тетушка Флер. - Тебя  даже  близко  к  ним  не
подпустят. Их можно увидеть только с мостика и с крепостных стен...
   Их голоса  затихли  в  отдалении.  Элизабет  принесла  в  сад  шезлонг  и
поставила его под деревом. Захватив несколько книг  и  солнечные  очки,  она
переоделась в белые шорты и ярко-красный топ. Вскоре приехал Тедди и  забрал
тетушку Флер  с  Вики.  Когда  они  отъезжали,  Элизабет,  весело  улыбаясь,
помахала им рукой, изо всех сил стараясь,  чтобы  ее  улыбка  выглядела  как
можно естественней. С того самого дня, когда она встретилась  в  крепости  с
Ивом де Лавалем, эта улыбка словно приклеилась к ее лицу, и  это  смертельно
надоело ей.
   Тогда она едва успела набросить на себя платье, услышав у дверей  высокий
звенящий голосок Вики,  тревожно  зовущей  ее.  Пригладив  дрожащими  руками
растрепанные волосы, она спустилась вниз, надеясь, что  по  ее  лицу  нельзя
будет ни о чем догадаться. Хорошо бы не столкнуться  еще  раз  с  Ивом.  Она
просто не вынесет новой  встречи  с  ним,  причем  в  присутствии  сестры  и
тетушки. Она знала, что не смогла  бы  спокойно  смотреть  на  него.  Но,  к
счастью, его не было внизу, и она с облегчением вздохнула.
   - Ну как, удалось найти какое-нибудь редкое растение?
   - Господи Боже, что ты здесь делала? - как обычно прямо спросила ее Вики.
   - Дверь была открыта, и я вошла, - объяснила Элизабет и  перевела  взгляд
на Тедди, потому что на него было безопасней всего смотреть. Он не  имел  ни
малейшего понятия, почему тетушка Флер и Вики так сильно обеспокоены.  Тедди
стоял, засунув руки в карманы, с любопытством разглядывая крепость.
   - Что это за место? - спросил он. Вики не слушала его.
   - Кто-нибудь живет здесь? - спросила она тетю.
   Та покачала головой.
   - Нет. И я не знаю, почему дверь оказалась открытой, она должна была быть
заперта.
   - Похоже на средневековое сооружение, - заметил Тедди.
   - Так оно и есть, - ответила ему тетушка Флер. - Старше замка  на  четыре
столетия.
   - Оно принадлежит владельцам замка? - спросил Тедди.
   Тетушка Флер слегка заколебалась.
   - Да, - ответила она, бросив быстрый взгляд на Элизабет.
   - В самом деле? - переспросила Вики. У нее был слегка ошарашенный вид.  -
Ну и ну.
   Элизабет отошла в сторону, почувствовав резкую боль в желудке от  нервных
спазм.  Ей  просто  необходимо  было  остаться  одной.   Такая   возможность
представилась ей только ночью в ее собственной комнате, но  к  тому  времени
она слишком устала, чтобы обдумать все, что произошло  с  ней.  Она  заснула
неспокойным сном. Проснувшись утром, она ощутила, как  болят  лицевые  мышцы
возле рта. Час за часом удерживать на лице фальшивое веселое выражение  было
крайне изнурительно. Она удивлялась только, что никто не замечал,  насколько
искусственна ее улыбка. Ей  казалось  порой,  что  ее  лицо  превратилось  в
улыбающуюся  маску  и  ей  уже  никогда  не  изменить  это  выражение.   Она
растянулась на шезлонге. Уронив солнечные очки на книгу, она с  наслаждением
купалась в солнечных лучах. Было еще не слишком  жарко,  немного  погодя  ей
надо будет втереть в кожу немного масла для  загара,  а  пока  еще  примерно
полчасика  можно  было  полежать,  расслабившись,  упиваясь   благословенной
тишиной.
   От воспоминаний о тех мгновениях, которые она провела в объятиях  Ива  де
Лаваля, ей становилось плохо. Как она могла позволить ему вести себя  так  с
ней? Она совсем не знала его, он ей  не  нравился,  она  испытывала  смутный
страх в его присутствии - что же  тогда  побудило  ее  на  такое  безумство?
Потерять всякий контроль над собой,  так  уронить  свое  достоинство...  Как
будто она подсознательно хотела быть женщиной легкого поведения, как  он  ее
назвал.
   От этих мыслей у нее раскалывалась  голова.  Она  закрыла  глаза,  словно
могла заглушить этим все вопросы, сводящие ее с ума, не пускать  их  в  свое
сознание, но, конечно, это было смешно и бесполезно. Она должна была знать -
почему.
   Во всем она винила только себя, она и в самом деле вела  себя  не  лучшим
образом.  Она  не  узнавала  себя  в  женщине,  воспламененной  страстью   к
незнакомцу и позволившей ему без единого слова делать с  ней  все,  что  ему
угодно. Ей не было оправдания, она не была даже влюблена  в  него  -  Ив  де
Лаваль внушал ей скорее страх, от его вида у нее пробегали мурашки по  коже.
Его нельзя было назвать обворожительным мужчиной, хотя чисто внешне  он  был
интересен, в нем было что-то такое, что заставляло ее  внутренне  сжиматься,
испытывая  не  вполне  осознанную  тревогу.  Невозможно  было  угадать,  что
скрывалось за этим холодным красивым лицом, которое было слишком  похоже  на
маску - не выражало почти никаких эмоций.
   Раскрыв глаза, она невидяще смотрела на небо. Ей  неожиданно  вспомнились
рисунки, которые она увидела  в  крепости.  Они  могли  принадлежать  только
Дэмиану, она могла поклясться, что это так: слишком много было в них  общего
с его манерой. -Но как он мог создать их? Почему он изобразил ее с  длинными
волосами? Он никогда не видел  ее  такой,  ее  волосы  всегда  были  коротко
пострижены.
   Кто-то старался подражать ему. Но кто? Ив де Лаваль? Зачем? Судя по тому,
что говорила о нем  тетушка  Флер,  он  был  очень  обеспеченный  человек  -
парижский банкир, который легко мог позволить себе содержать замок, заплатив
большие деньги за реставрационные работы. Зачем ему рисовать, копируя  стиль
Дэмиана?
   Ее кожа была горячей и сухой от солнца. Она села, взяла бутылку с  маслом
для загара и, налив немного жидкости  на  ладонь,  неторопливыми  движениями
стала втирать ее в кожу.
   Возможно, Ив де Лаваль делал это лишь затем, чтобы  унизить  ее,  но  это
была слишком странная, извращенная месть. Элизабет нахмурилась,  отказываясь
допустить подобное.
   А может быть, он просто бессознательно  старался  исправить  случившееся,
пытаясь в какой-то мере стать Дэмианом, и потому рисовал как Дэмиан, работая
в его студии, бродил в лесу и вдоль речных берегов,  которые  так  нравились
Дэмиану, любил и одновременно ненавидел ее, Элизабет. Быть может, он пытался
жить за него?
   Ей надо успокоиться. Не было ли безумием предполагать такое? Она  и  сама
испытывала чувство вины. С того момента, как она узнала  о  смерти  Дэмиана,
она находилась в состоянии душевного кризиса. Эти ужасные  сны!  А  то,  что
случилось в вечер их приезда во Флэмбуаз, - она была абсолютно убеждена, что
тот, кто держал ее в объятиях под ивами и целовал, был Дэмиан.
   Но Дэмиан мертв. Он не мог гулять у реки, не мог целовать ее.  А  был  ли
там кто-то? Неужели все это лишь померещилось ей?
   Или это был Ив? Тогда  понятно,  почему,  Шанталь  упорно  отрицала,  что
видела его там: похоже, она знала о некоторых странностях своего мужа.
   Нет, у кого-то из них двоих, подумала Элизабет,  с  психикой  явно  не  в
порядке - вопрос только у кого: у нее или у Ива де Лаваля?
   Наклонившись, она взяла книгу, надела солнечные  очки  и  заставила  себя
прочитать несколько глав. Солнце начинало припекать слишком  сильно,  и  она
перенесла шезлонг в прохладную тень.  Часы  показывали  полдень,  пора  было
перекусить.
   Полежав еще полчаса, она собрала свои вещи и вернулась в дом. Приняв  душ
и надел свободную хлопчатобумажную зеленую тунику,  едва  доходившую  ей  до
колен, она пошла на кухню готовить себе второй завтрак.
   Она порезала овощи: огурец, перец, салатные листья, листья  цикория  -  и
залила  их  приправой,   для   приготовления   которой   тщательно   смешала
растительное масло, лимонный сок  и  винный  уксус.  К  свежему  салату  она
достала разнообразные сыры и с удовольствием принялась уплетать все это.
   Потом Элизабет сварила кофе и медленно пила его, прислушиваясь  к  тишине
дома и к теплому дыханию сада. Сейчас  было  слишком  жарко,  и  она  решила
вздремнуть, растянувшись на кушетке.
   Когда она проснулась, деревья уже отбрасывали длинные синие тени на стены
дома и жара немного ослабла. Элизабет, потянувшись, зевнула и  взглянула  на
часы - было уже четыре. Когда же они вернутся из Анже? Они, очевидно, решили
остаться пообедать там.  Почувствовав  вдруг,  что  ей  надоело  собственное
общество, она решила прогуляться  в  деревню  и  купить  открытки.  Она  уже
послала одну Максу, но хорошо бы написать и коллегам по работе тоже.
   Флэмбуаз был небольшим селением с одной  неширокой,  взбегающей  на  холм
главной улицей. На маленькой площади напротив полицейского  участка  и  кафе
стояла  церковь  шестнадцатого  века.  Здесь  же   располагалась   небольшая
булочная-пекарня и  мясная  лавка.  Площадь,  конечно  же,  носила  название
площади Революции - в каждом французском городе  и  в  каждой  деревне  была
площадь с таким названием, равно как и мемориал в честь павших на войне.  Во
Флэмбуазе стояла статуя сурового солдата первой  мировой  войны,  воздевшего
руку к небесам, и венок из свежих цветов лежал у его ног. На гранитной плите
было высечено: "Погибшим за Родину". У церковной стены  на  скамейке  сидели
двое старичков, с интересом оглядевших проходившую мимо Элизабет.
   - День добрый, господа, - поздоровалась она с ними по-французски,  и  они
сдержанно ответили ей.
   Она  не   торопилась   с   покупками.   В   кафе   она   присела   выпить
прохладительного, потом зашла в булочную и купила марципаны и несколько  еще
горячих, восхитительно пахнущих булок.
   Возвращаясь домой, она решила воспользоваться более короткой, но довольно
узкой дорогой - по  ней  мог  проехать  только  один  автомобиль.  По  обеим
сторонам дороги были виноградники, отделенные от  проезжей  части  глубокими
канавами и высокой изгородью.
   Идя по одному из самых узких участков, она внезапно  услышала  за  спиной
шум  приближающегося  автомобиля.  Оглянувшись,  увидела  маленький  красный
"рено", за рулем  которого  сидела  Шанталь  де  Лаваль  с  перекошенным  от
ненависти лицом.
   Элизабет едва успела отскочить в сторону, но машина все же задела ее. Она
скатилась в канаву, раздирая в кровь лицо и руки.
   Какое-то  мгновение  она  лежала,   едва   дыша,   лицом   вниз.   Машина
остановилась, взвизгнув тормозами, хлопнула дверца, и послышались торопливые
шаги.
   В панике Элизабет попыталась подняться.
   К ней подошла Шанталь и, опустилась на колени. Она была  очень  бледна  и
взволнованна.
   - Mon dieu, je suis desolee, vous savez... pardonnez-moi... c'est...
   Из этой путаной речи мало что можно было понять.  Элизабет  могла  только
догадываться, что хотела сказать Шанталь. Глаза француженки  расширились  от
ужаса, когда Элизабет подняла голову.
   - Oh, mon dieu, votre visage! Je suis desolee! - опять затараторила она.
   - Вы ехали как сумасшедшая. - Элизабет стала заикаться от охватившего  ее
гнева. - Я думала, что вы хотите задавить меня.
   Их взгляды встретились, и в глазах Шанталь промелькнуло что-то  недоброе.
Элизабет тихо охнула и побелела.
   - Вы действительно...
   - Нет! - протестующе вскрикнула Шанталь и продолжала несвязно:
   - Я не знаю, я не думала. Я не собиралась..,  нет,  конечно  же,  нет.  Я
вовсе не имела этого в виду - неужели вы не понимаете?
   Элизабет было сначала трудно воспринимать чересчур  быстрый  французский.
Она встала, слегка покачиваясь, а Шанталь продолжала что-то  бормотать.  Она
осторожно поддержала Элизабет.
   - Пожалуйста, позвольте мне посмотреть, что  с  вашим  лицом.  Вы  вся  в
крови! О, что я наделала! Вам больно?
   - Со мной все в порядке,  -  сказала  ей  Элизабет.  -  Мне  надо  только
присесть...
   - Пойдемте со мной, пожалуйста, - произнесла Шанталь, ведя ее к машине  и
помогая устроиться на заднем сиденье. Элизабет наклонилась  вперед,  опуская
голову на руки. Она чувствовала слабость и тошноту от только что  пережитого
страха и боли.
   Шанталь села за руль и завела мотор.
   - Я должна отвезти вас к доктору, - сказала она.
   Элизабет с трудом проговорила:
   - Нет! Мне не нужен Доктор. Через минуту со мной будет все в порядке, это
скоро пройдет.
   - Вы уверены? - с  сомнением  спросила  Шанталь,  искоса  бросив  на  нее
взгляд. Элизабет уловила в ее голосе облегчение - ей явно не хотелось, чтобы
пошли разговоры об этом происшествии. Ее могли обвинить в управлении машиной
с превышением норм безопасности, отчего она  могла  бы  потерять  права  как
минимум, а то и уплатить кругленькую  сумму  или  даже  сесть  в  тюрьму  на
какое-то время.
   - Конечно, - подтвердила Элизабет, на  нее  накатилась  какая-то  ледяная
волна, и она еще  больше  наклонилась  вперед.  Через  мгновенье  автомобиль
тронулся, и Шанталь тревожно осведомилась:
   - С вами все в порядке?  Элизабет  медленно  выпрямилась.  Голова  у  нее
кружилась.
   - Через минуту или две все будет нормально, - прошептала  она  и  коротко
рассмеялась:
   - От чего бы я сейчас не отказалась,  так  это  от  глоточка  чего-нибудь
покрепче!
   Шанталь вышла  из  машины  и  помогла  ей  выбраться.  Только  когда  они
переступили порог, до Элизабет дошло, где они находятся:
   Шанталь привезла ее в замок.
   Она остановилась, ощущая влажный холод зала с высокими сводами,  каменным
полом и стенами. Помещение напоминало амбар с вытертыми  за  прошедшие  века
красноватыми каменными плитами пола. Вдоль стен стояло всего лишь  несколько
старых, обитых кожей стульев.
   - Вы должны отдохнуть, - настаивала Шанталь.
   Элизабет неохотно позволила провести себя по темному коридору, затянутому
паутиной. До этой части замка ремонтные работы явно не успели дойти.
   Архитектура замка  была  монументальной:  потолок  огромной  высоты,  под
сводами которого гулко отдавались их шаги, узкие окна - от пола до  потолка,
минимум футов десять, решила она, с резными деревянными ставнями  по  бокам.
Сквозь запыленные стекла Элизабет  разглядела  обширный  внутренний  двор  с
полузасыпанными песком каменными плитами. Замок можно было отнести к  началу
восемнадцатого века, он  был  построен  в  форме  буквы  П.  Они  с  Шанталь
находились сейчас, как она поняла, в левом крыле.
   Они миновали целую серию высоких дверей, которые,  как  решила  Элизабет,
вели в комнаты. Не доходя до конца  коридора,  они  прошли  мимо  деревянной
винтовой лестницы, ведущей на верхний этаж. У ее основания  стоял  массивный
старинный секретер с множеством ящичков  с  медными  ручками,  а  на  нем  -
китайский медный кувшин, покрытый зеленовато-голубой патиной.
   Через некоторое время Элизабет  уже  совершенно  запуталась  в  лабиринте
ходов этого огромного замка, но тут Шанталь ввела ее в  светлую  современную
ванную комнату.
   - Здесь вы можете привести себя в порядок, - сказала она.  -  А  потом  я
принесу вам что-нибудь выпить.
   Элизабет вымыла лицо и руки, отряхнула травинки и комки грязи,  прилипшие
к  ее  тунике,  и  они  прошли  в  следующую  комнату  -  в  уютную,  хорошо
обставленную гостиную с коврами на полу, стены которой были обиты элегантным
шелковым штофом. Свет струился из высоких окон.
   - Присаживайтесь, - предложила Шанталь.
   Элизабет села на один из стульев времен королевы Анны, спинка  и  сиденье
которого были обиты расшитым золотой ниткой атласом, а белые ножки  украшены
позолотой. Эти стулья не предназначались для отдыха: в них  невозможно  было
расслабиться, они заставляли сидеть прямо. На окнах висели шторы  из  такого
же материала, каким были обиты стулья. Это была большая светлая гостиная. На
одной из стен висело огромное зеркало,  и  комната  от  этого  казалась  еще
просторнее.  Элизабет  заметила  в  зеркале  свое  отражение  и  подивилась,
насколько она бледна. Несмотря на солнечный  свет,  заливавший  комнату,  от
прогулки по длинному темному коридору  Элизабет  было  как-то  не  по  себе,
потому и эта гостиная казалась ей какой-то нереальной.
   - Бренди, - коротко сказала Шанталь, протягивая ей стакан.
   Элизабет  сделала  глоток  и  закашлялась:  напиток   обжег   ей   горло.
Француженка настороженно следила за ней; она тоже была бледна, и в глазах ее
таилась тревога.
   - У меня не было намерения сбить вас, не было! - с места в карьер  начала
она.
   - Однако  очень  было  на  то  похоже,  -  сказала  Элизабет,  и  Шанталь
вздрогнула от ее слов. - Ваши глаза были  полны  ненависти,  -  сказала  без
обиняков Элизабет. - Я успела заметить, как вы смотрели на меня, прежде, чем
отпрыгнула... - Она видела, как машина рванулась вперед - почти прыгнула  на
нее, точно Шанталь использовала автомобиль как оружие.
   - Я была крайне  удивлена,  увидев  вас,  -  объяснила  Шанталь,  проводя
нетвердой рукой по длинным черным волосам, ниспадавшим шелковистым  каскадом
ей на плечи.
   - Крайне неприятно удивлена, вы хотите сказать, - поправила ее Элизабет.
   - Я не хотела задавить вас, это клевета, - Шанталь слегка заикалась, -  и
если вы будете постоянно повторять  это,  мне  придется  связаться  с  моими
адвокатами.
   Элизабет поднесла стакан с бренди к губам  И  сделала  еще  один  глоток,
чувствуя,  как  огненная  жидкость  растекается  по  горлу.  У  нее   слегка
закружилась голова, но лицо порозовело.
   - Вы ненавидите меня, ведь правда? Шанталь, твердо сжав губы,  уставилась
на нее, ничего не отвечая. Элизабет сделала еще несколько глотков, не отводя
от нее взгляда. Жена Ива ненавидела ее. Она знала  это,  ей  не  нужны  были
доказательства, даже если бы она и не видела лица  этой  женщины,  когда  та
сидела за рулем своей машины полчаса назад.  Ведь  она  даже  не  удивилась,
когда Шанталь направила машину прямо на  нее,  прибавив  скорость.  Элизабет
испугалась, но не удивилась. Они уже встречались дважды, и  каждый  раз  она
чувствовала неприязнь, исходящую от этой молодой женщины, равно как и от  ее
мужа.
   - Что я такого сделала, чем заслужила вашу немилость, ведь мы с вами едва
знакомы? - спросила она скорее себя, чем Шанталь.
   Блеск в глазах  француженки  напомнил  ей  блеск  хорошо  отполированного
камня.
   - Что вы сделали? Я объясню вам, в чем дело. Дэмиан был ближайшим  другом
моего мужа. И мы все знаем о вас!  -  Шанталь  придвинулась  к  ней,  сжимая
пальцы и не отводя взгляда от Элизабет. - Снова и снова он рассказывал нам -
и когда был трезвый, и когда выпивал... Он был так  несчастен  после  вашего
бегства. Но вас это не волновало, не так ли? Вы свели его с  ума,  заставляя
мучиться от ревности, вы уничтожили  его!  -  Она  повысила  голос  и  почти
прокричала последние слова:
   - Это вы были причиной той катастрофы! Это  вы,  вы  убили  его!  Как  вы
можете спать, зная... Вас не преследуют кошмары по ночам? Меня преследуют. Я
просыпаюсь от собственного крика: "Огонь, огонь!" - Она прижала руки к лицу,
ее так трясло, что Элизабет протянула  к  ней  руку,  боясь,  что  та  может
упасть. Шанталь  дернулась,  почувствовав  ее  прикосновение,  она  с  силой
оттолкнула Элизабет и разрыдалась. - Не прикасайтесь ко  мне!  Я  не  выношу
вас!
   Элизабет опустила руку и отвернулась, не зная, что сказать.
   - Мне очень жаль, - проговорила наконец она, чувствуя, как  неестественно
прозвучали ее слова.
   Шанталь обернулась и горько рассмеялась.
   - Вам жаль? Жаль? Боже мой! И это все, что вы можете сказать?  Знаете  ли
вы, как долго я была замужем до того, как случилось это несчастье?  Немногим
больше года - мы были безмерно счастливы, трудно было  поверить,  что  такое
возможно. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. - Она обвела  комнату
глазами. - Все это.., словно мечта, моя мечта. Он сделал это  для  меня,  вы
знали об этом? Ему нравился Париж, он предпочитал жить там.  Но  я  захотела
перебраться в провинцию, и когда мы навещали Дэмиана, то увидели этот старый
замок, я сразу же влюбилась в него: полуразрушенный, но прекрасный - я  была
от него без ума, и Ив купил его для меня. Мы жили здесь как в раю.  Элизабет
слушала, покусывая губу.
   - Вы снова будете счастливы, - с трудом пробормотала она.
   Шанталь бросила на нее полный горечи и не