что  вообще-то  было
одно и то же.
   В здравом уме Бэзил не притащил бы с собой к Косте девицу.  Причем  -
тут у Косты был глаз наметанный - девицу  такую,  которой  палец  в  рот
класть не следовало бы даже за большие деньги. Лицом она была  изящна  и
конопата, одета - пристойно, а окрасом вышла в  осеннюю  лисицу.  Только
вот изысканный профиль ее украшал  почти  незаметный  уже,  но  когда-то
основательный "фонарь" под левым глазом.  Свитерок  был  явно  с  чужого
плеча и на одном рукаве, как ни маскируй, заметно надорван, а на  другом
- запятнан (да уж не кровью ли?.. Не-е-ет... Кетчупом, видно, - чур меня
- конечно же, кетчупом...).  Ну,  а  медно-бронзовая  прическа  все  еще
демонстрировала следы ножниц тюремного цирюльника.
   "На Харуре сидела девка, - определил про  себя  Коста.  -  Точно,  на
Харуре. Там женщин в каталажке наголо не стригут,  а  такой  вот  шиньон
делают..."
   Того пуще был сопровождавший Котяру и его спутницу малек  -  шустрый,
явно из местных, даже вроде на глаза попадался как-то.  Одет  бедновато,
но не в лохмотья. И Котяру не боится. Да и  уголовницу,  что  с  ним,  -
тоже. Так или иначе, это не киднэппинг. И то слава богу. Кто ж он  есть?
Китайчонок - не  китайчонок...  Для  вьетнамца  слишком  приземист,  для
казаха - наоборот... А  против  света  поглядеть,  так  и  за  славянина
сойдет, есть у них там такие - скуластые  и  раскосые.  На  Святой  Анне
плюнуть нельзя, чтоб в такого не попасть. Метис. Точно -  метис,  как  и
все здесь.
   В любом случае это была не та компания, которую ожидал и вроде уже не
дождался Ставрос.
   Мальчонка, как ни странно, приглянулся Косте.
   "Есть  попросит  -  накормлю,  -  решил  он.  -  И   спереть   мелочь
какую-нибудь дам. До полутора баксов включительно. А что  сопрет  -  это
точно. По глазам вижу. Но не стану "ухи крутить". Если, конечно,  хамить
не будет".
   Хамить мальчонка вроде не стал - чинно  уселся  на  лавке  справа  от
вальяжно развалившегося за самым удобным  столиком  Котяры  и  слева  от
стриженой  уголовницы  и  принялся  разглядывать  их  снизу  вверх,  как
диковинных зверушек. Ноги  у  него  до  полу  не  дотянулись,  а  потому
заплелись одна вокруг  другой  хитрым  кренделем.  Уголовница  погладила
малька по криво стриженной макушке.
   От компании разило холодом, голодом. И кострами.
   С  видимым  безразличием  Коста  выгрузился  из-за  стойки,  обмахнул
клетчатой салфеткой сначала соседний  столик,  а  уж  затем  и  тот,  за
которым  устроились  гости.  Потом   разместил   на   своей   физиономии
необходимый минимум вежливого внимания и осведомился, терпеливо глядя  в
пространство, чего, собственно, господам мастерам надобно.
   - Нам... - определил Котяра, с глубоким  пренебрежением  рассматривая
слегка засаленный буклет с меню. - Нам, э-э...
   - Нам пару сандвичей, - опередил его малек. - Можно вчерашних...  Для
старших. А мне гренку, если можно. И можно тоже  вчерашнюю.  И  колы  на
всех...
   Тут Бэзил  заставил  его  умолкнуть  громогласным  "И-и-и-эппп!!!"  и
страшно выпученными глазами, а Элли больно придавила ему ладонь, которой
малек держался за скамью.
   - Да, - весело заявила уголовница, игриво повернувшись к Косте тем из
своих профилей, что можно было помещать на обложке  модного  журнала.  -
Подайте нам пару вчерашних сандвичей - только без лука  и  без  печенки,
разумеется, а также  гренок  для  Орри.  Проследите,  чтобы  гренок  был
вчерашний. Ну и, конечно, - всем колы. Только  не  из  холодильника.  На
дворе прохладно, знаете ли.
   Она задумалась, перебирая в тонких пальцах изъятое у Бэзила меню.
   - Н-ну... Ну а к этому, будьте добры, добавить... Ага - вот! Копченых
языков... Ну, чтобы хватило на всех... Языки у вас телячьи?
   -  Нет,  мадам,  свиные,  -  ответствовал  Коста,  принимая   правила
непонятной еще ему игры. - И, знаете ли, мадам, они не вчерашние...
   Орри озадаченно крутил головой, переводя взгляд с Элли на Бэзила, а с
Бэзила на Косту.
   - Тогда - отставим языки, - милостиво приняла Элли шутку трактирщика.
- Пусть это будут... пусть это будут... Ага - пусть это будут ростбифы!
   - Просто ростбифы, мадам? - уточнил Коста.
   - С гарниром, разумеется. И вовсе не обязательно вчерашние...
   Элен  мило  улыбнулась  и  на  лице  у  нее  появилось   мечтательное
выражение.
   - Итак, - все так же  мечтая  о  чем-то,  продолжила  она,  -  просто
ростбифы. По двойной порции. И мне... Мне лично - с кр...
   Тут она запнулась, преодолевая что-то в себе, и решительно закончила:
   - С кровью! Мне двойной ростбиф с кровью! Чтобы был почти сырой!
   - Элли... -  тихо  произнес  Бэзил,  с  опасливым  упреком  глядя  на
спутницу своим злым желтым глазом. - Что - Полнолуние?
   - Бэзил! - томно отозвалась та и положила свою ладонь на его руку.  -
Луна, Бэзил... Это всего лишь Полнолуние Чистой Луны.  Это  не  страшно.
Двух ростбифов с кровью вполне хватит... Ты же ведь не хочешь,  чтобы...
Бэзила передернуло.
   - Нет, дорогая, не хочу... Но ты обещала...
   - Ах... - вздохнула Элен. - Ведь это всего лишь коровы...
   - Бог с тобой, Элли.
   Бэзил погасил желтый огонь в глазах, отобрал у Каманеры меню и сделал
вид, что углубился в него.
   - Но все дела надо будет  закончить  пораньше...  -  буркнул  он  уже
примирительно    и    зыркнул    на     подругу     уже     другим     -
непроницаемо-антрацитовым глазом. Тебе надо убраться отсюда вовремя.  До
того как Больная Луна...
   - Оставь это! - уже резко и нетерпеливо оборвала его Элен.
   Орри не  понял  этого  разговора.  Эти  двое  вообще  говорили  много
непонятного.
   Тем временем Бэзил распорядился, чтобы Коста в дополнение к ростбифам
обеспечил  усталых  путников  еще  кучей  всякой  снеди  -  пирожками  с
курятиной, крабовым салатом, бужениной, артишоками ("Нет у меня  никаких
артишоков! Они там для красоты вставлены!" -  невозмутимо  поправил  его
Ставрос), принес свежую дыню, бутыль хереса и какао  для  малька.  Коста
глядел теперь уже не в пространство, а  куда-то  меж  разноцветных  глаз
заказчика. И взгляд его становился все более и более подозрительным.
   - Вы кончили? - осведомился он, мрачно смахивая  со  стола  клетчатой
тряпицей что-то одному ему только  зримое  и  делая  вид,  что  отчаянно
старается, чтобы это "что-то" не попало в физиономии клиентов.
   - Пожалуй, все, - подумав,  заключил  Бэзил.  -  Да,  вот  еще  -  не
забудьте о зубочистках, пожалуйста...
   - А ты помнишь, Котяра, - с чувством спросил его сполна испивший  всю
чашу унижения, преподнесенную ему клятым прощелыгой, Ставрос,  -  что  у
меня не подают в долг?
   - Что за тон? - возмутился поименованный Котярой  потомок  тех  самых
Кацев из Гаммельна, которые...
   - Так в чем же проблема? - разрядила назревающий конфликт милейшая  и
снова  благорасположенная  ко  всему  миру  Элен.   -   Обслуга   э-э...
сомневается в нашей платежеспособности?
   При этом  она  окинула  Косту  рассеянным  взглядом,  не  оставляющим
сомнений в том, что она и не думает  держать  его  за  кого-либо,  кроме
невоспитанного полового.
   - Элен! - поспешил усугубить унижение старого приятеля  Бэзил.  -  Ты
ошибаешься! Это же не ночной сторож и не мойщик полов...  Позвольте  вас
представить друг другу: это...
   Тут он сделал изящный жест в сторону своей спутницы:
   - Это мисс Элен Каманера, артистка... А это...
   Он чуть приобнял нависшего над ним Косту за необъятную талию.
   - Это - мой ближайший друг Коста... Судьба наконец свела нас в  столь
далеких от мест нашей первой встречи краях... Коста, ты помнишь, как это
было?..
   Орри, не сподобившийся быть представленным хозяину заведения,  ничуть
не страдал от этого, а  только  лишь  рыскал  вокруг  шустрым  взглядом.
Доносившиеся  откуда-то  с  кухни  запахи  недавно  приготовленной  пищи
придавали этому взгляду особую остроту и цепкость.
   Коста тем  временем  освободил  свой  просторный  торс  от  несколько
навязчивых объятий старого приятеля и осведомился:
   - Вот  что,  господа  художники  и  артисты.  Платить  чем  будем?  Я
предпочел бы увидеть шуршики, прежде чем изводить на вас съестное...
   - О господи! - снова взяла на себя инициативу Элен. - Какие  пустяки!
Орри!
   Она повернулась к Орри тем  своим  профилем,  на  котором  синяк  под
глазом еще был заметен.
   - Дорогой Орри,  покажи  господину  э-э...  Покажи  дяде  Косте  свою
замечательную кредитную карточку...
   Орри с некоторым замешательством и с очень большой неохотой извлек на
свет божий и повертел в воздухе золотистый кусочек пластика.
   - Но... - хотел сказать он, однако не сказал:  такой  суровый  взгляд
устремили на него одновременно оба глаза Бэзила и один  (подбитый)  глаз
Элен.
   - Ну что ж, - все еще мрачно произнес Ставрос. - Дай-ка  я  гляну  на
твою игрушку, малек...
   Орри  с  беспокойством  проследил  за  путешествием  карточки  Пятого
Галактического банка из его рук к  носу  Косты.  В  этот  вУнкте  своего
маршрута кредитка задержалась. Не отводя взгляда налитых кровью глаз  от
свидетельства  платежеспособности  своих  клиентов,  Коста  вытянул   из
кармана своего засаленного, но зато отороченного мехом жилета  мобильник
и настукал на его клавишах номер дежурного по банку.
   - Вот что,  -  буркнул  он  в  трубку,  как  только  в  ней  зазвучал
сладчайший  голос  робота,  благодарящий  его  за  то,  что   он   решил
воспользоваться услугами столь надежного банка, как...
   - Вот что. Меня интересует платежеспособность карты серии...
   Он назвал роботу серию и номер кредитной карточки Алекса Триза.
   - Можете не беспокоиться, мастер, - заверил его любезный  автомат.  -
Названная вами карта вполне платежеспособна. И  -  если  вас  интересует
этот деликатный момент - не объявлена ее хозяином в розыск. Вы можете...
   Ставрос упрятал мобильник в  карман  и,  пожевав  губами,  недоуменно
мотнул головой. Потом вернул карточку Орри.
   - Кирак! - крикнул он в  дверь  кухни.  -  Кирак,  ты  слышал  заказ?
Принеси господам все по списку...
   - Скажи, Коста, - весело поинтересовался Бэзил. -  А  что,  здесь,  в
этих местах, действительно встречали зеленых чертей? Или такое  название
просто так, для красоты?..
   - Святая правда, - неприязненно морщась, заверил его Ставрос. - Здесь
они и жили, в развалинах мельницы, на которых потом построили мотель. Ее
еще первопоселенцы соорудили - мельницу эту... А  может,  она  и  раньше
здесь была, еще до людей... И не мельницей была вовсе...
   -  Ну,  может  быть,  не  совсем  уж  черти?  -  не  унимался  Бэзил,
почувствовавший, что задел крайне неприятную для старого приятеля  тему,
и вовсю эксплуатируя это обстоятельство. - Может быть, твари поменьше  -
ну, ма-а-а-аленькие такие чертики?
   - Нет, - отрубил Ставрос. - Тогда и мотель  называли  бы  "У  Зеленых
чертиков"... А тут черти. Многим они до сих пор, говорят,  попадаются  -
ближе к полуночи. Довольно крупные - экземпляры...
   С тем он и убыл с пол