едже  одного  из  моих
сыновей, правда, не помню, которого именно.
   - Мне бы все же хотелось, чтобы вы надели военную каску...
   - Не смешите! Это испортит все впечатление и сорвет наши  планы.  Моя
задача вызывать у людей симпатию к себе, а не  отталкивать  их.  Военная
каска  ассоциируется  в  нашем  сознании  с  конфликтной  ситуацией,   и
появление ее вызывает в качестве ответной меры желание  обеспечить  свою
безопасность  с  помощью,  скажем,   остающихся   в   тени   вооруженных
охранников,  способных  в  случае  чего  справиться  с   таящей   угрозу
личностью.  Я  должен  создать  ясный  и  убедительный  образ,  генерал,
странный же малый в неуместном в мирное время  головном  убранстве  лишь
отпугнет от себя потенциальную аудиторию.
   - Вы подвергаете себя страшному риску... Сами  понимаете,  вас  могут
сделать мишенью.
   Глаза актера блеснули, когда до него  дошел  смысл  сказанных  Хауком
слов.
   - По правде говоря, я так не думаю, -  заявил  он.  -  Учитывая  вашу
программу действий, мне нечего бояться. Во всяком случае, риск не  столь
уж велик, и к тому же я получил за него приличную компенсацию... Кстати,
как  там  дела  у  наших  воинов  из  легиона  Станиславского,  у   этой
?смертоносной шестерки??
   - Планы в отношении их несколько изменились...
   - Как так? - спросил сэр Генри подозрительно.
   - Все складывается как нельзя лучше для всех, -  попытался  успокоить
актера Хаукинз, мгновенно уловив встревоженное выражение лица -  обычное
явление для  представителей  этого  ремесла,  которым  часто  приходится
выслушивать восклицания  типа:  ?У  вас  неплохо  получается,  солнышко,
продолжайте в том же духе!? - что означает чаще всего: ?Ты,  бездельник,
заранее обречен на провал! Покажи мне класс, как у  Сонни  Тафте  <Сонни
Тафте - американская танцовщица>, тогда поговорим!? Сегодня в четыре дня
они будут в Лос-Анджелесе. Моя супруга - бывшая, конечно, одна  из  моих
жен, а если точнее, то самая первая - настаивала, чтобы  они  непременно
туда прилетели. Она жаждет надзирать за ними любящим материнским взором,
за всеми шестерыми.
   - Как мило! - Актер потрогал две звезды на вороте. - Но, позволю себе
несколько нетактичный вопрос:  ничего  не  изменилось  касательно  моего
участия в фильме?
   - Понятно, нет, черт возьми! Парни просто мечтают сниматься вместе  с
вами в одной картине, и  когда  они  задумают  что-либо,  то  непременно
доводят дело до конца.
   - Вы уверены в этом? Видите,  вам  же  и  самому  ясно,  что  они  не
разобрались еще в критерии истинности.
   - Что бы это ни значило, они не нуждаются в этом. У  них  в  руках  -
величайший кинобосс, известный буквально каждому в этом Городе  Дураков.
Короче, за дело взялось агентство Уильяма Морриса и...
   - Уильяма Морриса?
   - Разве его не так зовут?
   - Конечно, так! Как мне кажется, одна из  моих  дочерей  выступает  в
роли  поверенного  в  юридическом  отделе  этой  фирмы.   Возможно,   ей
предоставили там работу, потому что она моя дочь. Запамятовал только  ее
имя, хотя и вижусь с ней каждое Рождество.
   - Непосредственно наши  интересы  представляют  двое  джентльменов  -
Роббинс и Мартин. Моя жена - бывшая, как вы понимаете,  -  считает,  что
лучше их не найти.
   - Да-да, так оно и есть! Я читал  о  них  в  рекламных  проспектах...
Чудится мне, что дочь мою зовут Бекки... или Бетти?.. Ну, как бы ее  там
ни звали, она была обручена  с  этим  парнем  Роббинсом...  Или  то  был
Мартин? Они и впрямь, должно быть, выше всяческих похвал, поскольку  она
девушка очень умная... Вспомнил: ее  зовут  Антуанеттой,  вот  как!  Она
всегда дарит мне свитер на три размера больше,  но  это  потому,  что  в
спектаклях я казался очень крупным. Подобный  эффект  создается  умением
держаться на сцене.
   - Думаю, я понимаю, о чем вы... Ребята отправятся на  побережье,  где
их ожидает первоклассный сервис, как сообщила моя Джинни.
   - Естественно: бриллианты требуют  к  себе  внимательного  отношения!
Удивляюсь, что им не был подан отдельный самолет.
   - Моя бывшая жена объяснила это. Оказывается, все студии и  агентства
нанимают людей, единственной обязанностью которых является наблюдение за
самолетами различных авиакомпаний. Им ничего  не  стоит  для  достижения
своей цели подкупить пилотов. Джинни рассказала  мне,  что  три  недели,
назад самолет ?Лир? затерялся в тундре Аляски, и  разыскали  его  только
вчера - через два часа после того,  как  соперничающая  фирма  подписала
контракт с каким-то парнем по имени Уоррен Битти.
   Раздавшийся неожиданно дверной звонок встревожил обоих мужчин.
   - Кого это бес  принес?  -  прошептал  Хаук.  -  Генри,  вы  говорили
кому-нибудь о нашей встрече?
   - Ни одной живой душе! - ответил актер тоже шепотом,  но  значительно
более выразительным. - Я строго придерживался сценария, дорогой мальчик,
и неукоснительно  следовал  режиссуре.  В  отеле  я  назвался  без  тени
смущения торговцем трубами из Акрона... <Акрон - город на севере США> На
мне  красовался  соответствующий  полиэстеровый  костюм,  поношенный   и
мешковатый.... Отличная была игра, скажу я вам!
   - Но кто же это?
   - Положитесь на меня, mon general! - Саттон приблизился  к  двери  и,
входя в образ пьяного, ослабил галстук и расстегнул несколько пуговиц на
своем мундире, после чего произнес спокойным тоном:
   - Спрячьтесь в шкаф, Маккензи! - И тут же  заговорил  громко,  как  и
положено подвыпившему человеку:
   - Ну, что там еще? У нас тут небольшой праздник, и мне с моей  девкой
не надо никаких гостей!
   - Эй, хмырь! - донесся грубый голос из-за двери. - Если даже  тебе  и
хочется играть в любимые свои ублюдские игры, как делал ты это  в  своем
Городе Дураков, то сейчас забудь о них и не мешкая впусти меня!
   Обернувшись, сэр Генри  увидел,  как  дверца  шкафа  приотворилась  и
оттуда выглянул изумленный Маккензи Хаукинз.
   - Боже мой, это же Маленький Джозеф! Пусть он войдет!
   - Итак? - молвил Джо, стискивая руки за спиной, когда  дверь  за  ним
закрылась и он представил для обозрения все свои  пять  футов  и,  может
быть, дюйма три. - Если та дурная голова, что следит за мной  из  шкафа,
принадлежит твоей шлюхе, солдат, то в службе армейской хлебнешь ты горя!
   -  Кто  сей  пигмей,  которому  язык  лишь   карликов   доступен?   -
продекламировал гневно актер.
   - Ты легкая мишень, хмырь номер два! Хоть  ты  и  встречался  с  этим
большим хмырем на перекрестке улиц ?Эф? и Десятой, однако у тебя не все,
как у него. Взять то же твое правое плечо. Оно  подергивается  ведь,  не
так ли? А как насчет левой руки, которая так  и  тычет  куда-то  на  юг,
словно после белой горячки. Я сразу понял, что ты - не он. И тебе никого
не ввести в заблуждение.
   - Это вы о моей технике, сэр? О той самой, о коей с восторгом  писали
тысячи критиков по всей стране - от океана до океана?!
   - Кто тот тип? Что за субъект из  сенсационных  статей?  Что  это  за
мешанина из  сливочного  мороженого  и  горячего  шоколада?  -  вопрошал
маленький Джо смущенного Хаука,  вылезшего  из  своего  укрытия.  -  Мне
кажется, не мешало бы Бам-Баму знать об этом, как,  впрочем,  и  мне,  с
чем, я думаю, и ты согласишься.
   - Джозеф, зачем ты здесь? - заревел Маккензи, чье изумление сменилось
яростью.
   - Успокойся, хмырь, снизь обороты! Ты знаешь,  как  близко  к  сердцу
принимает Винни твои интересы. И помни, что я - Саван. Где бы я ни был и
куда бы ни шел, никто меня не заметит. Как не заметил меня и  ты,  когда
отправился сегодня утром из Нью-Йорка  в  международный  аэропорт,  а  я
сидел у тебя на хвосте.
   - Вот оно как!
   - У меня есть к тебе  кое-что.  Бам-Бам  хочет  знать,  надо  ли  ему
вызывать головорезов из Торонто.
   - Это ни к чему.
   - Он так и думал, к тому же и  времени  почти  не  осталось...  Кроме
того,  он  просил  меня  передать  тебе,  что  его  благословенная  тетя
Анджелина сделала так, как ты говорил, потому  что,  будучи  замужем  за
Рокко - никчемным сукиным сыном, она любит своего  племянника  Винченцо.
То, что потребуется тебе, находится во втором шкафчике справа!
   - Отлично!
   - Ну, не совсем так! Бам-Бам - гордый человек, хмырь, и твои коренные
жители Америки не очень устраивают его. Он говорит, что обращаются они с
ним, как с мусором, и что перья на его головном уборе ему не идут!

***

   12.18. - Менеджер отеля ?Эмб„сси-Роу? на Массачусетс-авеню был сбит с
толку необычным поведением Арона  Пинкуса,  одного  из  самых  почтенных
своих постояльцев. Пребывание прославленного юриста в этой вашингтонской
гостинице никогда не афишировалось и прежде: он останавливался в ней как
бы негласно - так же, как,  естественно,  и  другие  клиенты,  если  они
выражали такое желание.  Но  в  этот  день  мистер  Пинкус  перешел  все
границы. Этот странный человек настоял на том, чтобы он и сопровождавшие
его лица пользовались черным ходом,  и  в  свои  апартаменты  поднимался
исключительно на грузовом лифте. Более того, о том, что мистер Пинкус  в
отеле, знал один только менеджер. Поскольку в регистрационной  книге  он
записался под чужим именем, в случае, если бы кто-то вдруг  справился  о
нем по телефону, следовало отвечать, что такой здесь не  числится,  что,
кстати, было бы правдой. Однако если  звонивший  называл  номер  комнаты
мистера Пинкуса, его надлежало тотчас соединить с юристом.
   Ни разу еще Пинкус не давал ему столь строгих  инструкции,  рассуждал
менеджер, думая, что он понимает причину этого. В те дни сумятицей своей
Вашингтон был похож на зоопарк,  и,  несомненно,  юриста  с  его  опытом
вызвали сюда, чтобы  он  выступил  в  конгрессе  по  какому-то  сложному
юридическому вопросу в  связи  с  законопроектом,  затрагивавшим  чьи-то
особые интересы. По-видимому, Пинкус захватил из  своей  фирмы  и  самых
сведущих сотрудников, чтобы консультироваться с ними во  время  слушаний
дела.
   Но происшедший вскоре эпизод поверг менеджера буквально в шок.  Когда
он по обыкновению просматривал содержимое своего письменного  стола,  то
увидел какого-то типа в оранжевой шелковой рубашке,  подпоясанной  синим
шелковым кушаком, и с золотой серьгой, свешивавшейся из мочки его левого
уха. Незнакомец подошел к конторке, за которой сидел клерк,  и  спросил,
где находится аптека.
   -  Вы  остановились  здесь  у  нас,  сэр?  -  спросил   подозрительно
гостиничный служащий.
   - Что? - откликнулся Роман Зет, показывая ключ от номера  Пинкуса,  в
чем тут же убедился клерк.
   - Вам туда, сэр, - показал он, растерявшись, в противоположный  конец
зала.
   - Это хорошо! Мне нужен новый одеколон! Теперь он будет  у  меня,  не
так ли?
   Несколькими секундами позже в холл вошли двое  смуглых  парней  в  не
виданных ранее менеджером мундирах. По-видимому, это участники очередной
какой-то южноамериканской революции, подумал он, оглядывая посетителей.
   -  Куда  он  пойти?  -  крикнул  тот,  кто  был   повыше   ростом   и
недосчитывался во рту нескольких зубов.
   - Кто? - спросил клерк, пятясь от конторки.
   - Gitano с золотая серьга! - уточнил второй  латиноамериканец.  -  Он
имеет ключ от наш номер, но мой амиго нажать не на та кнопка в лифт.  Мы
подняться наверх, а он спуститься вниз!
   - Вы пользовались двумя лифтами?
   - Так надо, чтобы быть securidad. Ты понять, что я говорить?
   - Вы заботились  о  своей  безопасности?  -  Да,  гринго,  -  ответил
недосчитывавший зубов малый, с жадностью взирая на униформу клерка. -  У
тебя хороший одежда. Такой несколько дней назад был и у меня. Ты отнести
его завтра утром, откуда взять, чтобы не платить так много. Я это читать
на квитанция.
   - Этот костюм не из пункта проката одежды, сэр.
   - Ты его купить? Madre de Dios, у тебя хороший работа!
   - Прекрасная работа, сэр, - согласился удивленный клерк и взглянул на
еще более изумленного менеджера. - Ваш друг пошел в аптеку, сэр. Она вон
там.
   - Gracias, амиго! Ты сохранять этот приятный хороший работа!
   - Да, конечно, сэр! - пробормотал клерк и, когда,  вслед  за  Романом
Зет, оба Дези устремились в противоположный конец  холла,  повернулся  к
менеджеру:
   - Что за типы? У них - ключ от одного из лучших наших номеров.
   - Может, это свидетели? - произнес встревоженно  менеджер  со  слабой
надеждой. - Несомненно, так оно и есть. Вероятно,  предстоящее  слушание
посвящено умственно отсталым.
   - Какое слушание?
   - Не важно.  Главное,  послезавтра  они  съедут  отсюда.  Наверху,  в
апартаментах Арона Пинкуса, снятых им не  только  для  себя,  но  и  для
Дженнифер и Сэма, прославленный юрист объяснял, почему он выбрал  именно
этот отель:
   - От любопытствующих не столь уж  сложно  укрыться.  Особенно  в  том
случае, когда вы имеете дело с учреждением, извлекающим из  вас  выгоду.
Закажи я номер в какой-нибудь другой гостинице, которой не знал бы, и  о
нас уже поползли бы слухи.
   - Тем более что вы человек небезызвестный в  этом  городе,  -  развил
мысль Пинкуса Дивероу. - Но можно ли доверять менеджеру?
   - У нас нет выбора. Вообще-то он - славный человек. Однако, учитывая,
что у всех у нас свои слабости, а коршунов, рыщущих в поисках  падали  в
форме сенсаций, тут предостаточно, я счел необходимым прямо заявить ему,
что, кроме него, никто не  должен  знать,  что  мы  остановились  здесь.
Правда, при этом я ощутил неловкость: предупреждать его о  необходимости
хранить все в тайне было ни к чему, ибо он не из болтливых.
   -  Когда  дело  касается  безопасности,  не  стоит  переживать  из-за
подобных вещей, мистер Пинкус, - заявила решительно Редуинг и, подойдя к
окну, выглянула на улицу. Уже недолго ждать, но чего, этого я не знаю, и
посему испытываю в душе страх. Через несколько дней мой народ попадет  в
разряд или патриотов, или париев. И я очень боюсь, как бы  не  случилось
последнее.
   - Дженни, - обратился к  девушке  Арон  с  плохо  скрытой  печалью  в
голосе, - мне не хотелось вас тревожить, но, поразмыслив, я  решил,  что
вы никогда не простите мне, если я не буду с вами откровенен...
   - О чем вы это? -  Редуинг  уставилась  на  Пинкуса,  потом  перевела
взгляд на Сэма, но тот лишь покачал головой в знак того, что не в курсе,
о чем сейчас пойдет речь.
   - Я говорил сегодня утром  со  своим  старым  другом,  с  которым  мы
некогда служили вместе. Сейчас он член Верховного суда.
   - Арон! - воскликнул Дивероу. - Надеюсь, вы не  обмолвились  о  наших
планах?
   - Конечно нет! Это была обычная светская беседа. Я сказал, что у меня
здесь дела и что неплохо бы пообедать нам с ним вдвоем.
   - Слава Богу! - вздохнула с облегчением Дженни.
   - От него я узнал, что должно произойти сегодня  во  второй  половине
дня в Верховном суде, - промолвил негромко Арон.
   - Что?
   - Что?
   - Он не собирался разглашать повестку дня, и то, что было сказано им,
касалось исключительно предложенного мною совместного обеда,  на  что  я
обращаю ваше внимание... Так вот, он выразил сожаление по  поводу  того,
что встречу нам,  скорее  всего,  придется  отложить,  потому  что  ему,
вероятно, не вырваться из-под сводов Верховного суда.
   - Что?
   - Я лишь повторил его слова...
   - И?
   - Он пояснил, что сегодня особый день в истории  Верховного  суда.  В
присутствии истцов будет рассматриваться дело, разделившее судей на  два
лагеря. Еще не зная, как  пройдет  голосование,  члены  Верховного  суда
решили   во   исполнение   своих   обязанностей    обнародовать    столь
примечательный иск к правительству сразу же после окончания слушаний.
   - Выходит, это будет сегодня? - вскричала Редуинг.
   -  Заседание   суда   откладывалось   из   соображений   национальной
безопасности и из-за боязни репрессий против истцов, -  я  имею  в  виду
уопотами,  -  и,  кроме  того,  высшая  администрация,  судя  по  всему,
потребовала как можно дольше не предавать  гласности  рассматриваемую  в
суде тяжбу.
   - И слава Богу! - заметила Дженнифер. - Спасибо  тому,  кто  задержал
слушание дела!
   - В данном случае вы должны быть благодарны верховному судье  Рибоку,
- сказал ей Арон. - Человек он не из приятных, но ум у  него  блестящий.
Непонятно, почему Рибок пошел на поводу у Белого дома, что было вовсе не
свойственно ему. Когда его коллегам стало известно об этом,  большинство
их,  включая  и  моего  друга,   искренне   возмутились.   Несмотря   на
существовавшие между ними разногласия,  они  единодушно  осудили  идущую
вразрез с конституцией попытку исполнительной власти оказать давление на
судебный орган... В подобных вопросах  нередко  большую  роль  играет  и
самолюбие, не  так  ли?  Ведь  и  оно,  подобно  различным  проверкам  и
расследованиям,   способно    в    отдельных    случаях    содействовать
восстановлению нарушенного равновесия.
   - Мистер Пинкус, мои соплеменники  выйдут  на  улицы,  они  будут  на
ступенях Верховного суда! Их же всех перебьют!
   - Вовсе нет, если, моя дорогая, генерал сделает правильный ход.
   - Но ему ведь ничего не стоит пойти не  с  той  карты,  коли  таковая
окажется у него на руках! Это не человек, а недоразумение  какое-то!  Он
любого может обидеть!
   - Но закон на  твоей  стороне!  -  напомнил  Ред  Дивероу.  -  Он  не
правомочен выступать в суде, если не будет на то твоего согласия.
   - Но разве прежде останавливали его подобные  соображения?  Насколько
мне известно,  этот  доисторический  динозавр  выступает  против  своего
собственного правительства, Комитета начальников штабов  и  католической
церкви, отрицает международные нормы поведения и общепризнанные  понятия
нравственности и попирает даже тебя, Сэм, хотя и уверяет, будто ты дорог
ему, словно сын родной! Не  ты  взойдешь  на  священную  кафедру,  чтобы
осудить несправедливость, а он! И ради овладевшей им идеи ему ничего  не
стоит взорвать всю нынешнюю систему и превратить уопотами в такую угрозу
для нашей страны, какой не было со  времен  мюнхенского  сговора  тысяча
девятьсот  тридцать  девятого  года!  <  Имеется  в   виду   соглашение,
заключенное в Мюнхене в сентябре 1938 года  (у  автора  ошибочно  указан
1939   год),   премьер-министром    Великобритании    Н.    Чемберленом,
премьер-министром Франции  Э.  Даладье,  А.  Гитлером  и  Б.  Муссолини.
Соглашением предусматривалось  отторжение  от  Чехословакии  и  передача
Германии  Судетской  области,  а  также  удовлетворение  территориальных
притязаний к Чехословакии со  стороны  правительств  Венгрии  и  Польши.
Заключение его предопределило захват Германией всей Чехословакии (в 1939
году) и способствовало развязыванию  Второй  мировой  войны>  Он  -  это
молния, которую надо убрать с помощью громоотвода еще до того, как сотне
других  национальных  меньшинств  втемяшится  вдруг,  что  правительство
беззастенчиво надуло их, и повсюду на улицах вспыхнут  беспорядки...  Мы
смогли бы предотвратить это, если хватит у нас на то времени и выдержки.
Он же поставит все с ног на голову!
   - .А ведь в словах ее есть смысл, Арон!
   - Да, мой дорогой, выступление было блестящее! Но вы с ней проглядели
кое-что.
   - Что именно, мистер Пинкус?
   - Что он все же не всесилен, и, следовательно, его можно остановить.
   - Но как, скажите, ради Бога?
   В этот момент дверь стремительно распахнулась, ударившись о стену,  и
в номер влетел разъяренный Сайрус в  непривычном  обличье  -  в  дорогом
экстравагантном костюме в узкую полоску, модных  туфлях  и  с  фуляровым
платком на шее.
   - Эти сукины дети сбежали! - завопил он. - Где они? Здесь?
   - Вы имеете в виду Романа и наших Дези? -  встревожился  Сэм.  -  Они
что, дезертировали?
   - Да нет, черт возьми! Но эти парни - словно дети в Диснейленде:  все
должны рассмотреть! Вернуться-то  они  вернутся,  но  ведь  эти  молодцы
нарушили мой приказ!
   - Что вы имеете в виду, полковник? - произнес Пинкус.
   - Я отлучился ненадолго... пошел в туалет... велел им  оставаться  на
месте. А они тем временем исчезли, хотя я...
   - Вы же только что сказа