л  грубо  Блю.  -  Помните,  что
наказывал шеф! - И тут же неожиданно взревел:
   - О Боже! - Он схватил Гри  за  плечо  и  показал  пальцем  на  землю  за
клубившимся дымом. - Что это такое? Что, капитан?
   Посредине проезжей части дороги, на полпути к лимузинам, лежал  на  спине
капитан Руж. Поднятая кверху рука была согнута в запястье, так  и  не  успев
закончить движение. Маска не могла скрыть выражения олимпийского спокойствия
на его лице. Судя по всему, он запутался в длиннополой сутане, споткнулся  и
при падении нечаянно воткнул острие иглы себе в живот.
   - Скорее! - бросил  Гри.  -  У  нас  же  есть  противоядие!  Генерал  все
предусмотрел! - На то он и генерал! - заметил Блю.
   - Давай! - приказал  Хаукинз,  поддерживая  Гвидо  Фрескобальди,  который
неожиданно запел.
   По  другую  сторону  пыльной  дороги  Маккензи  увидел  капитана  Оранжа.
Выбравшись из кустов, тот несся по направлению к  лимузину  папы.  "Ненужная
спешка", - подумал генерал: папа не  собирался  бежать.  Его  преосвященство
помог своему помощнику поудобнее устроиться на сиденье и теперь  вылезал  из
машины с гневным выражением лица.
   Хаукинз схватил Фрескобальди за руку и повел к лимузину.
   - Мы не причиним вам вреда, сэр, -  проговорил  генерал  папе.  Это  было
типичное обращение к пленнику.
   - Скоты! - взревел папа громоподобным  голосом,  пронесшимся  эхом  через
Аппиевы леса и холмы. - Звери! Убийцы!
   - Что такое?
   - Баста! - опять прогремел голос папы Франциска. В  глазах  его  сверкали
молнии. В глазах исполина в телесной оболочке простого смертного. - Возьмите
мою жизнь! Вы убиваете моих любимых детей! Детей Бога! Вы  проливаете  кровь
невинных людей! Отправьте же меня к  Иисусу!  Прикончите  и  меня  тоже!  И,
может, Бог простит ваши души!
   - О-о,  во  имя  Христа...  во  имя  Неба,  замолчите!  Никто  никого  не
собирается убивать!
   - Но я же вижу! Дети Христа мертвы!
   - Это всего лишь лошадиная доза снотворного. Никому  не  причинено  и  не
будет причинено никакого вреда.
   - Но они мертвы! -  заявил  Франциск,  однако  уже  не  столь  убежденно,
озираясь в растерянности по сторонам.
   - Они мертвы не более, чем вы. Зачем мы стали бы связывать  их,  если  бы
они были мертвыми? Оранж, давай сюда!
   - Слушаюсь, мой генерал! - ответил Оранж, обойдя лимузин спереди.
   - Вытащите того цветного парня из машины. Должно быть, это  личный  гость
папы.
   - Этот человек - священник. Мой помощник!
   - Что вы говорите? А я подумал, что этот мальчик - из церковного  хора...
Полегче  с  ним,  Оранж,  -  сказал  Маккензи,   когда   итальянец   вытащил
находившегося в бессознательном состоянии черного прелата из  автомобиля.  -
Положите его в кусты и расстегните ворот: чертовски жарко в таком одеянии!
   - Вы утверждаете, что все они живы? - недоверчиво спросил Джиованни.
   -  Да,  конечно,  -  ответил  Маккензи  и  подал  Веру  сигнал   готовить
Фрескобальди к подмене. Двойник римского папы вел себя совершенно спокойно.
   - Я вам не верю! Вы убили их! - снова закричал папа.
   - Да замолчите же вы наконец! - произнес Хаукинз, но не в  вопросительном
тоне. - Послушайте же меня! Не знаю, как вы там  руководили  своими  людьми,
но, думаю, отличить живого солдата от мертвого вы можете.
   - О Боже!
   - Капитан Гри! - крикнул Маккензи скандинаву, который, с маской на  лице,
связывал священника у переднего  лимузина.  -  Пожалуйста,  поднимите  этого
человека и перенесите сюда.
   Гри выполнил приказ. Маккензи взял папу за правую руку.
   - Вот, дотроньтесь до шейной артерии этого человека. Чувствуете пульс?
   Зрачки папы сузились, он сосредоточенно следил за артерией.
   - Да... сердце бьется... Вы сказали правду. А другие? Они тоже живы? И их
сердца бьются?
   - Я же дал вам слово! - твердо проговорил Хаукинз. - Я должен сделать вам
замечание, сэр. Победитель не лжет, если уверен, что его  положение  прочно.
Мы отнюдь не скоты, сэр! Просто у нас мало времени, и поэтому  мы  вынуждены
применять те средства, которые могут помочь нам сэкономить  его.  -  Генерал
подал  Веру  знак  привести  Фрескобальди,   находившегося   под   действием
наркотических препаратов, и затем вновь обратился к его преосвященству:
   - Боюсь, нам придется внести кое-какие изменения в ваше одеяние.  Я  буду
вынужден...
   Маккензи умолк. Папа Франциск с изумлением смотрел на Гвидо Фрескобальди.
Он только сейчас узнал оперного певца. Чисто выбритый, без  бороды  и  усов,
его кузен более походил на Джиованни Бомбалини, чем сам Бомбалини.
   - Гвидо! Это же Гвидо Фрескобальди! - вскричал папа так громко, что  его,
наверное, можно было услышать и в Неаполитанском заливе. - Гвидо, моя родная
плоть! Моя кровь!.. Это же Гвидо!.. О Матерь Божья!.. И ты, Гвидо,  -  часть
этой... этой ереси!
   Синьор Гвидо Фрескобальди только улыбался.
   - Сердце красавиц склонно к измене...
   - С ним все в порядке, сэр, но с сегодняшнего утра он не все понимает.  И
будет оставаться таким еще некоторое время... Простите,  но  нам  необходимо
снять кое-что из ваших  атрибутов  и  надеть  на  него!..  Капитан  Оранж!..
Капитан Вер!.. Подайте руку мистеру Франциску.
   -  Сюда!  -  произнес  Хаук  тоном  генерала-победителя..   Держа   Гвидо
Фрескобальди  за  плечи,  он  любовался  полученным  результатом.  -  Вы  не
находите, что он ничем не отличается от вас?
   Франциск был  ошеломлен.  "Боже  великий!  Этот  мерзкий  Фрескобальди  -
вылитый я. Просто чудо Господне!"
   - Вы с ним - как две капли воды, мистер папа! Папа Франциск  едва  слышно
спросил:
   - Вы хотите посадить этого... Фрескобальди на трон Святого Петра?
   - По моим подсчетам, часа через два.
   - Но почему?
   - Поверьте, вы здесь ни при чем. Мне известно, вы прекрасный малый...
   - И все-таки почему? Ради Бога, почему? То, что говорите вы, не ответ.
   - И не рассчитывайте на него, - отрезал Хаук. - И еще:  мне  не  хотелось
бы, чтобы вы надорвали голосовые связки от крика. У вас такой мощный голос.
   - Все же я вынужден буду надрывать  связки,  раз  вы  не  желаете  ничего
объяснить мне... А-а-а-а!..
   - Хорошо! Хорошо! Мы похитили вас. Чтобы получить выкуп. С вами все будет
в порядке. Ни один волосок не упадет с вашей головы. Слово генерала.
   Их разговор прервали подбежавшие к ним капитаны Гри и Блю.
   - Район контролируется, генерал! - пролаял Гри.
   - Введение снотворного произведено. К отправлению все готово!  -  добавил
Блю.
   - Хорошо! Мы  трогаемся!  Всем  покинуть  район  операции!  Приступить  к
выполнению соответствующих инструкций! У каждого - свое задание! Вперед!
   Еще не  умолк  отзвук  команды,  как  раздалось  шмелиное  жужжание.  Это
заработал  двигатель  вертолета,  укрытого  на  замаскированной  площадке  в
пятидесяти ярдах от центра проведения операции "Нулевой объект".
   А затем вдруг послышался еще один  звук.  Со  стороны  дороги  у  вершины
Аппиева холма. Резкий скрип тормозов.
   - Стойте! - донесся из леса громкий вопль. - Ради Христа, остановитесь!
   - Что такое?
   - Бог мой!
   - Что случилось?
   - Сейчас объясню.
   - Говори же!
   - Отбой!
   - Кретин!
   Спотыкаясь на каждом шагу, Сэм спускался бегом с вершины холма по  старой
пыльной дороге. Выскочив из-за поворота, он подбежал к лимузинам и  упал  на
одно колено.
   Джиованни Бомбалини в изумлении уставился на  Сэма  и,  увидев,  что  тот
преклонил колено, машинально обратился к нему со словами благословения:
   - Во имя Отца...
   - Да замолчите ли вы! - рявкнул  на  папу  Маккензи.  -  Проклятье,  Сэм!
Какого дьявола тебе здесь нужно? Мы предполагали, что тебе нездоровится...
   - Эй, все вы, послушайте меня! - завопил Сэм. - Оглянитесь! - Он поднялся
на ноги. Капитаны застыли на месте с каменным  выражением  лица.  -  Уходите
отсюда! Сматывайтесь подальше, если  вам  жизнь  дорога!  Оставьте  генерала
одного! То, что вы делаете, - ловушка для вас! Махенфельд пал! Это случилось
прошлой ночью! На ноги подняты сотни агентов  Интерпола...  -  Челюсть  Сэма
внезапно отвисла, когда он взглянул на Маккензи. - Что ты сказал?
   - Ты, сынок, палишь, как из пистолета. Я говорил  уже  тебе,  что  уважаю
твой ум. Но, к сожалению, не могу утверждать, что и ты уважаешь мой  опыт  и
знания.  -  С   этими   словами   Маккензи   отстегнул   один   из   ремней,
перекрещивавшихся  на  его  груди  поверх  полевого  френча.  К  ремню  была
прикреплена большая кожаная сумка, бившая  по  бедру  при  ходьбе.  -  Учти,
парень, ни одна из серьезных наступательных операций не  осуществляется  без
устойчивой связи  с  командным  центром.  Во  всяком  случае,  после  тысяча
девятьсот семьдесят первого года. Черт  побери,  я  пользовался  портативным
радиопередатчиком, чтобы через Ли Соль в  Камбодже  поддерживать  контакт  с
частями, действовавшими на берегах Меконга.
   - О чем ты?
   - О высокочастотной радиосвязи, мой мальчик. Берешь нужную тебе таблицу -
и можешь передавать и  принимать  радиограммы  одновременно.  Ты  мыслишь  и
живешь старыми категориями, Сэм! Всего лишь полчаса назад вокруг  Махенфельд
а порхали только бабочки. Не знаю, как это вышло, но  тебе  крупно  повезло,
что добрался сюда без всякого сопровождения... Подумай, что случилось  бы  с
тобой, если  бы  ты  оказался  здесь  не  один...  Все  в  порядке,  друзья!
Приступаем к выполнению фазы восемь... Послушай, Сэм, ты отправишься  вместе
с нами в небольшую прогулку! И предупреждаю, парень, если  ты  выкинешь  еще
какой-нибудь фортель, я открою дверцу вертолета на высоте две тысячи  футов,
и тогда лети, куда пожелаешь!
   - Мак, нельзя так! Не забывай об угрозе третьей мировой войны!
   - А ты поразмысли о прелестях свободного падения, без парашюта,  прямиком
в тарелку со спагетти!
   И тут раздался еще один  звук.  Тревожный.  С  вершины  холма.  Опять  со
стороны дороги.
   Капитаны и турки замерли.
   Хаукинз вертел головой, оглядываясь по сторонам и  устремляя  то  и  дело
свой взгляд в сторону Аппиевой дороги.
   Папа Франциск произнес лишь одно слово:
   - Карабинеры.
   Издали донеслось завывание полицейских сирен. Машины быстро приближались.
   - Проклятье! Как это  могло  случиться,  черт  возьми?..  Сэм,  это  твоя
работа?
   - Боже мой, конечно, нет! Я ничего такого не  делал...  Да  и  не  хотел,
чтобы...
   - Думаю, вы просчитались, синьоры, - произнес мягко папа.
   - Что?.. В чем просчитались?
   - Наш кортеж должен был остановиться возле маленькой, или, лучше сказать,
не такой уж большой, деревушки Тускабондо. Всего лишь в миле отсюда.
   - Господи!
   - Бог милосерден, синьор генерал.
   - Эти болваны, черт бы их всех побрал, прочешут холмы и поля!
   - И возьмут под наблюдение  воздух,  генерал!  -  возбужденно  воскликнул
капитан Оранж. - У карабинеров целая армада вертолетов! Они  могут  обложить
все небо!
   - Господи!
   - Слава тебе, Санта  Мария!  Слава  Господу  Богу!  Только  во  Всевышнем
спасение, генерал!
   - Я уже сказал вам: заткнитесь!.. Капитаны, выньте ваши карты! Быстрее!..
Гри и Блю, прошу вас оценить маршруты отхода Е-восемь и Е-двенадцать. Другие
маршруты хотя и короче, но более опасны. Даю минуту на размышление!..  Оранж
и Вер, приведите сюда Фрескобальди. А сами  присоединяйтесь  к  остальным!..
Сэм, оставайся здесь!
   Вой полицейских  сирен  становился  все  громче.  Казалось,  что  он  уже
раздается совсем рядом, у ответвления от Аппиевой  дороги  объездного  пути.
Фрескобальди, повиснув на могучих руках Маккензи, громко запел.
   - Синьор, вы дали слово генерала, - промолвил Джиованни Бомбалини, шагнув
к Хаукинзу. - Вы казались мне искренним.
   - Что?.. Да-да, конечно.  Вы  не  так  уж  отличаетесь  от  меня,  как  я
подозреваю. Руководить людьми - дело весьма ответственное.
   -  Разумеется.  И  честность  -  одно  из  главных   проявлений   чувства
ответственности. - Папа бросил взор на  неподвижные  тела  людей  из  своего
кортежа, лежавшие на траве в свободных позах, и, убедившись, что  никому  из
его спутников не было нанесено никаких физических повреждений, добавил:
   - Понятно, так же как и сострадание к ближним своим.
   Хаукинз почти не слушал его. Он поддерживал  на  руках  Фрескобальди,  не
спускал настороженного взгляда с Сэма Дивероу и наблюдал за капитанами Гри и
Блю, занятыми окончательной рекогносцировкой по карте.
   - О чем вы? - спросил он рассеянно папу.
   - Вы говорили, что не намереваетесь причинять какой-либо вред ни мне,  ни
моим людям.
   - Конечно, нет. Кто даст хороший  выкуп  за  ваш  труп?  Разве  что  ваши
люди...
   - А Фрескобальди, оказывается, силен как вол, -  проговорил  папа  скорее
для себя, чем для Маккензи,  разглядывая  почти  невменяемого  певца.  -  Он
всегда был таким... Синьор генерал, раз я обещал, значит, поеду с  вами  без
всякого сопротивления, а возможно, даже и в чем-то помогу, если вы  сделаете
мне одолжение, о котором хочу попросить. Как один руководитель другого.
   Хаукинз покосился в сторону папы:
   - О чем это вы?
   - Речь идет о коротенькой записке, на английском, всего лишь в  несколько
слов. Она должна остаться у моего помощника. Я  не  против  того,  чтобы  вы
прочитали ее.
   Маккензи достал из кармана френча блокнот, вырвал из него листок  бумаги,
вытащил химический карандаш и протянул Франциску.
   - В вашем распоряжении пятнадцать секунд. Папа положил  листок  на  капот
лимузина и начал быстро писать. Потом подал свое послание Хауку.
   "Я в безопасности.  С  Божьей  помощью  я  буду  с  вами,  как  шахматист
О(Джиллиган - со мной.
   Крикун".
   - Если это шифр, то очень уж примитивный. Положите записку цветному парню
в карман. Мне нравятся слова о том, что вы в безопасности.
   Джиованни  Бомбалини  подбежал  к  своему  помощнику,  сунул  листок   во
внутренний карман его сутаны и вернулся к Хаукинзу.
   - Вы, синьор генерал, теряете время.
   - Что?
   - Оставьте Фрескобальди  в  лимузине.  Живее!..  Там  портфель.  С  моими
таблетками. Достаньте их, пожалуйста.
   - Что?
   - Если  не  поторопитесь,  через  пять  минут  вы  будете  в  курии!  Где
еликоттеро?
   - Вы о вертолете?
   - Да.
   - Здесь, рядом.
   Капитаны Гри и Блю закончили свое короткое совещание.
   - Люди проинструктированы, генерал! - доложил  Гри.  -  Мы  отправляемся!
Встретимся в Цараголо!
   - В Цараголо? - переспросил папа. - Это же аэродром в Монти-Пренестини?
   - Верно, - сказал Хаук и вдруг с любопытством взглянул на папу Франциска.
- Ну и что?
   - Прикажите им  приземлиться  севернее  Рокка-Приора!  В  Рокка-Приора  -
батальоны полиции.
   - Это к востоку от Фраскати?
   - Да!
   - Вы слышали его, капитаны? Обойдите стороной Рокка-Приора!  А  теперь  -
марш отсюда! - заорал Хаук.
   - Нет! - завопил Сэм и бросился было назад по дороге в сторону  холма.  -
Вы все - сумасшедшие! Безумцы! Я остановлю вас всех! Всех до единого!
   Джиованни выпрямился и вежливо обратился к Сэму:
   - Молодой человек, не будете ли вы настолько любезны, что  успокоитесь  и
станете делать все так, как велит синьор генерал?
   Тут появился капитан Нуар.
   - Птичка готова, генерал! Сейчас покинем стоянку.
   - Мы прихватим с собой еще одного пассажира,  капитан.  Адвоката.  Можете
воткнуть ему иглу, если сочтете нужным.
   - С большим удовольствием, - отозвался Нуар.
   - Одну дозу, капитан.
   - Есть!
   Джиованни  Бомбалини  -  он  же  Франциск,  папа  римский,  глава  святой
католической церкви, - и генерал Маккензи Хаукинз, дважды удостоенный высшей
боевой  награды  -  Почетной  медали  конгресса  США,  уложили  певца  Гвидо
Фрескобальди в папский лимузин и со всех ног бросились через  Аппиев  лес  к
вертолету.
   Бежать Франциску было тяжело. Он призывал на помощь  Святого  Себастьяна,
покровителя  спортсменов  и,  в  конце  концов,  доведенный  до   крайности,
подхватил полы своей  сутаны  и  заработал  своими  жилистыми  крестьянскими
ногами с такой  прытью,  что  едва  не  обогнал  Маккензи  -  уже  у  самого
вертолета.
   Реактивный "Леар" летел над облаками, устлавшими небо в районе  Цараголо.
Управлял воздушной машиной капитан Нуар. Капитан  Руж  занял  место  второго
пилота справа от него. Хаукинз  и  папа  Франциск  устроились  в  отсеке  за
спинами пилотов, напротив друг друга, каждый у своего окна.
   Маккензи в смущении взглянул на Франциска. Из своего  многолетнего  опыта
он знал: когда командир поставлен в тупик, самое лучшее, что можно  сделать,
- это не делать ничего до тех пор, пока обстановка не потребует  решительных
действий.
   Но сейчас дело было не в этом. Его смущало то, что Франциск не был  похож
ни на одного противника, с которым Маку приходилось когда-либо встречаться.
   Проклятье!
   Папа Франциск сидел напротив Мака в расстегнутой шерстяной сутане, из-под
которой виднелась  нижняя  рубашка.  Башмаки  он  скинул,  едва  забрался  в
вертолет, и теперь, сложив руки, глядел в иллюминатор  со  счастливым  лицом
владельца аэроплана, совершающего свой первый полет. Это было удивительно. И
создавало чувство неловкости.
   Проклятье!
   Но почему?
   Маккензи решил, что уже не было больше  смысла  скрывать  свое  лицо  под
маской. Другие должны еще находиться в них для собственной безопасности,  но
ему уже все равно.
   Он снял маску со вздохом облегчения.
   Франциск оглядел генерала не без удовольствия и  кивнул,  словно  говоря:
"Рад встретиться с вами лицом к лицу".
   Проклятье! Хаукинз полез в карман за сигарой. Извлек ее, отгрыз
   Кончик и достал спички.
   - Пер фаворе? - наклонился к нему Франциск.
   - Что? - не понял Маккензи.
   - И мне сигару. Если можно, синьор генерал. Не возражаете?
   - О, нет-нет, конечно! Пожалуйста.
   Хаукинз  вытащил  из  кармана  вторую  сигару  и  протянул  папе.  Затем,
вспомнив, достал из другого кармана маленькие ножнички.
   Но с ними он опоздал.
   Франциск уже отгрыз кончик сигары, сплюнул его, как  будто  так  и  надо,
взял из рук Мака спички и зажег
   Одну.
   Папа Франциск, наместник Иисуса Христа на земле, прикурил сигару. И когда
кольца ароматного дыма поплыли над  его  головой,  он  откинулся  на  спинку
сиденья, скрестил ноги под сутаной и снова склонился к круглому окошку.
   - Грация! - сказал Франциск.
   - Прего, - ответил Маккензи.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   Успех любой корпорации в конечном счете зависит  от  основных  продуктов,
производимых ею, и услуг, которые она оказывает. При  этом,  насколько  это,
конечно, возможно, необходимо через  средства  массовой  информации  убедить
потенциального клиента в том, что данные  продукты  и  услуги  являются  ему
жизненно необходимыми.
   "Экономические законы Шеперда", кн. CCCXXI, гл. 173.

Глава 24

   Сэм сидел на подушке,  положенной  на  сиденье  металлического  стула,  в
северо-западной части махенфельдского парка. Это место для  их  встреч  Энни
выбрала после  долгого  тщательного  обдумывания.  Отсюда  открывался  самый
красивый вид на Маттерхорн, вершина которого виднелась в отдалении.
   Прошло три недели после того  ужасного  дня.  После  завершения  операции
"Нулевой объект". Капитаны и турки отбыли в неизвестном  направлении,  чтобы
навсегда затеряться. Из прислуги остался лишь повар, который помогал Энни  и
Сэму убираться в замке и ухаживать за садом. Маккензи был не очень-то  силен
в хозяйственных делах, но зато  регулярно  ездил  на  машине  в  деревню  за
свежими газетами. Кроме того, он ежедневно  беседовал  с  высокооплачиваемым
врачом,  приглашенным  из  Нью-Йорка.  Доктор,  специалист   по   внутренним
болезням, так и не уразумел, почему ему платят бешеные деньги за  то,  чтобы
он ничего не делал, но жил в этой роскоши,  в  комнате  с  видом  на  озеро.
Поскольку же втайне от  налоговой  инспекции  он  получал  недекларированные
суммы, то не жаловался.
   Франциск - Сэм не мог заставить себя называть его  папой  -  поселился  в
комфортабельных апартаментах верхнего этажа, заранее подготовленных для него