зом следование седьмой заповеди спасет город?
   - Пойдем, я покажу тебе. Когда мы поняли, куда Угуненапса нас ведет, то
стали стараться найти способ воплощения седьмой заповеди в жизнь. Теперь
все стремятся работать в Городе Жизни, от желающих нет отбоя. Одаренные
талантами возглавляют ряды добровольцев. Всем нужны твои наставления, все
хотят отпраздновать твое благополучное возвращение.
   Выпрямившись, Амбаласи прошлась вдоль причала туда и обратно. Вечерний
ветерок посвежел, близилось время сна. Обернувшись к Энге, она протянула к
ней руку, соединив большие пальцы в знак того, что между ними находится
важный вопрос.
   - Ты правильно сказала, и это меня радует. Но я обрадуюсь еще больше,
когда увижу систему в действии.
   Но не дала ли Угуненапса в премудрости своей ответ еще на один важный
вопрос, который я задавала тебе?
   Энге ответила знаком тревожного отрицания.
   - Увы, здесь даже она бессильна. Когда я вижу, как спасают город,
радость наполняет меня. И меркнет, когда я думаю о смерти, ожидающей
Дочерей Жизни.
   Мы останемся здесь и состаримся, изучая мудрость Угуненапсы.
   - Состаритесь и умрете - и всему придет конец.
   - Всему, - мрачно отозвалась Энге. Поежившись, словно от холодного
ветра, она протянула вперед ладони и усилием воли заставила зеленую кожу
порозоветь в знаке надежды. - Но я не прекращу попыток отыскать выход и из
этого тупика. Он должен существовать. И я признаю, что пока не способна
его найти. Ведь выход есть, правда, великая Амбаласи?
   Та промолчала, не желая огорчать Энге. А потом отвернулась и принялась
разглядывать небо и воду. Но вечерний свет заставлял помнить о смерти.
   Вейнте' о смерти не думала. И о жизни тоже. Она просто существовала.
Ловила рыбу, когда чувствовала голод, пила из родника, когда хотелось
пить. Бездумное и бесцельное существование устраивало ее. Но иногда
приходили воспоминания - и тогда Вейнте1 теряла покой и, охваченная
эмоциями, начинала щелкать зубами.
   Ей не нравилось это.
   Лучше было не вспоминать. И вообще не думать.


                               Глава восьмая

   Janasso to tundri hugalatta,
   ensi to tharmanni - foci er
   suas tharm, so et ho/a likiz modia.

   Смотри на лес, а не на звезды -
   не то глазом не успеешь моргнуть,
   как твой тхарм окажется на небе.

   Пословица тану



   Когда жара стала невыносимой, Керрик велел сделать привал.
   - Рано, - недовольно буркнул Харл.
   Шло уже шестнадцатое лето его жизни, и он уже был больше охотником, чем
ребенком.
   - Для тебя да. Но мы переждем здесь жару и пойдем дальше, когда станет
прохладнее. Если сильный охотник не хочет ждать, он может разведать тропу.
Быть может, твое копье найдет свежее мясо.
   Харл обрадованно бросил шесты травоиса на землю и схватил копье. Но
Керрик остановил его.
   - Возьми стреляющую палку.
   - Она не для охоты.
   - Она для мургу. Возьми.
   Харл молча подчинился. Керрик обернулся к Армун, устало привалившейся
спиной к дереву.
   - Надо было нам остановиться раньше, - сказал он.
   - Нет, все в порядке. Когда я иду, то не чувствую усталости.
   Даррас отдала младенца матери. Армун приложила дочку к груди. Подобные
домашние сцены и отсутствие внимания к своей персоне не нравились
Арнхвиту, и он потянул Керрика за руку.
   - Я хочу на охоту. С Харлом. Мое копье жаждет крови зверя.
   Керрик улыбнулся.
   - Я слышу речь не мальчика, но мужа. Должно быть, ты наслушался Ортнара.
   И он посмотрел на тропу, которой они только что пришли. Никого. Хромой
охотник всегда отставал - он не мог идти быстро. А сегодняшний переход
оказался слишком долгим.
   Керрик взял у Даррас кусок копченого мяса, опустился на землю и
принялся жевать. Арнхвит уселся рядом - при виде еды он забыл про охоту.
   Они уже почти покончили с едой, когда за деревьями мелькнуло что-то.
Керрик потянулся к хесотсану. Арнхвит расхохотался.
   - Там Ортнар, смотри не подстрели его.
   - Не подстрелю. Просто глаз мой не так остр, как у могучего маленького
охотника.
   Весь взмокший, Ортнар медленно подошел, волоча мертвую ногу. Даррас
поспешила к нему с тыквой, полной воды. Ортнар напился и, прислонившись к
стволу дерева, сполз вниз.
   - Рано остановились, - проговорил он.
   - Армун быстро устает. Двинемся попозже, как только станет прохладнее.
   - Возьми-ка свою стреляющую палку, - спокойно сказал Ортнар. - Там
прячется зверь, он уже давно крадется за мной.
   - Иди сюда, Арнхвит, - так же спокойно позвала Армун. - И ты, Даррас.
Брось все, двигайся медленно.
   Девочка задрожала, но подчинилась. Керрик шагнул в сторону и стал
вглядываться в чащу.
   Внезапно раздался треск - и огромное существо в белых и зеленых пятнах
выскочило прямо на него.
   Он вскинул хесотсан, тварь завизжала во всю глотку, яростно оскалив
зубы. Керрик сжал оружие - но мараг несся вперед - сжал еще раз... И
огромный мараг, выше человеческого роста, - рухнул к ногам Керрика.
   В воздухе что-то мелькнуло - и крошечное копье Арнхвита воткнулось в
тушу.
   - Отлично, великий охотник, - проговорил Ортнар с непривычной улыбкой
на лице. - Ты убил его.
   Арнхвит боязливо подошел - огромная тварь внушала опасения - нагнулся и
вытащил копье.
   - А кто это?
   - Мараг. - Ортнар сплюнул на труп. - Видишь, какие зубы. Хищник.
   - Значит, не он съест нас, а мы его.
   - Они невкусные, просто отрава.
   - Ну тогда я у него хвост отрежу.
   Ортнар усмехнулся.
   - Хвост побольше тебя будет. Лучше отрежь коготь с задней лапы.
Повесишь на шею рядом с ножом - чтобы все видели.
   - Не прячется ли где-то второй? - спросила Армун.
   Держа на руках младенца, она встала и отошла подальше. От трупа воняло.
   - Не думаю, - ответил Ортнар. - Я видел таких, они всегда охотятся в
одиночку. Должно быть, их запах отпугивает других мургу.
   - И меня тоже, - проговорил Керрик, подходя к Армун и детям.
   Ортнар остался на месте, держа копье наготове и глядя, как Арнхвит
возится у туши. В это время вернулся Харл и стал с восхищением осматривать
убитого марага.
   - Дичи нет. Наверное, этот мараг распугал. Рядом большая тропа. На ней
колеи травоисов.
   - Свежие? - с надеждой спросила Армун.
   - Старые, совсем заросшие. Я их с трудом разглядел.
   Достав кремниевый нож, Харл принялся помогать перемазавшемуся в крови
мальчику отпиливать коготь.
   На этот раз они шли медленнее. Несмотря на протесты Ортнара, Керрик
настоял, чтобы вооруженный хесотсаном Харл держался рядом с ним. Керрик
шел впереди с остальными, охраняя их от диких зверей.
   Восемь суток они шли по следу, оставленному ушедшими на север
саммадами. Однажды Харл догнал Керрика.
   - Что случилось? - спросил Керрик, поднимая хесотсан.
   - Ничего. Просто Ортнар велел сказать, что мы проскочили нужную тропу.
Это недалеко.
   Когда они подошли, Ортнар стоял, опираясь на копье.
   Он гордо показал на сломанную ветку, едва заметную среди других ветвей.
   - Моя метка, с прошлого раза осталась. Нам сюда.
   Ортнар пошел первым, остальным пришлось умерить шаг. Идти было недалеко
- вдоль невысокого гребня, через мелкий ручей. С вершины холма открывался
вид на океан, спокойные воды неторопливой реки, высокий тростник, стаи
птиц... Неподалеку от берега - остров.
   - А за ним пролив шире этой реки и гряда островов, отделяющая его от
океана, - сказал Ортнар.
   - Разобьем стоянку с этой стороны острова, среди деревьев, чтобы не
заметили с океана. Придется поискать бревна для плота. Если успеем -
переправимся еще до темноты.
   - А здесь лучше, чем на Круглом озере, - сказала Армун. - Я думаю, тут
мы будем в безопасности.
   Подальше от всяких мургу.
   Прекрасно понимая, что она имеет в виду, Керрик сделал вид, что не
обратил на ее слова никакого внимания. Конечно, ей хорошо вдали от самцов
иилане'. А ему? Он уже чувствовал, что ему не хватает их богатой речи,
жестов, смысла которых нельзя передать на марбаке. Они были частью его
самого, и их отсутствие угнетало его.
   - А хорошая ли здесь охота? - поинтересовался Арнхвит.
   - Отличная, - ответил Ортнар. - Иди помоги Харлу собирать дерево для
плота.
   Лето выдалось сухим и жарким. Вода в большой реке опустилась. Заливные
луга, затоплявшиеся весной и зимой, покрылись высокой сочной травой. Почти
скрываясь в ней, бродили пасущиеся олени. Добравшиеся до края обрыва над
долиной саммады с восторгом разглядывали мирную картину.
   Тану разбрелись и принялись ставить шатры в тени под деревьями. Когда
стемнело и все насытились, саммадары по одному потянулись к костру
Херилака. Сейчас он не считался их вождем - ведь войны не было, но саммады
шли вместе, и Херилак вел их.
   - Тощают мастодонты, - начал Хар-Хавола, - надо бы остаться здесь,
пусть попасутся. Я так и сделаю.
   - Главное не мастодонты, а охота, - заявил Херилак, вызвав бурное
одобрение. - Я устал от этих мургу.
   Мне надоело их убивать. И хоть среди них попадаются вкусные, с оленем
все равно не сравнить. Все видели луга. Нам нужны шкуры, ведь вы ходите в
харадисе вместо теплых шкур, как саску.
   - Летом в шкурах жарко, - рассудительно произнес Келлиманс, как обычно
не склонный к шуткам и лишенный воображения.
   - Конечно, - согласился Херилак. - Но здесь хорошая охота. Наступит
зима, и может случиться, что нам придется уходить на север. Все может
случиться. Мой саммад собирается поохотиться здесь. А потом пойдем дальше.
   Среди всеобщего одобрения несогласных голосов не послышалось. Слушавшие
разговор женщины тоже были согласны.
   Здесь все кругом казалось знакомым, и повсюду было столько привычной
тану еды, о которой уже успели забыть: корневища, ягоды, грибы, клубни -
знай только, какое растение выкапывать. Некоторые девочки ни разу в жизни
не делали этого. Их надо было научить. Очень удачное место для стоянки.
   Меррис радовалась вместе со всеми. Однако не все были счастливы...
   - Он тебя наверное побил, если ты ревешь, - сказала она молодой
женщине. - Не позволяй охотнику так обращаться с тобой. Возьми палку и дай
сдачи.
   Если он сильнее - отлупи, когда уснет.
   - Нет, ничего подобного, - со слезами на глазах возразила Малаген. Как
все саску, она была тоньше и ниже тану, оливковая кожа и темные глаза
выделяли ее среди светловолосых и белолицых женщин тану. - Невасфар добр
ко мне, поэтому я и ушла с ним. Я дура наверное, потому и реву.
   - Вовсе ты не дура. Просто тебе не хватает друзей, твоего саммада. Мы
ведь и говорим по-другому.
   - Я учусь.
   - Молодец. А вот я так и не запомнила ни одного слова саску.
   - Наша речь называется сесек. И ты ошибаешься, ведь ты только что
говорила про тагассо, а это наше слово.
   - Потому что тагассо - вкусная еда, приятно вспомнить.
   - У меня есть немного сухих зерен - могу сварить для тебя.
   - Прибереги, самой понадобится. Утром тебе многое придется делать
впервые. Будем собирать ягоды для эккотаца. Вкусно, тебе понравится.
   Женщина саску была невысока ростом, как дети Меррис, когда они были
подростками. Ей хотелось погладить бедняжку по голове. Нельзя - ведь она
взрослая женщина. Малаген успокоилась.
   Меррис неторопливо пошла между костров, желая побыть в одиночестве. А
может, наоборот, ей не хотелось быть одной, и это ее тревожило. Дочери
выросли и покинули ее. Солед погибла в городе мургу, вторая, Милде, со
своим охотником кочует где-то с саммадом Сорли. Никто не знал, что с ними,
ведь тогда они ушли на север, а остальные бежали на запад. Может быть,
Милде жива. А вот ее собственный охотник, Улфадан, погиб. Она знала, что
тану не оплакивают мертвых, знала, что тхарм каждого охотника по заслугам
обретает место на небе.
   Взглянув на усыпанное звездами небо, потом на костры, она вздохнула.
Живой охотник лучше его тхарма в небесах. Впрочем, она женщина сильная...
И одинокая.
   - Не уходи далеко от костров, - раздался голос у огня, - здесь повсюду
мургу.
   Она покосилась на караульщика.
   - Илгет, я убила мургу больше, чем ты видел. Обрати свою стреляющую
палку в сторону леса, а я сама о себе позабочусь,
   Спали саммады, горели костры. Караульщики наблюдали за лесом. Вокруг
трещали кусты, слышались крики животных. Все как обычно. Без стреляющих
палок нечего и думать о здешних южных краях. Только крошечные смертоносные
шипы могли убивать огромных мургу, охотившихся в лесу.
   Вопли зверей в лесу разбудили задремавшего Херилака. Через откинутый
полог шатра он взглянул на звездное небо. Что-то жужжало над ухом -
охотник шлепнул себя по щеке и раздавил какое-то насекомое.
   Завтра будет хорошая охота. Но оставаться здесь долго Херилак не хотел.
Где-то в дальних краях живет Керрик, его надо отыскать. Потому-то Херилак
так внимательно приглядывался к тропе, следя за каждым ее ответвлением. В
мире много саммадов, глядишь, кто-нибудь да слышал про Керрика. Вот они
поохотятся, вот отъедятся мастодонты - ив путь.
   Яркая вспышка пересекла небо, погасла. Еще один тхарм... "Не Керрика, -
подумал Херилак, - нет, не Керрика".


                               Глава девятая

   Enge hantehei, ate' emboke'na
   iirubushei kaksheise', he'avahei;
   hevai'ihei, kaksheinte,
   enpeleiuu asahen enge.

   Оставить отцовскую любовь ради холодных
   объятии моря - вот первое горе жизни,
   а первая радость - подруги,
   что ожидают тебя.

   Апофегма иилане'


   Здесь, за волнами прибоя, было так хорошо.
   Вейнте' плыла, подняв голову над водой. Океанские волны вздымались,
опадали и устремлялись к берегу, обрушиваясь на песок белой пеной. С
гребней она видела берег, зеленую стену джунглей и темнеющие вдали горы.
   Видела ли она их раньше? Вейнте' не помнила, да это и неважно.
Приподняв носовые клапаны, она фыркнула, вдохнула поглубже и, прикрыв
прозрачными мембранами глаза, скользнула вниз, в прозрачные глубины.
   Она погружалась все глубже и глубже, пока вокруг не стало темно. Лишь
поверхность воды как серебряное небо качалась высоко над головой. Она
отлично плавала - и теперь словно стала частицей подводного мира. Прямо
под ней колыхались водоросли. Среди них прятались крошечные рыбки, которых
она спугнула своим приближением. Вейнте' не обратила на них внимания. Над
головой проплывала стая рыб покрупнее, пестрых и плоских, переливавшихся в
воде всеми цветами радуги. Вейнте' устремилась в сторону косяка, изо всех
сил работая лапами и хвостом.
   Впереди вниз метнулись какие-то темные силуэты - рыбу заметила не
только она. Вейнте' шарахнулась в сторону. Ей уже приходилось встречаться
с крупными хищниками и спасаться от них на берегу. Неужели опять? Нет,
темные силуэты были поменьше, их было много, и в очертаниях фигур чудилось
что-то знакомое, Она так долго пробыла вне времени, лишь обозревая
окружающее, но не осмысливая его, что не сразу узнала их. Неподвижно
замерев в воде и тихонько пуская пузыри из ноздрей, она ожидала их
приближения. И только когда вся стайка оказалась совсем близко, Вейнте'
осознала, что видит иилане'.
   От долгого пребывания под водой у нее заболела грудь и потемнело в
глазах - и она быстро устремилась наверх. Вейнте' была потрясена видом
невесть откуда взявшихся иилане'. Туман, так долго укрывавший ее праздное
сознание, рассеялся. Целое эфенбуру молодняка в океане... Конечно же они
из города - откуда же еще взяться здесь элининйил? Но молодняк обычно
держится у родильных пляжей... И тут она заметила в них нечто странное:
слишком уж велики были они для элининйил, даже собирающихся выйти на сушу.
Перед ней были взрослые иилане'. Но что они здесь делают?
   На поверхности появилась голова, за ней другая, третья... Они увидели
ее. Не раздумывая, Вейнте' повернула к берегу - подальше от чужаков.
Пенистая волна вынесла ее на мелководье, и Вейнте' побрела к знакомому
берегу. Выбравшись на сушу, она остановилась, глядя на деревья и болото.
Что она делает? Что хочет делать? Она пытается убежать от них?
   Непривычные вопросы, непривычные мысли. Она чувствовала какую-то
вялость, двигаться не хотелось. В жизни ей не приходилось отступать,
бежать от трудностей. Так почему же она вдруг изменила себе? Только что
она стояла, сгорбившись и опустив руки, но, когда она обернулась к морю,
голова ее высоко поднялась и спина гордо выпрямилась. Темные фигуры брели
к берегу среди волн, и она медленно пошла им навстречу и встала у края
песка.
   Иилане', шедшие впереди, остановились по колено в воде, открыв рты и
удивленно глядя на незнакомку. Она оглядела их. Совсем взрослые фарги. Они
стояли молча, не шевелясь.
   - Кто вы? Что вы здесь делаете? - спросила Вейнте'.
   Ближайшая фарги попятилась. Одновременно она выставила вперед ладони,
по которым побежали цвета, складываясь в простейший узор.
   "Вместе, - говорила она. - Вместе". И ни одного звука.
   Вейнте' машинально ответила тем же жестом. Она не делала его с того
самого дня, когда впервые вышла из воды много лет назад. И теперь с трудом
припомнила его истинный смысл. Ну конечно, это просто знак приязни, жест
обращения эфенселе к эфенселе в море.
   "Вместе".
   Фарги повыше ростом выступила вперед, грубо толкнув говорившую, так что
та чуть не упала.
   - Делай... что я говорю... делай это.
   Примитивные жесты, грубые звуки, к тому же едва разборчивые. Кто эти
существа? И что они здесь делают?
   Но размышления Вейнте' разогнал внезапно нахлынувший гнев - чувство,
которого она давно не испытывала на этом пустынном берегу. Гребень Вейнте'
покраснел, и, раздув ноздри, она завопила:
   - Что это за фарги такая? Что за червяк встал на задние лапы и
командует мною?
   Слова вылетели неожиданно для нее самой. Фарги озадаченно открыла рот,
ничего не понимая в такой скороговорке. Заметив это, Вейнте' заговорила
снова, неторопливо и просто.
   - Молчание. Ты - малая, я - большая. Я командую. Скажи имя.
   Фразу пришлось повторить с помощью движений рук и окраски ладоней, и
тогда ее поняли.
   - Великреи, - произнесла фарги.
   Вейнте' с удовольствием заметила, что плечи ее опустились, а спина
сгорбилась в знак подчинения. Как и следовало.
   - Садись. На песок. Говори, - распорядилась Вейнте', усаживаясь на
хвост.
   Фарги покорно шагнула вперед, сложив руки в знак благодарности. То-то
же. Только что пыталась орать, а теперь благодарит за приказы. Из моря
нерешительно вышли остальные и окружили Вейнте', широко раскрыв глаза и
рты. Знакомая компания... Вейнте' начала понимать, кто они и откуда.
   Это было хорошо, потому что Великреи ничего толком объяснить не могла.
С ней приходилось говорить лишь потому, что она одна была здесь иилане'.
Остальные в сущности ничем не отличались от переростков - элининйил, так и
не достигших зрелости. Даже имен, похоже, ни у кого не было. Общались они,
прибегая к простейшим движениям и цветам: тем словам, которым учит море, и
лишь изредка, чтобы выразиться яснее, издавали какие-то хриплые звуки.
   Днем они ловят рыбу, объяснила наконец Великреи.
   Ночью спят на берегу. Откуда пришли? Из города - это она знала. Где он
находится? Когда до Великреи дошел смысл вопроса, она поглядела на
пустынный океан и махнула в сторону севера. Ничего более ей добавить не
удалось. Дальнейшие расспросы не дали никаких результатов. Вейнте' поняла,
что возможности Великреи исчерпаны. Довольно. Она и так знает, кто перед
него.
   Отверженные. Те, кто не вышел на берег родильных пляжей, те, кто ушел в
океан. Они жили в теплой воде и росли. И, созрев, оставили море, физически
вполне способные жить на земле, отыскать дорогу от пляжа в город. Чтобы
город их принял, кормил и поглотил.
   Так могло быть. Жизнь иилане1 во всех городах была одинаковой. Вейнте'
убедилась в этом, посещая разные города. В каждом городе трудолюбивые
иилане' занимались разнообразными делами, фарги прислуживали им. Над всеми
царила эйстаа, нижайшими были суетливые фарги. Повсюду они были похожи
друг на друга, как водяные плоды. Безликие, безымянные, они толпились на
улицах, стараясь высмотреть все, представляющее хоть какой-нибудь интерес.