, потащила за собой ребенка - такой же, как и она
сама, бесформенный ком; лицо укутано шарфом. Ребенок то и дело хныкал.
   - Прекрати, - сказала женщина и повернулась к Шерл: красное,  одутловатое
лицо, почти беззубый рот. - Он плачет, потому что мы были  у  врача.  Доктор
думал, что у него что-то серьезное, а всего-навсего  квош.  -  Она  показала
Шерл распухшую, словно надутую руку ребенка. - Это легко  определить,  когда
они так распухают и на коленках появляются черные  пятна.  Чтобы  попасть  к
врачу, пришлось просидеть две недели в клинике Бельвью, хотя он  мне  сказал
то, что я и так  уже  знала.  Но  это  единственный  способ  добыть  рецепт.
Получила талоны на ореховое масло. Мой старик его очень любит. А ты живешь в
нашем квартале, да? Кажется, я тебя там уже видела.
   - На Двадцать шестой улице, - ответила Шерл, снимая с канистры  крышку  и
пряча ее в карман пальто. Ее знобило - похоже, она заболела.
   - Точно. Я так и думала, что это ты. Без  меня  не  уходи,  пойдем  домой
вместе. Уже поздно, а тут полно шпаны - воду отбирают. Они всегда  ее  могут
потом продать. Вот миссис Рамирес  в  моем  доме...  Она  пуэрториканка,  но
вообще-то своя, их семья жила в этом доме со второй мировой  войны.  Ей  так
подбили глаз, что она теперь ничего не видит, и вышибли два  зуба.  Какой-то
бандит треснул ее дубинкой и забрал воду.
   - Да, я подожду. Это неплохая идея, - сказала Шерл, внезапно почувствовав
себя очень одинокой.
   - Карточки! - потребовал полицейский, и она протянула ему три: свою, Энди
и Сола.
   Он поднес их к свету, затем вернул и крикнул человеку у крана:
   - Шесть кварт!
   - Как шесть? - возмутилась Шерл.
   - Сегодня норма уменьшена,  леди.  Шевелитесь,  шевелитесь!  Вон  сколько
людей еще ждут!
   Шерл подхватила канистру, человек сунул в нее шланг и включил воду, потом
крикнул:
   - Следующий!
   Булькающая канистра казалась трагически легкой. Шерл отошла в сторонку  и
встала рядом с полицейским, поджидая женщину. Одной рукой та тянула за собой
ребенка, в другой тащила пятигаллоновую и,  похоже,  почти  полную  канистру
из-под керосина. Должно быть, у нее большая семья.
   - Пошли, - сказала женщина. Ребенок,  тихо  попискивая,  тащился  позади,
вцепившись в руку матери.
   Когда они свернули с Двенадцатой авеню  в  переулок,  стало  еще  темнее,
словно дождь впитывал весь свет. Здания вокруг - в основном бывшие склады  и
фабрики - надежно укрывали своих обитателей за толстыми  стенами  без  окон.
Тротуары были  мокрыми  и  пустынными.  Ближайший  уличный  фонарь  горел  в
следующем квартале.
   - Вот задаст мне муж за то, что я пришла так поздно, -  сказала  женщина,
когда они свернули за угол.
   И тут дорогу им преградили два темных силуэта.
   - Воду! Быстро! - приказал тот, что  стоял  ближе,  и  в  свете  далекого
фонаря блеснуло лезвие ножа.
   - Нет, не надо! Пожалуйста! - взмолилась женщина и спрятала  канистру  за
спину.
   Шерл прижалась к стене. Когда грабители подошли поближе, она увидела, что
это мальчишки. Подростки. Но у них был нож.
   - Воду! - велел первый, размахивая ножом.
   - Получай! - взвизгнула женщина и взмахнула канистрой.
   Грабитель не успел увернуться, и  удар  пришелся  прямо  ему  по  голове.
Парень взвыл и рухнул на землю, выронив нож.
   - И ты хочешь? - закричала женщина, надвигаясь на второго подростка.  Тот
был безоружен.
   - Нет-нет, не хочу, - запричитал он, пытаясь оттащить приятеля  за  руку.
Но когда женщина приблизилась, он бросил его и отскочил в сторону.
   Она  наклонилась,  чтобы  подобрать  нож;  в  этот  момент  парень  сумел
поставить своего товарища на ноги и поволок его за угол.  Все  произошло  за
считанные секунды, и все это время Шерл стояла, прижавшись спиной к стене  и
дрожа от страха.
   - Такого они не ожидали! - воскликнула  женщина,  восхищенно  разглядывая
старый нож для разделки мяса. - Мне он больше пригодится. Сопляки!
   Она была возбуждена и явно довольна собой. За время стычки она ни разу не
выпустила руку ребенка, и теперь тот расхныкался еще больше.
   Оставшуюся часть пути преодолели без  приключений,  и  женщина  проводила
Шерл до самой двери.
   - Спасибо вам большое, - сказала Шерл. - Я не знаю, что бы я делала...
   - Пустяки, - улыбнулась женщина. - Ты видела, как я его? И у кого  теперь
нож? Она двинулась прочь, таща одной рукой канистру, а другой - ребенка.
   - Где ты была? - спросил Энди, когда Шерл распахнула дверь. - Я уж думал,
что с тобой что-нибудь случилось.
   В комнате было тепло и пахло рыбой.  Энди  и  Сол  сидели  за  столом  со
стаканами в руках.
   - Это из-за воды. Очередь растянулась на целый квартал. И мне дали только
шесть кварт: норму опять урезали. .Она заметила, что Энди мрачен,  и  решила
не рассказывать, что по дороге домой на них  напали:  Энди  расстроится  еще
больше, а ей очень не хотелось портить ужин.
   - Замечательно, - ехидно произнес Энди. - Норма и без того слишком  мала,
а они решили ее еще урезать... Снимай мокрую одежду, Шерл, Сол  нальет  тебе
"Гибсона". Его самодельный вермут уже созрел,  а  я  сегодня  купил  немного
водки.
   - Выпей, - сказал Сол, вручая Шерл холодный стакан. - Я приготовил суп из
дрянного концентрата "Энергия". В любом другом виде  он  просто  несъедобен.
Суп у нас будет на первое, а потом... - Он многозначительно кивнул в сторону
холодильника.
   - Что такое? - спросил Энди. - Секрет?
   - Не секрет, - ответила Шерл, открывая холодильник, - а сюрприз. Я купила
их сегодня, каждому по одному. -  Она  вынула  тарелку  с  тремя  маленькими
пирожками с начинкой "сойлент". -  Это  та  самая  новинка,  которую  сейчас
рекламируют по телевизору, со вкусом копченого мяса.
   - Они, должно быть, обошлись в  целое  состояние,  -  проворчал  Энди.  -
Теперь нам придется голодать весь месяц.
   - Не такие уж они и дорогие. Кроме того, я потратила свои  деньги,  а  не
те, что мы отложили на еду.
   - Какая разница? Деньги есть деньги. На  эту  сумму  мы  могли  бы  жить,
наверно, целую неделю.
   - Суп готов, - объявил Сол, расставляя на столе тарелки.
   Шерл молчала, чувствуя, что в горле у  нее  застрял  комок.  Она  сидела,
смотрела в тарелку и изо всех сил старалась не расплакаться.
   - Извини, - сказал Энди. - Но ты же знаешь, как растут цены. Нужно думать
о будущем. Городской подоходный налог стал еще выше - восемьдесят процентов,
- пособий приходится платить все больше, так что  этой  зимой  нам  придется
туго. Ты не думай, я тронут...
   - Если это действительно так, то  почему  бы  тебе  не  заткнуться  и  не
заняться супом, - перебил его Сол.
   - Не вмешивайся, Сол, - сказал Энди.
   - Я не стану вмешиваться, если вы прекратите ссориться  в  моей  комнате.
Нечего портить такой замечательный ужин.
   Энди хотел что-то сказать, но передумал и взял Шерл за руку.
   - Сегодня у нас действительно хороший ужин, - пробормотал он. - Давай  не
будем...
   - Не такой уж  он  хороший,  -  заметил  Сол,  проглотив  ложку  супа,  и
поморщился. - Сам сначала попробуй. Но зато  пирожки  отобьют  этот  мерзкий
вкус.
   Некоторое время они молча ели суп, потом Сол принялся  рассказывать  одну
из своих армейских историй о Нью-Орлеане, такую смешную, что  удержаться  от
смеха было просто невозможно, и вскоре настроение у всех заметно улучшилось.
Сол разлил оставшийся "Гибсон", а Шерл принесла пирожки.
   - Если бы я был совсем пьян, то решил бы, что это  мясо,  -  заявил  Сол,
энергично пережевывая свою порцию.
   - Нет, они действительно хороши, - сказала Шерл.
   Энди кивнул. Шерл быстро доела пирожок и  подобрала  с  тарелки  подливку
кусочком  растительного  крекера,  затем  отпила  из   стакана.   Неприятное
происшествие по  дороге  домой  казалось  совсем  давним.  Что  эта  женщина
говорила про своего ребенка?..
   - Ты знаешь, что такое "квош"? - спросила она.
   - Какая-то болезнь. - Энди пожал плечами. - А почему ты спрашиваешь?
   - Вместе со  мной  в  очереди  за  водой  стояла  женщина,  и  мы  с  ней
разговорились. Ее ребенок заболел этим самым "квошем". Я еще  подумала,  что
ей не следовало бы тащить с собой больного ребенка в такой дождь.  И  потом,
вдруг это заразно?
   - Не волнуйся. - сказал Сол. - "Квош" - это сокращенно от  "квошиоркора".
Если бы ты интересовалась своим здоровьем и смотрела медицинские  программы,
как я, или читала книги, то знала бы про эту болезнь все.  Она  не  заразна,
потому что возникает от плохого питания, как бери-бери.
   - Про такую болезнь я тоже никогда не слышала.
   - Она нечасто встречается, зато квош - на  каждом  шагу.  Им  болеют  при
недостатке  белков.  Раньше  он  встречался  только  в  Африке,  но   теперь
распространился по всей территории Соединенных Штатов. А как же иначе?  Мяса
нет, чечевица и соевые бобы стоят слишком дорого, и  потому  мамаши  пичкают
детей растительными крекерами, леденцами и всякой дешевой дрянью...
   Лампа мигнула и погасла. Сол на ощупь добрался до холодильника и  отыскал
среди  вороха  проводов  на  нем  выключатель.  Вскоре  загорелась   тусклая
лампочка, подключенная к аккумуляторам.
   - Надо бы подзарядить, - сказал Сол, - да ладно, завтра. После еды вредно
работать, это сказывается на пищеварении и циркуляции крови.
   - Как хорошо, доктор, что вы здесь, - произнес Энди. -  Мне  нужен  совет
врача. У меня небольшая проблема. Дело в том.., что все  съеденное  попадает
ко мне в живот и...
   - Забавно, мистер Шутник. Шерл, я не представляю, как ты его терпишь.
   После еды все трое почувствовали себя лучше. И разговаривали до тех  пор,
пока Сол не заявил, что собирается выключить  свет,  чтобы  аккумуляторы  не
сели. Маленькие кирпичики морского угля сгорели дотла,  и  в  комнате  опять
стало прохладно. Они пожелали друг другу спокойной ночи,  и  Энди  пошел  на
свою половину за фонариком. Здесь было еще холоднее.
   - Я ложусь, -  сказала  Шерл.  -  Вообще-то  спать  не  хочется,  но  это
единственный способ согреться.
   Энди пощелкал выключателем.
   - Света нет, а мне нужно бы кое-что сделать. Сколько времени у нас нет по
вечерам света? Неделю?
   - Давай я лягу, возьму фонарик и буду тебе светить, а?
   - Пожалуй.
   Энди раскрыл на комоде свой блокнот, рядом положил многоразовый  бланк  и
принялся составлять рапорт. В левой руке он держал фонарик, время от времени
сжимая его рукоятку, и тот испускал свет. В городе  сегодня  было  спокойно:
холод и дождь прогнали  людей  с  улиц.  Жужжание  крохотного  генератора  в
фонарике и поскрипывание пера по пластику звучали неестественно громко.
   Шерл раздевалась при свете фонарика. Стянув с себя одежду, она  задрожала
от холода и  быстро  надела  тяжелую  зимнюю  пижаму,  штопаные-перештопаные
носки, в которых спала, и толстый свитер. Простыни, ни разу не менявшиеся  с
тех пор, как начались перебои с водой, были холодными и влажными, хотя  Шерл
старалась проветривать их при любой возможности. Щеки ее оказались такими же
влажными, как простыни, и, приложив руку к лицу, она поняла, что плачет. Она
старалась не всхлипывать, чтобы не мешать Энди: он ведь делает для нее  все,
что может...
   Да, до того как она пришла  сюда,  все  было  по-другому;  легкая  жизнь,
хорошая еда, теплая комната и личный телохранитель Таб,  сопровождавший  ее,
когда она выходила на улицу. Она должна была  спать  и  с  ним  пару  раз  в
неделю. Она ненавидела эти минуты, ненавидела даже его прикосновения, на, по
крайней мере, это происходило быстро. С Энди все не так, все  хорошо,  и  ей
очень хотелось, чтобы сейчас он был рядом. Шерл  снова  задрожала  и,  не  в
силах сдержаться, заплакала еще горше.

ЗИМА

   Нью-Йорк находился на краю катастрофы. Вокруг  каждого  запертого  склада
собирались огромные толпы.  Голодные,  испуганные  люди  искали  виновных  в
происходящем. Гнев побуждал людей бунтовать, хлебные  бунты  превратились  в
водяные, было разграблено все, что только  можно.  Полиция,  хлипкий  барьер
между злобным протестом и кровавым хаосом, боролась за порядок из  последних
сил.
   Поначалу полицейские дубинки и ружейные приклады останавливали людей, но,
когда это перестало  помогать,  для  разгона  толпы  стали  применять  газы.
Напряженность росла, поскольку люди, которых разгоняли в одном месте, тут же
собирались в другом. Мощные струи воды из  полицейских  машин  останавливали
пытавшихся вломиться в участки социальной помощи, но машин не хватало, да  и
воды взять было неоткуда.  Использовать  речную  воду  запретил  департамент
здравоохранения: с таким же успехом можно было поливать  людей  ядом.  Кроме
того, вода была нужна и пожарным: в городе  то  и  дело  вспыхивали  пожары.
Часто их машины даже не могли  проехать  по  перегороженным  улицам,  отчего
приходилось  делать  долгие  объезды.  Иногда  пожары  распространялись  так
быстро, что к полудню все машины были в работе.
   Первый выстрел раздался через несколько минут после полудня  21  декабря,
когда охранник департамента социального обеспечения убил  человека,  который
взломал окно продуктового склада на Томпкинс-сквер и  пытался  туда  влезть.
Это был первый, но далеко  не  последний  выстрел.  И  отнюдь  не  последний
убитый.
   Некоторые районы, где царили беспорядки, удалось окружить сбрасываемой  с
воздуха  проволокой-путанкой,  но  ее  тоже  не  хватало,  и,  когда  запасы
кончались,  вертолеты  продолжали  беспомощно   кружить   над   беспокойными
кварталами, выполняя роль  воздушных  полицейских  наблюдательных  постов  и
определяя места, где срочно необходимы подкрепления. Что, впрочем, тоже было
бесполезно, потому что  подкреплений  не  осталось:  все  работали,  как  на
передовой.
   После первой стычки уже  ничто  не  могло  произвести  на  Энди  сильного
впечатления.  Остаток  дня  и  почти  всю  ночь  он  вместе   с   остальными
полицейскими  занимался  тем,  что  получал  и  раздавал   удары,   стремясь
восстановить порядок на улицах раздираемого побоищем города. Передохнуть ему
удалось лишь раз, когда он случайно надышался газа от  собственной  гранаты,
но сумел пробраться к машине департамента здравоохранения, где ему  помогли.
Медик дал ему таблетку против  выворачивающей  все  внутренности  тошноты  и
промыл глаза. Энди лежал на носилках внутри машины, прижимая к  груди  шлем,
гранаты и дубинку, и постепенно приходил в себя. На других носилках у  двери
фургона сидел водитель машины с карабином 30-го калибра,  готовый  отпугнуть
каждого,  кто  проявит  слишком  живой  интерес  к  машине  и   ее   ценному
содержимому. Энди совсем не хотелось вставать, но в открытую  дверь  сочился
холодный туман, и он начал дрожать так сильно, что у него застучали зубы. Он
с трудом встал и выбрался из машины. Пройдя немного, Энди почувствовал,  что
ему стало немного лучше. И теплее. Нападавших  уже  отбили,  и,  морщась  от
запаха, пропитавшего его одежду, Энди направился к ближайшей группе людей  в
синей форме.
   С этого момента усталость уже не  оставляла  его,  в  памяти  сохранились
только лица, искаженные криком, бегущие ноги, звуки выстрелов, визг,  хлопки
газовых гранат. Из толпы в него бросили чем-то тяжелым, и  на  руке  остался
огромный синяк.
   К ночи пошел дождь,  холодная  морось  вперемешку  с  мокрым  снегом,  и,
видимо, вовсе не полиция, а погода и усталость прогнали  людей  с  улиц.  Но
когда толпы рассеялись, полицейские обнаружили, что настоящая работа  только
начинается. Зияющие  оконные  проемы  и  выломанные  двери  необходимо  было
охранять до тех пор, пока их не починят, требовалось найти раненых и оказать
им помощь. Пожарный департамент остро нуждался в подкреплениях для борьбы  с
бесчисленными пожарами. Продолжалось это всю ночь,  и  лишь  утром,  услышав
свою фамилию в  списке,  прочитанном  лейтенантом  Грассиоли,  Энди  немного
пришел в себя, когда он полусидел-полулежал на скамье в полицейском участке.
   - Это все, что я могу вам позволить, - добавил лейтенант. - Перед  уходом
всем получить пайки  и  сдать  снаряжение.  Вернуться  к  18.00,  и  никаких
отговорок! У нас еще много дел.
   Ночью дождь кончился. Длинные утренние тени покрыли  городские  улицы,  и
восходящее солнце отражалось золотым глянцем в  мокром  асфальте.  Сгоревший
ночью  особняк  все  еще  дымился,  и  Энди   пришлось   пробираться   через
обуглившиеся  развалины.  На  углу  Седьмой  авеню  валялись  обломки   двух
раздавленных велотакси, с которых все что только можно уже кто-то  поснимал.
Чуть дальше, скрючившись, лежал человек. Сначала Энди почему-то подумал, что
он спит, но, увидев его изуродованное лицо, понял, что его убили, и не  стал
останавливаться. Департамент санитарии его в любом случае сегодня подберет.
   Первые "пещерные люди"  выбирались  из  подземки,  щурясь  от  солнечного
света.  Летом  все  смеялись  над  "пещерниками",  для  которых  департамент
социального  обеспечения   определил   местом   жительства   станции   давно
прекратившего работать метро, но, когда наступили холода, веселье  сменилось
завистью. Может быть, там, внизу, грязно, пыльно и  темно,  но  зато  всегда
работают несколько электрообогревателей. Не слишком шикарные условия, но  по
крайней мере департамент не дал им замерзнуть.
   Энди свернул к своему дому. Поднимаясь по ступенькам,  он  несколько  раз
наступил на спящих, но от усталости не обратил на это  никакого  внимания  и
даже не заметил их. Потом он долго  не  мог  попасть  ключом  в  замок.  Сол
услышал и открыл сам.
   - Я только что приготовил суп, - сказал он. - Ты как  раз  вовремя.  Энди
достал из кармана обломки растительных крекеров и высыпал их на стол.
   - Ты украл продукты? - спросил Сол,  откусывая  маленький  кусочек.  -  Я
думал, кормежку не будут выдавать еще два дня.
   - Полицейский паек.
   - Что ж, справедливо. На голодный желудок с народом не очень-то повоюешь.
Я кину немного в суп, пусть хоть что-то в нем будет. Надо полагать, ты вчера
не смотрел телевизор и, видимо, не знаешь, что  творится  в  конгрессе.  Там
такое начинается...
   - Шерл уже проснулась? - спросил  Энди,  стащив  с  себя  плащ  и  тяжело
свалившись в кресло.
   Сол помолчал и тихо ответил:
   - Ее нет.
   - Куда же она ушла так рано? - спросил Энди, зевая.
   - Она ушла еще вчера, Энди. - Сол продолжал помешивать суп, стоя  к  Энди
спиной. - Через пару часов после тебя. И до сих пор не возвращалась...
   - Ты хочешь сказать, что она была на улице во время беспорядков? И  ночью
тоже? А ты что делал? - Он выпрямился, забыв про усталость.
   - А что я мог сделать? Пойти искать ее, чтобы меня затоптали, как  других
стариков?
   Я  уверен,  с  ней  ничего  не  случилось.  Она  наверняка  услышала  про
беспорядки и решила остаться у друзей, чтобы не возвращаться в такое время.
   - Какие друзья? О чем ты говоришь? Я должен найти ее.
   - Сядь! - велел Сол. - Где ты собираешься ее искать? Поешь супу и выспись
- это самое лучшее, что ты можешь сделать. Все будет в порядке.  Я  знаю,  -
добавил он нехотя.
   - Что ты знаешь, Сол? - Энди схватил его  за  плечо  и  повернул  к  себе
лицом.
   - Руки! - прикрикнул Сол, отталкивая его, и спокойным голосом сказал:
   - Я знаю, что она пошла не просто так, а с какой-то целью.  На  ней  было
старое пальто, но я заметил под ним шикарное  платье.  И  нейлоновые  чулки.
Целое  состояние  на  ногах!  А  когда  она  прошлась,  я  увидел,  что  она
накрасилась.
   - Что ты хочешь сказать, Сол?
   - Я не хочу сказать, я говорю. Она оделась так, словно собралась в гости,
а не за покупками. Может, она решила навестить  кого-нибудь.  Отца,  скажем.
Наверное, она у него.
   - С чего это она к нему собралась?
   - Тебе лучше знать. Вы ведь поссорились? Может, она решила пойти к  нему,
чтобы немного остыть.
   - Поссорились... Да, пожалуй. Энди снова упал  в  кресло  и  сжал  голову
руками. Неужели это было только вчера? Нет, позавчера,  хотя  ему  казалось,
что после того глупого спора прошло целое  столетие.  Вп