наружить неисправность гораздо легче,
чем ее ликвидировать. В карманах костюмов они нашли лишь  несколько  самых
нужных  инструментов.  А  большой  ящик  с  инструментами   и   различными
растворами, которые можно было быстро  пустить  в  ход,  находился  внутри
корабля.  Но  пока  дверь   не   открыта,   внутрь   попасть   невозможно.
Парадоксальная ситуация, но им было не до смеха. Лишь одна секунда ушла  у
них на то, чтобы осознать, в какую переделку они попали, и целых два часа,
чтобы худо-бедно почистить двигатели, закрыть внешнюю и открыть внутреннюю
дверь. Когда наконец им это удалось,  указатели  их  кислородных  приборов
стояли на отметке "нуль", и пришлось прибегнуть к НЗ.
     Элл снял свой шлем и тут же повалился на койку. Тони показалось,  что
напарник  потерял  сознание,  но  вот  он  увидел  открытые  глаза   Элла,
прикованные к  потолку.  Тони  раскупорил  единственную  бутылку  коньяка,
взятую в медицинских целях, заставил Элла  отхлебнуть  глоток,  потом  сам
сделал два глотка и решил не обращать внимания на то, как дрожат руки.  Он
занялся починкой дверных механизмов, а когда работа подошла к  концу,  Элл
уже пришел в себя и стал готовить ужин.
     Если не считать пыли, поначалу испытания  проходили  нормально.  Днем
собирали образцы и проводили измерения; несколько свободных часов, затем -
сон. Элл оказался прекрасным напарником и лучшим шахматистом  из  всех,  с
кем Тони до сих пор был в паре. Вскоре Тони обнаружил: то, что он поначалу
принял за нервозность, оказалось на деле нервной энергией. Элл был в своей
тарелке,  лишь  когда  занимался  каким-то  делом.  С  головой   уходя   в
каждодневную работу, он и к вечеру сохранял столько сил и бодрости, что за
шахматной  доской  решительно  обыгрывал  своего   зевающего   противника.
Характеры космонавтов были  несхожи,  может  быть  поэтому  они  прекрасно
ладили.
     Все было хорошо - только вот пыль! Она была повсюду, она забивалась в
каждую щель. Тони злился, но старался  не  показывать  виду.  Элл  страдал
больше. От пыли он испытывал постоянный зуд,  чесался,  он  был  на  грани
срыва. Вскоре его начала мучить бессонница...
     А неумолимая пыль постепенно  проникла  во  все  отсеки  и  механизмы
корабля. Машины стали изнашиваться с той же быстротой, что и нервы. Днем и
ночью пыль, вызывающая зуд, и недостаток воды доводили их до отчаяния. Они
все время хотели пить, но знали, что воды оставалось ничтожно  мало  и  ее
вряд ли хватит, если каждый будет распоряжаться ею по-своему.
     На тринадцатый день из-за воды вспыхнул спор, и дело чуть не дошло до
драки. После этого они два дня не разговаривали.  Тони  заметил,  что  Элл
всегда носит с собой геологический  молоток,  и  решил  на  всякий  случай
обзавестись ножом.
     Кто-то из двоих должен был сорваться. Этим человеком оказался Элл.
     Его доконала бессонница. У него и раньше был чуткий сон,  а  тут  эта
пыль и бессонница окончательно добили его. Тони  слышал,  как  Элл  ночами
ворочался с боку на бок, чесался и проклинал все на  свете.  Он  и  сам-то
спал теперь не особенно крепко, но все же умудрялся немножко соснуть. Судя
по темным кругам под налитыми кровью глазами, Эллу это не удавалось.
     На восемнадцатый день он сорвался. Они как  раз  надевали  скафандры,
когда Элла вдруг затрясло. У него тряслись не только руки, но и  все  тело
ходило ходуном.
     Его трясло до тех пор, пока Тони не уложил его на койку и не влил ему
в рот остатки коньяку.
     Когда припадок кончился, Элл отказался покинуть корабль.
     - Я не хочу... я не могу! - кричал он.  -  Скафандры  тоже  долго  не
протянут, они порвутся, когда мы  будем  на  поверхности...  я  больше  не
выдержу... Мы должны вернуться.
     Тони попытался его образумить:
     - Ты же знаешь, что это невозможно, что испытания полностью имитируют
полет. Они рассчитаны на двадцать восемь дней.  Осталось  еще  десять.  Ты
должен  выдержать.  Командование  считает,  что   это   минимальный   срок
пребывания на Марсе. Все планы и экипировка экспедиции  исходят  из  этого
срока.  Скажи  спасибо,  что  нас  не  заставляют  просидеть  здесь  целый
марсианский год, пока планеты снова не приблизятся друг к другу. Что может
быть хуже анабиоза на атомном корабле?
     - Брось ты эти глупости, - взорвался Элл. - Мне наплевать, что  будет
с первой экспедицией. Точка. Это была моя последняя тренировка. Я не  хочу
свихнуться от бессонницы только потому, что какому-то  службисту  кажется,
будто проверка в сверхтяжелых  условиях  -  единственно  правильный  метод
тренировки. Если  меня  не  снимут  с  испытаний,  это  будет  равносильно
убийству.
     Он вскочил с койки, прежде чем Тони произнес хоть слово, и бросился к
контрольному пульту. Как всегда, второй  справа  была  кнопка  "Экстренный
случай", но они не знали, подключена она к системе оповещения  или  нет  и
получат ли они ответ, даже если связь существует. Элл без конца нажимал на
кнопку. Они оба уставились на приемник, боясь перевести дыхание.
     - Подлецы, мерзавцы, они не отвечают, - прошептал Элл.
     Вдруг приемник ожил, и холодный  голос  полковника  Стэгема  наполнил
рубку корабля.
     - Условия испытаний вам известны. Причина  для  досрочного  окончания
испытаний должна быть весьма основательной. Итак?
     Элл схватил микрофон и обрушил на полковника поток слов - жалобных  и
злых одновременно. Тони сразу понял, что  все  бесполезно.  Он  знал,  как
Стэгем реагирует на жалобы. Динамик прервал Элла:
     -  Достаточно.  Ваши  объяснения   не   могут   оправдать   изменения
предварительного плана. Все должны рассчитывать только на себя. Действуйте
так и впредь. Я отключаюсь окончательно. До завершения  испытаний  вам  не
имеет смысла вступать со мной в радиосвязь.
     Щелчок в репродукторе прозвучал как смертный приговор.
     Элл рухнул на койку ошеломленный, по его щекам катились слезы  гнева.
Элл рывком вырвал микрофон из гнезда, швырнул его в динамик.
     - Ну, полковник, дайте срок, кончится испытание - мои пальцы  узнают,
крепка ли ваша шея! - Он повернулся к Тони. - Передай-ка мне ящик аптечки.
Я докажу этому идиоту, что после этих чертовых  испытаний  ему  больше  не
удастся разыгрывать из себя героя.
     В аптечке нашлись четыре ампулы с морфием. Одну из  них  он  схватил,
отбил головку, заправил в шприц и ввел себе в  руку.  Тони  и  не  пытался
удержать его, он был с ним полностью солидарен. Через две минуты  Элл  уже
лежал на столе и храпел. Тони поднял напарника и перенес на его койку.
     Элл проспал почти двадцать  часов;  когда  он  проснулся,  безумие  и
усталость разжали тиски, сжимавшие  его.  Оба  не  проронили  ни  слова  о
происшедшем. Элл подсчитал, сколько дней еще впереди, и тщательно разделил
оставшийся морфий на дозы. Он принимал лишь третью часть нормальной  дозы,
но этого оказалось достаточно.
     До старта осталось четыре дня, когда Тони обнаружил в  песках  первые
признаки жизни. Существо величиной с кошку ползло по обшивке корабля.
     Он подозвал Элла.
     - Здорово! - сказал тот, наклонившись над неведомым созданием.  -  Но
все же куда ему до того,  которого  они  подсунули  мне  во  время  второй
тренировки. Тогда я нашел какую-то змееподобную штуку, она выделяла что-то
вроде клея. Хоть это и запрещено правилами, я разобрал ее  -  я  чертовски
любопытен. Здорово они ее сделали: шестеренки, пружины,  моторчик  и  тому
подобное, стэгемские техники не лыком шиты. А потом мне объявили  выговор.
За то, что ее разобрал. Может, оставим все как есть?
     Тони совсем уж было согласился, но все-таки решил попробовать.
     - А может, это как раз входит в правила игры?  Давай  посмотрим,  что
внутри. Я послежу за этой штуковиной, а ты принеси пустую коробку.
     Элл ворча полез в  корабль.  Внешняя  дверь  хлопнула,  и  испуганное
существо поползло в сторону Тони. Он вздрогнул и отошел. Потом  сообразил,
что перед ним всего-навсего робот.
     - Да, фантазии этих техников можно только позавидовать, - пробормотал
он.
     Существо прошмыгнуло мимо Тони. Чтобы удержать его. Тони наступил  на
несколько  ножек:  из  маленького  тела  росли  тысячи  крохотных   ножек.
Волнообразно шевелясь, они  переносили  существо  по  песку.  Сапоги  Тони
расплющили ножки, несколько штук оторвалось.
     Осторожно наклонившись, он поднял один из оторванных суставов. Он был
твердым, с шипами внизу. Из места обрыва струилась жидкость,  напоминавшая
молоко.
     - Реальность, - сказал он самому себе. -  Да,  в  реальности  техники
Стэгема знают толк!
     И тут ему закралась  в  голову  мысль.  Невозможная  до  жути  мысль,
заставившая его похолодеть от ужаса. Мысли бешено  завертелись  у  него  в
голове, но он знал, что это невозможно, потому что не  лезет  ни  в  какие
ворота. Однако он обязан убедиться в этом, пусть даже механическая игрушка
будет уничтожена.
     Осторожно придерживая зверька ногой, он достал из кармана острый нож,
нагнулся. Коротко, резко ударил.
     - Что ты там копаешься, черт возьми? - спросил подошедший Элл.
     Тони не мог ни пошевелиться, ни выговорить  хоть  слово.  Элл  обошел
вокруг него и уставился на лежащее в песке существо. Секунду спустя он все
понял и закричал:
     - Оно живое! Из него течет кровь, никаких колесиков в нем нет. Оно не
может быть живым, а если оно живое, значит мы вовсе не  на  Земле!  Мы  на
Марсе!
     Элл бросился бежать, потом упал  с  истошным  криком.  Тони  решал  и
действовал молниеносно. Он знал, что все  поставлено  на  карту.  Малейшая
ошибка может стоить жизни. В припадке безумия Элл погубит и себя и его.
     Стукнув Элла по кулаку. Тони размахнулся и изо всей силы  ударил  его
прямо в солнечное сплетение.  От  удара  заболела  рука,  а  Элл  медленно
повалился на землю. Тони схватил его под мышки и поволок на корабль.  Лишь
когда он стянул с Элла скафандр и уложил напарника  на  койку,  Элл  начал
медленно приходить в себя. Тони никак не  удавалось  одной  рукой  держать
Элла, а другой пустить в ход анабиозатор. Вот он  изловчился,  зажал  ногу
Элла, но прежде чем игла вонзилась в живую плоть,  обезумевший  Элл  успел
трижды ударить  его.  Наконец  Элл  со  вздохом  упал  навзничь,  а  Тони,
пошатываясь,  присел  у  его  ног.   Ручным   анабиозатором   можно   было
пользоваться в экстренных случаях, чтобы  уберечь  больного,  пока  им  не
займутся врачи на базе. И аппарат оправдал себя.
     Но тут отчаяние охватило Тони.
     Если зверек настоящий - значит, они на Марсе.
     Это вовсе не тренировочный - это настоящий полет. Небо  над  головами
вовсе не нарисовано, это подлинное небо Марса. Тони был  одинок,  как  еще
никто до него. На миллионы километров вокруг ни души...
     Закрывая наружную дверь, он завыл от страха, дико, пронзительно,  как
потерявшийся зверь.  У  него  хватило  самообладания  лишь  на  то,  чтобы
доплестись до койки и привести в  движение  руку  анабиозатора.  Шприц  из
отличной стали легко прошел через  материал  скафандра.  Тони  едва  успел
отвести руку со шприцем в сторону, как провалился во мрак...


     С трудом поднял веки. Он  опасался,  что  вновь  увидит  над  головой
переборку корабля со  сварочными  швами.  Но  увидел  белоснежный  потолок
лазарета и облегченно вздохнул.  Повернув  голову  в  сторону,  встретился
глазами с полковником Стэгемом, сидевшим на его кровати.
     - Ну как,  удалось?  -  спросил  Тони.  Он  не  спрашивал,  а  скорее
утверждал.
     - Удалось, Тони. Обоим. Элл лежит рядом с тобой...
     В голосе полковника звучали какие-то новые нотки, но  Тони  не  сразу
распознал их. Просто впервые полковник говорил с ним без озлобления.
     - Первый полет на Марс. Можете себе представить, чего только не пишут
газеты. Но важнее то, что говорят ученые. Анализы и ваши записи  -  просто
клад. Когда вы установили, что вы не на тренировке?
     - На двадцать четвертый день, когда увидели марсианского зверька.  Ну
и маху же мы дали! И как только  не  заметили  раньше?  -  в  голосе  Тони
звучала досада.
     - Вот еще! Все  испытания  к  тому  и  сводились,  чтобы  в  подобной
ситуации вы ничего не заметили. Мы не были уверены,  можно  ли  послать  в
космос космонавтов, не сообщая  им  правды.  Но  такое  допущение  делали.
Психологи были убеждены, что удаленность от Земли и растерянность  сделают
свое черное дело. А я все не соглашался с ними.
     - Но ведь они оказались правы, - выдавил из себя Тони.
     - Теперь-то мы это знаем, но в свое время  я  никак  не  мог  с  ними
согласиться. Психологи одержали  верх,  и  мы  составили  общую  программу
полета в соответствии с их данными. Я,  правда,  сомневаюсь,  что  вы  это
оцените, но нам пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить вас,  будто
вы все еще на тренировке.
     - Извините, что мы доставили вам столько неприятностей, - сказал Элл.
     Полковник слегка покраснел - он ощутил горечь в словах космонавта. Но
продолжал говорить, словно ничего не слышал.
     - Оба разговора, которые  я  якобы  вел  с  вами,  были,  разумеется,
записаны на пленку и прокручены прямо  в  космическом  корабле.  Психологи
составили текст, который подошел бы  к  любой  ситуации.  Второй  разговор
предназначался для того, чтобы рассеять сомнения, если  они  возникнут,  и
окончательно придать ситуации ореол правдоподобия.  Затем  мы  подготовили
все для глубокого анабиоза, который на 99%  приостанавливает  деятельность
организма; ни о чем подобном раньше не сообщалось. Да  еще  на  порезанную
щеку Тони нанесли антикоагулянты - все это  чтоб  вы  не  поняли,  сколько
времени провели в полете.
     - А корабль? - спросил Элл. - Мы же видели его - он  был  готов  лишь
наполовину!
     - Муляж, - ответил полковник. - Для публики и  иностранных  разведок.
Настоящий корабль  построен  и  испытан  несколько  месяцев  назад.  Самым
трудным было подобрать экипаж  корабля.  То,  что  я  рассказывают  вам  о
провалах остальных кандидатов, чистая правда. Лучшими оказались вы оба. Но
больше никогда мы не прибегнем и таким методам. Психологи утверждают,  что
следующим  экипажам  будет  гораздо  легче:  у  них   то   психологическое
преимущество,  что  перед  ними  в  космосе  уже  были  люди.   Абсолютной
неизвестности больше нет.
     Полковник на мгновение прикусил губу, а потом выдавил из себя  слова,
которые вертелись у него на языке:
     - Я хотел бы, чтобы вы поняли... оба... что мне было бы легче  лететь
самому, чем вот так посылать вас. Я знаю, что у вас на душе...  Как  будто
мы позволили себе...
     - Межпланетную шуточку, - закончил за него Тони. Прозвучало это очень
мрачно.
     -  Да,  что-то  вроде  этого,  -  с  жаром  защищался  полковник.   -
Догадываюсь, что эта шуточка низкого пошиба. Но разве вы не понимаете, что
мы не могли иначе, что вы были единственными, на кого мы могли положиться,
все остальные не выдержали. Остались вы двое, и мы  обязаны  были  избрать
самый надежный путь. Только я и еще трое людей  знают,  что  произошло.  И
никто никогда не узнает, могу вам гарантировать!
     Голос Элла прозвучал негромко, но он словно ножом пронзил тишину:
     - Будьте уверены, полковник, уж мы-то никому об этом не расскажем.
     Полковник Стэгем вышел из комнаты, низко опустив голову, не  в  силах
взглянуть в глаза первым исследователям Марса.




    Гарри Гаррисон.
    Капитан Борк

   ----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Если". Пер. - И.Полоцк.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000
   ----------------------------------------------------------------------


   - Что такое космос? Как на самом деле выглядят звезды? На  это  нелегко
ответить. - Капитан Джонатан Борк  обвел  взглядом  серьезные  напряженные
лица, ждущие его слов, и опустил глаза на свои руки, опаленные космическим
загаром. - Иной раз ты словно падаешь в бездонную  яму,  протянувшуюся  на
миллионы и миллиарды миль,  а  бывает,  что  ты  чувствуешь  себя  мошкой,
затерявшейся  в  сверкающей  паутине  вечности,   беспомощным   обнаженным
существом под безжалостным светом звезд. И звезды там совсем  другие:  они
не мерцают, как вы привыкли видеть; это точки, откуда льется пронзительный
свет.
   Произнося эти слова, капитан Борк в тысячный раз проклинал себя  за  ту
ложь, что льется из его уст. Он, капитан Борк, межзвездный пилот, на  деле
- гнусный лжец. Даже после пяти орбитальных полетов на  Марс  он  не  имел
представления, как на самом деле выглядят звезды. Его тело  вело  корабль,
но сам Джонатан Борк командную рубку корабля видел только на Земле.
   Он просто не мог в этом признаться. И когда люди задавали ему  вопросы,
он произносил заученные фразы.
   Он вернулся к столу,  окруженному  друзьями  и  родственниками.  Прием,
устраивался в его честь, и надо было выдержать до конца.  Помогло  бренди.
За час он осушил бутылку, и когда пришло время выбираться из-за стола, его
извинения были приняты с участливым пониманием.
   Он вышел во двор - да, их старинное "семейное гнездо" имело  даже  свой
небольшой садик.  Прислонился  к  темной  каменной  стене,  еще  хранившей
дневное тепло. Бренди разливало тепло по всему телу, и, когда он посмотрел
на мерцающие круги звезд и закрыл глаза, под веками  продолжали  танцевать
сверкающие точки.


   Звезды. С детства они влекли и манили его. Всю свою жизнь  он  подчинил
им. Он жаждал стать одним из немногих, кто прокладывает путь  по  звездным
дорогам. Стать пилотом.
   В  семнадцать  он  поступил  в  Академию,  оказавшись   самым   молодым
курсантом. И уже через год понял, что звезды - это самый большой  обман  в
истории человечества.
   Сначала он прилагал все усилия, чтобы уйти от этой нелегкой  мысли;  он
настойчиво искал другие объяснения. Но ничего не получалось. Все,  что  он
знал, все, что изучал, подтверждало его странное предположение.
   Он никуда не мог уйти от терзавших его мыслей и наконец  решился  найти
им подтверждение. Это случилось во  время  занятий  по  психологии,  когда
курсанты, используя теорему Паллея, разбирали проблемы взаимной ориентации
в пространстве и уровня сознания при ускорении. Он  нерешительно  и  робко
поднял руку, но профессор Черник, обладавший  орлиным  зрением,  сразу  же
увидел ее и пригласил юношу встать. Прежде чем Борк осознал,  что  делает,
слова хлынули из него потоком.
   - Профессор, если мы признаем справедливость теоремы  Паллея,  то  даже
минимальное  ускорение  отрыва  подведет  нас  к   порогу   сознания.   И,
следовательно, фактор ориентации, как мне кажется... ну, он...
   - Господин курсант, что вы там мямлите? - холодный голос Черника резал,
как лезвие бритвы.
   Джон разозлился:
   - Из этого  следует  единственный  вывод!  Любой  навигатор,  взявшийся
пилотировать космический корабль, окажется в таком беспомощном  состоянии,
что не сможет контролировать свои действия.
   Класс разразился смехом, и Джон почувствовал,  что  его  лицо  заливает
горячая краска стыда. Даже Черник, прежде чем ответить, позволил себе едва
заметную улыбку.
   - Отлично. Но если это правда, то полеты в  космос  невозможны,  а  мы,
заметьте, летаем туда едва ли не каждый день.  Я  думаю,  вам  все  станет
ясно, когда в следующем семестре мы приступим к изучению вопроса о  пороге
стрессовых ситуаций...
   - Нет, сэр, - прервал его Джон. - Тексты не отвечают на эти вопросы,  а
скорее избегают их. Я тщательно проштудировал весь последующий курс.
   - Господин Борк, не хотите ли вы назвать меня лжецом? -  Голос  Черника
был так же холоден, как его глаза. В аудитории наступила мертвая тишина. -
Прошу вас покинуть помещение. Отправляйтесь к себе в комнату и оставайтесь
там, пока не получите нового приказа.
   С трудом переставляя окаменевшие ноги, Джон пересек аудиторию и  вышел.
Никто не спускал с него глаз, и он чувствовал себя, как  приговоренный  на
пути к эшафоту. Похоже, вместо того чтобы получить ответы на свои в