ли, что они вернутся, -  заметил  Дивероу.  -
Так стоит ли зря волноваться?
   - Неужто вы хотите, чтобы эти болтливые обезьяны  носились  по  всему
отелю?
   - По правде говоря, это весьма оживило  бы  обстановку,  -  захихикал
Арон, - а то здесь все какие-то дипломаты, разгуливающие  чинно,  словно
индюки.
   - Сайрус, - сказала Дженнифер, разглядывая огромного наемника,  -  вы
выглядите... не знаю, как бы это получше выразиться... так элегантно!
   - Это только тряпки, Дженни! У меня не было никогда ничего  подобного
до тех пор, пока сорок шесть моих родственников в Джорджии не  купили  в
складчину костюм в ?Пичтри-центре? по случаю присвоения  мне  докторской
степени. На подобные вещи не хватало средств ни до этого, ни после того.
Рад, что он так же нравится вам, как  и  мне.  Им  я  обязан  любезности
мистера Пинкуса, чьи портные готовы проскочить  хоть  в  игольное  ушко,
стоит ему только чихнуть.
   - Не правда, мой друг, - возразил Арон. - Просто  они  понимают,  что
значит экстренная необходимость... Ну как, Сэм, славно ли  выглядит  наш
полковник?
   - Да, славно, - согласился тот неохотно.
   - Колосс Родосский, разодетый для встречи с сиятельнейшими особами! -
кивнула одобрительно головой Редуинг.
   Арон Пинкус повернулся к ней и, указывая на Сайруса, произнес:
   - Позвольте,  дорогая  моя,  представить  вашей  светлости  человека,
который составит вам компанию во  время  сегодняшних  слушаний...  Перед
вами - судья Корнелиус Олдсмобиль.  Благодаря  стараниям  моего  старого
друга, члена Верховного суда, он будет находиться в зале в  роли  amicus
curiae. Ему разрешается лишь наблюдать  за  происходящим,  но  никак  не
высказывать  своего  мнения.  Сядет  он  рядом  с  генералом  Хаукинзом,
полагающим, исходя из логики, что сей  джентльмен  призван  обеспечивать
его безопасность. Если в  конце  заседания  нашему  генералу  вздумается
вдруг выступить с каким-нибудь заявлением, то, как  заверил  меня  судья
Олдсмобиль, у него найдется немало  способов  унять  нашего  не  в  меру
ретивого друга, включая и ссылку на якобы приключившийся с ним приступ в
результате нарушения обмена веществ. Ну  а  в  итоге,  учитывая  возраст
генерала, неудавшегося оратора бережно вынесут из зала суда.
   - Арон, вы старая лиса! - вскочил со стула Сэм.
   - Мне нелегко было решиться  на  такое,  но  спасти  нас  может  лишь
альтернативный вариант. Как и предполагала наша прелестная Дженнифер.
   - Боже, как бы хотела я, чтобы вы были  лет  на  тридцать  моложе!  -
воскликнула Редуинг. - Черт возьми, хотя бы на двадцать!
   - Я тоже желал бы  этого,  дитя  мое,  но,  надеюсь,  вы  не  станете
посвящать в нашу тайну Шерли.
   - Об этом и я могу ей  рассказать,  если  Покахонтас  не  уймется,  -
пригрозил Дивероу. - В конце концов, не зря же мною, как  вам  известно,
проделано в бурю десять, а то и все  пятнадцать  миль,  о  чем  я  молчу
исключительно из скромности.

***

   Арнольд  Сьюбагалу  втиснул  свое  тучное  тело  в  кресло,  на   чьи
подлокотники он мог смело опираться во время любимого его развлечения  в
минуты досуга. Когда он поднимал руку, чтобы метнуть стрелу с присоской,
его грушевидной формы торс оставался неподвижным, что и требовалось  для
успешной игры. В общем, им было  рассчитано  все.  Недаром  же  слыл  он
блестящим инженером с коэффициентом интеллекта, равным 185, и  знал  все
обо всем, исключая лишь реальную политику, правила вежливости  и  советы
врачей-диетологов.
   Он нажал на кнопку. Огромный занавес медленно пополз вверх,  открывая
взору фотографии шестисот мужчин и женщин -  всех  тех,  кого  Сьюбагалу
считал врагами. Кого тут только не было: и либералы из обеих  партий,  и
помешанные на окружающей среде психи, не способные увидеть разницу между
прибылью и убытками, и  феминистки,  бросившие  вызов  предопределенному
Богом верховенству мужчин, и конгрессмены, имевшие безрассудство заявить
ему, что он не президент!.. Ну, может быть, оно  и  так,  но  кто,  черт
возьми, как не он, заботился о президенте и денно и нощно?
   Только Сьюбагалу приступил к игре, как зазвонил телефон, помешав  ему
толком прицелиться. В результате стрела, отклонившись с пути, вылетела в
открытое окно.
   Трудившийся в розарии садовник завопил во всю глотку:
   - Этот ублюдок опять за свое! Я ухожу!
   Арнольд никак не отреагировал на крик,  ибо  мысли  его  были  заняты
другим. Если бы он не промахнулся, то попал бы стрелой между глаз  этому
типу, по-видимому, члену какого-то  там  союза  коммунистов-социалистов,
ожидающему двухнедельного пособия в связи с уходом с работы, на  которой
пробыл он чертовы двадцать лет.
   Поскольку Сьюбагалу не удалось выбраться из кресла из-за  его  пышных
бедер, крепко схваченных подлокотниками, для того  чтобы  взять  трубку,
ему пришлось пройти через всю комнату вместе с этим предметом мебели,  с
которым он как бы сросся.
   - Кто вы и откуда у вас этот номер? -  заорал  руководитель  аппарата
президента.
   - Не шумите так, Арнольд, это Рибок. Мы с вами в этом деле союзники.
   - О господин верховный судья, уж не собираетесь ли вы  подкинуть  мне
еще какую-нибудь серьезную проблему, хотя мне подобные вещи совсем ни  к
чему?
   - Наоборот, только что я разрешил проблему, серьезней которой  у  вас
никогда не бывало.
   - Не ту ли, что связана с уопотами?
   - Да, ту. Они могут теперь  подохнуть  от  голода  в  своей  дурацкой
резервации, и ни кому до этого не будет никакого дела. Вчера  вечером  я
устроил для всех членов Верховного суда  небольшое  барбекю  <Барбекю  -
здесь: празднество, во время которого туши жарятся целиком>  у  себя  на
дому. Поскольку у меня лучший во всем  Вашингтоне  винный  погреб,  все,
понятно, упились до чертиков, кроме дамы, но она уже не в  счет.  У  нас
.состоялась     по-американски      интеллектуальная,      исключительно
содержательная и откровенная беседа на берегу плавательного бассейна.
   - Ну и?
   - Мы  победим:  против  уопотами  выступят  шестеро,  и  только  трое
проголосуют в  их  пользу.  Правда,  поначалу  двое  из  нынешних  наших
сторонников заколебались было, но, когда прислуживавшие  нам  за  столом
смазливые девчонки поскида-ли с себя одежонку, чтобы поплавать,  на  них
снизошло  озарение.  И  хотя  сейчас  эти  незадачливые  страстолюбцы  и
пытаются уверить всех, будто их столкнули в пруд,  фотографии  этого  не
подтверждают. Так что мне оставалось лишь объяснить им доходчиво; что  в
случае их неразумного поведения бульварным газетенкам будет чем потешить
публику.
   - Рибок, вы гений! Конечно, не  такой,  как  я,  но  для  вас  и  это
неплохо... совсем неплохо... А теперь позаботимся о том, чтобы  это  все
осталось между нами, согласны?
   - Мы говорим на  одном  языке,  Сьюбагалу.  Наш  долг  удерживать  не
ориентированных на интересы Америки лиц на  почтительном  расстоянии  от
нашего магистрального пути. Они опасны  -  все  как  один!  Можете  себе
представить, где бы оказались мы с вами, не будь  подоходного  налога  и
этих законов о гражданских правах?
   - На небесах, Рибок! В раю! Но не забудьте,  мы  с  вами  никогда  не
говорили на эту тему!
   - Как, думаете вы, разузнал я ваш номер?
   - Да, действительно?
   - У меня в Белом доме осведомитель.
   - И кто же он, скажите, ради Бога?
   - Ну, Арнольд, это уже нечестно!
   - Понимаю, тем более что и у меня есть такой же в Верховном суде.
   - В общем, и стены имеют уши, друг мой!
   - И что еще у вас там новенького? - спросил Арнольд Сьюбагалу.

***

   12.30. - Огромный автобус, арендованный у фирмы  ?Трейл-блейз?  неким
лицом, о коем никто из служащих компании сроду  не  слышал,  подкатил  к
величественному парадному входу в Верховный суд и замер. Шофер  упал  на
массивный  руль,   заливаясь   благодарными   слезами.   Наконец-то   он
расстанется со своими пассажирами! Напрасно кричал он, а затем  и  завыл
уже в панике при виде того, как инструкция, запрещавшая ?разведение огня
и приготовление пищи в автобусе?,  была  нарушена  самым  беззастенчивым
образом.
   - Мы не готовим пищу, парень, - прозвучал в  ответ  на  его  протесты
чей-то уверенный, твердый голос позади него. - Мы лишь смешиваем краски,
а это значит, что нам приходится растапливать воск.
   - Что?
   - Неужто непонятно?
   Внезапно  к  нему  наклонилось  гротескно  раскрашенное  лицо.  Шофер
крутанул от неожиданности руль,  автобус  вылетел  на  встречную  полосу
ведущего в Вирджинию шоссе и, лишь чудом проскользнув между несшимися на
него машинами, вернулся в положенный ряд.
   После этого началось такое, что вполне объясняло настроение владельца
расположенного близ Арлингтона мотеля ?Последняя канава?,  возникшего  с
воплями из-за груды вещевых мешков:
   - Я лучше взорву это чертово место, чем снова позволю им остановиться
здесь! Подумать только, на парковочной площадке - и боевые танцы  вокруг
чертова костра! Все мои клиенты разбежались кто  куда,  не  заплатив  ни
гроша за проживание в номерах!
   - Ты не понял, малый! - раздалось ему в ответ. - Это были молитвенные
песнопения! Что-то вроде мольбы о ниспослании  дождя  или  о  счастливом
разрешении от бремени тех же, скажем так, шлюх!
   - Вон отсюда! Вон!
   После того как  кладь  была  уложена  внутри  и  на  крыше  автобуса,
невероятные события продолжали следовать одно  за  другим  в  атмосфере,
пронизанной дымом и вонью расплавленных восковых палочек.
   - Видишь, парень, когда ты смешиваешь краски с воском и  накладываешь
их на лицо, они под действием твоего тепла начинают растекаться по  всей
физиономии. Бледнолицых бросает от этого в дрожь...
   На глазах у шофера по лицу малого по имени Телячий Нос струйки  ярких
красок потекли, словно слезы. Автобус налетел на дипломатический лимузин
с флажком Танзании, однако отделался лишь вмятиной  на  бампере.  Потом,
свернув налево, он срезал боковое зеркало у другой машины,  из  которой,
широко раскрыв глаза, воззрились в изумлении на своих  выглядывавших  из
окна автобуса размалеванных собратьев черные джентльмены.
   Бум-бум, бум-бум, бум-бум,  бум-бум,  бум-бум,  бум-бум!  -  раздался
басовитый  рокот  дюжины  барабанов,  а  затем  последовали   фанатичные
возгласы:
   - Хэйя, хэйя, хэйя!
   Хор быстро  достиг  исступленного  крещендо.  Голова  шофера  в  такт
барабанному бою моталась из стороны в сторону над рулем, как  у  петуха,
охваченного  порывом  страсти.  И  вдруг,  к   несказанному   облегчению
водителя, бой барабанов  и  пение  смолкли  -  по-видимому,  по  чьей-то
команде.
   - Я думаю, мы тут сфальшивили, парни и девушки! - закричал экстремист
по имени Телячий Нос. - Это же вам не ночная свадебная церемония!
   - А почему бы нам не исполнить ?Болеро? Равеля? <Равель Морис (1875 -
1937) - французский композитор> - предложил  мужской  голос  из  заднего
конца битком набитого автобуса.
   - А какая разница? - послышался другой голос, на этот раз женский.
   - Не знаю, - признался Телячий Hoc. - Повелитель Грома сказал только,
что Бюро по делам индейцев пришлет  в  Вашингтон  пару  своих  служащих,
потому что никто нас там не ждет и не знает, зачем мы  решили  нагрянуть
туда.
   - Если это могауки, они нападут на нас! - крикнул,  судя  по  голосу,
престарелый член племени.  -  Легенда  гласит,  что  всякий  раз,  когда
начинал идти снег, они выбрасывали нас из вигвамов.
   - Попробуем-ка исполнить песню-здравицу в честь  солнечного  восхода:
это подойдет в любом случае.
   - Какую, собственно, имеешь ты в виду, Джонни? -  спросила  еще  одна
женщина.
   - Ну ту, похожую на тарантеллу...
   - На тарантеллу она похожа только тогда, когда исполняют ее в быстром
ритме Телуша, - пояснил раскрашенный воин, расположившийся  на  переднем
сиденье. - Ну а если мы отдадим предпочтение адажио, то ее вполне  можно
будет сравнить с заупокойной Сибелиуса <Сибелиус  Ян  (1865  -  1957)  -
финский композитор>.
   - Попробуем опять эту песню в ритме  балачи...  Девушки,  те,  что  в
проходе, порепетируйте свою часть! И помните. Повелителю Грома нужно для
телекамер несколько пар ног, но чтобы никаких поясов с  подвязками:  все
должно выглядеть как можно естественней.
   - На кой черт сдалось нам все это? - запротестовали мужчины.
   - Ну, начинаем!
   Вновь загрохотали барабаны и  грянул  многоголосый  хор.  Сидевшие  в
проходе женщины  принялись  самозабвенно  отбивать  такт  ногами.  Шофер
упорно пытался сконцентрировать свое внимание на все  увеличивающемся  в
округе  Колумбия  потоке  автотранспорта.   Но   тут,   на   его   беду,
перевернулась  стоявшая  под  горшком  с  кипящей  ярко-красной  краской
спиртовка, и на девушке,  пустившейся  только  что  в  пляс,  загорелась
вышитая бисером юбка. Молодые люди бросились к ней на помощь.
   - Уберите от меня свои руки! - завопила возмущенно юная индианка.
   Голова шофера дернулась конвульсивно, когда автобус налетел с ходу на
пожарный гидрант и сорвал с него крышку. Струя воды, вырвавшись  наружу,
окатила находившиеся на улице Независимости машины и пешеходов. Согласно
разработанным  компанией  инструкциям,  водитель,  попавший  в  подобный
переплет, обязан был немедленно остановиться, связаться по радиотелефону
с диспетчером и ждать прибытия полиции. Но данное требование фирмы,  как
заключил шофер, не имело  к  нему  решительно  никакого  отношения,  ибо
автобус его был  захвачен  дикарями-террористами,  залившими  свои  лица
горячим окрашенным воском. До пункта назначения оставалось каких-то пять
кварталов. И как только он освободится от облаченных в кожаные одеяния и
увешанных бусами варваров, жгущих воск с краской  и  топающих  что  есть
мочи своими ножищами, а заодно  избавится  и  от  их  вещевых  мешков  и
картонных транспарантов, так тотчас же помчится домой, первым же  рейсом
улетит с женою  и  единственным  сыном  куда-нибудь  подальше  от  этого
ужасного места. К счастью, их отпрыск был юристом, к тому же хорошим,  и
поэтому без работы он не останется. Не зря же помог  он  этому  сорванцу
окончить юридический колледж! Самому же ему пришлось тридцать шесть  лет
крутить баранку, развозя двуногих свиней. Но всему есть предел. И сейчас
он ощущал примерно то же, что и  в  годы  Второй  мировой  войны,  когда
воевал он во Франции. Кислокапустники нещадно бомбили их день за днем, и
тогда генерал Хаукинз, возглавивший  дивизию,  изрек  знаменитые  слова,
достойные этого великого человека: ?Настанет время, солдаты, когда  надо
решать: смириться ли с судьбою или бросить ей вызов! И в  этот  нелегкий
час я говорю вам: вперед, друзья! Покажем им, на что мы годны!?
   И, о Боже, они кинулись в атаку! И выиграли бой, как  и  предсказывал
то славный их командир. Но здесь некого было атаковать. Вооруженного  до
зубов противника, грозящего тебе смертью, сменила свора  психов,  словно
специально взгромоздившихся в автобус, чтобы свести его с  ума!  Как  бы
прожил он хорошо, плодотворно трудясь, эти тридцать шесть лет,  если  бы
не чертов автобус. Что же касается данного момента, то он  бессилен  был
что-либо сделать. Видать, оставалось лишь смириться с судьбою.  Впрочем,
как повел бы себя в подобной ситуации прославленный генерал  Хаукинз?  И
водителю вдруг показалось, будто он знает, что сказал бы тот, окажись он
в таком же положении.
   "Если противник не  заслуживает  твоего  внимания,  ищи  другого!?  -
произнес бы боевой генерал.
   Шофер понимал, что заслуживающего  его  внимания  противника  в  этой
публике не найти.
   Последним с автобуса сошел террорист, которого собратья его  величали
Телячьим Носом. Передавая шоферу крошечную монетку непонятного номинала,
этот  маньяк  с  чудовищными  потеками  красок  и  воска  на  лице   так
прокомментировал сей жест:
   - Вождь Повелитель Грома велел вручить ее тому, кто  доставит  нас  в
нашу точку отсчета судьбы. Будь я проклят, если  знаю,  что  значат  эти
слова. Но монета твоя, приятель!
   Картонный транспарант,  прибитый  к  палке,  покачивался  над  правым
плечом Телячьего Носа.
   "Вот она, наша точка отсчета судьбы! Ничто уже не  будет  таким,  как
прежде, после того, как мы завершим операцию! Сейчас мы атакуем  врага!?
- именно так заявил во Франции генерал Маккензи Хаукинз сорок лет назад.
   Шофер недоуменно разглядывал металлический кружочек, лежавший у  него
на ладони, и вдруг дыхание у него сперло. Это же была уменьшенная  копия
эмблемы их дивизии, сорокалетней давности! Не знак ли то небес? Едва ли:
они с женой давно уже перестали ходить в церковь. Утро  воскресного  дня
неизменно посвящалось телепрограммам. Чувство гнева, которые вызывали  у
него  выступления  политиков,  охлаждалось  женою  с   помощью   кувшина
?Кровавой Мэри?, сдобренной порцией табаско <Табаско - спиртной напиток,
настоянный на стручковом перце>. Славная она женщина, супруга его, что и
говорить!
   Старая дивизия, лучший из  командиров,  существовавших  когда-либо...
Иисусе, надо мотать отсюда! Странно как-то все это!
   Шофер включил зажигание, завел мотор, нажал на акселератор и помчался
по Первой улице, наблюдая в зеркале  заднего  обзора  мчавшуюся  за  ним
толпу с размалеванными лицами.
   - Черт бы побрал вас! - крикнул он во весь голос.  -  Кончаю  крутить
баранку и отправляюсь с моей девочкой на запад!
   Возможно, что мы заберемся с ней так далеко, что  это  будет  уже  не
запад, а восток! Найдется и нам местечко где-нибудь в  том  же,  скажем,
Американском Самоа!
   Шоферу и в голову не приходило, что на крыше его  автобуса  покоились
тридцать семь вещевых мешков.

Глава 31

   1.06 пополудни. - В номер позвонили. Арон с Сэмом скрылись на  всякий
случай в спальне.
   - Кто там? - спросила Дженнифер, подходя к двери.
   - Откройте, мисс Дженни!  -  послышался  голос  Романа  Зет,  который
нельзя было спутать ни с каким другим. - Эта штуковина такая тяжелая!
   Редуинг распахнула дверь, и  взору  ее  предстали  Роман  и  стоявшие
позади  него  оба  Дези.  Латиноамериканцы  держали  за  ручки  огромный
корабельный сундук; по лбу их стекал пот.
   - Боже милостивый, почему вы не обратились к носильщикам?
   - Дражайший мой друг, превратившийся вдруг в  сурового  непреклонного
полковника, приказал нам самим поднять это наверх, вот так-то!  -  Цыган
вошел внутрь. - Дело в том, что если сундук случайно раскроется, то  мне
придется перерезать глотки всем, кто увидит его  содержимое...  Давайте,
мои дражайшие друзья, второй и третий, заносите его сюда!
   - Не верится, чтобы Сайрус мог отдать такое распоряжение, -  выразила
сомнение Дженнифер и, глядя, как несчастные Дези сражаются с  громоздким
грузом, внося его в номер, добавила:
   - По крайней мере, вы могли бы воспользоваться тележкой ?долли?!
   - А что это? - спросил Дези-Два, отирая лоб.
   - Платформа на колесах, довольно вместительная.
   - Это ты не велеть нам брать ее! - завопил Дези-Один на Романа.
   - Наш славный полковник, занятый разговором с теми  ненормальными  на
грузовике, сказал только: ?Быстро отнести  это  наверх!?  Мой  дражайший
друг - человек очень умный. Вам никогда заранее  не  догадаться,  где  и
какая ждет вас ловушка.  Вы  толкаете  перед  собой  тележку  в  расчете
выбраться незаметно из супермаркета, не заплатив ни гроша  за  товар,  и
вдруг раздается трезвон. Что это - сигнал тревоги, мисс Дженнифер?
   - На товарах имеются  специальные  обозначения,  нейтрализуемые  лишь
после того, как их пронесут мимо кассы.
   - Видите, мой дражайший друг спас нас!
   - Вам хорошо заплатят за вашу работу, - заверил парней  Арон  Пинкус,
выскакивая в сопровождении Дивероу из спальни, и затем, не сводя взгляда
с сундука, попросил:
   - Пожалуйста, откройте его кто-нибудь.
   - У него нет ключа, - ответил Роман,  -  он  запирается  на  замки  с
цифровым кодом.
   - Я знаю их номера, - возгласил  изысканно  одетый  Сайрус,  входя  в
дверь и тотчас же закрывая ее за собой.
   - Боюсь, я должен буду предъявить своей фирме дополнительный счет