научила  его  ей, а
потом  старательно растолковывала  смысл, но он так и  не понял его тогда. В
яйце тебе спокойно, ты под защитой  отца, но,  когда вступаешь в море, никто
не станет  оберегать тебя. И жизненное странствие всегда  кончается смертью.
Неужели и его скитания - только путь к смерти?
     Армун разделяла его отчаяние.
     - Ты уверен, что  где-то рядом мургу? И для этого мы плыли через океан,
для этого бросили Арнхвита?
     - Я ни в чем пока не уверен,  поэтому я должен побывать  в этом месте и
посмотреть, что там.
     - Поэтому мы и отправимся туда. Вместе.
     - Конечно. Вместе. Навсегда.
     Калалекв мог  бы  до краев набить  волонтерами свой  иккергак. Охота на
уларуаква  свершилась.  Долгий  и  тяжелый  труд  мясника  никому  не  сулил
удовольствия. Калалекв подобрал  экипаж, погрузили припасы, и уже через день
они вышли в море.
     Стоя на  носу,  Керрик переводил взгляд с берега  на карту... Куда  они
плывут? Что их ждет впереди?



Глава тридцать четвертая

                                           Mareedege mareedegeb deemarissi.

                                           Ешь других - или тебя съедят.

                                                   Апофегма ишане

     Зажав в  руках  живые  поводья,  приросшие  к  губам таракаста,  Вейнте
восседала верхом у него на шее, излучая силу и власть каждым движением тела.
Уставший от ожидания скакун крутился под нею, поворачивал длинную шею, косил
глазом, шипел и щелкал клювом.  Натянув поводья,  она  еще раз  осадила его.
Таракаст простоит на месте весь день, если будет на то  ее воля. Под обрывом
по мелководью к берегу широкой  реки брел  последний уруктоп. Его восемь ног
медленно переступали  - ящер  устал,  переплывая реку; погоняла его одинокая
наездница, оседлавшая плечи.  Когда чудище отдохнет, можно будет выступать в
путь,  рассадив по местам фарги, уже перебравшихся через реку  в  лодке. Все
шло по плану. Фарги, перебравшиеся на этот берег вчера, сворачивали походный
лагерь,  скатывали  колючие  лианы, ставшие безопасными  под лучами  солнца,
увязывали вместе светозверей и оборонительные крупные  хесотсаны.  Скоро все
будут готовы. Кампания продолжалась.
     Вейнте обернулась  и  поглядела  на дальние холмы  за  покрытой  травой
равниной. Мысль ее стремилась дальше - в долину, где прячутся устузоу. Через
все преграды она доберется туда... она отыщет этих грязных зверей. Ненависть
сотрясала ее тело,  зубы оскалились.  Таракаст фыркнул,  когда она  стиснула
ногами его шею:  она утихомирила ящера, изо всех сил  дернув за нижнюю губу.
Устузоу погибнут... все до единого. Резким пинком она послала своего скакуна
вперед, вниз по склону, к лагерю передового отряда.
     Заметив   приближавшуюся  Вейнте,  Меликеле   отвернулась  от  фарги  и
растопырила  руки  в  приветственном  жесте,  - как подобает нижайшей  перед
высочайшей, с  радостью  и  теплотой. Чувства эти  были искренни,  и она  не
скрывала  удовлетворения при  виде  Вейнте.  Теперь  она редко вспоминала об
окруженном морем Икхалменетсе и его эйстаа, которая  была теперь так далеко.
В этом городе она была простой фарги,  ненужной и  нежеланной,  невзирая  на
умение  умно  говорить.  Вейнте  переменила   положение  дел,  дав  Меликеле
возможность  возвыситься на службе с невероятной быстротой. Вейнте не только
карала неудачниц, но  и по  заслугам вознаграждала тех, кто следовал за нею,
проявляя необходимое благоразумие. И покорность. Меликеле была покорной и не
думала вести себя иначе, - ведь она хотела только служить Вейнте.
     - Все готово, - ответила она на вопросительный жест.
     Вейнте изящно спрыгнула со  скакуна и оглядела  продуманный  круговорот
рабочих бригад фарги.
     -  Меликеле,  ты хорошо  справляешься  с  делами,  -  проговорила  она,
сопровождая слова жестами усиления.
     -  Я  лишь повинуюсь приказам высочайшей Вейнте.  Жизнь  моя - в  твоих
пальцах.
     Вейнте воспринимала все как  должное  - Меликеле  говорила, подчеркивая
силу своих  обязанностей. Как  нужны были  Вейнте  такие стойкие и  надежные
помощницы.  Ум и верность сочетаются редко,  даже среди избранных, вверенных
ей  Ланефенуу.  По  правде  говоря,  все  эти  приживалки  выбраны  были  за
преданность  эйстаа,  а не  за  какие-нибудь способности. Слишком  сильной и
независимой считалка себя Ланефенуу, чтобы позволять кому-нибудь расти рядом
с собой. Вейнте понимала,  что настанет день, когда  и  она может показаться
лишней Ланефенуу. Но день этот был впереди.  И пока все  свои способности  и
силы Вейнте устремляла на уничтожение устузоу, Ланефенуу нечего опасаться за
власть над городом. А сейчас время разрушения.
     Ее  конечности  задвигались,  повинуясь силе  эмоций,  и Вейнте  громко
проговорила:
     - А теперь, сильная Меликеле, бери своих фарги, а я последую за вами на
расстоянии дневного  перехода.  Разведчицы  уже  впереди, они  удалились  на
столько же. Все они верхом на таракастах и должны обыскать окрестности вдоль
маршрута. Заметив устузоу, они остановятся и подождут твое войско. Знаешь ли
ты, где разбить следующий лагерь?
     -  Я вновь и  вновь изучала снимки, но пока не уверена, смогу ли узнать
эту местность. Если возникнут сомнения, я положусь на двух проводниц.
     - Делай  так  -  они уже прошли  со мной  этот путь. -  Вейнте  оценила
честность,  с  которой Меликеле призналась в  недостатке знаний, -  ведь она
была уверена в своих силах и умела положиться на  остальных. - Знаешь ли ты,
где вы будете ждать нас?
     - Знаю. На  берегах желтой,  извилистой реки. -  Она подняла вверх  обе
ладони. -  Мы  должны  остановиться  через  тен  ночевок, я  не  забуду счет
времени.
     - Будь  внимательна. Среди  устузоу  есть один зверь, он  очень  хитер,
когда дело касается битвы.  Опасайся ловушек  и засад, помни, как они напали
на нас  на  острове и потом бежали  ночью под  проливным дождем. На этот раз
устузоу не должны спастись. Мы должны их выследить и  убить, но  не  забывай
про опасность, иначе все мы погибнем.
     - Ешь других - или  тебя съедят!  - мрачно произнесла Меликеле,  сжав в
кулаки сильные руки в жесте предельной угрозы. - Мой голод сильнее!
     - Хорошо сказала. Встретимся через тен дней.
     Вейнте впилась когтями в бок скакуна. Гневно зашипев, он прянул на дыбы
и крупной рысью направился прочь.  Меликеле  вернулась к  работе. После того
как было  собрано ночное  ограждение,  уруктопов  быстро догрузили. Меликеле
миновала строй фарги, державших оружие на изготовку. В долгий путь она взяла
из города лишь тех, кто был поумнее и уже умел говорить.  Поэтому можно было
надеяться,  что на каждом уруктопе окажется хотя бы одна, способная отличить
порядок  от  беспорядка, проследить,  чтобы  все  было на месте,  в порядке.
Меликеле проковыляла вразвалку  к  передовому  уруктопу и  вскарабкалась  на
него. Потом велела таракасту-разведчику двигаться вперед. Вейнте выделила ей
одного скакуна, но Меликеле так и не освоила езду верхом. Это не смущало ее.
Она  умела  командовать  подчиненными, исполняя  приказы  Вейнте,  роль  эта
доставляла ей удовольствие. По сигналу Меликеле авангард выступил в поход.
     Уруктопы  неторопливо и  размеренно топали восемью мускулистыми ногами.
Пусть небыстро, но они могли шагать от зари до зари, не требуя отдыха. Ума у
них почти не было, и,  если  не  приказать вовремя,  чудища эти будут идти и
идти,  пока  не  свалятся  от голода.  Меликеле знала  их слабости и  всегда
следила, чтобы  в  конце  дня  громадных  ящеров не забыли напоить и пустить
пастись в болото или  в лес.  В самом начале пути она  заметила, что толстые
когти  на двух задних  парах ног начинали трескаться  от  постоянной ходьбы,
потом отрывались,  оставляя кровоточащие раны. Они не заживали, и неразумный
гигант истекал кровью, слабел и мог подохнуть.  С разрешения Вейнте Меликеле
отобрала  двух  самых  смышленых  фарги,  обученных Акотолп  перевязывать  и
обрабатывать раны. Но на всякий случай сама каждый вечер проверяла состояние
всех уруктопов.
     Этот день, как и остальные, прошел в бездумном и непрестанном движении.
Таракасты  то рысили,  то  брели,  то  забегали вперед;  невеселый  ландшафт
медленно исчезал позади. Около полудня  пошел  прохладный  дождик,  но сразу
проглянуло солнце, высушило и  согрело кожу. Теперь солнце светило  в глаза.
Оно  уже  опускалось  к  горизонту,  когда  колонна  приблизилась  к  отряду
таракастов, поджидавших  возле широкого  ручья. Земля  здесь была  утоптана,
редкие  кусты поломаны. На этом месте  долго стояло большое войско. Это было
то  самое место.  Получив  жесты  согласия разведчиц,  она  начала  отдавать
приказы фарги, которые стали разбивать лагерь.
     Исполняя строгий приказ, верховых ящеров поили  и  пускали пастись.  За
таракастами  надо было следить, они всегда могли убежать. Не то что уруктопы
- они  могли  даже не  вспомнить о еде, если бы  ездовые буквально носами не
тыкали  их  в  свежие листья.  Только  тогда уруктопы  принимались  за  еду.
Удивительно глупые создания.
     Фарги  смогли  поесть, только разложив ночное ограждение. К наступлению
темноты всех верховых зверей завели в лагерь и стреножили. Ночами здесь было
прохладно, и фарги  кутались  в  спальные плащи.  Разложив свой, Меликеле не
торопилась  заворачиваться  в него, пока  совсем  не стемнело  и  из лиан не
выступили   шипы.   Дождавшись   этого,   она  с   удовлетворением  оглядела
покачивавшиеся  в воздухе  ядовитые колючки, думая: кончился день, выполнены
все   работы.   Тогда   легла   и   она,  тщательно   завернувшись  в  плащ,
удовлетворенная тем, что  верно исполняла повеления великой Вейнте еще  один
день. Глаза ее закрылись, и она мгновенно погрузилась в глубокий сон.
     Вокруг нее спали фарги под  защитой колючих лиан, светозверей и  ночных
хесотсанов, которые сразят всякого, кто посмеет нарушить покой. Некоторые из
таракастов  крутились и сердито  шипели  друг  на  друга.  Но  скоро  и  они
успокоились  и  уснули,  прикрыв  носы хвостами. Спали иилане,  спали  и  их
животные.
     Лагерь был расположен на равнине: только там, куда  ветер нанес почву к
невысокому нагромождению скал, был низкий пригорок. Камни были  наполовину в
земле,  лишь у подножия склона лежала груда скатившихся вниз  вымытых дождем
булыжников.
     Один из камней наверху вздрогнул и покатился вниз с негромким стуком.
     Спавшие  поблизости  фарги  моментально  открыли  глаза.  Но  все  было
спокойно,  только ясные  звезды горели над головою. И глаза закрылись вновь.
Они видели  ночью так плохо, что все равно не заметили  бы,  как  поблизости
беззвучно качнулся другой камень.
     Медленно и осторожно Херилак высунул голову из-за груды камней.
     Рослый охотник оглядывал лагерь.  Месяц стоял  еще невысоко, но на небе
не было даже  облачка, и звездный свет освещал спящих мургу. Высокие силуэты
восьминогих зверей, маленькие фигурки закутавшихся мургу. Баки с мясом мургу
по одну сторону, пузыри с ними же - по другую.
     Вдруг вспыхнул свет, громко треснул хесотсан, должно быть, какая-нибудь
пустынная  тварь  прикоснулась к  ядовитым  лианам.  Херилак  застыл, словно
окаменев. Мургу,  оказавшиеся поближе к свету, подняли головы, вглядываясь в
ночную  тьму. Свет медленно потускнел  и погас. Все вновь уснули. Бесшумно и
осторожно Херилак раздвинул камни и вылез.
     Припав к земле, он повернулся и тихо шепнул в темное отверстие:
     - Скорей! Тихо! Вылезайте!
     Он отполз в сторону - словно из-под земли вынырнул другой охотник. Там,
в пещере, их был целый хольт. Они вырыли  это укрытие, землю кидали  в реку,
потом перекрыли  толстыми бревнами,  засыпали землей и  завалили камнями,  -
которые  теперь могли не вовремя загреметь.  Копать они начали с утра - едва
ночевавшие  здесь  мургу  скрылись  из  виду.   Теперь  охотники  по  одному
выползали, с  облегчением  вдыхая  ночной  воздух. Под  землей они сидели  с
полудня, там было жарко и  душно. Никто и не думал жаловаться - все пошли на
это по собственной воле.
     - Все, как ты сказал, Херилак, - шепнул ему на ухо один из охотников. -
Они всегда ночуют на одном и том же месте.
     - Да. А теперь за дело. Убивайте.
     Они не  знали пощады и убивали со знанием дела. Лишь изредка  негромкий
стон звучал  над лагерем  - это сраженные во сне  ножами и  копьями, одна за
другой погибали  мургу. Убив  всех, охотники  принялись за верховых зверей и
перебили  их  стреляющими  палками.  Почуяв  опасность,  некоторые  животные
вырывались и кричали,  иные пытались спастись  бегством,  но запутывались  в
отравленных лианах. Один за другим погибли и они. Истребление завершилось.
     Никто из охотников  не мог уснуть;  вытерев кровь с рук, они уселись  и
проговорили до  рассвета.  Когда  достаточно  рассвело,  Херилак поднялся  и
приказал:
     - Нужна  помощь. Я хочу скрыть ход в пещеру,  где мы укрывались,  чтобы
никто  не сумел его  заметить. Затащите на камни несколько  трупов. Не знаю,
может быть, они и разыщут вход, но, если этого не случится - у них  появится
повод  для опасений.  Мургу придется  подумать, как могло случиться, что  мы
сумели  справиться  с  хитроумными  приспособлениями,  и  продвижение войска
замедлится.
     - А они не повернут назад? - спросил Ненне.
     -  Нет,  не дожидайся, - отвечал Херилак, чувствуя  закипающий  в груди
гнев. -  Они пойдут вперед.  Но мы  можем задержать  их, можем  убить их. Мы
можем  это сделать. Теперь  ждите  дневного света - пока колючки не втянутся
внутрь, ни к чему не прикасайтесь, а лианы отодвигайте копьями. Оставьте все
как есть. Берем стреляющие палки, немного мяса и все. Когда уйдем, все лианы
должны  лежать так, как лежали.  Это  зрелище причинит мургу великую скорбь.
Пусть будет так.



Глава тридцать пятая

     Они плыли на юг вдоль берега.  Парамутанов радовало неизвестное, и  они
восторженными  криками встречали  каждый новый  мыс, каждую  полоску  песка.
Керрик не разделял их радости и с каждым новым днем все больше  погружался в
суровую отстраненность. Армун видела  это,  но могла  только  разделять  его
отчаяние,  понимая,  что  прогнать  его  нечем.  Они  плыли  на  юг,  погода
становилась  лучше,  но  не  его  настроение. И  Армун была рада  начавшейся
непогоде  - Керрику пришлось возиться с парусами и  откачивать воду, так что
времени на мрачные думы о  будущем уже не оставалось. Береговая  линия здесь
поворачивала. Это было видно на карте, плыть пришлось прямо на запад. Солнце
еще  грело,  но с севера уже налетали зимние бури с  хлесткими  ливнями.  На
восьмой  день плавания шквалы следовали один за  другим - это началось после
рассвета, - но к  середине дня последняя буря окончилась, и дождь ушел ближе
к берегу.
     -   Смотри,  радуга,  -  восхитилась   Армун,  показывая  на   огромную
разноцветную  арку,  протянувшуюся  из  моря  на  берег.  Одним  концом  она
опиралась  на невысокий мысок. - Мой отец всегда говорил, что на том  месте,
где кончается радуга, тебя  ждет большой олень. И если ты поторопишься туда,
а  он не  успеет убежать, то  должен  будет ответить  на  любой вопрос.  Так
говорил мой отец.
     Керрик молча глядел на сушу, будто не слыша жену.
     - Как ты думаешь, это правда? - спросила она.
     Керрик покачал головой.
     - Не знаю, никогда не слышал, чтобы большие олени говорили. Вкусные они
- это я знаю, только думаю, что вряд ли способны дать разумный совет.
     - Но это не простые  олени. Их можно встретить только у конца радуги. Я
верю  в это, - твердо  закончила она, а радуга таяла на  глазах в  густевшей
пелене дождя, наползавшей на покрытые лесом прибрежные холмы.
     Погрузившись в невеселое раздумье, Керрик не стал возражать ей.
     После дождя ветер  утих, выглянуло теплое  солнце. Повернувшись  к нему
лицом, Армун взлохматила руками волосы, чтобы быстрее высохли. Но парамутаны
явно опечалились и,  жалуясь  на жару, стали стаскивать меховые куртки. Стоя
на носу, Калалекв смотрел на берег, легкий ветерок шевелил длинную шерсть на
спине.
     - Вон! - вдруг  крикнул  он, указывая рукой на берег. - Новое! Я такого
еще не видел.
     Керрик  подошел  к  нему  и  стал, прищуриваясь,  разглядывать  далекое
зеленое пятно на берегу. Наконец он догадался, что это.
     -  Давай  к берегу,  - сказал он. - Я знаю, что там.  Это...  -  Ему не
хватило  слов,  и он обернулся к Армун, перейдя на марбак.  -  Не  знаю, как
сказать... это такое место, куда мургу заводят своих плавающих зверей. И там
всегда рядом мургу.
     Армун быстро перевела его слова парамутану - глаза того округлились.
     -  Они действительно там, - отозвался он,  наваливаясь на кормило, пока
остальные возились со снастями.
     Суденышко  развернулось и  направилось  к  берегу, подальше от  причала
иилане. Керрик водил пальцем по карте.
     - Здесь, да, здесь. Мы высадимся на берег, а дальше пойдем пешком. Надо
выяснить, что там такое.
     - Как ты думаешь, там могут оказаться мургу? - спросила Армун.
     - Отсюда не видно, но не исключено. Будем осторожны и высадимся не все.
     - Если ты пойдешь, то и я с тобой.
     Он  хотел  возразить,  но  твердые  нотки  в  ее  голосе  не  позволили
прекословить, и он кивнул.
     - Значит, идем вдвоем. Возьмем одного, самое большее, двух парамутанов.
     Калалекв немедленно вызвался идти вместе с ними,  после долгих и шумных
споров  к  нему  присоединился  Ниумак, пользовавшийся  репутацией  великого
охотника. Иккергак  подошел к самому берегу.  Крохотный  отряд с  копьями  в
руках  выпрыгнул на песок.  Пляж перегораживал  скалистый  мыс, его пришлось
обходить  лесом. Пробраться было почти  невозможно: между живыми деревьями в
густом  подлеске  лежали  упавшие  стволы.  Наконец  они решили  повернуть к
океану, на шум волн, разбивающихся о скалы.
     - Жара, умираю, - пробормотал Калалекв: его уже шатало от усталости.
     -  Снег и лед, -  отозвался Ниумак. - Только  там живут настоящие люди.
Слова Калалеква верны, и нам грозит смерть от жары.
     Впереди  над головами засинело небо,  с  моря подул ветерок. Парамутаны
вознесли  хвалу  прохладе, которую  он  принес.  Керрик  раздвинул  листья и
поглядел на скалы и плещущиеся внизу волны. Они были почти возле причала. За
ним виднелись какие-то круглые насыпи, но на таком расстоянии их было трудно
рассмотреть.
     - Я хочу подобраться поближе...
     - Я иду за тобой, - отвечала Армун.
     - Нет, мне лучше идти одному. Если там мургу, я просто поверну обратно.
Я знаю их, знаю,  чего от  них можно  ожидать. А  вместе  это будет опаснее.
Пусть  парамутаны тоже  побудут здесь, для  них  это  и  так  далекий  путь.
Оставайся с ними. Я вернусь сразу, как только сумею что-нибудь выяснить.
     Она  хотела  возражать, идти  за ним, но понимала, что Керрик прав.  На
мгновение припав к его груди, Армун легонько оттолкнула его и посмотрела  на
пыхтящих парамутанов.
     - Ступай, я остаюсь с ними.
     По лесу невозможно было продвигаться бесшумно - сушняк то и дело трещал
под ногами, от  лица все время приходилось отводить мертвые ветви. Обнаружив
звериную тропку, спускавшуюся  вниз с холма, Керрик пошел  быстрее. Она вела
туда,  куда  кужно, к  берегу, и Керрик осторожно  шел по ней.  Когда  тропа
довела его до края леса, Керрик остановился и, раздвинув листья, внимательно
посмотрел  вперед.  Перед ним был опустевший  причал, округлые горки  за ним
оказались  слишком ровными и гладкими,  чтобы быть делом рук природы. К тому
же, он заметил в них двери.
     Идти вперед? Если там живут  иилане,  как еще  может он  выяснить  это.
Урукето у берега не было. Но иилане могли жить здесь.
     Резкий треск  хесотсана трудно было  с  чем-то перепутать.  В панике он
припал к земле. К счастью, стрелявшая промахнулась. Пора убираться.
     Послышался  топот  тяжелых  ног, и, бросившись в густые заросли, Керрик
заметил бегущую  к нему иилане с хесотсаном. Заметив его, она