ы был в норме.
   Американец с горем пополам добрался до кабинета главного редактора  и
с  надменной  улыбкой  открыл  дверь.  То  что  предстало  перед  взором
самоуверенного гостя потрясло его до глубины души, а  вернее,  мгновенно
стряхнуло с него всю спесь и  гонор.  Патрик  Глен  неподвижно  стоял  с
перекошенной  челюстью  и  выпученными   бесцветными   зрачками.   Рыжие
волнистые волосы медленно  выпрямились  и  стали  топорщиться  в  разные
стороны от страха.
   Картина была жуткая: в развороченной комнате в нелепой позе "по  уши"
в крови сидел главный редактор еженедельника Петр  Миронович  Гришин  со
снесенным куском черепа, словно у него сняли  скальп  дилетанты-садисты.
Рядом лежала молодая девушка  с  развороченной  резаной  раной  от  низа
живота до области сердца. Все ее внутренности вылезли наружу, и  Патрику
даже  показалось,  что  некоторые  еще  пульсируют  и  увеличиваются   в
размерах.
   Забыв о выдержке, американец неловко икнул и, отвернувшись в сторону,
протяжно блеванул на пол.
   - Во бля-я-я... - вдруг заговорил американец на чисто  русском  языке
да еще с вологодским акцентом, - Чи-ка-го-о-о!..
   Очухавшись от первого потрясения, американец вдруг перешел на  родной
английский  язык  и  закричал  тонким  протяжным,   несвойственным   ему
голоском:
   - Ре-e-e-opl!
   С этим криком, рванувшись с места, он бросился в соседнюю  комнату  и
тем самым только усугубил положение: там также  было  несколько  трупов,
среди которых возле работающего компьютера в нелепой позе  с  отрешенным
видом монотонно покачивался в кресле седой юноша  в  наушниках.  Паренек
смотрел куда-то мимо гостя и, глупо улыбаясь,  напевал  какую-то  модную
песенку про Мурку в кожаной тужурке.
   Это был предел:  Патрик  Глен  почувствовал,  что  ему  необходимо  в
туалетную комнату, однако ноги стали свинцовыми, а дыхание остановилось.
   Неизвестно, что случилось бы с американским журналистом дальше, но  в
это время сзади раздался грозный окрик:
   - Стоять!
   Двое крепких мужчин в штатском набросились на иностранца  и  с  силой
заломили руки назад, отчего у онемевшего  и  парализованного  американца
внутри что-то хрустнуло...

Глава 6

   Полковник  Варанов  сидел  в  своем  кабинете  и  разбирал  служебные
записки. Он страшно не любил заниматься бумажными делами,  но  должность
обязывала.
   На вид Андрею Васильевичу было под пятьдесят или чуть больше. Он  был
поджарым мужчиной высокого роста и спортивного телосложения.  В  далекой
юности полковник Варанов серьезно занимался вольной борьбой и  даже  был
призером Спартакиады народов СССР. На борцовском ковре Андрей Васильевич
встречался с великими мастерами вольной борьбы, в том числе и с легендой
белорусского  и  мирового  спорта  Александром  Медведем,  неоднократным
чемпионом мира и Олимпийских игр, которому проиграл  схватку  только  по
очкам.
   Полковник Варанов не спал уже вторые  сутки  в  связи  с  происшедшей
трагедией в Баренцевом море.
   Андрей Васильевич широко зевнул, медленно и с наслаждением  потянулся
и вдруг резко встал. Открыв  окно  настежь,  службист  сделал  несколько
приседаний и наклонов. Потом он плеснул из графина воды на руку и  обтер
уставшее лицо. Помотав седовласой головой из стороны в сторону,  мужчина
громко крякнул и промокнул лицо носовым платком.
   Слегка освежившись, Андрей Васильевич закурил  папиросу  и  несколько
раз прошелся по кабинету. Отдохнув таким образом, мужчина сел за стол  и
снова принялся изучать документы и ставить резолюции.
   Неожиданно в дверь постучали, и в кабинет вошел взволнованный старший
лейтенант Петровский.
   - Разрешите?
   Полковник недовольно посмотрел на секретаря.
   - В чем дело, Петровский? - строго спросил начальник. - Я  же  просил
меня не беспокоить тридцать минут.
   В голосе Баранова явно чувствовалась скрытая угроза.
   - Неотложное дело!
   Полковник глубоко вздохнул.
   - Какое может быть неотложное дело? - чуть ли не выкрикнул  начальник
и отбросил ручку на стол.
   Старлей слегка побледнел и выдавил:
   - ЧП...
   У полковника вдруг засосало в груди, и он  непонимающе  уставился  на
Петровского. Бледный вид старлея и та интонация, с которой он произносил
слова, заставила Баранова насторожиться.
   - Где?
   - На Дмитровском...
   Андрей Васильевич вдруг резко встал.
   - Да не тяни ты!.. - повысил голос полковник. - Говори, что случилось
Старший лейтенант Петровский покраснел и, собравшись с духом, выпалил:
   - Погиб капитан Челядинский.
   - Что-о-о?..
   От такой новости у Баранова подкосились ноги, и он медленно  осел  на
свое прежнее место.
   - Как ты сказал?.. - не веря своим ушам, тихо  переспросил  полковник
старлея.
   - Погиб Челядинский...
   Петровский чувствовал себя прескверно: он прекрасно знал, что Варанов
относился к Владимиру Челядинскому как к сыну и не скрывал этого.
   - Володя, - беззвучно прошептал губами Андрей Васильевич и  потянулся
за папиросой.
   - Да.
   Возникла неловкая пауза. Варанов медленно закурил и,  опустив  голову
на грудь, тихо заскрежетал зубами.
   - Как это произошло? - сухо спросил полковник.
   Старлей пожал плечами и неуверенно доложил:
   - Вроде.., застрелился.
   Полковник мгновенно вскинул голову.
   - Застрелился?
   - Да.
   - Что за чушь Петровский поежился и пожал плечами.
   - И я так думаю Андрей Васильевич  затушил  папиросу  и  резко  встал
из-за стола. Глаза его пылали гневом.
   - Кто сообщил о самоубийстве?
   Петровский вытянулся по стойке смирно.
   - Майор Барышников.
   При упоминании майора полковник на  мгновение  застыл  и  недоверчиво
посмотрел на старшего лейтенанта.
   - Барышников?
   - Так точно! - отчеканил старший лейтенант Петровский.
   Полковник Варанов, ничего не сказав, медленно покачал головой.  Потом
взял пачку "Беломора" и закурил очередную папиросу.
   - Так... -  задумчиво  протянул  полковник.  -  Экспертно-медицинская
группа выехала на место происшествия?
   - Да.
   - Кто за старшего?
   - Подполковник Грищенко.
   Варанов  одобрительно  кивнул  и  глубоко  затянулся  вонючим  дымом.
Старший лейтенант Петровский брезгливо поморщился:  он  не  курил  и  не
переносил табачного дыма. Заметив недовольную  физиономию  подчиненного,
полковник Варанов презрительно махнул рукой.
   Андрей Васильевич недолюбливал Петровского, считая его штабной крысой
и карьеристом.
   - Свободны!
   - Слушаюсь!
   Старлей развернулся и собирался уже выйти,  но  неожиданно  полковник
остановил его.
   - Петровский...
   Ответственный секретарь развернулся.
   - Слушаю.
   Варанов вышел из-за стола.
   - Наш "конь" на ходу?
   - Да, вчера починили.
   -  Хорошо,  -  удовлетворенно  произнес  полковник.  -   Предупредите
Алексея, чтобы подогнал машину к четвертому подъезду.
   Старлей удивленно посмотрел на Баранова.
   - Хорошо, - тихо произнес он и, не выдержав, поинтересовался:
   - Вы уезжаете?
   Полковник Варанов уже надевал серый плащ.
   - Да, - решительно произнес Андрей Васильевич и направился к  выходу.
- Я на Дмитровку. Буду через минут сорок-пятьдесят.
   - А если вам будут звонить из генерального штаба? -  задал  каверзные
вопрос секретарь.
   Пожилой мужчина внимательно посмотрел на молодого карьериста и понял,
что этот малый - "далеко пойдет""
   - Скажи, что умер! - выкрикнул на ходу полковник.
   На лице старлея появилось изумление.
   - Как?
   Андрей Васильевич усмехнулся и указал ему на дверь.
   - Вот так, Петруша!
   Проглотив обиду.  Петровский  Петр  Петрович  молча  вышел  исполнять
приказания начальника. Однако все сделанное или сказанное  в  Управлении
навсегда оставалось в его цепкой памяти.., до походящего момента.

Глава 7

   В квартире воцарилась мертвая тишина. Изредка слышался шум  улицы  да
звуки падающих капель воды в ванной комнате...
   На полу, рядом с валяющимся пистолетом,  в  полуобморочном  состоянии
сидела Марина Метелкина, тупо уставившись в одну точку на ковре.
   Устало  протерев  взмыленную  лысину,  майор  Барышников  отошел   от
телефона и, аккуратно взявшись за дуло пистолета, поднял оружие с ковра.
   Потом осторожно развернул целлофановый мешок и бросил в  него  орудие
убийства - неопровержимую улику.
   Он просчитал все до мелочей: застрелив капитана Челядинского,  старый
чекист до появления Марины Метелкиной уничтожил отпечатки своих  пальцев
носовым платком, вынул из обоймы оставшиеся пули и  бросил  пистолет  на
видное место,  рассчитывая  на  нервное  потрясение  Метелкиной  смертью
любимого человека.
   Так  и  вышло:  обезумевшая  Марина  совершила  непоправимую  ошибку,
взявшись за оружие и оставив на нем свои отпечатки.
   - Ну что, красавица, - ухмыльнулся майор, - одного отправила  на  тот
свет и меня следом хотела отправить?
   Марина не реагировала на  вопросы  Барышникова,  а  только  монотонно
твердила:
   - Убийца, убийца, убийца.
   Постоянное повторение одного и того же стало раздражать  Барышникова.
Минут  через  десять-пятнадцать  должны  были  подъехать   эксперты   из
Управления, и за это время нужно было привести  Метелкину  в  нормальное
состояние, чтобы не возникло непредвиденных осложнений.
   - Дура ты, Метелкина! - беззлобно  произнес  мужчина.  -  Говорят  же
тебе, Володька сам застрелился.
   Об этом я и начальству доложил.
   Марина отрицательно замотала головой.
   - Не правда!
   - Что не правда?
   Девушка подняла голову и ненавидящим взглядом впилась в Барышникова.
   - Это вы его застрелили!
   Майор презрительно покачал лысой головой.
   - Глупая ты, Марина, - устало произнес Барышников, - зачем же мне его
убивать?
   - Не знаю, но это вы сделали!
   - Я?
   - Да!
   - Ты в этом уверена?
   - На все сто!
   Сан Саныч рассмеялся и, достав пакет с пистолетом, показал Марине.
   - Как ты думаешь, девочка, - сказал он, - а  чьи  здесь  пальчики  на
пистолете?
   Марина вдруг все поняла, и майор наконец увидел страх у нее в глазах.
   -  Это  не  мои,  -  пробормотала  Метелкина,  -  это  вы  специально
подстроили!
   Мужчина вплотную подошел к девушке и рассмеялся ей прямо в лицо.
   - Это теперь решать экспертам: твои это пальчики или нет,  -  заметил
майор. - Это им выносить приговор убийце капитана Челядинского!
   Девушка от  негодования  изменилась  в  лице  и  вдруг  бросилась  на
Барышникова.
   - Сволочь!
   Однако Сан Саныч был готов  к  такому  повороту  событий  и  встретил
Метелкину увесистой оплеухой,  от  которой  она  отлетела  на  несколько
метров.
   - Проститутка!  -  процедил  сквозь  зубы  майор  -  Если  бы  ты  не
расставила свои длинные ноги  перед  Челядинским,  то  он  и  теперь  бы
спокойно жил со своей семьей, а не терзался угрызениями совести!
   Думаешь, я не знаю о ваших шашнях? Думаешь,  никто  в  Управлении  не
догадывался о ваших отношениях?!
   - Это все не так, - истерично ревела молодая женщина.
   Майор подошел к  лежащей  на  полу  женщине  и,  схватив  за  волосы,
зарычал:
   - Что?! Думаешь, я не видел, как мучается Володька? А все из-за кого?
Из-за тебя, стерва! Хотела окрутить парня, разбить семью, отнять у  сына
отца!
   - Нет!
   - Что нет? - повысил голос до крика Сан Саныч. - Это  ты  не  мне,  а
вдове будешь объяснять, почему он пустил себе пулю в лоб.
   Молодая женщина испуганно замотала головой.
   - Я не виновата.., я...
   - А кто виноват, что он застрелился? - давил  на  очумелую  Метелкину
опытный психолог. - Я, что ли? Это ваши дела, а мне насрать! Ты заварила
кашу, сама и расхлебывай!
   - Я не виновата, я не хотела, я любила его...
   Майор Барышников добился своего, но решил  "добить"  свою  жертву  до
конца. Он вдруг резко и бесстыже  запустил  волосатую  руку  под  платье
женщины и с силой сжал пальцами между ее ног.
   - Этим ты его любила? - задыхаясь от волнения, произнес мужчина.
   - Пусти! - возмутилась Марина и попыталась высвободиться от  железной
хватки майора. - Подонок!
   Сан Саныч был  в  ударе.  Свободной  рукой  он  дал  женщине  звонкую
пощечину, от которой та упала на  спину.  Не  отпуская  своей  руки  под
платьем и еще энергичнее шевеля пальцами, он грозно прошипел:
   - Из-за тебя произошло самоубийство!  Твои  пальчики  на  рукоятке  и
курке пистолета! И только я могу вытащить тебя из этого дерьма!
   Молодая   женщина   испуганно   вытаращила   глаза   и   больше    не
сопротивлялась. В словах Барышникова была  страшная  правда,  и  она  не
видела пути к спасению.
   - Как?
   Ее голые ноги расслабились, а из глаз брызнули горькие слезы.
   - Очень просто... - пообещал майор. - Ты будешь  делать  все,  что  я
тебе прикажу! - донеслось до ее сознания. - Поняла?
   Марина отвернулась в сторону.
   - Да.

***

   Когда  на   явочной   квартире   на   Дмитровском   шоссе   появилась
экспертно-медицинская группа во главе с подполковником Грищенко Зиновием
Семеновичем,  труп  капитана  Челядинского  находился  все  в   том   же
положении,  что  и  ранее,  только  в  похолодевшей  руке  мертвеца   за
посиневшие пальцы цеплялся злосчастный пистолет -  неопровержимая  улика
вины и глупости "самоубийцы"...

Глава 8

   Патрик Глен, под кодовой кличкой Шнобель, отошел от  первого  шока  и
уже осмысленно отвечал на вопросы старшего оперуполномоченного по  особо
важным делам Северного округа, молодого,  но  перспективного  лейтенанта
Викентия Павловича Прошкина.
   Первые  сумбурные  показания  американец  давал  человеку  совсем  из
другого  ведомства,  а  точнее,  пожилому  майору  ГРУ  Илье  Матвеевичу
Звягинцеву.
   Однако, получив необходимую информацию и поняв, что иностранец мало в
чем повинен и больше  из  него  ничего  не  выкачать,  люди  из  военной
контрразведки, тщательно прошмонав всю редакцию, передали  американского
журналиста гражданским властям. Правда,  они  не  отказались  от  своего
подопечного,  а  только  отошли  на  время  в  "тень",  продолжая  вести
необходимый  негласный  надзор  за  развитием  событий   и   контролируя
ситуацию.

***

   Старший лейтенант Викентий Прошкин недовольно поморщил конопатый нос,
в котором с самого утра щекотало и чесалось. Возможно, молодого человека
ожидала халявная выпивка, по народной примете, а  возможно,  по  той  же
примете,  он  мог  схлопотать  по  своей  чувствительной  и   любопытной
носопырке.
   - Так, - с серьезным видом принялся  за  дело  настырный  старлей,  -
фамилия, имя, отчество.
   Американец недовольно встал с места.
   - Я же говорил...
   Прошкин со всей силы стукнул по столу.
   - Сидеть!
   Журналист нехотя сел.
   - Сижу!
   Старший лейтенант грозно зыркнул на подозреваемого и стал  барабанить
пальцами по столу.
   - Все это мы слышали, - усмехнулся  Викентий,  -  а  теперь  перейдем
непосредственно к делу, поминутно. - Следователь снова пододвинул к себе
чистый лист бумаги и приготовился записывать показания. - Фамилия,  имя,
отчество.
   Подозреваемый, поморщившись как от боли, медленно расправил плечи  и,
глубоко вздохнув, пренебрежительно бросил старшему оперуполномоченному:
   -  Патрик  Глен,  американский  подданный,  журналист,  корреспондент
газеты "Вашингтон пост".
   Прошкин настороженно скосил глаза на иностранца.
   - И документы имеются?
   Американец суетливо полез в карман и достал документы, с которыми  не
расставался в Москве ни на минуту, разве что в ванной или  в  постели  с
русской проституткой.
   - Как полагается!
   Патрик  Глен  небрежно  протянул  свой  паспорт  гражданина   США   и
удостоверение журналиста.
   - Please!
   Старлей поднял голову и недовольно посмотрел на подозреваемого.
   - Что?
   Шнобель виновато усмехнулся.
   - По-жалуй-ста по-русски...
   - А-а... - протянул Прошкин и, решив блеснуть познанием  английского,
вологодский парень небрежно бросил:
   - Yes, yes.., обэхээсэс!
   В свою очередь лицо американца нервно  дернулось,  и  он  непонимающе
посмотрел на Прошкина.
   - Простите, не понял!
   Старлей хмыкнул.
   - А тут и понимать нечего, - сказал следователь, -  поговорка  у  нас
такая! Одним словом, это тогда, когда твое дело труба, кореш!
   Лицо Патрика в недоумении вытянулось.
   - Нет, я трубку не курю, - признался капиталист, - я курю сигареты!
   Старший оперуполномоченный обреченно покачал головой и вдруг с  новым
запалом перешел к делу.
   - Ладно, это к делу не относится, - сухо отрезал  он.  -  Расскажите,
как вы оказались на месте преступления и с какой целью.
   Американец тяжело вздохнул  и  в  который  раз  стал  повторять  свою
историю.
   - Я американский подданный, - начал журналист, - приехал в Россию  по
заданию своей редакции освещать демократические преобразования  в  вашей
великой стране.
   - Ну, это мы уже слышали, -  резко  оборвал  американца  Викентий,  -
ближе к делу.
   Патрик  кивнул  рыжеволосой  головой  и,   шмыгнув   большим   носом,
продолжал:
   - Хорошо... Сегодня  утром  мне  позвонил  господин  Гришин,  главный
редактор газеты "Новый век", и  сообщил,  что  у  него  есть  интересный
материал.
   Старлей с любопытством и  подозрением  вонзил  свои  колючие  зеленые
глаза в рассказчика.
   - Какой материал?
   Глен удивленно развел руками.
   - Об этом он мне не сказал.
   Прошкин ехидно усмехнулся.
   - Вы что, господин Глен, - саркастически заметил следователь,  -  нас
тут за идиотов принимаете?
   Журналист сделал обиженное лицо.
   - Почему вы так решили?
   - Неужели вы думаете, что я вам  поверю  в  то,  о  чем  вы  мне  тут
плетете? - произнес Прошкин. - Да вы, иностранцы, и  шагу  не  сделаете,
если вам это невыгодно!
   - Конечно, - согласился Шнобель, - бизнес есть бизнес!
   Старший лейтенант Прошкин начал выходить из себя. Он  уже  более  или
менее представлял сложившуюся ситуацию и  понял,  что  спецы  отдали  им
этого урода как ненужный, отработанный  материал.  Патрик  Глен  не  был
замешан в убийстве коллектива редакции газеты,  -  тут  и  слепому  было
видно.  Однако  какая-то  связь  все  же  между  ними  была,  и  Прошкин
чувствовал это. Но с какой стороны к нему подойти, следователь не  знал.
Да и на чем поймать этого зажравшегося прощелыгу? Прямых улик пока  нет,
а следовательно, нужно приносить извинения  и  отпускать  журналиста  до
прояснения ситуации.
   Единственное, чем мог помочь  Патрик,  так  это  рассказать,  чем  же
Гришин заинтересовал американца, но тот явно не хотел этого  выкладывать
следствию...
   - Значит, господин Глен, -  задумчиво  произнес  Викентий,  -  вы  не
хотите объяснить нам причину вашей встречи с Гришиным?
   Патрик недовольно насупился.
   - Я уже вам сказал, - сухо  произнес  журналист,  -  господин  Гришин
сообщил, что есть интересный материал из жизни столичного бомонда...
   - А поконкретнее можно?
   - Нет! - отрезал иностранец. - Гришин сказал, что это будет для  меня
большим сюрпризом.
   Следователь  Прошкин  невольно  усмехнулся,  вспомнив,  что  пришлось
почувствовать Патрику Глену по приезде в редакцию.
   - Да уж... - вздохнул старлей, - сюрприз, конечно, удался на славу!
   Патрик ничего не ответил, а только побледнел при воспоминании  жуткой
картины.
   - Это мы можем! - произнес Прошкин.
   Американец покачал головой.
   - Ужас!
   - Не то слово, - причмокнул старлей и, отодвинув  почти  чистый  лист
допроса, встал из-за стола:  все  равно  писать  было  нечего.  -  Ну  а
подозрительного ничего не заметили?
   - В каком смысле?
   - Когда  ехали  на  встречу,  -  пояснил  старлей,  -  может,  видели
кого-нибудь...
   Американца передернуло: он вдруг сразу вспомнил злые,  хищные  глаза,
которые до сих пор приводили его в трепет. Патрик решил некоторые козыри
оставить при себе: чем меньше власти  будут  знать,  тем  больше  шансов
вернуть необходимые материалы о "золотой рыбке".
   - Нет, господин полицейский, - твердо заверил иностранец собеседника,
- никого не видел и ничего полезного для следствия вспомнить не могу.
   - Ничего?
   Журналист вст