неоплатонической    эстетики    сверхумного
первоединства.
   Так образовалась система неоплатонизма в античности,  такой  она  была  в
средние века, и такой же, но уже с гуманистическим преломлением она упорно и
настойчиво функционировала и  в  эпоху  Ренессанса.  Если  подвести  итог  и
выразиться максимально кратко, то нео платонизм был учением: о 1) Едином,  о
2) Мировом Уме, о 3) Мировой Душе и о 4) Космосе.
   г) На этом основании  эстетику  неоплатонизма  можно  формулировать  так:
красота - это есть чувственно воспринимаемый, видимый и  слышимый  космос  с
Землей посредине  и  с  небесным  куполом  сверху,  состоящим  из  правильно
расположенных и точнейше движущихся светил , с периодическими пожарами всего
этого космоса и превращением его в огненный хаос, а с другой стороны, тоже и
с  периодическим  возвращением  его  в  абсолютную  стройность,  порядок   и
непререкаемо правильную подвижность. Сам же космос является предельным  осущ
ествлением  Ума  как  идеального   первопринципа   при   помощи   непрерывно
пульсирующей подвижности космической души, в чем осуществляется  никогда  не
гибнущая и всеохватывающая единичность бытия в целом.
   Но  все  это  есть  только  обрисовка  неоплатонической  эстетики  в   ее
отвлеченном  виде.  Чтобы  понять  ее  возможное  прогрессивное,  как  и  ее
возможное реакционное,  общественно-политическое  существо,  нужно  обратить
внимание на следующее.
   Во-первых, необходимо учитывать, что понять передовые  стороны  античного
неоплатонизма  может  только  тот,   кто   прекрасно   разбирается   в   его
консервативных и реакционных сторонах. Будучи последней  философской  школой
погибавшего  языческого  мира,   неоплатонизм   в   течение   всего   своего
существования старался воскресить все самое древнее и самое длительное,  что
было  в  античности,  так  что  в  конце   концов   неоплатоники   оказались
безусловными реставраторами античной старины, погибшей  уже  задолго  до  их
появления. В частн ости, они  воскрешали  старинную  античную  мифологию,  в
которую тогда уже никто не верил,  и  воскрешали  при  помощи  логических  и
диалектических методов, с которыми удивительным образом  у  них  совмещалось
иррациональное понимание отношений между миром  и  человек  ом  и  такое  же
понимание задач духовной жизни человека. Поскольку все это было основано  на
первобытном обожествлении сил природы,  постольку  неоплатонизм  не  мог  не
играть глубоко консервативную роль и  не  мог  не  взывать  к  тем  сторонам
античной жизни, которы е уже  ушли  в  далекое  прошлое  и  были  мало  кому
понятны.
   Во-вторых, что же является в таком случае основой для передовых тенденций
в неоплатонизме? Таковой  основой  для  нас  может  являться  только  основа
социально-историческая.    Но    как    сказано    выше,    как    раз     в
социально-историческом отношении неоплатонизм был полно й противоположностью
тогдашней погибавшей античности.
   Однако  К.Маркс  учит,  что  периоды  расцвета  литературы  и   духовного
творчества совсем не обязательно  совпадают  с  периодами  экономического  и
технического расцвета,  как  это  случилось,  например,  в  период  расцвета
греческой  мифологии  и  греческого  эпоса,  выраста  вших  на  почве  самой
ничтожной экономики и самого слабого технического  развития.  Отброшенные  в
полное уединение и общественно-политическую изоляцию, неоплатоники именно по
этой причине подвергли всю философию, мифологию  и  науку  самой  утонченной
рефлексии,  которая  и  привела  их  к  небывалым  в  античности  культурным
достижениям, отчего  у  них  и  возникла  самая  передовая  тогда  логика  и
диалектика.
   В-третьих, чем же  оказалась  область  философской  эстетики,  ставшая  у
неоплатоников наиболее передовой в силу ее предельно рефлективного развития?
Парменидовско-платоновское учение о Едином получило  в  неоплатонизме  форму
доказательства неделимой единичност и как каждой вещи, так и мира  в  целом.
Аристотелевское учение о  космическом  уме  стало  у  неоплатоников  теорией
систематического  развития  всех  мировых  закономерностей,  взятых   в   их
принципе. Платоновскую теорию мировой души неоплатоники сделали учением о са
моподвижности мира. И наконец, их  размышления  о  природе  далеко  ушли  от
прежних  натурфилософских  абстракций  и  превратили  природу  в   живой   и
пульсирующий организм, насыщенный вечными одушевленными энергиями.
   В-четвертых, здесь рисуются перед нами и контуры  будущей  реалистической
эстетики.
   Даже только эти четыре выдвинутые нами сейчас проблемы (а их  можно  было
бы привести гораздо  больше)  делают  для  нас  понятным  то,  что  в  эпоху
Ренессанса всегда необычайную  роль  играл  как  раз  античный  неоплатонизм
который применялся уже не к отжившим античн ым формам мысли и  жизни,  но  к
выдвижению  на  первый  план  свободомыслящей   человеческой   личности.   С
традиционной точки зрения  совершенно  непонятно,  зачем  здесь  понадобился
неоплатонизм и почему он играл огромную роль, например, на  Западе,  начиная
от Фомы и
   Данте, переходя через  Николая  Кузанского  и  Платоновскую  академию  во
Флоренции и кончая Джордано Бруно и Реформацией.  Настоящее  наше  изложение
хотело бы сделать  понятным  эту  передовую  роль  неоплатонизма  во  многих
культурах христианского Востока и Запада.
   Как мы видим, античный неоплатонизм  заново  прорефлектировал  главнейшие
достижения философии и эстетики,  подверг  их  систематической  обработке  и
перевел на язык  внутреннего  ощущения,  вполне  понятного  и  даже  интимно
переосмысленного.  В  этом  свете  основные  к  атегории  прежней   античной
философии расцвели в максимально доступном и убедительном виде. Так,  старый
аристотелевский Ум из абстрактной категории превратился  в  неоплатонической
эстетике в красивейшую и привлекательнейшую смысловую структуру  мироздания,
к оторая благодаря развитому учению о мировой  душе  наполнила  весь  космос
живыми  энергиями  и   пульсирующе   оживленными   картинами   радостной   и
эстетической веселящей природы. А весь космос засиял небывалыми  красками  и
звал к общению с собой могуче и весело.  Пра  вда,  та  античная  мифология,
диалектикой которой оказался античный неоплатонизм,  давно  ушла  в  далекое
прошлое. Но ведь зарождались новые культуры со своей собственной, теперь уже
молодой и могущественной мифологией, и какая же другая система эстетики, кро
ме античного неоплатонизма,  могла  послужить  для  осознания  и  оформления
всякой новой мифологии? Сейчас мы увидим, что  в  эпоху  западноевропейского
Ренессанса место такого мифа занял  утверждающий  сам  себя  и  артистически
функционирующий  человеческий  индивиду  ум  со   всеми   своими   небесными
упованиями и земной ограниченностью, со всей своей радостно-творческой силой
и всеми своими слабостями, тоской и неуверенностью. Какая же другая эстетика
могла лечь в основу эстетики Ренессанса,  как  не  неоплатоническая?  Эта  э
стетика и стала  навсегда  неоплатонической,  где  принципиально  проводимый
гуманизм  часто  до  полной  неузнаваемости  сливался  с   неоплатоническими
восторгами перед жизнью и бытием всего космоса.
   Как мы только что сказали, уже в самой античности неоплатонизм отнюдь  не
был насквозь консервативной теорией. Тем менее консервативен он был в  эпоху
Ренессанса, где часто играл не только передовую, но в самом настоящем смысле
слова революционную роль. Ко нсервативным  здесь  часто  оказывался  слишком
дистинктивный и слишком дескриптивный аристотелизм, и он часто  критиковался
именно с позиций более живого и  более  радостного  платонизма,  причем  это
происходило не только в  многочисленных  средневековых  и  возрожд  енческих
ересях,  но  и  в  строго  академической,  строго  научной  эстетике  самого
серьезного и ученого, самого  монументального  и  классического  Ренессанса.
Игнорирование неоплатонической сущности эстетики Ренессанса до сих пор почти
всегда мешало распознать сп ецифику возрожденческого гуманизма и понять  его
подлинно передовую, подлинно реалистическую и подлинно  революционную  роль.
Реализмом  здесь  было  не  восхваление  обывательщины  и   пошло-мещанского
благополучия в сравнении со средневековой ортодоксией,  как  это  выходит  у
многих  толкователей,   восхваляющих   Ренессанс,   а   та   новая   радость
антропоцентрического   самоутверждения,   которая   хотя   и   боролась   со
средневековой ортодоксией, но старалась заменить  ее  не  пошлым  мещанством
благоденствующего  обывателя,  а  красивым  а  ртистизмом  гуманистически  и
неоплатонически  самоутвержденной  и  космически   устремленной   земной   и
человеческой личности.
   Три основных всемирно-исторических типа неоплатонизма
   Теперь мы можем подойти к возрожденческому неоплатонизму вплотную. Но для
этого среди многочисленных исторических типов  неоплатонизма  мы  во  всяком
случае должны различать три основных всемирно-исторических типа.
   Прежде всего это античный неоплатонизм. Мы уже  сказали,  что  античность
есть язычество, а язычество есть обожествление сил  природы  и  материальных
сил общественного развития. Это приводит к тому, что последним  типом  бытия
для  неоплатоников  было  не  что  иное  ,  как   материальный,   чувственно
воспринимаемый и видимый физическими глазами  космос,  т.е.  Земля  со  всем
небесным сводом неподвижных в своем  правильном  круговращении  светил.  При
таком  астрономическом  мировоззрении  боги  и  демоны  оказывались   только
принципам и космического круговращения и порождающей моделью для всего того,
что творится внутри космоса. Поэтому античный неоплатонизм  в  своей  основе
есть  не  что  иное,  как  космология  с  попыткой  объяснить   правильность
космического круговращения, общебытийного  вечн  ого  возвращения  и  вообще
круговорота вещества и душ  в  природе.  Поэтому  античная  неоплатоническая
эстетика в первую очередь космологична.
   Средневековый неоплатонизм обслуживает не  только  природу  и  природного
человека и не только космос в  целом,  но  прежде  всего  теорию  абсолютной
личности, существующей выше всякой природы и мира  и,  наоборот,  являющейся
творцом всякого  бытия  и  жизни  из  ничего  .  Средневековый  неоплатонизм
противостоит  политеизму.  Средневековая  неоплатоническая   эстетика   есть
оправдание и выражение монотеизма. Следовательно,  в  основе  своей  она  не
космологична, но теологична.
   Возрожденческий неоплатонизм не удовлетворяется ни античным  политеизмом,
ни средневековым монотеизмом. С античным неоплатонизмом у него  есть  общее:
он  старается  оправдать,  возвысить   и   превознести   материальный   мир,
увековечить   его   при   помощи   идеалистическ   их   категорий   основных
представителей античного неоплатонизма Плотина (III в.) и Прокла (V в.).  Но
и со средневековым неоплатонизмом у него тоже есть  нечто  общее,  а  именно
культ самостоятельной и универсальной личности,  не  сводимой  ни  на  какие
природные и материальные данности. Самое же главное в эстетике Ренессанса  -
это такая личность, которая абсолютна не в своем  надмировом  существовании,
но в своей  чисто  человеческой  осуществленности.  Индивидуальный  человек,
согласно античным моделям, мыслится здесь
   исключительно материально, природно, естественно и даже  просто  телесно.
Но, согласно средневековым моделям, он  мыслит  себя  уже  как  личность,  и
притом  постоянно  стремящуюся  абсолютизировать   себя   в   своем   гордом
индивидуализме, в своем самостоятельном, ни  о  т  кого  и  ни  от  чего  не
зависящем существовании. Поэтому эстетика Ренессанса не  космологична  и  не
теологична, но антропоцентрична.
   Можно дать и еще более  точную  формулу  возрожденческого  неоплатонизма.
Дело в том, что средневековая доктрина не то чтобы вообще  снимала  проблему
человеческой личности. Правда, здесь в первую очередь утверждалась  личность
надмировая  и,  следовательно,  надч  еловеческая.  Однако   все   то,   что
существовало вне и помимо этой абсолютной личности, согласно  общеизвестному
средневековому учению, так или иначе отражало  в  себе  исходную  абсолютную
личность. Тогдашние теологи говорили, что человек создан "по  образу  и  под
обию божию". Если так, то ясно,  что  в  той  или  другой  степени  проблема
человеческой личности в средние века тоже играла одну из центральных  ролей.
Поэтому антропоцентризм, которым, как  мы  сейчас  сказали,  характеризуется
возрожденческая эстетика, пожалуй,
   не мешало бы некоторым  образом  уточнить.  Нам  кажется,  что  правы  те
исследователи Ренессанса, которые, подобно А.Шастелю, подчеркивают  одну  из
частых и весьма ходячих возрожденческих интуиций, согласно которой и  бог  и
человек  являются  в  эпоху  Ренессанса  п  режде  всего  "мастерами",   или
"художниками".   Поэтому,   насколько    можно    судить,    возрожденческий
антропоцентризм отличался артистическим характером. Возрожденческий  человек
мыслил себя в первую очередь творцом и художником наподобие  той  абсолютной
личности,
   творением которой он себя сознавал.
   Кроме того, надо выдвигать этот момент артистизма и в целях более четкого
отмежевания Ренессанса от античного платонизма. Вспомним,  что  ведь  еще  у
Платона, по крайней мере в его "Тимее" (29 e - 31 b), вечная и  бесформенная
материя оформляется тоже каким- то демиургом, использующим  для  этого  тоже
некоторого  рода  извечный  "образец",  или  "модель"  (paradeigma).   Слово
"демиург" взято из ремесленной  практики  тогдашних  работников  физического
труда и буквально значит "мастер". Но тут  у  нас  не  должно  быть  никакой
путаницы.  Именно  платонический   демиург   "подражает"   некоторого   рода
безличному "образцу", в  то  время  как  возрожденческое  понятие  художника
основано на подражании  абсолютной  личности,  представляющей  собою  предел
всякой разумности  и  красоты.  Поэтому  не  про  сто  "мастер",  но  именно
"художник" есть то, что отличает  возрожденческую  личность  и  от  античных
демиургов, которые не столько артистичны, сколько просто космологичны, и  от
средневекового универсального демиурга, который не космологичен, но и  далек
от про стого артистизма, являясь  результатом  абсолютно  персоналистической
теологии.
   Итак, античный  неоплатонизм  прежде  всего  космологичен;  средневековый
неоплатонизм   в   первую   очередь   теологичен,   и    притом    абсолютно
персоналистически  теологичен  и,  наконец,   возрожденческий   неоплатонизм
антропоцентричен, причем этот "антропос" мыслился там
   не         просто         индивидуалистически,         но          именно
артистически-индивидуалистически.
   Таковы три главнейших всемирно-исторических типа неоплатонизма. Но мы уже
сказали, что никакой исторически данный неоплатонизм не  был  той  или  иной
мертвой и неподвижной схемой. Он  всегда  развивался  в  связи  с  развитием
соответствующих исторических эпох, и его интенсивность всегда проявлялась от
бесконечности  до   нуля.   Кроме   того,   были   и   другие,   не   совсем
неоплатонические, а часто и совсем внеплатонические типы эстетики. И в эпоху
Ренессанса все эти типы эстетических построений настолько чудовищно и причуд
ливо переплетались, что еще и до сих пор требуется огромный труд для  ясного
и отчетливого их анализа.
   Попробуем теперь, пока  только  предварительно  и  кратко,  наметить  эти
главнейшие  типы  эстетического  развития  Ренессанса,  включая  как   чисто
неоплатонические, так и  внеплатонические  типы,  а  также  главнейшие  типы
индивидуалистического развития Ренессанса вооб ще.
   Жизненный смысл гуманистического неоплатонизма эстетики Ренессанса
   Только что мы несколько подробнее  формулировали  существо  платонизма  и
неоплатонизма в их гуманистическом преломлении, а сейчас нам хотелось бы еще
раз  выдвинуть  на  первый  план  жизненный  смысл  такого  гуманистического
неоплатонизма.
   То, что  Ренессанс  есть  эпоха  стихийно-человеческого  самоутверждения,
знают все - как поклонники и  восхвалители  Ренессанса,  так  и  его  враги.
Однако мало кто понимает настойчивую попытку Ренессанса оправдать, возвысить
и увековечить стихийно самоутвержденн ую личность человека и  ее  энтузиазм,
оправдать свою новую жизненную ориентацию.  Конечно,  Ренессанс  является  в
общем  попыткой  именно  земного  человека  утвердить  именно  земное   свое
существование. Но мало кто понимает, что этот "земной" характер возрожденчес
кой  эстетики  был  явлением  весьма  далеким  от  всяких   элементарных   и
повседневных нужд человека. Когда изображают "реализм" Ренессанса, то  часто
дело сводят просто к  тому,  что  возрожденческий  человек  хотел,  дескать,
только сытно поесть и сытно попить и хоте л, дескать, без всяких затруднений
и   предрассудков   удовлетворить   свои    сексуальные    потребности.    И
удивительнейшим  образом  такого  рода  "реализм"  часто  объявляется   даже
материализмом, который, очевидно, и понимается  здесь  по  преимуществу  как
стремление попи ть да поесть, как стремление ни от кого  и  ни  от  чего  не
зависеть и иметь полную сексуальную свободу. Мы должны  сказать,  что  такое
понимание материализма является чем-то весьма унизительным для  материализма
и такого  рода  "реализм"  есть  для  нас  явление  вес  ьма  поверхностное,
безыдейное и заслуживающее только критики и презрения. Если  уж  говорить  о
материализме и реализме, то такого рода образ мысли и  поведения  полон  для
нас глубокого идейного смысла, требует борьбы с житейским превознесением еды
и питья и
   понимается нами как строительство человека и человечности в самом широком
смысле слова.
   Эпитет "земной" является  для  возрожденческой  эстетики  чем-то  слишком
общим,  слишком   мало   говорящим   и   заслуживающим,   с   точки   зрения
возрожденческого человека,  только  критики  и  отрицания.  Все  земное  для
возрожденческой эстетики пока еще было насыщено глубо  чайшей  идейностью  и
духовным благородством, для которого  с  точки  зрения  Ренессанса  не  было
настоящей свободы ни в античности, ни в средние века. Но античность  в  лице
неоплатонизма   все   же   была   ближе   к   обоснованию   возрожденческого
антропоцентризма.
   Ведь мы уже сказали, что и античный платонизм,  и  античный  неоплатонизм
были  в  своей  глубинной  основе  все-таки  язычеством.  А  язычество  есть
обожествление естественных сил  природы  и  материальных  сил  общественного
развития. В условиях наивной античности так ое обожествление превращалось  в
политеизм. Но боги Греции были воплощением всех реально  человеческих  черт,
включая всякого рода недостатки человека,  его  ограниченность  и  даже  его
пороки. Возрожденческий человек был далек от такого рода политеизма, и он  в
сегда старался очистить его от всяких человеческих  недостатков,  однако  не
лишая его всей близости к материальным нуждам  стихийно  утверждавшего  себя
чисто человеческого индивидуализма. Но неоплатонизм, ввиду своей философской
широты и глубины, оформлял и
   оплодотворял собою также и  средневековую  мысль,  которая  была  уже  не
политеизмом,  но  монотеизмом.  И   возрожденческая   эстетика   с   большим
энтузиазмом  использовала  для  своих   потребностей   решительно   все   то
положительное, что она находила для себя и в иудаистск ой, и в христианской,
и в мусульманской теологии,  отбрасывая,  конечно,  всю  исключительность  и
абсолютизм этих религий  и  используя  только  новое  учение  о  своеобразии
личного начала, которого не  знало  прежнее  язычество  и  которое  с  таким
триумфом  одержало  св  ою  мировую  победу  в  последовательно   проводимом
монотеизме.
   Все это создавало, конечно некоторого  рода  зависимость  возрожденческой
эстетики от монотеистических форм средневековой мысли. Но всякому видно, что
возрожденческое выдвижение личности на первый план и  ее  бурное,  стихийное
самоутверждение были лишены вс