ак что, Ершова, - закуривая сигарету, надменно спросил Викентий, -
будем колоться?
   Катерине все осточертело.
   - Закурить можно? - устало попросила подследственная.
   Прошкин галантно перегнулся через стол и угостил даму сигаретой.
   - Так что?
   Катя с наслаждением затянулась и медленно выпустила дым.
   - Я за старое, - усмехнулась она,  -  а  ты  старлей,  как  хочешь  -
колись!
   Старшина Остапчук, сохранявший  молчание,  вдруг  громко  заржал.  От
наглости Ершовой и неожиданного раскатистого смеха Остапчука у  Прошкина
выпала сигарета и упала прямо  на  ширинку.  Старлей  подскочил  и  стал
энергично стряхивать пепел с брюк.
   Катерина равнодушно посмотрела на следователя и удивленно заметила:
   - Колики начались?
   Старшина снова содрогнулся смехом.
   - Во - людына!
   Прошкин не мог больше терпеть язвительных насмешек и грозно крикнул:
   - Увести!

Глава 8

   Полковник Варанов  с  Евгением  долго  ломали  голову  над  возникшей
проблемой.  Андрей   Васильевич   задумчиво   курил.   Он   рассматривал
фотороботы, которые сделали в лаборатории со слов капитана Вахрушева.
   - Одна рожа мне, кажется, знакома, - неуверенно произнес полковник.
   - Какая?
   - Вот эта! - сказал Андрей Васильевич и ткнул  пальцем  в  узкоглазое
лицо на бумаге. - Я не уверен, что фоторобот похож на подлинник - но  он
был самой колоритной и запоминающейся фигурой из всей троицы.
   Женька закурил.
   - И кто это такой?
   - Помнится, - произнес Варанов, - с этим типом я встречался  в  одной
совместной операции с армейскими контрразведчиками.
   Вахрушев удивленно приподнял вверх длинные брови.
   - ГРУ?
   - Да, - кивнул полковник, - при Генеральном штабе Вооруженных сил.
   - Серьезные ребята!
   Варанов недовольно почесал затылок.
   - Если это так, - вздохнул он, - то мы попали в сложный  переплет,  и
дело тут, наверное, связано с секретами обороны или с компроматом.
   Женька усмехнулся.
   - Может, опять какой-нибудь генерал что-то вдул арабам?
   - Не веселись, сынок! Тут может быть замешана и большая  политика,  и
личные интересы как дополнение к ним!
   Вахрушев понимающе покачал головой и затянулся сигаретой.
   - Политика большая, - сказал капитан, -  а  мы  люди  маленькие!  Что
будем делать с Ершовой?
   Андрей Васильевич снова почесал затылок.
   - А что с ней сделаешь?
   Женька был настроен решительно.
   - Васильевич, - возбужденно возразил он, - ты же знаешь, что Ершова -
между жизнью и смертью! Не сегодня, так завтра  военные  спецы  достанут
ее!
   Варанов недовольно отмахнулся.
   - Во-первых, - сказал он, - мы точно не знаем, кто эти  трое!  Только
если наши догадки подтвердятся, мы сможем предпринять решительные меры.
   Капитан недовольно хмыкнул.
   - Только Ершовой уже будет все равно!
   - Что-то ты, капитан, уж больно об этой Ершовой печешься! - пробубнил
полковник.
   - Как о каждом гражданине России.
   - Ладно, ладно, - отмахнулся Андрей Васильевич, - только без  пафоса!
И без тебя понятно, что Ершова у ворот ада!
   - Если мы не поможем Катерине, - произнес капитан, - то  ад  поглотит
ее вместе с тайной, которую мы пытаемся разгадать!
   Полковник нервно закурил новую папиросу.
   - Андрей Васильевич, - терзал старика Женька, -  Ершову  отправили  в
Бутырку.
   - - Знаю, еще с самого утра.
   - Это хорошо!
   - Хорошего мало, капитан! -  раздраженно  сказал  Варанов.  -  Мы  не
знаем, что ищем. Твоя Ершова набедокурила и  не  может  даже  вспомнить:
что, где и когда снимала!
   Вахрушев виновато развел руками.
   - Но она и в самом деле без понятия...
   -  Без  понятия  могут  быть  грудные  дети,  -  недовольно  возразил
полковник!
   Разговор внезапно прекратился, и мужчины задумались о  Ершовой:  кому
нужна эта женщина-фотограф и кто на нее охотится?
   - А как  продвигается  дело  Челядинского?  -  внезапно  сменил  тему
Вахрушев.
   При упоминании Челядинского полковник заскрипел зубами.
   - Дело - дрянь!
   - А майор Барышников?
   Андрей Васильевич поднял голову и как-то болезненно скривился, словно
у него была страшная зубная боль.
   - Тот еще гусь!
   - Это понятное дело, а по существу? - спросил Вахрушев. - Что  слышно
от Валеры Лапикова?
   - По существу, - вздохнул полковник, -  я  отстранил  Барышникова  от
работы.
   Капитан удивился.
   - Но он же до сих пор работает в группе!
   - Указание сверху! - бросил Варанов. -  Кому-то  нужно,  чтобы  майор
находился в курсе всех дел!  -  многозначительно  поведал  полковник.  -
Барышников, - зло прошептал он, -  вот  кто  нам  нужен!  Он  -  ключ  к
разгадке!
   Капитан Вахрушев мрачно вздохнул, но ничего не ответил.  Он  понимал,
что в этом загадочном деле очень круто замешаны чьи-то  интересы  и,  по
всей видимости, людей крупного государственного масштаба.

Глава 9

   В одной из камер предварительного заключения  Бутырской  тюрьмы  было
немноголюдно, но тесно.
   Человек пять-шесть находились в небольшом помещении размером пять  на
четыре с  железной  массивной  дверью,  толстыми  обшарпанными  стенами,
высокими потолками и маленьким окошечком в железную клетку.
   За окном виднелся кусочек голубого неба, светило  полуденное  солнце,
но его лучи не проникали в камеру, а  только  касались  внешней  стороны
железных прутьев на окошке.
   Возле входа находился умывальник и открытый туалет, который обитатели
камеры отгородили одеялом от жилого помещения. Было душно, воняло  потом
и мочой, вперемешку с хлоркой.
   Восемь железных кроватей в два яруса были наглухо привинчены к полу и
стенам. У окошка стоял небольшой одинокий столик.., стульев в камере  не
полагалось. Обитателями этой мрачной каморки были одни  женщины,  разные
по возрасту и по содеянному преступлению. Правда, вину многих нужно было
еще доказать следственным органам...

***

   Массивная железная дверь с грохотом  отворилась,  и  в  камеру  вошли
надзиратель, здоровый толстый мужчина в милицейской форме, и симпатичная
русоволосая женщина в черном  спортивном  костюме.  В  руках  у  молодой
узницы был нехитрый скарб, казенные миска с ложкой и железная кружка.
   Постояльцы,  бросив  свое  занятие,  с  любопытством  устремили  свои
взгляды на новенькую.
   - Располагайся на свободной койке, - безразлично приказал надзиратель
подследственной, - если что - стучи погромче в двери.
   Молодая женщина неуверенно кивнула головой,  и  длинная  прядь  волос
упала на лицо.
   - Извините, а где тут у вас... - хотела спросить она  у  милиционера,
но тот спешно покидал грязную зловещую камеру и махнул рукой.
   - Аборигены все расскажут, - бросил уставшим голосом упитанный  бугай
с покрасневшими от бессонницы и пьянства глазами.
   Дверь с грохотом закрылась. Женщина неуверенно постояла  у  порога  в
новый мир и смело посмотрела на сокамерниц.
   - Проходи, красотка, - прогундосила толстая тетка, лежащая  на  койке
возле окна, месте,  которое  в  криминальном  мире  считалось  одним  из
престижных и наиболее удобных, - не мельтеши перед зенками.
   Остальные женщины молча и  настороженно  переводили  свои  любопытные
взгляды с одной узницы на Другую.
   - А где тут свободное место? - слабым голосом спросила Катя.
   Толстуха презрительно оттопырила узкие и длинные  губы  и,  не  меняя
позы, откинула нависшую прядь грязно-рыжих волос с маленького лба.
   - У нас в колхозе сперва здороваются, - сказала она,  -  а  уж  потом
задают вопросы!
   Новенькая виновато пожала плечами.
   - Здравствуйте!
   Толстушка повелительно обвела взглядом присутствующих  и,  кивнув  на
новенькую, презрительно и надменно бросила дежурную фразу:
   - И поздоровее видали, ковырялка! Ты лучше,  детка,  расскажи  нам  о
себе: кто такая, откуда родом, а главное - за что тебя, голубушку, к нам
на нары кинули.
   Новенькая покраснела и хотела дерзко ответить паханше,  но,  вспомнив
советы и напутствие Евгения Вахрушева, сдержалась.
   - Фамилия Ершова, зовут Катей, - ответила подследственная. - А  здесь
по подозрению в убийстве, хотя это какая-то нелепая ошибка!
   В камере сначала вырвался вздох изумления, но толстая женщина подняла
исколотую татуировкой руку, и в камере воцарилась  зловещая  тишина,  не
предвещающая ничего хорошего для Екатерины Ершовой.
   - Ошибка, говоришь?
   - Да.
   -  А  это  мы  сейчас  выясним,  -  угрожающе  прошипела  толстуха  и
спустилась с кровати, Катя почувствовала, что  сейчас  произойдет  нечто
неординарное, и беспокойно посмотрела на притихших женщин, словно ища  у
них поддержки и защиты. Однако все, кроме  маленькой  худощавой  женщины
лет тридцати пяти с беспокойными желтоватыми глазами, понуро отвели свои
взгляды: в этом мире были свои волчьи законы, о которых Ершова ничего не
знала.
   - А что нам выяснять? - продолжая стоять у двери, неуверенно спросила
Ершова.
   Она приготовилась к самому худшему.
   - Да че ты, Груша, цепишься к ней?  -  несмело  вступилась  худощавая
женщина с верхнего яруса нар.  -  Заняться  тебе  нечем  или  в  заднице
засвербило?
   Толстуха грозно зыркнула на защитницу.
   - Закрой поддувало, Чахотка! - приказала Груша. - Я еще с тобой не до
конца разобралась! Погодь, и до тебя очередь дойдет...
   Маленькая сухая женщина гневно сверкнула желтыми зрачками. Однако под
грозным взглядом  массивной  паханши  опустила  глаза  и  отвернулась  к
кирпичной стене.
   - Усекла?
   Маленькая защитница ничего не ответила, признавая свое поражение.
   - То-то! - усмехнулась толстуха и приблизилась к новенькой.
   Остальные сокамерницы исподтишка  наблюдали  за  событиями.  По  всей
видимости, разборки предстояли быть жесткими. Впрочем,  такое  случалось
повсеместно: это была обычная  проверка  на  прочность  или  "вшивость":
хозяин камеры сразу же давал понять новичку и остальным, кто будет здесь
верховодить и командовать.
   Груша появилась в камере совсем недавно, вчера вечером,  и  сразу  же
"построила" всех обитателей по стойке "смирно" и показала,  что  главная
здесь она.
   А Чахотку, как ее окрестила толстуха, подселили сегодня утром...
   Подойдя  к  Ершовой,  крепко  сбитая   женщина,   смерила   новенькую
оценивающим взглядом и стала задирать ее подколками.
   - Так что ты там гундосила насчет "мокрухи"? -  с  издевкой  спросила
она и, сделав шаг вперед, толкнула упругим животом Екатерину.
   Агрессивная  толстуха  была  почти  на  голову  выше  Ершовой,  а  по
комплекции превосходила раза в два-три.
   - Что вам надо? - неуверенно  произнесла  Катя,  хотя  приблизительно
подозревала о намерениях уголовницы и отступила на шаг назад.
   Груша повернулась к народу, как бы приглашая всех принять  участие  в
самодеятельном тюремном шоу.
   - Девочки, - безобразно рассмеялась заводила, - она еще спрашивает...
   Сокамерницы  понимающе  хихикнули  в  ответ  на  приглашение  хозяйки
камеры, кто от  безделья,  кто  от  страха,  но  особого  энтузиазма  не
проявили.
   - Ты думаешь, что явилась сюда, вся  расфуфыренная  и  чистенькая,  -
стала наседать толстуха, - навешаешь нам лапши на уши и  станешь  качать
здесь права нашим девушкам, козявка?
   Екатерина вся сжалась в комок, наблюдая за шальной бабенкой, скосив в
сторону глаза. Евгений предупреждал ее, что с новенькими  обычно  бывают
такие встречи, на которых прощупывают вновь прибывших.
   Если покажешь этой публике, что испугалась и сдалась, то с тобой  уже
не станут считаться и будут понукать кому не лень.
   - Я ничего не думаю, - сама того не ожидая, смело произнесла Ершова.
   - Ах так...
   - Да, так!
   И вдруг Груша, которой надоело  пустословить,  неожиданно  перешла  к
решительным действиям и крепко схватила Катерину за волосы.
   - А  так,  симпатяжка?  -  с  издевкой  усмехнулась  задира  и  стала
волтузить соперницу. - Так тебе нравится, моя сладенькая?
   Екатерина выронила из рук свои вещи и громко взвыла от боли.
   - Пусти, сумасшедшая!
   Эти слова взбесили и еще больше разъярили кровожадную бабу.
   - Ах, я сумасшедшая? - зло воскликнула она и  ударила  противницу  по
лицу.
   Екатерина Ершова отлетела к стене и сильно ударилась затылком, однако
она не потеряла равновесия и чудом удержалась на ногах.
   -  Я  покажу  тебя,  красотка,  -  зашипела  Груша,  -  кто  из   нас
сумасшедшая!
   Она всем телом бросилась на  побледневшую  и  растерянную  соперницу.
Сокамерницы,  до  поры  до  времени  сохранявшие   нейтралитет,   начали
заводиться, и в  небольшом  помещении  поднялся  шум,  стали  накаляться
страсти.
   - Давай, Груша! - кричали одни.
   - Покажи этой стерве! - орали другие.
   Слышались также и другие возгласы, но более тихие и робкие.
   - Вставай!
   - Не сдавайся!
   - Перестаньте!
   Катя вдруг перестала соображать, где находится, и,  ощутив  на  губах
кровь, неожиданно вошла  в  раж,  который  подстегивали  и  воинственные
женские вопли.
   Кровь ударила ей в голову, она бросилась на свою обидчицу и  схватила
ту рукой за горло.
   - Давай, красотка! - донеслось до нее, словно в кошмарном сне.
   - Не робей!
   - Покажи этой шлюхе!
   - Долби падлу!
   Толстуха попыталась освободиться от мертвой хватки  хрупкой  женщины,
но тонкие  пальцы  Ершовой  безжалостно  сжимались.  Груша  захрипела  и
опустила  руки,  но  еще  продолжала  двигаться,  пытаясь  своей  массой
придавить Катю к стене.
   - Что, не нравится? - тяжело дыша, прошептала Ершова.
   - Пад-ла... - задыхалась матерая уголовница, - убью, стерва!
   Груша собрала все свои силы и готова была ударить  соперницу  кулаком
по голове сверху, но Ершова неожиданно увернулась и ткнула кулаком прямо
в нос толстухи. Та пронзительно ойкнула и, брызнув  кровью,  отлетела  в
сторону на пол.
   - Су-ка... - истошно заревела Груша, - ты мне нос сломала!
   Грузная женщина  попыталась  подняться,  но  этого  ей  не  позволили
сокамерницы.
   - Бей! - закричала Чахотка и первая бросилась на Грушу.
   Сработал стадный инстинкт, когда добивают проигравшего, и град ударов
посыпался на свергнутую с тюремного трона паханшу. Сокамерницы  дубасили
ее и мстили за все свои унижения, которыми та  осыпала  их  за  короткое
пребывание в КПЗ.
   Катя смотрела на все это, и ее вдруг охватил ужас.
   - Перестаньте! - закричала она, однако  разъяренную  толпу  уже  было
невозможно остановить. - Перестаньте, женщины! Что вы делаете?
   Чем бы все это закончилось -  неизвестно,  но  наконец-то  проснулись
надзиратели.  Загрохотали  железные  засовы,  и  металлическая  дверь  с
грохотом распахнулась. В камеру ворвалось четверо милиционеров.
   - Стоять, шалашовки! - заорал главный надзиратель.
   - По местам!
   - Разойдись!
   Подследственная публика мгновенно кинулась  на  нары,  стараясь  всем
своим видом показать, что к этому ЧП не имеет никакого  отношения.  Мало
того, женщины стали обвинять во всем Грушу.
   - Мы ни при чем!
   - Это все она!
   Пожилой майор Хомутов, маленького роста, но  довольно  крепко  сбитый
мужчина, поднял вверх руку.
   - Молчать, шалавы!
   Все замолчали. Груша поднялась и, вытирая кровь, пошла на свое место,
а Ершова с обезумевшими глазами тихонько вжалась в стенку.
   - Что здесь произошло? - строго спросил майор Хомутов.
   Бабы снова загалдели:
   - Она новенькую ударила!
   - Груша виновата!
   - А новенькая защищалась!
   - Так ей и надо!
   Хомутов начал терять  терпение  и,  гневно  топнув  ногой,  энергично
замахал руками.
   - Молчать, бабы!
   Все стихли, и в камере раздавались только тяжелое сопение  и  нервное
покашливание.
   - Что произошло, Иванова? - обратился к Груше майор Хомутов.
   Груша вытерла рукавом кровь и как-то незлобно ответила:
   - Эта дура, мне кажется, нос сломала!
   Мужчина повернулся к Екатерине и понимающе закачал головой.
   - А, Ершова... - многозначительно произнес  майор,  -  все  никак  не
угомонишься?
   Катерина  перевела  дух  и,   проглотив   сухой   комок,   растерянно
произнесла:
   - Товарищ майор, я здесь ни при чем!
   Мужчина ехидно усмехнулся и обратился к своим подчиненным.
   - Слышали, мужики, она невиновна! - грубо  произнес  он.  -  Замочила
столько людей, что другому хрену хватило бы на всю жизнь!
   Ершова отрицательно замотала всклокоченной головой.
   - Я не виновата!
   - Разберемся!
   Он резко развернулся и указал пальцем на Ершову и Грушу.
   - Старшина Павлин...
   Вперед вышел здоровый молодой милиционер.
   - Я.
   - В карцер!
   - Обеих?
   - Да!
   Ершова закричала.
   - Я не виновата!
   Один из милиционеров подтолкнул Катю в спину.
   - Давай, топай!
   Старшина Павлин подгонял пострадавшую Грушу.
   - Пошли!
   Груша удивленно и наивно выпучила свои большие карие глаза.
   - А меня за что? - возмутилась уставшая побитая баба.
   - За все хорошее!
   - Не имеете права, хренососы! - не унималась буянка, но все же  пошла
на выход. - Я буду жаловаться на вас, менты продажные!
   Старшина грубо подтолкнул подследственную.
   - Шевели копытами, параша безмозглая! - выкрикнул Павлин.
   Груша отмахнулась локтем.
   - Но, но.., без рук, гад! -  недовольно  повысила  голос  рыжеволосая
Груша. - Я тебе не шалашовка какая-нибудь!
   - Ладно, шлепай-шлепай,  Шапокляк!  -  усмехнулся  старшина  и  вывел
женщину из душной камеры.
   Дверь с грохотом затворилась,  но  еще  долго  слышалось,  как  Груша
огрызается с надзирателями. Голоса новенькой совсем не было слышно.

Глава 10

   Целый день Вахрушев носился по  городу  и  вдруг  понял,  что  сильно
проголодался. Да это было и немудрено: сегодня за целый  день  он  выпил
только чашку кофе.
   Проезжая на своем стареньком "Жигуленке", Евгений  остановился  возле
небольшого бистро у метро "Боровицкая". Заказав себе парочку бутербродов
с ветчиной и двойной кофе, он быстро проглотил еду и вышел на улицу.
   Обычно после еды у человека появляется сонливость и бездействие.  Для
капитана пища, наоборот, стала катализатором  его  активности.  Впрочем,
его мозг был постоянно занят обдумыванием плана спасения  Кати  Ершовой.
Вахрушев прекрасно понимал, что узницу попытаются убрать и,  несомненно,
добьются этого, если не найти дополнительных гарантий ее безопасности.
   И вдруг он вспомнил об американском журналисте Патрике Глене, который
проходил по делу об убийстве в редакции "Новый век".  Сомнений  быть  не
могло - журналист знал, что ищут его конкуренты, но иностранца аккуратно
вывели из игры.
   - Это, кажется, выход! - облегченно вздохнул он. - Думаю,  что  люди,
которые охотятся за Катей, вряд ли захотят международного скандала и  не
пойдут на откровенное убийство!
   Вахрушев бросил дымящийся окурок в урну и пошел к телефону.

***

   Патрик Глен рыскал в поисках Ершовой уже несколько дней. Но она как в
воду канула. Он обращался и к Варламу Кириллову, звонил ей домой и  даже
подключил людей из посольства, но все было напрасно!
   Неожиданный звонок обнадежил журналиста.
   - Так вы  говорите,  -  недоверчиво  переспросил  американец,  -  что
Екатерина Ершова под следствием?
   - Да, - ответил мужской голос, - она в КПЗ.
   - Что это такое?
   - Камера предварительного заключения, - растолковал Евгений.
   - А-а... Понял!
   Чтобы  как-то  подстегнуть  иностранного   журналиста   на   активные
действия, Вахрушев солгал:
   - Да, вот еще что... Катерина говорила о каких-то - фотографиях, но я
толком так и не понял...
   Патрик насторожился.
   - О каких фотографиях?
   - Не помню, не до них было!
   Американец был недоволен. Незнакомец ходил вокруг да около.
   - Простите, а вы кто ей будете?
   - Так, знакомый! До свидания!
   Рыжеволосый мужчина услышал короткие гудки, но трубку не положил.  Он
силился понять причину этого звонка.  Что  это  -  звонок  отчаяния  или
провокация?
   Немного подумав, мужчина пришел к выводу, что он  ничего  не  теряет,
если навестит Ершову в Бутырской тюрьме; повод для этого  простой  -  он
журналист!
   -  O'key!  -  воскликнул  Патрик  Глен  и   набрал   номер   телефона
американск