агодаря исключительным способностям тебе удалось занять
высокий  пост,  несмотря на то,  что ты не принял духовный  сан.  Твой побег
приведет к тому, что устав лабораторий ужесточится, дабы не допустить ничего
подобного в будущем. Теперь мы будем доверять только  тем, кто принял святые
обеты. Тебя искусил дьявол и ты удрал в этот городишко, в прошлое.
     - А священник устоит перед уговорами Сатаны?
     - Несомненно!
     - А если я скажу, что в моем деянии не было злого умысла? Дьявол ничего
не нашептывал мне на ухо, как, впрочем, и Бог. Я...
     - Перестань богохульствовать!
     - Как  вам будет  угодно. Меня воспитали верным сыном церкви,  и раньше
мне бы  и  в голову  не пришло  говорить  о том, что я  знаю.  Теперь у меня
развязаны руки.  Если хотите,  я  сомневался,  сомневался во всем, чему меня
учили, поэтому и оказался здесь.  Я  сомневался,  что  призвание  человека в
смирении, что он должен лишь рожать  детей, расселяться по Земле, уничтожать
так называемые  низшие формы жизни.  Я  сомневался, что за запретом на целые
разделы физики стояла Божья воля.
     - Так повелел Бог!
     - Нет, к сожалению, это сделали люди. Папы и
     кардиналы. Которые верят во что-то одно и считают, что
     остальной мир должен придерживаться тех же взглядов. Они
     подавляют мысль, волю, свободу, честолюбие, заменяя все
     серым туманом священных обязанностей.
     - Меня не трогают твои слова. За них ты будешь гореть
     в аду. Пойдем со мной, брось оружие. Возвратись к тем, кто
     поможет тебе и очистит твой разум от скверны.
     - Кто сотрет мою память, выжжет мои мысли и превратит
     в растение, прозябающее на святой почве, каковым я и
     останусь, пока не умру. Нет. Я не вернусь с вами. Мне
     представляется, что не вернетесь и вы.
     - Что ты такое говоришь?
     - То, что вы  слышали.  Будущего, откуда  вы пришли,  не существует, не
будет  существовать.  Во  всяком случае,  для  настоящего  времени.  Почему,
по-вашему,   я   забрался   так   далеко?   Ранние   эксперименты   принесли
противоречивые результаты.  Стоило нам углубиться  в прошлое больше, чем  на
несколько месяцев, как все шло вкривь и вкось. Думаю, я понял, в чем дело, и
разработал   теорию,   объясняющую   выявленные   противоречия.  Поэтому   я
воспользовался  установкой,  которая могла послать меня на годы  назад, и не
взял с собой ничего, кроме одежды. Я  нашел работу, позволявшую не умереть с
голоду, заглянул в книги. Вы слышали о Генрихе Восьмом, короле Англии?
     - Почему  ты  спрашиваешь меня об этом? С какой целью?  Я  не  сведущ в
мирской истории.
     - Речь не  об этом. Он не оставил заметного следа  в нашем мире. упав с
лошади и разбившись насмерть на двенадцатом году правления. Но  уж кто такой
Мартин Лютер вы знаете?
     - Разумеется. Немецкий священник, впоследствии еретик
     и смутьян. Заточен в тюрьму, где и умер, не помню в каком
     году.
     -  В  тысяча  пятьсот  пятнадцатом,  поверьте  мне на слово. А  что  вы
скажете, узнав, что Лютер не  умер в тюрьме, но в тысяча пятьсот семнадцатом
году  выступил против католицизма и  возглавил движение,  которое привело  к
образованию новой церкви?
     - Безумие!
     - Это еще не все. И добрый король Генрих прожил достаточно долго, чтобы
основать свою церковь! Впервые прочитав об этом, я подумал, что сошел с ума,
но потом  ощутил безмерную радость. Этот мир далеко не рай, но здесь все еще
существует свобода  и  люди трудятся ради благополучия всех  и  каждого. Вам
тоже придется полюбить этот мир, потому что мы оба  обречены жить  здесь  до
самой смерти. Повторяю, будущее, каким мы его знаем, не существует для нас и
никогда не будет существовать. Какой-то фактор вызвал необратимые изменения,
возможно,  само  наше  проникновение  в  прошлое.  Подумайте,  Бирбанте,  вы
потеряли меня, потеряли вашу церковь и вашего Бога, потеряли все...
     - Хватит! Остановись, ты лжешь!- Бирбанте вскочил, его лицо побледнело.
Нарсизо, рассеянно улыбаясь, остался сидеть на траве.
     -  Я испугал вас, не так ли?  Если вы обеспокоены моими словами, почему
бы вам не проверить все самому? Главный темпоральный передатчик смонтирован,
вероятно, в этой машине,  но у  вас должен быть  аварийный  блок. Его обязан
иметь каждый путешественник во времени. Деваться мне некуда, я не убегу. Вам
нужно лишь  запомнить темпоральную отметку  и нажать кнопку. Отправляйтесь в
наше  время  и  посмотрите, кто из  нас прав,а  затем возвращайтесь сюда, на
мгновение позже темпоральной отметки. Я буду  здесь, ничего не изменится. За
исключением того, что вам откроется истина.
     Бирбанте  застыл,  пытаясь  понять, силясь не поверить.  Нарсизо  молча
указал  на пистолет,  напоминая инквизитору  о существовании  оружия.  Затем
достал  из  кармана  обрывок   газеты,   первую  страницы   "L'Osservatore",
официального органа Ватикана. Бирбанте не смог заставить себя отвести взгляд
и прочитал заголовок: "ПАпа молится за  мир, призывая присоединиться к  нему
всех людей доброй воли, независимо от их религиозных убеждений".
     ВЫкрикнув  что-то  нечленораздельное,  Бирбанте  вырвал газету  из  рук
Нарсизо, смял в комок и бросил на землю. Затем достал аварийный блок,  нажал
на кнопку и исчез.
     Нарсизо сидел, отсчитывая секунды. А потом облегченно вздохнул.
     - Один!- вскричал  он, прыжком  поднявшись  с  травы.-  Он не вернулся,
потому что не мог вернуться. Он в другом будущем, другом прошлом,  бог знает
где. Мне наплевать. Больше я его не увижу.
     Нарсизо взглянул на пистолет и отшвырнул его от себя.
     С каким усердием он учился целиться и стрелять, дабы тот, кто придет за
ним, не догадался,  что  он  неспособен  убить  живое существо,  как  и  все
остальные,  живущие  в  пространстве  и  времени,  из  которого он сбежал  в
прошлое. Нарсизо нежно погладил бампер "альфа-ромео".
     -  Вот   мое   богатство  и   убежище.  Я   смогу  продать  конструкцию
энергетических  элементов, приводящих в движение эту  машину, и они  заменят
вонючие  и  чадящие двигатели  внутреннего сгорания.  Если  за  мной  придут
другие, я  убегу от них сквозь время. Хотя  я  сомневаюсь,  чтобы у  кого-то
хватило на это смелости. Особенно после исчезновения Бирбанте.
     Нарсизо сел за руль, завел двигатель.
     -  И  я  увижу  не  только  маленький  уголок  католической  Италии.  Я
разбогатею  и  буду  путешествовать.  Выучу  английский  и поеду  в  далекие
Америки, где правят англичане, где благородные ацтеки и майя живут в золотых
городах. И каким чудесным будет этот новый мир!
     "Альфа-ромео" медленно выкатилась на дорогу и скрылась вдали.


     Перевел с английского Вик. Вебер.
     Переводчик Вебер Виктор Анатольевич
     129642, г. Москва, Заповедная ул. дом 24 кв.56. Тел. 473 40 91.



    Гарри Гаррисон.
    Случай в подземке


     © Copyright Garry Garrison
     © Copyright Перевел с английского Виктор Вебер (v_weber@go.ru)
     Date: 2 Jan 2002


     -  Слава  Богу, с этим покончено, - голос  Адрейнн Дюбойз  звонким эхом
отдавался  от выложенных кафелем стен коридора, ведущего к станции подземки.
Высокие каблучки цокали по плиткам пола. Поезд вырвался из тоннеля, обдав их
волной спертого воздуха.
     -  Уже  начало второго, -  Честер сладко  зевнул, прикрыл рот рукой.  -
Поезда нам, возможно, придется ждать час.
     -  Не  все  так плохо,  Честер, -  в ее голосе  слышались металлические
нотки. - Мы же подготовили все материалы для нового заказчика, скорее всего,
получим  премию,  и  завтра  сможем  уйти пораньше.  Ищи  во всем позитив  и
настроение у тебя заметно улучшится, будь уверен.
     Они подошли  к турникету до того, как Честер  успел найтись с достойным
ответом. Он бросил жетон в щель. Адрейнн проплыла мимо, а Честер все рылся в
кармане,  в надежде  найти среди мелочи  второй жетон. Не  нашел,  шагнул  к
кассе, пробормотав себе под нос пару-тройку ругательств.
     - Сколько? - спросил голос за решеткой и матовым стеклом.
     - Два, пожалуйста, - сунул в щель мелочь, получил жетоны.
     Он  не  возражал  против того, чтобы  заплатить  за  Адрейнн,  все=таки
женщина,  но  она  могла  поблагодарить или хотя бы кивнуть, признавая,  что
попала  в метро не по  мановению волшебной палочки и знает  об этом. В конце
концов, работали они в одном сумасшедшем доме,  получали одинаково, а теперь
она будет  получать  больше. О последнем нюансе  он  как=то  и  забыл.  Щель
проглотила  жетон,  в  турникете,  когда  он  проходил  через  него,  что=то
щелкнуло.
     -  Я  езжу  в  последнем  вагоне,  -  Адрейнн,  близоруко  сощурившись,
всмотрелась в темный и пустой пенал станции. - Пойдем в конец платформы.
     - А мне нужен средний вагон, - ответил Честер, но затрусил за  Адрейнн.
Все лишнее она пропускала мимо ушей.
     - Вот  теперь, Честер, я  могу  поговорить  с  тобой об одном  деле,  -
деловым тоном начала Адрейнн. - Раньше я не могла этого касаться, потому что
мы выполняли одинаковую работу и, в определенном смысле, конкурировали между
собой. Но, поскольку  инфаркт Блайсделла вывел его из  строя  как минимум на
несколько  недель  и  я  буду  выполнять  обязанности  начальника  отдела, с
соответствующим увеличением жалования...
     - Я об этом уже слышал. Поздрав...
     - ... теперь я считаю  себя вправе  дать тебе дельный совет. Ты  должен
проявлять  побольше активности, Честер, хватать то, до чего могут дотянуться
руки...
     - Ради Бога, Адрейнн, это слова для плохого рекламного ролика.
     - Вот=вот, опять твои шуточки. Из=за них люди думают, что ты относишься
к  своей работе  недостаточно  серьезно,  а  в  рекламном бизнесе это смерти
подобно.
     - Разумеется, я  не отношусь к своей работе серьезно... кто  относится,
если  он  в здравом  уме?  -  он  услышал  урчание,  повернулся,  но  увидел
по=прежнему пустой тоннель. Наверное, звук донесся сверху: по улице  проехал
грузовик. - Уж не хочешь ли ты мне сказать, что тебя берет  за душу нетленка
о том,  как  будут благоухать  подмышки  дамы при  использовании дезодоранта
"Уходи, запах"?
     -  Обойдемся без вульгарности, Честер. Ты  же можешь быть  очень милым,
если того хочешь,  -  она  использовала преимущество  женской логики  с тем,
чтобы игнорировать его аргументы и привнести нотку  эмоций в очень уж  сухой
разговор.
     - Разумеется, я  могу быть очень  милым, - эмоции прорвались и  в голос
Честера.  С закрытым ртом для  своих тридцати с небольшим Адрейнн была очень
даже ничего.  Трикотажное платье творило чудеса  с  задом, а бюстгальтер так
подавал грудь, что от нее не хотелось отрывать глаз.
     Он шагнул к ней, обнял за талию, легонько похлопал по упругой ягодице.
     - Я  могу быть очень милым и помню не столь уж далекие времена, когда и
ты не держала меня на расстоянии вытянутой руки.
     - Времена  эти в  далеком  прошлом,  дружок,  -  ответила  она  голосом
школьной мымры,  и, скорчив гримаску,  словно избавлялась от ползущих по ней
гусениц, скинула его руки.
     Газета, которую  он держал  под мышкой, упала  на платформу,  и Честер,
что=то бормоча, наклонился, чтобы поднять ее с пола.
     Она  постояла,  не  шевелясь,  потом  чуть  одернула юбку и  разгладила
складки, как будто стряхнула грязь, оставшуюся от его прикосновений. С улицы
не доносилось  ни  звука,  длинная,  тускло  освещенная  станция  напоминала
могильный склеп. Они оказались наедине с тем  странным одиночеством, которое
можно ощутить только в большом городе, где люди всегда близки, но никого нет
рядом. Усталость, депрессия вдруг навалились на Честера. Он закурил, глубоко
затянулся.
     - На станциях подземки курить запрещено, - холодно заметила Адрейнн.
     - Мне не разрешено  курить,  не разрешено полапать  тебя,  не разрешено
шутить  на  работе, не  разрешено  относится к  нашему  нынешнему  клиенту с
заслуженным им презрением.
     - Нет, не разрешено,  - резко ответила она и ее палец с кроваво=красным
ногтем  нацелился  ему в  грудь.  - А поскольку ты сам затронул  эту тему, я
скажу тебе кое=что еще. Другие наши  сослуживцы об этом только догадываются,
а я  знаю. Ты работаешь в агентстве дольше  меня, так  что начальство
рассматривало твою кандидатуру на должность начальника отдела и отвергло ее.
И мне,  строго  конфиденциально, сказали, что  речь уже  идет о  том,  чтобы
отказаться от твоих услуг. Это о чем=то тебе говорит?
     - Безусловно. О том, что пригрел  змею на груди. Я вроде  бы помню, что
ты получила эту работу только благодаря мне, и мне пришлось убеждать старика
Блайдсделла, что ты справишься. Тогда ты еще знала, что такое благодарность.
И проявляла ее в своей комнате в пансионе.
     - Давай без пошлости!
     -  Теперь же страсть умерла, так же, как надежда на прибавку жалования.
А вскоре,  похоже,  придется  искать  новую  работу. С  такой подругой,  как
дорогая Адрейнн, кого можно назвать врагом...
     - В подземке есть живые существа, знаете ли.
     Сиплый, дрожащий  голос,  внезапно  раздавшийся  у  них за  спиной  на,
казалось  бы,  пустой  платформе, заставил обоих вздрогнуть.  Адрейнн  резко
повернулась. В  тени большого  мусорного контейнера,  привалившись  к стене,
сидел мужчина. Не без труда он поднялся на ноги, шагнул к ним.
     -  Как  ты  посмел!  - взвизгнула Адрейнн. Бомж[1] не только
напугал, но  и разозлил ее. - Спрятался, подслушивал личный разговор. Или  в
подземке нет полиции?
     - Здесь есть существа, знаете ли, - мужчина, напрочь игнорируя Адрейнн,
скалился на Честера, склонив голову набок.
     Бомжей в Нью=Йорке хватало. Яркого света они терпеть не могли, а потому
многие облюбовали  подземку: поезда отапливаются,  туалеты  есть, хватает  и
тихих углов, где можно прикорнуть. Одеждой  этот  бомж ничем не отличался от
остальных: бесформенные, грязные штаны с оторванными  пуговицами на ширинке,
мятый,  засаленный пиджак, перевязанный  веревкой, две  рубашки, надетые  на
футболку,  треснувшие ботинки,  заскорузлая кожа с  тонной  грязи  в  каждой
морщинке. Рот - черная дыра, в которой несколько  зубов торчали  надгробными
памятниками своим канувшим  в небытие собратьям. Взятый от отдельности, бомж
являл собой отвратительное  зрелище,  но  они давно  уже  стали неотъемлемой
частью города, как урны или дымящиеся канализационные люки.
     -  Какие  существа?  -  спросил  Честер,  роясь  в  кармане  в  поисках
десятицентовика, чтобы откупиться. Адрейнн повернулась к ним обоим спиной.
     - Они живут в земле,  -  бомж поднес  грязный палец к губам. - Те люди,
которые знают, никогда про них не говорят. Не хотят отпугивать туристов,  ни
в коем разе. С клыками, с когтями, внизу, в темноте подземки.
     -  Дай  ему денег... избавься от него... это ужасно! - вновь взвизгнула
Адрейнн.
     Честер  бросил  в подставленную ладонь  две монетки  по пять центов,  с
высоты нескольких дюймов, чтобы, не дай Бог, не прикоснуться к руке бомжа.
     - И что они поделывают? - просил  он.  Не потому,  что его интересовали
мифические существа, но чтобы позлить Адрейнн.
     Бомж потер монетки между пальцами.
     - Они там живут, прячутся, иногда  выглядывают, вот что они поделывают.
Им надо что=то  дать, когда ты один,  в такую вот ночь, если стоишь  в конце
платформы. Центы  годятся, их надо  положить на край,  откуда  они  могут их
взять. Десятицентовики тоже сойдут, но не пятицентовики, которые ты мне дал.
     - Чего ты слушаешь эту муть, - страх у Адрейнн прошел,  осталась только
злость. - Избавься от этого бродяги.
     - Почему только центы и десятицентовики? - Честер=таки заинтересовался.
За краем платформы было очень темно. Там мог прятаться кто угодно.
     -  Центы,  потому  что  они  любят орешки. Когда никого  нет рядом, они
подбираются к автоматам. А десятицентовики - для других автоматов, торгующих
"колой". Они иногда пьют ее вместо воды.
     -  Я  иду за полицейским,  - каблучки  Адрейнн  зацокали  по платформе.
Правда, прошла  она не больше десяти ярдов.  Мужчины не обращали  на нее  ни
малейшего внимания.
     - Да перестань, -  Честер улыбнулся бомжу,  который расчесывал пятерней
сальные волосы. - Ты  же не  думаешь, что я  тебе поверю. Если  эти существа
едят только орешки, нет нужды откупаться от них...
     - Я не  говорил, что они едят только  орешки! - прежде чем Честер успел
отпрянуть, грязная  рука ухватила  его  за  рукав. А бомж понизил  голос  до
шепота. -  Больше всего  они  любят есть  людей, но  не трогают тех,  кто им
что=нибудь оставляет. Хочешь посмотреть на одного?
     - После того, что ты тут наговорил, безусловно.
     Бомж  поплелся  к  большому  контейнеру   для  мусора,  выкрашенному  в
оливковый цвет, похожему на домик, с двускатной качающейся крышкой.
     Только быстро, потому что они не любят, когда на них смотрят,  - и бомж
толкнул крышку.
     Честер в  испуге  отступил.  В  черном зазоре  он  увидел  два  красных
уголька,  на расстоянии фута друг  от друга.  Глаза  чудовища?  Возможно.  А
может,  все это ему  причудилось под  влиянием байки бомжа. Вдали послышался
шум поезда.
     - Спасибо  за зрелище, старина, -  он положил несколько центов на  край
платформы.  -  Пусть поклюют  орешки, -  он  направился  к  Адрейнн. -  Бомж
клянется,  что в  мусорном контейнере  сидит одна из этих тварей.  Я оставил
взятку, на всякий случай.
     - Не можешь же ты быть таким глупцом!
     -  Ты  устала, дорогая... вот и  показываешь  коготки.  И  насчет  моей
глупости ты уже говорила.
     Поезд приближался, гоня перед собой волну спертого воздуха, от которого
шел животный дух. Никогда раньше он этого не замечал.
     - Ты не просто глуп, но еще и суеверен, - ей уже приходилось кричать. -
Из тех,  кто  стучит  по  дереву,  переступает  через  трещины в  асфальте и
тревожится из=за черных кошек.
     - А  кому это мешает? Жизнь - штука сложная, так к чему лишние хлопоты?
Возможно,  в контейнере никаких тварей нет, но я не  собираюсь это выяснять,
сунув в него руку.
     - Ты просто дите малое.
     -  Пусть  так!  -  теперь  они  кричали  оба,  потому что поезд,  визжа
тормозами,  выкатывался к  платформе. - Давай  поглядим, сунешь  ты  рыку  в
контейнер, раз уж ты такая умная.
     - Детский лепет!
     День  выдался  длинным,  Честер  устал, вот раздражение и  выплеснулось
наружу.  Поезд за  его спиной  практически  остановился.  Он подбежал к краю
платформы, на ходу доставая мелочь.
     -   Вот,  -  толкнул  крышку,  высыпал  ее  в   контейнер.   -  Деньги.
Десятицентовики, центы, Хватит  и на  орешки, и на "коку". Схватите первого,
кто подойдет сюда, - он услышал смех Адрейнн. Двери поезда раскрылись, бомж,
волоча ноги, вошел в вагон.
     -  Это же твой  поезд на Куинс, -  Адрейнн давилась от смеха. - Уезжай,
пока   тебя    не   съели.   Я   подожду    того,   что   идет   в   Верхний
Манхэттен[2].
     -  Возьми,  -  все еще злясь, Честер  сунул  ей в  руку  газету.  - Это
забавно,  ты  не  суеверна,  так давай  посмотрим,  бросишь  ли ты  газету в
контейнер, - и он впрыгнул в вагон, придержав уже закрывающиеся двери.
     -  Разумеется, дорогой, - лицо Адрейнн покраснело от смеха.  - И завтра
на работе я расскажу... - двери закрылись и отсекли окончание фразу.
     Поезд дернулся, начал медленно  набирать ход. Он увидел, как она идет к
контейнеру, отодвигает  крышку, чтобы бросить в него  газету. Колонна скрыла
от него Адрейнн.
     Когда он увидел ее вновь, ее рука по=прежнему застыла у  крышки...  или
втянулась в контейнер по локоть? Слой грязи на стекле не позволял хорошенько
все разглядеть. Еще колонна, а потом ему показалось, что Адрейнн наклонилась
над контейнером.
     Он бросился к двери в торце вагона. Прильнул к стеклянной панели. Поезд
уже  миновал половину платформы, наращивая скорость. Взгляд только раз успел
выхватить Адрейнн среди  колонн, потом они слились друг с другом  в сплошной
забор.
     Она  не могла залезть в контейнер по пояс, отверстие под  к