делу приступил мозг  машины-переводчика,  начавший  заполнять  пробелы.  Как
только машина стала переводить мне все услышанные разговоры,  я  решил,  что
пришло время вступить с ящерами в контакт.
   Собеседника я нашел весьма легко.  Он  был  чем-то  вроде  центаврийского
пастушка, так как на его  попечении  находились  какие-то  особенно  грязные
низшие животные, обитавшие в болотах за городом. Один из моих  "соглядатаев"
вырыл в крутом склоне пещеру и стал ждать ящера.
   На следующий день я шепнул в микрофон проходившему мимо пастушку:
   - Приветствую тебя, мой  внучек!  С  тобой  говорит  из  рая  дух  твоего
дедушки.
   Это не противоречило тому, что я узнал о местной религии.
   Пастушок остановился как вкопанный. Прежде чем он пришел в себя, я  нажал
кнопку, и из пещеры к его ногам выкатилась горсть раковин,  которые  служили
там деньгами.
   - Вот тебе деньги из рая, потому что ты был хорошим мальчиком.
   "Райские" деньги я предыдущей ночью изъял из местного казначейства.
   - Приходи завтра, и мы с тобой потолкуем, - крикнул  я  вслед  убегающему
ящерку. Я с удовольствием отметил, что захватить  "монеты"  с  собой  он  не
забыл.
   Потом дедушка из рая  не  раз  вел  сердечные  разговоры  с  внучком,  на
которого божественные дары подействовали неотразимо.  Дедушка  интересовался
событиями, которые произошли после его смерти, и пастушок  охотно  просвещал
его.
   Я получил все необходимые мне исторические сведения  и  выяснил  нынешнюю
обстановку, которую никак нельзя было счесть благоприятной.
   Мало того, что маяк  заключили  в  пирамиду,  вокруг  этой  пирамиды  шла
небольшая религиозная война.
   Все началось с перешейка. Очевидно, когда строился  маяк,  ящеры  жили  в
далеких болотах, и строители не  придавали  им  никакого  значения.  Уровень
развития ящеров был низок, и водились они на другом континенте. Мысль о том,
что туземцы могут сделать успехи и достичь этого континента, не приходила  в
голову инженерам, строившим маяк. Но именно это и случилось.
   В результате небольшого геологического сдвига на нужном месте образовался
болотистый перешеек, и ящеры стали забредать в долину, где находился маяк. И
обрели там религию. Блестящую металлическую  башню,  из  которой  непрерывно
изливался поток волшебной воды (она, охлаждая реактор, лилась вниз с  крыши,
где конденсировалась из атмосферы). Радиоактивность воды дурного воздействия
на  туземцев  не  оказывала.  Мутации,  которые  она   вызывала,   оказались
благоприятными.
   Вокруг башни был  построен  город,  и  за  много  веков  маяк  постепенно
заключили в пирамиду. Башню обслуживали специальные жрецы. Все  шло  хорошо,
пока один из жрецов не проник в башню и не погубил источник святой  воды.  С
тех пор начались мятежи, схватки, побоища, смута. Но святая вода так  больше
и не текла. Теперь вооруженные толпы сражались вокруг башни каждый  день,  а
священный источник стерегла новая шайка жрецов.
   А мне надо было забраться в эту самую кашу и починить маяк.
   Это  было  бы  легко  сделать,  если  б  нам  разрешали  хоть   чуть-чуть
порезвиться. Я мог бы  стереть  этих  ящериц  в  порошок,  наладить  маяк  и
удалиться. Но "местные живые существа" находились под  надежной  защитой.  В
мой корабль вмонтированы электронные шпионы - я отыскал еще не все, - и  они
донесли бы на меня по возвращении.
   Оставалось прибегнуть к дипломатии. Я вздохнул и  достал  снаряжение  для
изготовления пластиковой плоти.
   Сверяясь с объемными снимками, сделанными с  пастушка,  я  придал  своему
лицу черты рептилии. Челюсть была немного коротковата - рот мой  мало  похож
на зубастую пасть. Но и так сойдет. Мне не было нужды в точности походить на
ящера - требовалось небольшое сходство, чтобы не слишком пугать туземцев.  В
этом есть логика. Если бы я был невежественным аборигеном Земли и встретился
с жителем планеты Спик,  который  похож  на  двухфутовый  комок  высушенного
шеллака, то я бы задал стрекача. Но  если  бы  на  спиканце  был  костюм  из
пластиковой плоти, в котором он хотя бы отдаленно походил на человека, то  я
бы по крайней мере остановился  и  поговорил  с  ним.  Так  что  мне  просто
хотелось смягчить впечатление от своего появления перед центаврийцами.
   Сделав маску, я стянул ее с головы и  прикрепил  к  красивому  хвостатому
костюму из зеленого пластика. Я искренне порадовался хвосту. Ящеры не  носят
одежды, а мне надо было взять с собой много электронных приборов. Я  натянул
пластик хвоста на металлический каркас, пристегнув его к поясу.
   Потом я заполнил каркас снаряжением, которое могло  мне  понадобиться,  и
зашнуровал костюм.
   Облачившись, я встал перед большим зеркалом. Зрелище  было  страшноватое,
но я остался доволен. Хвост тянул мое туловище назад и книзу, отчего походка
у меня стала утиной, вперевалку, но это только усиливало сходство с ящером.
   Ночью я посадил корабль в горах  поблизости  от  пирамиды  на  совершенно
сухую  площадку,  куда  земноводные  никогда  не  забирались.  Перед   самым
рассветом "глаз" прицепился к моим плечам, и  мы  взлетели.  Мы  парили  над
башней на высоте 2000 метров, пока не стало светло, а потом опустились.
   Наверно, это было великолепное зрелище. "Глаз",  который  я  замаскировал
под крылатого ящера, этакого  картонного  птеродактиля,  медленно  взмахивал
крыльями, что, впрочем, не имело никакого  отношения  к  тем  принципам,  на
которых зиждилась его способность летать. Но этого  было  достаточно,  чтобы
поразить  соображение  туземцев.  Первый  же  ящер,  который  заметил  меня,
вскрикнул и опрокинулся на спину. Подбежали другие.
   Сгрудившись, они толкались, влезали друг на  друга,  и  к  моменту  моего
приземления на площади перед храмом появились жрецы.
   Я с царственной важностью сложил руки на груди.
   - Приветствую вас, о благородные служители великого бога, - сказал я.
   Разумеется, я не сказал этого вслух, а лишь прошептал в ларингофон.
   Радиоволны донесли  мои  слова  до  машины-переводчика,  которая  в  свою
очередь вещала на местном языке через динамик, спрятанный у меня в челюсти.
   Туземцы загалдели, и тотчас над площадью разнесся перевод моих слов.
   Я усилил звук так, что стала резонировать вся площадь.
   Некоторые из наиболее  доверчивых  туземцев  простерлись  ниц,  другие  с
криками бросились прочь. Один подозрительный  тип  поднял  копье,  но  после
того, как "глаз" - птеродактиль схватил его и бросил в болото, никто уже  не
пытался делать ничего подобного. Жрецы были народ прожженный  -  не  обращая
внимания на остальных ящеров, они не трогались с места и  что-то  бормотали.
Мне пришлось возобновить атаку.
   - Исчезни, верный конь, - сказал я "глазу" и одновременно нажал кнопку на
крохотном пульте, спрятанном у меня в ладони.
   "Глаз" рванулся кверху немного быстрее, чем я  хотел;  кусочки  пластика,
оборванного сопротивлением воздуха,  посыпались  вниз.  Пока  толпа  упоенно
наблюдала за этим вознесением, я направился к входу в храм.
   - Я хочу поговорить с вами, о благородные жрецы, - сказал я.
   Прежде чем они сообразили, что ответить мне, я уже был в храме, небольшом
здании, примыкавшем к подножию пирамиды.  Возможно,  я  нарушил  не  слишком
много "табу" - меня не остановили,  значит,  все  шло  вроде  бы  хорошо.  В
глубине храма виднелся грязноватый бассейн.  В  нем  плескалось  престарелое
пресмыкающееся,  которое  явно  принадлежало  к  местному   руководству.   Я
заковылял к нему, а оно бросило на  меня  холодный  рыбий  взгляд  и  что-то
пробулькало.
   Машина-переводчик прошептала мне на ухо:
   - Во имя тринадцатого греха, скажи, кто ты и что тебе здесь надобно?
   Я изогнул свое чешуйчатое тело самым благородным образом и показал  рукой
на потолок.
   - Ваши  предки  послали  меня  помочь  вам.  Я  явился,  чтобы  возродить
Священный источник.
   Позади меня послышалось гуденье голосов, но предводитель  не  говорил  ни
слова. Он медленно погружался в воду, пока на поверхности не  остались  одни
глаза. Мне казалось, что я слышу, как шевелятся мозги за его замшелым  лбом.
Потом он вскочил и ткнул в меня конечностью, с которой капала вода:
   - Ты лжец! Ты не наш предок! Мы...
   - Стоп! - загремел я, не давая ему зайти так далеко, откуда бы он уже  не
смог пойти на попятный. - Я сказал, что ваши предки  меня  послали...  я  не
принадлежу к числу ваших предков. Не пытайся причинить мне вред, иначе  гнев
тех, кто ушел в иной мир, обратится на тебя.
   Сказав это, я сделал угрожающий жест в сторону других жрецов и бросил  на
пол между ними и собой крохотную гранатку. В  полу  образовалась  порядочная
воронка, грохота и дыма получилось много.
   Главный ящер решил, что  доводы  мои  убедительны,  и  немедленно  созвал
совещание шаманов. Оно, разумеется, состоялось в  общественном  бассейне,  и
мне пришлось тоже залезть в него. Мы разевали пасти и  булькали  примерно  с
час - за это время и были решены все важные пункты повестки дня.
   Я узнал, что эти жрецы появились здесь не очень  давно;  всех  предыдущих
сварили в кипятке за то, что они  дали  иссякнуть  Священному  источнику.  Я
объяснил, что прибыл лишь с одной целью - помочь им возродить  поток.  Жрецы
решили рискнуть, и все мы выбрались из бассейна. Грязь струйками  стекала  с
нас на пол. В саму пирамиду вела запертая и  охранявшаяся  дверь.  Когда  ее
открыли, главный ящер обернулся ко мне.
   - Ты, несомненно, знаешь закон, - сказал он. -  Поскольку  прежние  жрецы
были излишне любопытны, теперь введено правило, которое гласит,  что  только
слепые могут входить в святая святых.
   Я готов побиться об заклад, что он улыбнулся, если только тридцать зубов,
торчащих из чего-то вроде щели в старом чемодане, можно назвать улыбкой.
   Он тут же дал знак подручному, который принес жаровню с древесным углем и
раскаленными докрасна железками. Я с разинутым ртом стоял и смотрел, как  он
помешал угли, вытянул из них самую красную железку и направился ко  мне.  Он
уже нацелился на мой правый глаз, когда я снова обрел дар речи.
   -  Порядок  этот,  разумеется,  правильный,  -  сказал  я.  -   Ослеплять
необходимо. Но в данном случае вам придется ослепить меня  перед  уходом  из
святая святых, а не теперь. Мне нужны глаза, чтобы увидеть, что случилось со
Священным источником.  Когда  вода  потечет  снова,  я  буду  смеяться,  сам
подставляя глаза раскаленному железу.
   Ему понадобилось полминуты, чтобы обдумать все и согласиться со мной.
   Палач хрюкнул и подбросил угля в жаровню. Дверь с треском распахнулась, я
проковылял внутрь; потом она захлопнулась за  мной,  и  я  очутился  один  в
темноте.
   Но недолго... поблизости послышалось шарканье. Я  зажег  фонарь.  Ко  мне
ощупью шли три жреца, на месте их глазных яблок виднелась красная обожженная
плоть. Они знали, чего я хотел, и повели меня, не говоря ни слова.
   Потрескавшаяся и крошащаяся  каменная  лестница  привела  нас  к  прочной
металлической  двери  с  табличкой,  на  которой  архаическим  шрифтом  было
написано:  "МАЯК  "МАРК-III"  -  ПОСТОРОННИМ  ВХОД  ВОСПРЕЩЕН".   Доверчивые
строители возлагали свои надежды только на табличку - на  двери  не  было  и
следа замка. Один из ящеров просто повернул ручку,  и  мы  оказались  внутри
маяка.
   Я потянул за молнию на  груди  своего  маскировочного  костюма  и  достал
чертежи. Вместе с верными жрецами,  которые,  спотыкаясь,  шли  за  мной,  я
отыскал комнату, где был пульт управления, и включил свет. Аварийные батареи
почти разрядились, электричества хватило лишь  на  то,  чтобы  дать  тусклый
свет. Шкалы и индикаторы, кажется, были в порядке, они сияли - уж что-что, а
непрерывная чистка была им обеспечена.
   Я прочел  показания  приборов,  и  догадки  мои  подтвердились.  Один  из
ревностных ящеров каким-то образом открыл бокс с переключателями и  почистил
их. Он случайно нажал один из них, и это вызвало аварию.
   Вернее, с этого все началось.  Покончить  с  бедой  нельзя  было  простым
щелчком переключателя,  отчего  водяной  клапан  снова  заработал  бы.  Этим
клапаном предполагалось пользоваться только в случае ремонта, после того как
в реактор впущена вода. Если вода отключалась от действующего реактора,  она
начинала переливаться через край, и автоматическая предохранительная система
направляла ее в колодец.
   Я мог легко пустить воду снова, но в реакторе не было горючего.
   Мне не хотелось возиться с топливом. Гораздо  легче  было  бы  установить
новый источник энергии. На борту корабля у меня было устройство, по размерам
раз  в  десять  меньше  старинного  ведра  с  болтами,   установленного   на
"Марке-III", и по крайней мере раза в четыре мощнее. Но  прежде  я  осмотрел
весь маяк. За две тысячи лет что-нибудь да должно было износиться.
   Старики, предки наши, надо отдать им должное, строили хорошо.
   Девяносто процентов механизмов не имело движущихся частей, и износу им не
было никакого. Например, труба, по которой подавалась вода с крыши. Стенки у
нее были трехметровой толщины... это у трубы-то, в которую  едва  бы  прошла
моя голова. Кое-какая работенка мне все-таки нашлось, и  я  составил  список
нужных деталей.
   Детали, новый источник энергии и разная мелочь были аккуратно сложены  на
корабле. Глядя на экран, я тщательно проверил все части, прежде чем они были
уложены в металлическую клеть. Перед рассветом, в  самый  темный  час  ночи,
мощный "глаз" опустил клеть рядом с храмом и умчался незамеченный.
   С помощью "соглядатая" я наблюдал, как жрецы пытались ее открыть.
   Когда они убедились, что их попытки тщетны, через динамик,  спрятанный  в
клети, я прогрохотал им приказ. Почти  целый  день  они  пыхтели,  втаскивая
тяжелый ящик по узким лестницам башни, а я в это время хорошо поспал.
   Когда я проснулся, ящик уже вдвинули в дверь маяка.
   Ремонт отнял у меня немного времени. Ослепленные жрецы  жалобно  стонали,
когда я вскрывал переборки, чтобы добраться до реактора. Я даже установил  в
трубе специальное  устройство,  чтобы  вода  приобрела  освежающую  рептилий
радиоактивность,  которой  обладал  прежний  Священный  источник.  На   этом
закончилась работа, которой от меня ждали.
   Я щелкнул переключателем, и вода снова потекла.
   Несколько минут вода бурлила по сухим трубам, а потом за стенами пирамиды
раздался рев, потрясший ее каменное  тело.  Воздев  руки,  я  отправился  на
церемонию выжигания глаз.
   Ослепленные ящеры ждали меня у двери, и вид у них был  более  несчастный,
чем обычно. Причину этого я понял, когда попробовал открыть дверь - она была
заперта и завалена с другой стороны.
   - Решено, - сказал ящер, -  что  ты  останешься  здесь  навеки  и  будешь
смотреть за Священным источником. Мы останемся с тобой и будем  прислуживать
тебе.
   Очаровательная перспектива - вечное заточение в  маяке  с  тремя  слепыми
ящерами. Несмотря на их гостеприимство, я не мог принять этой чести.
   - Как! Вы осмеливаетесь задерживать посланца ваших предков!
   Я включил динамики на полную громкость, и от  вибрации  у  меня  чуть  не
лопнула голова.
   Ящеры съежились от страха,  а  я  тонким  лучом  лазера  обвел  дверь  по
косякам.  Раздался  треск  и  грохот  разваливавшейся  баррикады,  и   дверь
освободилась. Я толчком открыл ее. Не успели слепые жрецы опомниться, как  я
вытолкал их наружу.
   Их коллеги стояли у подножия  лестницы  и  возбужденно  галдели,  пока  я
намертво заваривал дверь. Пробежав сквозь толку, я остановился перед главным
жрецом, по-прежнему лежавшим в своем бассейне. Он медленно ушел под воду.
   - Какая невежливость! - кричал я. Ящер пускал под водой пузыри. -  Предки
рассердились и навсегда запретили входить во внутреннюю башню.
   Впрочем, они настолько добры, что источник вам оставили. Теперь я  должен
вернуться... Побыстрей совершайте церемонию!..
   Пыточных дел мастер был так испуган, что не двинулся с места. Я  выхватил
у него раскаленную железку. От прикосновения к щеке под пластиковой кожей на
глаза мне опустилась стальная пластина. Потом я  крепко  прижал  раскаленную
железку к фальшивым глазным яблокам, и пластик запах горелым мясом.
   Толпа зарыдала, когда я бросил железку и,  спотыкаясь,  сделал  несколько
кругов. Признаться, имитация слепоты получилась у меня довольно неплохо.
   Боясь, как бы ящерам не пришла в голову какая-нибудь новая светлая  идея,
я нажал кнопку и появился мой пластиковый птеродактиль. Разумеется, я не мог
его видеть, но почувствовал, что он  здесь,  когда  защелки  на  его  когтях
сцепились со стальными пластинками, прикрывавшими мои плечи.
   После выжигания глаз я повернулся не в ту сторону, и мой  крылатый  зверь
подцепил меня задом наперед. Я хотел улететь с  достоинством,  слепые  глаза
должны были  смотреть  на  заходящее  солнце,  а  вместо  этого  я  оказался
повернутым к толпе. Но я сделал  все,  что  мог  -  отдал  ящерам  честь.  В
следующее мгновение я уже был далеко.
   Когда я поднял стальную пластинку и проковырял дырки в  жженом  пластике,
пирамида уже стремительно уменьшалась в размерах, у основания ее кипел ключ,
а счастливая толпа пресмыкающихся барахталась в радиоактивном потоке. Я стал
припоминать, все ли сделано.
   Во-первых, маяк отремонтирован.
   Во-вторых, дверь запечатана, так что никакого  вредительства,  нечаянного
или намеренного, больше не будет.
   В-третьих, жрецы должны быть удовлетворены. Вода снова бежит, мои глаза в
соответствии с правилами выжжены, у жреческого сословия снова есть дело.
   И в-четвертых, в будущем ящеры,  наверно,  допустят  на  тех  же  условия
нового ремонтника, если маяк снова выйдет из строя. По  крайней  мере  я  не
сделал им ничего плохого - если бы я кого-нибудь убил, это настроило  бы  их
против будущих посланцев от предков.
   На корабле, стягивая  с  себя  чешуйчатый  костюм,  я  радовался,  что  в
следующий раз сюда придется лететь уже какому-нибудь другому ремонтнику.



   Гарри ГАРРИСОН
   РОБОТ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ВСЕ ЗНАТЬ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Вся беда была в том, что Файлер 13Б-445-К хотел знать все на свете, в том
числе и то, что нисколько его  не  касалось.  То,  чем  никакому  роботу  не
положено даже интересоваться, а уж вникать в детали - и подавно.  Но  Файлер
был совсем особенный робот.
   История с блондинкой из Двадцать второго отдела должна бы  послужить  для
него хорошим уроком.
   Он, гудя, выбрался из хранилища с кипой книг и  проходил  через  Двадцать
второй отдел, а она в это время нагнулась  к  какой-то  книге,  лежавшей  на
самой нижней полке.
   Робот замедлил ход и в нескольких шагах от  нее  совсем  остановился,  не
сводя с  девушки  пристального  взгляда.  Его  металлические  глаза  странно
поблескивали.
   Когда девушка нагнулась, ее короткая  юбка  с  редкостной  откровенностью
явила  взору  обтянутые  нейлоном  ножки.  Ножки   эти,   правда   на   диво
соблазнительные, вовсе не  должны  бы  интересовать  робота.  Однако  Файлер
заинтересовался. Он стоял  и  глядел.  Заметив  его  взгляд,  она,  наконец,
обернулась.
   - Если бы ты был человеком, Бастер, я  бы  дала  тебе  по  физиономии,  -
сказала она. - Но поскольку ты робот, я бы очень хотела знать, во что это ты
вперил свои фотоновые глазки.
   - У вас шов на чулке перекосился, - ни на  миг  не  задумываясь,  ответил
Файлер. Потом повернулся и, жужжа, отправился дальше.
   Блондинка недоуменно покачала головой, поправила чулок и в который уж раз
подумала: какая все-таки тонкая штука эта электроника!
   Знай она, на что в самом деле глядел Файлер,  изумлению  ее  не  было  бы
границ. Он ведь и правда смотрел на ее ножки. Конечно, он  ей  не  солгал  -
роботы лгать просто не  способны,  -  но  глядел  он  отнюдь  не  только  на
перекосившийся шов. Файлер столкнулся с проблемой, решать которую не пытался
еще ни один робот на свете.
   Любовь, романтика, вопросы пола -  вот  что  занимало  его  час  от  часу
сильнее.
   Разумеется,