Потому что болела совсем не рука.
   Она все прекрасно понимала, еще прошлой ночью, когда  ее  тело  бурно
отзывалось на прикосновение его рук и губ. Она хотела его. Гедеон хорошо
это знал. В его глазах был такой особенный блеск, который  говорил,  что
она выдала себя, раз и навсегда. Гедеон знал ее чувства и все равно  уе-
хал!
   Ненавижу, думала она. Я его ненавижу!
 
 
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
 
   Марина гуляла среди скал, следя за тем, что творилось в  небе.  Ветер
гнал облака, море металось, как в кошмарном сне, пятна  света  скользили
по мутным волнам, когда солнце выглядывало иногда из-за мчащихся туч.
   Гедеон был блестящим музыкантом,  но  ему  была  свойственна  эмоцио-
нальная глухота. Не соразмеряя потребности тела и порывы сердца, он, по-
добно глухонемому ребенку, не мог установить между ними правильную связь
и жил в полной самоизоляции, погруженный в свой внутренний  мир.  Уроки,
полученные в раннем детстве, остаются с человеком на всю жизнь. Родители
учат его любить и принимать любовь, и это  умение  должно  быть  усвоено
особенно глубоко, чтобы впоследствии он не остался в душевном одиночест-
ве.
   Тело Гедеона узнало радость обладания женщинами, но память о властной
матери заставляла его сердце отвергать их. Он научился  видеть  жизнь  в
специфическом ракурсе, подобно объективу обезумевшей камеры, всегда  на-
целенному на один предмет - на собственное желание.
   Впервые встретив Марину, он сразу  ощутил  единственную  потребность:
протянуть руку и взять, как брал он все, что ему  хотелось.  Теперь  она
поняла, что, обуздав этот порыв, Гедеон уже начал любить ее. Тогда в нем
произошли первые изменения, которых он сам не понимал и поэтому  скрывал
от нее. Его смутило и даже испугало это странное, новое чувство.
   Глядя на бурное море, Марина признала, что Гедеон любил ее и то,  что
он так  долго  сопротивлялся  этой  любви,  говорило  о  настоящей  силе
чувства. Любовь наполнила его музыку, обогатив сухой блеск его  исполне-
ния глубокими эмоциями.
   Но Гедеон уехал. Почему? Почему он оставил ее так неожиданно, как раз
тогда, когда она не сумела скрыть свою страсть, поддалась ему?
   Она было повернула в сторону дома, почувствовав, что мерзнет,  и  за-
мерла, увидев впереди знакомую худощавую высокую фигуру. Он был  одет  в
серые брюки и голубой свитер с высоким горлом.
   Гедеон улыбнулся, глядя ей в глаза, и сказал:
   - Какая ветреная погода!
   Марина даже не нашлась, что ответить. Вернулся!  Ветер  раздувал  его
длинные черные волосы, отчего они стали дыбом.
   Проведя по ним рукой, он попытался привести их в порядок.
   - Как вас зовут?
   Сначала она только смотрела в изумлении,  ничего  не  понимая,  потом
покраснела и сказала неуверенно:
   - Марина.
   Он подошел к ней близко.
   - Марина значит "дитя моря". Такое имя вдет вам. Кто-нибудь уже гово-
рил вам, что ваши волосы напоминают лунный свет?
   Она отвернулась и опустила ресницы.
   - Меня предупреждали, чтобы я не разговаривала с незнакомцами...
   - Это легко поправить, меня зовут Гедеон, - сказал он вкрадчиво.
   - Я стала слишком взрослой для игр, - заметила Марина с ноткой  грус-
ти.
   - Все это слишком серьезно, чтобы называться игрой. -  Он  дотронулся
до ее щеки тыльной стороной ладони. - А любовь всегда немножко игра.
   - Я думала, ты уехал, - прошептала Марина.
   - Я никогда от тебя не уеду. Куда я  могу  деться,  если  мое  сердце
всегда с тобой.
   Она невольно засмеялась, но выражение его глаз, с которым он  смотрел
на ее губы, заставило ее оборвать смех. Он медленно наклонился  и  легко
ее поцеловал.
   - Ты очень красива.
   Сердце Марины сильно забилось. Они вместе пошли к дому.  Гедеон  ста-
рался укоротить свой шаг, чтобы идти с Мариной в  ногу.  Внизу  волны  с
грохотом разбивались о скалистый берег.
   - Я люблю тебя, - говорил Гедеон. - Ты - мое дыхание, ты - мое  серд-
це, я не могу уехать, потому что не могу жить без тебя.  Теперь  я  знаю
это наверняка, я ведь этот год жил один. То есть казалось, что я жил, но
внутри я будто умер. За это время я не только не разлюбил  тебя,  наобо-
рот, полюбил тебя еще сильнее. С  того  дня,  как  мы  встретились,  это
чувство все время росло. Три года - это все-таки немало.
   Она, не отвечая, вздохнула, молчаливо подтверждая, что три года - это
долгий срок.
   - Почему ты уехал вчера ночью?
   Гедеон тихо рассмеялся.
   - У меня был большой соблазн остаться, но на этот раз я решил не  де-
лать ошибки. Нужно было дать тебе время подумать.
   - Ты дал мне совсем мало времени на размышления, - заметила Марина.
   - Мало? Боже мой, мне показалось, прошла целая  вечность,  -  ответил
Гедеон хрипловатым шепотом. - Ах, Марина, мне так хотелось остаться.
   Она остановилась, глаза их встретились, через секунду он  обнимал  ее
и, прижавшись друг к другу, они целовались с такой страстью, что  сердце
ее забилось громко, как метроном.
   Потом он вздохнул и, нежно касаясь губами ее щеки, спросил:
   - Скажи мне только одно, дорогая моя, если ты любила меня,  зачем  ты
встречалась с этим мальчиком и не хотела видеть меня?
   - Я не хотела больше мучиться, - ответила Марина и  услышала,  как  у
него перехватило дыхание.
   - Боже мой, любимая моя. Я ненавижу себя за то, что сделал с тобой. Я
действительно заслужил, чтобы ты меня бросила.
   Она откинула назад голову и серьезно на него посмотрела:
   - Слишком я была молода для тебя.
   - Нет, - ответил он тотчас же и опять нахмурился.
   - Слишком молода, - продолжала она, но глаза ее улыбались. - Я не по-
нимала, что за зверя мне удалось поймать.
   Глаза его повеселели и морщинки, возникшие вокруг рта,  расправились.
Он усмехнулся и заметил:
   - Боюсь, ты поймала дикого зверя.
   - Совсем дикого, - согласилась Марина, слегка поддразнивая его.
   - Однако его можно приручить, - предложил Гедеон.
   - Ну, я не знаю... - Она посмотрела с вызовом. - Не уверена, что най-
ду клетку подходящей величины.
   - Мне не нужна клетка, я и так не убегу, - пообещал он.
   Она действительно была почти ребенком, когда он соблазнил ее,  и  вся
их любовь была тайной, страстной, но молчаливой. Гедеон не хотел и боял-
ся сказать лишнее, а Марина была слишком робка, слишком неуверенна в се-
бе, чтобы говорить. Она теперь понимала, что до сегодняшнего дня их  же-
нитьба не была настоящей. Помимо любви, которой они самозабвенно  преда-
вались, Гедеон и Марина не знали настоящего общения. Теперь им нужно бы-
ло многое узнать друг о друге. Она стала наконец взрослой женщиной,  что
далось ей нелегко. Она взглянула на Гедеона и подумала, понимает ли  он,
что произошло с ними за последний год, проведенный в разлуке.
   Гедеон по лицу Марины понял, что в ее  голове  шевельнулась  какая-то
невеселая мысль. Он крепко ее обнял и телом загородил от сильного холод-
ного ветра.
   - О чем ты подумала? Расскажи мне,  -  проговорил  он  хрипловато.  -
Что-то случилось? Ты мне не веришь? Верь мне, Марина!
   - Я тебе верю. Я люблю тебя, Гедеон.
   Его рот слегка дрогнул.
   - Дорогая моя, - пробормотал он и опять потянулся к ней  губами.  Все
исчезло: холод, боль, неопределенность. Они  учились  забывать  прошлое,
ибо навязчивые воспоминания о прошлых страданиях могут стать угрозой бу-
дущему.
   Они шли, взявшись за руки, по дороге к дому.
   - К сожалению, мне предстоят гастроли, - признался Гедеон. -  Мне  не
хочется ехать, но я уже дал согласие и не могу подвести людей.  Ты  пое-
дешь со мной, Марина? - Он по-хозяйски сжимал ее руку. - Не хотелось  бы
снова расставаться с тобой.
   - Конечно, поеду, - легко согласилась она. - Только попробуй со  мной
расстаться.
   Он рассмеялся, глядя на нее искоса.
   - Я буду преследовать тебя, как тень, - поддразнила его Марина.
   - Так оно и было в последнее время, - сказал он тихо.
   - Хватит говорить о том, что прошло, -  скомандовала  она,  и  Гедеон
снова улыбнулся.
   - Хватит, - согласился он.
   - Мы начинаем все сначала.
   - Начинаем, - сказал Гедеон, и что-то в  его  тоне  заставило  Марину
настороженно взглянуть ему в лицо. - Интересно, Гранди дома или ушел?  -
спросил он тихо и рассмеялся, увидев, что она покраснела. -  Я  заметил,
как он спешил в деревню. Он тоже меня видел и посмотрел очень странно.
   - Что же тут удивительного? Ты то приезжаешь, то уезжаешь!
   - Я никогда больше не уеду, - сказал он, целуя ее в щеку. - Ты больше
от меня не избавишься, я пристану к тебе как банный лист.
   В доме было пусто и тихо. Ветер завывал вокруг него,  раскачивая  де-
ревья и сотрясая ставни.
   Прижимая ее к себе, прямо к сердцу, Гедеон целовал Марину:
   - Скажи, что ты любишь меня.
   - Я уже говорила, - ответила она,  открывая  томные  глаза,  улыбаясь
призывно и нежно, видя ответный всплеск жадного желания.
   - Скажи еще раз, - попросил он.
   Она тихо и нежно повторила заветные слова и  увидела,  как  потемнели
его глаза.
   - О Боже, как я люблю тебя, дорогая моя, - простонал он, и они  опус-
тились на кровать.
   С этой минуты Гедеон потерял контроль над собой. Мозг как  будто  пе-
рестал функционировать. Он ласкал ее дрожащими руками, а  сердце  билось
так сильно, что Марина слышала его стук. Желание, охватившее обоих, све-
ло его лицо как судорогой. Он любил ее так, как будто отдавал ей  жизнь,
забыв о прежних предосторожностях, не скрывая  своей  страсти.  Маринины
руки ласкали его гладкую, прохладную спину, их желания сливались в одно,
и движения ее хрупкого тела  заставляли  Гедеона  вскрикивать  от  мучи-
тельного удовольствия. Никогда прежде они так не любили друг  друга.  Он
отдавался ей целиком, поэтому ничто не удерживало его от страстных приз-
наний.
   Потом они заснули и проспали  примерно  час,  прикрывшись  простыней.
Когда Марина наконец проснулась и зевнула, она  обнаружила,  что  Гедеон
еще спит, положив на нее руку, как будто боясь, что  во  сне  она  может
убежать.
   Она пощекотала ему щеку, у Гедеона дрогнули ресницы, он открыл глаза,
еще совсем сонные, и Марина улыбнулась ему.
   Он опять закрыл глаза и вздохнул.
   - Может быть, это сон? Мне уже снилось что-то подобное.
   - Я помню, - сухо отозвалась Марина, после чего он ухмыльнулся,  а  в
глазах запрыгали чертики.
   - Какое бесстыдство! - поддразнил он. - Явилась тогда ко мне в комна-
ту и предложила себя.
   - Если бы у тебя была хоть капелька совести, ты бы этим не воспользо-
вался.
   Гедеон стал серьезным.
   - Я умирал тогда от жажды, и вдруг мне предложили воды. Разве  мог  я
упустить эту возможность?
   Она прижалась к нему.
   - Хорошо тогда было, правда?
   Гедеон коснулся губами ее волос:
   - Восхитительно.
   - Утром я была просто в ужасе. Помню все до мельчайших  деталей,  ду-
маю, что это мне пригрезилось, однако боюсь поднять на тебя глаза.
   Марина почувствовала, как он улыбается.
   - Я никогда не забуду, как ты посмотрела на меня, когда спустилась  к
завтраку. Взгляд такой робкий, испуганный, я еле удержался,  чтобы  тебя
тут же не расцеловать.
   - Я была тогда в настоящем шоке, не смела даже взглянуть на  тебя.  -
Глаза ее искрились смехом.
   - Да, я заметил. - Он наклонился и поцеловал ее в плечо.  -  Ты  была
так хороша, что мне большого труда стоило не обнять тебя.
   - Что-то я не помню, чтобы ты так себя вел.
   Первый раз он поцеловал ее на следующий день после приезда.  Это  был
очень осторожный поцелуй, он как будто пробовал лед, прежде чем  ступить
на него. Но Марина не отвергла его тогда, Гедеон решил двигаться вперед.
   Он по лицу прочел все ее мысли и рассмеялся:
   - Ты оказалась очень отзывчивой, моя дорогая.
   - А ты очень беспринципным!
   - Я люблю тебя, - прошептал он, находя ее губы. - Мне необходимо было
сблизиться с тобой. Я не мог без тебя. Дорогая  моя,  когда  мы  впервые
встретились, мы были совсем разными людьми. Я тогда был  другим  челове-
ком. Я теперь не тот - ты изменила меня. Встретив тебя снова, я  увидел,
что ты меня не узнаешь, и понял: если я буду осторожен, то  смогу  найти
путь к твоему сердцу. И мне это удалось. Ты встретила  меня  с  открытым
сердцем, оказалась добра и отзывчива. Я и до этого уже  любил  тебя,  но
теперь полюбил во сто крат сильнее.
   Марина положила голову ему на грудь и слушала ровное биение его серд-
ца. Некоторое время они лежали молча, их тела соприкасались. Вдруг внизу
послышалось какое-то движение. Гедеон застонал:
   - Гранди вернулся. Ну почему он не мог задержаться еще хоть на час?
   - Надо пойти вниз и все ему сказать, - со вздохом заметила Марина.
   - Я думаю, он уже сам обо всем догадался, - ответил Гедеон сухо.
   Она рассмеялась. Да. Конечно, Гранди догадался. Дедушка прекрасно по-
нимал, что Марина любит мужа,  несмотря  на  обиду  и  гнев.  Она  могла
сколько угодно говорить о возвращении в колледж, о карьере, но Гранди-то
знал, что все, что было в ней живого, обращено к Гедеону. Она  не  могла
жить без него. Марина влюбилась сразу, но ей  нужно  было  время,  чтобы
осознать это. В глубине души она никогда серьезно не верила, что способ-
на бросить мужа.
   - Наверное, нам следует спуститься, - сказал Гедеон с неохотой.
   - Пожалуй, - улыбнулась Марина.
   - Как бы мне хотелось не выходить отсюда все двадцать четыре часа.  -
И он бросил на нее быстрый взгляд.
   - А ты выдержишь? - Марина насмешливо захихикала и спрыгнула с крова-
ти раньше, чем он смог схватить ее. - Ну-ка,  одевайся,  -  сказала  она
строго.
   - А ты поцелуй меня сначала, - потребовал он. Но Марина  уже  была  у
двери и, лукаво улыбнувшись, бросила:
   - Увидимся внизу.
   Закрывая дверь, она услышала сердитый вздох и улыбнулась. Три года  с
Гедеоном тоже научили ее кое-чему. Дикого зверя нельзя приручить,  усту-
пая ему во всем. А Гедеона еще только предстояло приручить.
   Гранди оглянулся, когда Марина вошла на кухню.
   - Выходит, он вернулся? - поинтересовался он сухо.
   Она обняла деда и положила голову ему на плечо.
   - Это я к нему возвращаюсь.
   Гранди вздохнул.
   - Конечно, так я и знал. Все было ясно  с  того  дня,  как  он  здесь
объявился.
   - Он меня любит. - Марина видела, что деда это беспокоит.
   Он помолчал и резко ответил:
   - Надеюсь, что так.
   - И я его люблю.
   - Да, - голос Гранди прозвучал мягче.
   Он смирился. Ведь если бы Марина не  была  так  безоглядно  влюблена,
вряд ли она решилась бы стать любовницей Гедеона.
   Все надежды Гранди снова были  разбиты,  думала  она  сокрушенно,  но
жизнь ограничивает наш выбор. Марина уже поняла, что сделала его  в  тот
день, когда впервые встретила Гедеона.
   - Это судьба, - сказала она легкомысленно.
   Но Гранди не улыбнулся.
   - Да, судьба, - согласился он, но по голосу можно было  сказать,  что
не очень-то он в это верит.
   Из музыкальной комнаты донеслись звуки рояля, и они повернулись, что-
бы послушать.
   - Гедеон, - сказал Гранди, хотя в этом не было необходимости.  Только
один человек мог так играть: ярко, самоуверенно, но изысканно, со  сдер-
жанной эмоциональностью.
   Марина оставила Гранди и пошла в музыкальную комнату. Гедеон сидел за
роялем к ней спиной и смотрел в окно, в то время как руки  его  уверенно
летали по клавиатуре. Марина тихонько опустилась в кресло, и  он  бросил
на нее быстрый взгляд через плечо. Он не улыбнулся, но  глаза  его  были
полны любви. Музыка обрушилась на нее торжествующим потоком, пронизанным
чистой, трепещущей нежностью. Как бы часто он ни повторял ей, что любит,
он не смог бы выразить свою любовь полнее, чем сейчас. Они едва не поте-
ряли друг друга, и в звуках, бегущих из-под длинных пальцев, Гедеон  из-
ливал свою радость и успокоение. Марина сидела и слушала; глаза ее сияли
счастьем.



    Шаротта ЛЭМ
    НАВАЖДЕНИЕ


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Ей следовало забыть Дэмиана. Они не виделись два долгих года, но Элизабет
знала, что никогда не сможет  полностью  освободиться  от  него,  ей  всегда
казалось, что не все еще между ними кончено. Она была уверена,  что  однажды
они встретятся вновь. Но он погиб, и она поняла, что никогда уже  больше  не
увидит его. Так почему же он продолжает звать ее? Вопреки здравому смыслу  в
глубине души она верит, что он жив...

Глава 1

   Элизабет даже не расслышала имени мужчины. Когда их представили, она едва
взглянула на него. Всю беседу  вел  он  сам.  Это  был  маленький  сухопарый
мужчина лет пятидесяти с характерным акцентом уроженца Бронкса. Он был  одет
в дорогой костюм, а на его пальце поблескивало массивное золотое кольцо. Это
была деловая вечеринка, но, поскольку  он  не  был  их  клиентом,  Элизабет,
сохраняя вежливую улыбку, не очень прислушивалась к тому,  что  он  говорил.
Мысли ее витали где-то далеко,  пока  она  рассеянно  разглядывала  картины.
Неожиданно взгляд ее задержался на одной из них. У нее перехватило  дыхание.
Она не замечала ее раньше, почти  скрытую  за  горшком  с  огромным  зеленым
папоротником. Как хорошо она помнила ее... Она сидела тогда на мокрой траве,
наблюдая  за  тем,  как  Дэмиан  пишет  реку  с   прохладной   и   спокойной
серебристо-зеленой водой, ивы на берегу и пролетающий клин диких гусей,  чьи
серо-коричневые грудки перекликались цветом с грозовым небом.
   - Он был великолепный мастер, - произнес мужчина рядом с ней.
   Словно очнувшись, она взглянула на него широко раскрытыми глазами.
   - Извините?
   - Дэмиан Хейс, - сказал он. - Вы ведь смотрели на его картину, не так ли?
Он написал ее пару лет назад. Его стиль позже сильно изменился, стал жестче,
злее, если вы меня понимаете.
   Элизабет прекрасно понимала, что он имел в виду. Она смотрела на картину,
а перед глазами у нее стояло лицо Дэмиана  -  суровое,  с  горящими  черными
глазами, пугающими своим неистовством. Вот почему она, пытаясь  забыть  его,
уехала - теперь их разделял Атлантический океан. Она не видела его два года,
но не могла забыть, не могла не думать о нем и не верила, что он  забыл  ее.
Иногда она просыпалась и чувствовала, что в этот момент он думает о ней. Это
было странное ощущение,  как  будто  Дэмиан  тянулся  к  ней  через  все  то
пространство, что разделяло их, и это заставляло ее вскакивать в ужасе среди
ночи. Именно поэтому она не осмеливалась вернуться  домой  в  Англию  -  она
хотела быть подальше от него, насколько это возможно, - и, пока она  жила  в
Нью-Йорке, ее никогда не покидал страх, что Дэмиан может объявиться там. Она
не  сказала  ему,  что  собирается  в  Штаты,  и  заставила  своих   близких
поклясться, что они ничего не скажут, если он будет искать ее. Но как  долго
это могло оставаться в секрете? Кто-то мог  услышать,  что  она  работает  в
Нью-Йорке, и в один прекрасный день об этом мог узнать и Дэмиан.
   - Да, трагедия, - сказал мужчина, стоявший возле нее.
   Элизабет не слышала, что он говорил раньше,  и  уловила  только  эти  два
слова.
   - Что именно? - спросила она рассеянно, поворачиваясь к нему  с  вежливой
улыбкой.
   - Его смерть, - сказал он. Элизабет, внутренне холодея, не могла оторвать
от него расширенных глаз.
   - Чья? - спросила она неожиданно севшим голосом. Она не  могла  поверить,
что он имел в виду Дэмиана.
   - Хейса, - недовольно повторил мужчина. -  Вы  не  слушали  меня.  -  Она
ранила его тщеславие, и его больше не интересовал Дэмиан.  Он  посмотрел  на
нее с раздражением. Обычно мужчины смотрели на нее иначе. Их взгляды, окинув
невозмутимое  овальное  личико  с  отброшенными  назад  светлыми   волосами,
переходили на изящную фигурку и с любопытством  возвращались  к  ее  зеленым
глазам, словно ища в них ответы на какие-то свои вопросы.
   - Он не умер, - произнесла Элизабет хрипло. (Дэмиан не мог  умереть,  это
ошибка!) - Вы, должно быть, говорите о  ком-то  другом  -  ему  ведь  только
тридцать пять!
   - Он погиб в автомобильной катастрофе в прошлом году. Об  этом  писали  в
газетах. У него только что прошла большая персональная  выставка  в  Париже,