С.Выготский
называл синтаксисом и семантикой  "внутренней  речи"  (мысли  в  собственном
смысле слова).
   Правда, надо уточнить еще один момент. Те  определения  логики  культуры,
которые связаны с идеей "парадокса" и "начала", будут в дальнейшем изложении
развиты менее всего. Эти определения будут представлены отдельно и  детально
в книге "Кант.  -  Галилей.  -  Кант.  Разум  Нового  времени  в  парадоксах
самообоснования". Здесь же, особенно в первой части, я сосредоточу  внимание
на определении философской  логики  культуры  только  как  диалогики.  Такое
ограничение объясняется основной задачей предлагаемой книги.
   Коль скоро контекст очерчен, можно точнее определить эту основную задачу.
   Непосредственно в предлагаемой книге предполагается дать лишь введение  в
философскую логику культуры. Здесь не будет  развита  сама  эта  логика,  но
будет  лишь  показана   необходимость   перехода   от   философской   логики
"наукоучения", характерной для "разума познающего" (XVII - XIX веков),  -  к
разуму,  стремящемуся  понять  культуру  (в  ее   всеобщих   онто-логических
предположениях (канун XXI века).
   Причем  сама  необходимость  такого  перехода  ("трансдукции",  то   есть
логической формы коренного преобразования логических  начал  в  процессе  их
логического доведения до предела) будет в этой книге представлена в  двойном
плане, в форме двух, относительно самостоятельных философских введений в XXI
век.
   Однако, прежде  чем  двигаться  дальше,  остановлюсь  на  одном  понятии,
введенном для терминологической простоты и все же без уточнений могущем лишь
усложнить понимание, особенно у читателей, наторелых в истории философии.
   Речь идет об  определении  логики  мышления  Нового  времени  как  логики
наукоучения. Используя этот термин, я имею в виду  не  только  "Наукоучение"
Фихте,  хотя  идея  фихтевских  "основоположений  наукоучения",   необходимо
выходящих за  пределы  науки  в  собственном  смысле,  в  моей  книге  очень
существенна3. Но главное -  в  другом.  Этот  термин  точно  выявляет  одну,
решающую  для  меня,  особенность  мышления  Нового  времени  -  особенность
философской рефлексии XVII - XIX веков. Философия (прежде всего  философская
логика этой эпохи) есть логика обоснования (актуализации) бытия как предмета
познания (см. детальнее основной текст). Иначе говоря,  в  философии  Нового
времени (не в "науке") исходное,  само  собой  разумеющееся,  познавательное
освоение бытия отбрасывается в сферу предельного сомнения,  в  точку  своего
до-начального  начала,   своей   возможности.   Это   означает,   что   сама
теоретическая мысль, само научно-теоретическое отстранение  от  внеположного
бытия (картезианская двусубстанциальность) философски осмысляется  только  в
той мере, в той форме, в какой  познания  еще  нет,  еще  под  вопросом  его
возможность (ср. фундаментальное сомнение того же Декарта).
   Вообще-то философия всегда (когда она "дотягивает" до философской логики)
гнездится в том промежутке, где мысль понимается как начало бытия,  то  есть
небытие; где бытие понимается как начало мысли, то есть нечто немыслимое.
   В XVII - XIX веках философская мысль - это мысль,  актуализирующая  бытие
как предмет познания; это - бытие, понятое как  начало  познающей  мысли  (=
сомнения)...
   Это - картезианская дихотомия мысли и протяженности (бытия,  отчужденного
от мысли). Это - субстанция  Спинозы,  понятая  как  исходное  предположение
антиномического взаимоопределения протяженности и (познающей) мысли.  Это  -
кантовская критика теоретического разума, философски - в  "идеях  разума"  -
очерчивающая бытие, не ассимилируемое мыслью, это -  критика,  выталкивающая
действительное  бытие  за   пределы   познающей   мысли.   Это   -   те   же
"Основоположения"  Фихте,  определяющие  субъекта  теоретического  мышления,
субъекта,  "превышающего"  собственную  гносеологическую  активность.   Это,
наконец, - система  гегелевской  Науки  логики,  необходима  соотнесенная  с
абсолютным  методом,  вновь  загадочно  требующим   самобытийного   предмета
познания...
   Но -  в  любом  варианте  -  философия  Нового  времени  реализуется  как
философское учение о началах науки, то есть о тех  началах,  где  науки  еще
нет, где она только возможна (или невозможна!). Везде тот или  иной  вариант
"наукоучения".
   И так же, по сути дела, в тех философских системах, в  которых  побеждает
вне-гносеологическое мистическое или чисто эстетическое, или чисто этическое
отношение к бытию. В системах позднего Шеллинга, или - Шопенгауера, или -  в
идеях практического разума, нравственного императива -  в  философии  самого
Канта. В любом случае оселком, мерилом разумения (или отречения  от  разума)
оказывается отношение к "разуму познающему", реализуется ли это отношение  с
положительным  или  с  отрицательным  знаком.  В  этом  смысле  и  философия
Шопенгауера (или Ницше) есть вариант "наукоучения".
   И  еще  один  существенный  момент.  Философская  мысль  всегда  обладает
склонностью легко вырождаться в какие-то иные формы духовной деятельности  -
в метафизические и религиозные Кредо,  в  этические  Кодексы,  в  собственно
художественные Интуиции. Обычно только средоточие  философских  произведений
носит действительно философский характер (имеет смысл философствования). Это
средоточие  -  философская  логика,  то  есть  мышление,   направленное   на
логическое обоснование  начал  мышления  -  начал  бытия.  Ясно,  что  такое
обоснование не может иметь ничего общего  с  (формальной)  логикой  обычного
толка, с формами логического движения, основанного  на  неких  исходных  (не
подвергаемых сомнению) аксиомах. Или, как  говорил  Аристотель,  мышление  о
началах мышления ("нус") коренным  образом  отличается  от  мышления  внутри
научного знания ("эпистеме"). И именно и только в этой сфере, в невозможной,
парадоксальной  сфере  логического  обоснования  начал  логики  (разве   это
возможно?)  философская  мысль  остается  самой   собой   -   философией   в
собственном, уникальном и неповторимом  смысле.  Соответственно  философская
мысль Нового времени ("наукоучение") остается философией науки до  тех  пор,
пока она строится не по законам и процедурам науки, но накануне этих форм  и
фигур, строится в логических формах, невозможных для самой науки, строится в
понятиях, предполагающих (только предполагающих - в извечном  для  философии
статуте фундаментального сомнения) всеобщее определение познающего разума. В
понятиях, предполагающих этот разум из какой-то ничьей земли.
   Вот от логики наукоучения, в этом исходном смысле, и происходит в XX веке
переход к иной всеобщей логике мышления, -  деятельности,  -  смысла  бытия.
Переход к логике, всеобщей для человека нашей эпохи, знает ли он сам или нет
об этом новом пафосе своего понимания.
   Несколько слов о такой  экстенсивной  всеобщности  новой  логики,  логики
кануна XXI века. Понимаю всю силу возникающих здесь сомнений ("если и думают
по-новому, то лишь очень и очень немногие люди, да и то, может быть,  где-то
в Европе, а вообще-то слова о всеобщности нового  мышления,  может  быть,  и
благая, но - иллюзия. Или же  просто-напросто  высокие  слова  для  каких-то
новых поворотов и целей  мышления  вполне  обычного,  а  точнее,  для  целей
здравого смысла"...).
   Но я имею в виду следующее. Во-первых, речь  идет  о  первых  (еще  очень
робких)  зачатках,  импульсах  новой   логики,   возникающей   неизбежно   в
катастрофах нашей эпохи. В катастрофах, затрагивающих  сознание  и  мышление
всех людей Земли, - конечно, в той или другой степени  осознанности.  А  для
философской логики новое начало мысли более всеобще, чем  ее  "продолжение".
"Корешки" существеннее  "вершков".  Во-вторых,  смещение  в  "объем"  одного
сознания многих несводимых ранее смыслов бытия, смыслов культуры (западного,
восточного,   античного,   средневекового,    нововременного...)    это    -
феноменология мысли каждого человека кануна XXI века. Это  -  феноменология,
неотвратимо "провоцирующая" коренное  изменение  нашего  мышления  в  целом,
именно в его всеобщих основаниях. Впрочем,  детальнее  об  этом  см.  Второе
введение этой книги.
   Итак, два  философских  введения  в  XXI  век,  -  в  философскую  логику
культуры.
   Первое введение - "Диалогика познающего разума"4 - раскрывает  переход  к
логике культуры в плане историко-философском. В  плане  историко-логическом.
Отталкиваясь от внутренних антиномий познающего разума, от  необходимости  -
для этого разума - обосновать -  заново,  в  контексте  научно-теоретических
потрясений XX века, собственные начала, я пытаюсь раскрыть  и  осмыслить  ту
"точку", в которой гносеологически ориентированное мышление  "трансдуцирует"
в мышление диалогическое, в понимание, конгениальное разуму культуры.  Здесь
есть одна особенность. Ее хочется оговорить заранее. Этот переход понимается
мной не как "восхождение" к какой-то более высокой ступени разумения,  но  -
как своеобразная взаимная рефлексия.  Разум  Нового  времени  здесь  как  бы
втягивается в  ауру  разума  диалогического  и  раскрывает  свой  внутренний
диалогизм, внутреннюю "диалогику", оказывается моментом, гранью  современной
логической  полифонии.  Вместе  с  тем  разум  ХХ  века,   коль   скоро   он
рефлектирован  в  разум  Нового  времени,   раскрывает   прежде   всего   те
диалогические определения, что порождены  именно  в  соотношении  с  разумом
познающим, то есть с наиболее близким своим оппонентом и "предшественником".
Впрочем, таким "предшественником", который в  недрах  разума  диалогического
получает, как было  сказано,  свою  новую  и  по-новому  бессмертную  (голос
целостной полифонии)  жизнь.  В  переходе  от  разума  познающего  к  разуму
культуры обе эти формы разумения (понимания) взаимообосновывают друг  друга,
получают изначальную (из  общего  начала  возникающую)  логическую  санкцию.
Осмыслить это взаимообоснование - исторически необходимо связанное именно  с
делом наукоучения (не с "эйдосом", не с "причащением") - и составляет  смысл
"первого введения" в XXI век. И - еще  одно.  В  первом  введении  в  логику
культуры я обращаю  особое  внимание  именно  на  диалогическое  определение
философского разума XX века (кануна века XXI). Не на его парадоксологическое
определение и не на его определение как разума начала логики.  Дело  в  том,
что мне для  начала  существенно  было  показать,  каким  образом  в  логику
культуры включаются иные логические  миры,  раскрыть  смысл  общения  (а  не
"обобщения") как  предельной  логической  идеи  современной  логики.  Логика
общения - вот форма современного логического ответа  на  вопрос:  "Что  есть
всеобщее?" Ведь в первом приближении разум культуры  актуализируется  именно
как разум общения (диалога) логик, общения (диалога) культур. И, кроме того,
таким путем - через идею  "логики  диалога  логик"  -  шло  мое  собственное
философское развитие. Но все же следует помнить, что  "диалогизм"  вовсе  не
является исчерпывающим определением становящейся сейчас формы понимания. Это
только одно из преобразований логики культуры.
   Но  вход  в  современную  философскую  логику  наиболее  естествен  через
диалогическое определение.
   Второе введение - "XX век и бытие в  культуре"  -  раскрывает  переход  к
философской логике культуры в плане собственно культурологическом.  Здесь  я
анализирую, как формируется новый социум, или,  возможно  точнее,  -  "полис
культуры",  какие  собственно  логические  метаморфозы  возникают  на   этой
культурологической почве. Стараюсь  понять,  почему  и  каким  образом  идея
культуры приобретает всеобщий логический  смысл,  становится  основой  новых
онтологических (то есть "онтических", бытийных, и вместе с тем - логических)
предположений. Если в первой части введение  в  логику  культуры  идет,  так
сказать, "продольно", в сфере  собственно  логических,  собственно  духовных
превращений, то во второй  части  такое  введение  идет  снизу  вверх,  идет
вертикально.
   Здесь я разрабатываю понимание современного разума в векторе: "бытие"  (в
культуре) - "мышление" (культуры). В  этом  схематизме  разум  современности
осмысливается как "разум впервые", не имеющий  до  себя  никаких  логических
превращений,  возникающий  как  "Deus   ex   cultura".   Но   вектор   такой
"вертикальности"        двойной,        взаимообратимый:        актуализация
бесконечно-возможного бытия в его культурологической возможности  не  только
исходит из глубинных процессов социально-культурного характера  (см.  ниже),
но  и  -  действуя  "обратной  связью"  -  проникает  в   недра   культурной
феноменологии, преобразует эти недра, пересоздает их мощной энергией  нового
разумения. Понять этот  двойной  вектор,  раскрыть  реальный  схематизм  его
действия - вот основная задача моего "второго введения".  Причем  здесь  уже
нельзя ограничиться  "диалогической"  составляющей  разума  культуры.  Здесь
необходимо  раскрыть  целостное  тройное   измерение   современной   логики:
диалогическое - парадоксологическое - и, наконец, измерение  "логики  начала
логики" (логики "трансдукции").  В  общих  чертах  такое  тройное  измерение
современной логики будет намечено - только  в  порядке  "наведения",  но  не
изложения - в заключение второй части.
   Два философских введения в XXI век задуманы как самостоятельные, "чистые"
линии, четко отделенные друг от друга.  Отделенные  -  даже  в  смысле  схем
обоснования. Если в первом введении это обоснование заключено  в  схематизме
собственно внутри-логической "трансдукции", то во втором введении логический
схематизм может быть определен как взаимная детерминация: бытия культуры и -
ее логики. Это совершенно иной схематизм. Но именно в такой  самостоятельной
логической форме каждого из введений  заключен  некий  целостный  логический
замысел. "Чистые линии" двух введении, не  перекрещиваясь  явно,  отделенные
жесткой логической лакуной, должны вместе с тем как бы перекликаться  в  уме
читателя,  действительно  общаться  (а  не  "обобщаться")   в   читательском
сознании.
   Автору представляется, что в своем движении эти две "чистые линии"  дадут
некий логический "конус", единой вершиной которого будет  конкретная  логика
культуры. В предлагаемой книге конус еще не сведен к такой вершине, но линии
уже начинают сходиться и - сквозь магический кристалл  -  угадывается  такая
целостная философская логика. Но спокойное изложение этой логики может  быть
дано только в отдельной книге.
   Немного о  логической  последовательности  двух  частей  (введений).  Эта
последовательность определяется двумя соображениями. Одно - более внешнее (к
сути проблем). Так (я уже  говорил  об  этом)  развивалась  моя  собственная
мысль. От историко-философской  "трансдукции"  (в  раздумьях  о  "предельном
переходе" логики  Гегеля)  -  к  культурологической  вертикали.  Думаю,  что
"интимная"  логика  такого  мысленного  движения  как-то   отпечаталась   во
внутренней связи моих философских введений. Второе соображение более  близко
вводит в суть дела. В первой части введение в логику  культуры  расположено,
так сказать, "пространственно", действительно локализуется до этой логики, в
пределах  мышления  Нового  времени,  в   пределах   "наукоучения",   но   -
преображенного  в  свете  современных  логических   сдвигов.   "Наукоучение"
осуществляется здесь не на своей земле, но на ничейной территории, в  момент
диалогической  переформулировки.  Во  второй  части  ("XX  век  и  бытие   в
культуре") автор и читатель уже реально находятся на Земле XX  века,  в  его
духовных "землетрясениях". Вертикаль этого введения есть вертикаль ("на  том
стою!") современного нашего бытия и мышления. Это - введение  внутри  одного
времени (XX века), это - движение от сознания - к мысли. Но когда наша мысль
взбудоражена переходами и сдвигами в  своем  собственном  мыслительном  Доме
(это - действие введения первого), она совсем иначе - логически осмысленно и
ответственно - воспринимает современный внутридуховный трилистник:  бытие  в
культуре - сознание -  мышление...  Или:  мышление  -  сознание  -  бытие  в
культуре.
   Итак, еще раз: вот, в кратких чертах, тот контекст, в который встроена  в
этой книге моя работа 1975 года.
   Смысл такого контекста в том, что в нем изменяется исходный замысел "двух
введений". Это - не  только  два  параллельных  введения  в  будущую  логику
культуры, в некую, еще не написанную книгу.  Это  -  спираль  мысли.  Первое
введение вводит во вторую, культурологическую часть.  Второе  введение  -  в
часть первую, в размышление историко-философское. Книга замыкается на себя и
перестает быть введением.
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (введение первое). ДИАЛОГИКА ПОЗНАЮЩЕГО РАЗУМА
   НАСТРОЙКА ВНИМАНИЯ
   Хотелось бы,  чтобы  читатель  сразу  настроился  на  определенную  волну
(проблему).
   Приведенные ниже выдержки должны дать такую настройку:
   "Для доказательства необходимы  два  лица;  мыслитель  раздваивается  при
доказательстве; он сам себе противоречит, и  лишь  когда  мысль  испытала  и
преодолела это противоречие  с  самой  собой,  она  оказывается  доказанной.
Доказывать - значит оспаривать... Диалектика не есть монолог умозрения... но
диалог умозрения с опытом. Мыслитель лишь постольку диалектик, поскольку  он
- противник самого себя. Усомниться в самом себе - высшее искусство и сила".
"Истина заключается лишь в единении Я с Ты".
   Л.Фейербах
   "...Ужасно тесно спаяны между собой темы о Двойнике и  Собеседнике:  пока
человек не освободился еще от своего Двойника, он, собственно,  и  не  имеет
еще Собеседника, а говорит и бредит сам с собою;  и  лишь  тогда,  когда  он
пробьет скорлупу и поставит центр тяготения на  лице  другого,  он  получает
впервые  Собеседника.  Двойник  умирает,  чтоб   дать   место   Собеседнику.
Собеседник же, т.е.  лицо  другого  человека,  открывается  таким,  каким  я
заслужил всем моим прошлым и тем, что я есть  сейчас...  Нужно  неусыпное  и
тщательнейшее изо  дня  в  день  воспитание  в  себе  драгоценной  доминанты
безраздельного внимания к другому, к alter ego".
   "...Я вот часто задумываюсь над тем, как могла  возникнуть  у  людей  эта
довольно странная профессия - "писательство"... В чем дело? Я  давно  думаю,
что писательство возникло в  человечестве  "с  горя",  за  неудовлетворенной
потребностью  иметь  перед  собою  собеседника  и  друга!  Не  находя  этого
сокровища с собою, человек и придумал писать какому-то мысленному,  далекому
собеседнику и другу, неизвестному, алгебраическому иксу, на авось,  что  там
где-то вдали найдутся души, которые зарезонируют на твои  запросы,  мысли  и
выводы... Особенно характерны... платоновские "Диалоги", где автор все время
с кем-то спорит  и,  с  помощью  мысленного  Собеседника,  переворачивает  и
освещает с разных сторон свою тему... Тут у "писательства" в  первый  раз...
мелькает  мысль,  что  каждому  положению   может   быть   противопоставлена
совершенно  иная,  даже  противоположная  точка   зрения.   И   это   начало
"диалектики", т.е. мысленного собеседования с учетом, по  возможности,  всех
логических возражений. И, можно сказать, это и было началом науки".
   А.А.Ухтомский
   "Я знал, что пожизненный мой
   собеседник,
   Меня привлекая сильнейшей из тяг,
   Молчит, крепясь из сил последних,
   И вечно числится в нетях".
   Б.Пастернак
   "Достоевский, в противоположность Гете, самые этапы стремился  воспринять
в их одновременности, драматически сопоставить и противопоставить их,  а  не
вытянуть в становящийся ряд. Разобраться в мире значило для  него  помыслить
все его содержания как одновременные и угадать их взаимоотношения в  разрезе
одного момента.
   ...Даже  внутренние  противоречия  и  внутренние  этапы  развития  одного
человека он (Достоевский. - В.Б.) драматизирует  в  пространстве,  заставляя
героев беседовать со своим двойником, с чертом,