тоном произнес
полковник.
   У Вахрушева защемило внутри и сердце сжалось в комок: неужели  что-то
случилось с Катей Ершовой?!
   У капитана даже выступил пот на лбу.
   - Ер-шо-ва?
   Варанов махнул рукой.
   - Типун тебе на язык! - сухо сплюнул Андрей Васильевич. - Еще чего не
хватало!
   У Жени слегка отлегло от сердца, и он по инерции полез  в  карман  за
сигаретой.
   - Можно курить?
   - Кури, - недовольно усмехнулся пожилой  мужчина,  -  раньше  времени
сдохнешь!
   Вахрушев закурил.
   - Так как звали ту ниточку?  -  не  выдержав  паузы,  поинтересовался
капитан.
   - Касым Нурмалиев, - с досадой произнес  полковник  и  открыл  пошире
форточку.
   - Таньга?
   - Он самый!
   Вахрушев понимающе покачал головой.
   - Быстро работают наши вояки! - сказал капитан.  -  Четко  и  главное
вовремя!
   - На то они и разведчики.
   - И где он нашел пристанище?
   - Удавкой придавили в пригороде, - произнес  полковник,  -  в  районе
Чкаловска.
   - А вы уверены, - осторожно спросил Вахрушев, -  что  это  ребята  из
разведывательного управления?
   - Все сходится к тому, - произнес полковник, но в его голосе не  было
стопроцентной уверенности.
   Он подошел к Евгению и присел рядом с ним на соседний стул.
   - Таньга -  раз,  -  стал  перечислять  Варанов,  загибая  пальцы,  -
следователь из  ГРУ  -  два,  а  в  третьих,  как  мне  стало  известно,
фотографии, которые ищут наши оппоненты, связаны с Вооруженными силами.
   - Складно все получается, - усмехнулся капитан, -  только  что-то  уж
часто у нас проколы происходят!
   Варанов повернулся к Евгению и серьезно впился в  него  пронзительным
взглядом.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   Капитан слегка поежился.
   - Да так...
   - Нет, дружок, - настаивал полковник, - ты уж договаривай до конца!
   Вахрушев тяжело вздохнул и, затушив  сигарету,  смело  встретился  со
взглядом полковника.
   - Такое впечатление, - произнес капитан,  -  что  создается  ощущение
игры в поддавки. Как будто невидимая рука расставляет пешки на шахматной
доске и руководит всем ходом игры, зная наперед несколько ходов.
   Полковник Варанов задумчиво покачал головой.
   - И есть подозреваемые?
   - Нет.
   Андрей Васильевич горько усмехнулся и энергично потер лицо ладонями.
   - Вот и у меня нет! - воскликнул он. - Хотя  ощущение  такое,  как  у
тебя, присутствует!
   В  разговоре  возникла  небольшая  пауза,  которую  прервал   капитан
Вахрушев.
   - Андрей Васильевич, - спросил он, - а что относительно Ершовой? Есть
ли новости?
   Полковник Варанов недовольно махнул рукой.
   - Разбираются! - буркнул он.
   - И долго будут?
   - А хер их знает! - огрызнулся  полковник.  -  Я  уже  всех  на  ноги
поднял, даже начальству поспать не дал.
   - Ну вы...
   - Обещали заняться!
   Капитан понимающе улыбнулся.
   - Тогда понятно, обещанного придется целый год  ждать,  -  выдавил  с
неудовольствием Женя.
   Варанов строго посмотрел на подчиненного.
   - Ну, ты не паникуй раньше времени, - заметил он,  -  а  сам  займись
поисками Ершовой!
   Евгений встал.
   - Так где ее искать? - взорвался Вахрушев. - Ее, наверное, засунули в
какую-нибудь дыру типа дурдома.
   Андрей Васильевич с восхищением посмотрел на разгоряченного капитана.
   - А ты недалек от истины!
   - В смысле?
   - Есть такая версия относительно психиатрической больницы,  -  сказал
полковник, - правда, это недостоверно, но близко к десятке.
   Вахрушев беспомощно развел руками.
   - Так это же, что иголку в стогу сена искать! - воскликнул Евгений.
   - Не паникуй! - оборвал полковник коллегу. - Еще не вечер! Что-нибудь
прояснится!
   Вахрушев ничего не ответил, а только от боли закусил нижнюю губу.
   - Да, - вдруг перевел разговор на другую тему Андрей Васильевич, -  а
где твой напарник?
   - Лапиков?
   - Он самый!
   - Да должен вот-вот подойти, - ответил капитан и тут  же  вспомнил  о
Метелкиной. - Андрей Васильевич,  извините,  но  меня  Марина  Метелкина
дожидается в коридоре.
   - - Подождет!
   - Думаю, что разговор серьезный состоится, - возразил Евгений.
   - Ладно, - согласился  полковник,  -  может,  она  наконец-то  что-то
поведает миру! Если что интересное, сразу ко мне! А  если  нет,  займись
Ершовой... Заедь в Бутырку и переговори там с мужиками.
   - Разумеется!
   - До полудня свободен, - сухо сказал Варанов, - а  потом  подскочи  в
Управление, есть кое-какие соображения.
   - Хорошо.
   Капитан встал.
   - И звони, если что!
   - Обязательно!
   Вахрушев кивнул головой и собрался выйти из кабинета, но столкнулся с
майором Лапиковым.
   - Привет!
   - Здорово!
   - Ты где болтаешься?
   Огромный майор был явно возбужден и даже  взмылен,  словно  загнанная
лошадь. На щеке была небольшая кровоточащая царапина.
   - Да так, по делам!
   - А че со щекой?
   Валерий испуганно провел рукой по щеке и заметил кровь.
   - Да так, пустяки,  -  воровато  произнес  майор,  -  спешил,  вот  и
порезался, когда брился.
   - А-а... Тогда пока, - распрощался Вахрушев с напарником и  вышел  из
кабинета.

***

   Женя выскочил из кабинета и, осмотревшись  по  сторонам,  не  заметил
Марины. Тогда он решил спуститься на этаж ниже,  где  они  минут  десять
назад расстались, однако и там ее не было.
   - Вот чертовщина! - зло выругался капитан. - И куда она подевалась?
   Однако времени на поиски Метелкиной у капитана не было: в его  помощи
нуждалась другая женщина, но, как показало  время,  и  разведчики  могли
ошибаться...

Глава 4

   Катя Ершова лежала на больничной койке и рассматривала  свою  палату.
Это было небольшое помещение, рассчитанное на одного, максимум  на  двух
больных. Однако второй кровати в комнатке не стояло, что говорило о том,
что к ней не хотели никого подселять и старались  полностью  изолировать
от внешнего мира.
   В палате были и сортир, и умывальник  с  большим  овальным  зеркалом,
узкий высокий шкафчик, широкая тумбочка возле кровати и столик  с  двумя
стульями. Окно было  небольших  размеров  с  высоким  подоконником.  Для
надежности  на  окнах  психиатрической  лечебницы  находились   железные
решетки, окрашенные белой краской.
   Больной принесли завтрак, но она не притронулась к нему: все ее мысли
были  обращены  к  предстоящему  обходу  главврача,  который,  по   всей
видимости, и подпишет ей вольную или смертный приговор...

***

   Дверь палаты бесшумно отворилась, и в помещение вошли  люди  в  белых
халатах.  Среди  посетителей   Катерина   узнала   только   мужеподобную
медсестру, остальные трое мужчин были ей незнакомы.
   -  Доброе  утро,  больная!  -   приветливо   поздоровался   главврач,
заведующий психбольницей, маленький толстый мужичок  лет  пятидесяти.  -
Как самочувствие?
   Катя внимательно посмотрела на врачей, пытаясь  определить,  от  кого
именно будет зависеть ее дальнейшая судьба.
   - Здравствуйте!
   Толстячок повернулся к невысокого роста старику в золотой оправе.
   - Вот, Виктор Павлович, - обратился он, - наше новое  приобретение...
Весьма забавный случай!
   Катя напряженно смотрела то на одного доктора, то на другого. Третий,
высокий мужчина стоял чуть в сторонке от двух  светил  и,  казалось,  не
выражал особой заинтересованности.
   - Ив чем выражается забавность случая, Геннадий Александрович? -  как
бы между прочим поинтересовался старичок  у  главврача,  листая  историю
болезни Ершовой.
   Толстяк развел руками.
   - В истории все подробно изложено, коллега,  -  заискивающе  произнес
Ребров.
   Старичок покачал седой плешивой головой, но  нельзя  было  разобрать,
что он хотел этим выразить.
   - Да...
   Главврач Ребров подошел к врачу Мартынову и заглянул через его щуплое
плечо в историю болезни Ершовой, которую собственноручно написал сегодня
ранним утром.
   - Ну что, профессор? - поинтересовался толстяк. -  Мне  видится,  что
случай весьма распространенный и типичный. В  наше  тревожное  и  бурное
время  стрессы  и  нервные  перегрузки  -  вечные  спутники  ранимых   и
незащищенных душ. А в конкретном случае  нервная  и  опасная  профессия,
неустроенность личных отношений, творческая несостоятельность...
   Виктор  Павлович,  на  секунду  оторвавшись  от   бумаг,   недоуменно
посмотрел на главврача.
   - Это вы о ком?
   Толстяк указал взглядом на Катю.
   - О нашей пациентке.
   Профессор повел плечом.
   - Странно... - сказал он, - однако, коллега, я слышал много  лестного
о Екатерине Ершовой, которая в прошлом году была выдвинута на  соискание
премии "Человек года" в Восточной Европе.
   Старик повернулся к больной.
   - Не так ли, уважаемая?
   Катя, до сих пор хранившая молчание, согласно кивнула головой и  едва
заметно улыбнулась.
   - Совершенно верно, доктор.
   Старичок победоносно повернулся к толстяку.
   - Вот видите!
   Главврач  немного  стушевался,  однако  своих  позиций   сдавать   не
собирался.
   - Это все в прошлом! - заявил он. - Теперь  перед  нами  совсем  иная
картина!
   Профессор многозначительно поднял реденькие брови  и  часто  зачмокал
губами.
   - Что ж, уважаемый Геннадий Александрович, разберемся! - сказал он.
   Толстяк недовольно запыхтел.
   - Да что ж тут разбираться, - возразил он, - в  истории  болезни  все
подробно написано!
   Старик хитро усмехнулся.
   - Это не история болезни,  -  недоверчиво  произнес  профессор,  -  а
какое-то уголовное дело!
   Главврач не сдавался, зло посматривая то на пожилую медсестру, то  на
высокого мужчину, словно искал у них поддержки, но не находил.
   - Вот именно,  профессор,  -  доказывал  толстяк  коллеге  "прописные
истины", - после серии убийств  расшатана  нервная  система  больной,  и
необходимо длительное стационарное лечение,  чтобы  вернуть  человека  к
полноценной общественной и личной жизни!
   Профессор Мартынов повернулся к высокому мужчине.
   - И вы так считаете, коллега?
   Мужчина с каменным выражением лица утвердительно кивнул головой.
   - Для меня это ясно как божий день! - заявил суровый доктор,  который
скорее походил не на медработника, а на такелажника или работника морга.
   Гвоздикову,  до  сих  пор  хранившую  молчание,  после   высказывания
высокого мужчины вдруг неожиданно прорвало.
   - Если позволите мне сказать, - произнесла она, - то  хотела  бы  как
постоянная сиделка заметить,  что  у  моей  подопечной  ярко  выраженная
депрессия   иногда   сменяется   буйством    и    какой-то    враждебной
агрессивностью.
   Профессор понимающе покачал головой.
   - Забавный случай, забавный...
   - Типичная мания преследования, -  удовлетворенно  заключил  Геннадий
Александрович.
   Профессор снова покачал головой и, пододвинув стул поближе к кровати,
весело произнес:
   - Ну, а вы что скажете?
   Катя, не вступавшая в разговоры медперсонала, быстро разобралась, кто
есть кто, и поняла, что единственный ее шанс - старичок,  который  может
вытащить ее из этого дерьма. Она посмотрела  в  умные  и  проницательные
глаза профессора и, по-детски улыбнувшись, очень спокойно произнесла:
   - А что можно сказать, уважаемый профессор, если  даже  вам  затыкают
рот?
   Ответ  был  настолько  неожиданным,  что  даже  невозмутимый   доктор
побагровел и приоткрыл рот, обнажив золотые коронки. У остальных  просто
перехватило дыхание. Главврач с ненавистью посмотрел на Ершову, а  потом
перевел угрожающий взгляд на медсестру.
   Гвоздикова сразу как-то осела под колким взглядом начальства, сжалась
в три погибели и виновато улыбнулась: ее вины в том,  что  пациентка  не
потеряла здравый смысл и логику мышления, не было - она  делала  все  по
инструкции, следила за тем, чтобы  подопечная  пила  все  лекарства.  Но
почему оно не подействовало, для Гвоздиковой было такой же загадкой, как
и для Реброва.
   - Это кто затыкает вам рот? - набросился на Ершову главврач.
   Молодая женщина твердо заявила:
   - Вы!
   Толстяк побагровел и засуетился.
   - Вы что это себе позволяете? - повысил голос Ребров. - Вы  страдаете
не только манией преследования, но и манией величия, дорогуша!
   Тон толстяка разозлил Катерину, и она с трудом взяла себя в руки.
   - Никакая я вам не дорогуша, доктор,  -  спокойным  тоном  произнесла
Ершова, - а ведете вы себя так, заведомо зная, что сейчас за меня некому
заступиться.
   Сказанная фраза была брошена с умыслом. Катя  искала  себе  союзника,
которым мог бы стать этот слабенький старичок.
   - Вы ошибаетесь, Екатерина, - возразил профессор,  -  никто  вас  тут
обижать не собирается, и, если ваше присутствие в этом заведении  вредно
для здоровья, мы постараемся вас как можно скорее отправить домой.
   Ершова усмехнулась уголками губ.
   - Хотелось бы верить!
   Грустная и растерянная троица стояла позади профессора  и  не  знала,
что предпринять. Профессор Мартынов был не просто психиатр, а  ученый  с
большим именем, которого знали не только в России, но  и  далеко  за  ее
пределами.   Виктор   Павлович   представлял   независимую    ассоциацию
европейских психиатров, и просто так закрыть  рот  "инспектору-ревизору"
не представлялось возможным.
   Профессор Мартынов повернулся к собравшимся и сказал:
   -  Милостивые  господа,  не  могли  бы  вы  оставить  нас  наедине  с
пациенткой на пять минут?
   Это заявление было как гром среди  ясного  неба.  Ребров  кусал  себе
локти, ведь это была  его  идея  позволить  Мартынову  "пробежаться"  по
палатам больницы.
   Геннадий Александрович думал, что старичок явился сюда  для  галочки,
как большинство новых демократов, но он ошибся: старик  оказался  старой
закваски и вникал в каждую историю болезни пациентов.
   - Простите, Виктор Павлович, -  чуть  не  взмолился  толстяк,  -  это
невозможно!
   Высокий мужчина и медсестра активно поддакивали.
   - Да, да...
   Старик лукаво повел бровью.
   - Не вижу ничего невозможного,  -  решительно  возразил  Мартынов.  -
Попрошу исполнить мою просьбу, коллеги!
   "Святая"  троица  не  могла  допустить  этого,  и  каждый   загалдел,
перебивая друг друга:
   - Это невозможно!
   -  Это  нарушение   инструкций   внутреннего   распорядка   закрытого
учреждения!
   -  Мы  не  несем  никакой  ответственности  за   вашу   безопасность,
профессор!
   - Это произвол!
   - Мы будем жаловаться!
   Умудренный житейским опытом  старый  человек  подождал,  когда  народ
"выпустит пар", медленно встал и неожиданно громко рявкнул:
   - Вон отсюда!
   Местные аборигены сразу стушевались и попятились назад к выходу.
   - Или я устрою вам такой скандал в  научных  кругах  и  международной
прессе, - пригрозил настырный старик, - что вы до конца  дней  своих  не
отмоетесь от стыда и позора!
   Битва была проиграна, но, чтобы  хоть  как-то  сохранить  свое  лицо,
главврач Ребров произнес:
   - О последствиях мы вас предупредили! Вся ответственность ложится  на
вас, профессор!
   Старичок моментально умолк.
   - Благодарю, господа, - тихим, но твердым голосом  произнес  он.  Всю
ответственность беру на себя!
   Группа сопровождения вышла из  палаты  с  гордо  поднятыми  головами.
Мартынов повернулся к молодой женщине и хитро подмигнул своей пациентке.
   - Ну, вот голубушка, мы и одни! - сказал  старичок.  -  Выкладывайте,
что у вас болит?
   Ершова тяжело вздохнула.
   - Они вам так  просто  не  спустят,  дорогой  профессор!  -  заверила
Екатерина.
   Профессор  добродушно  рассмеялся,   показывая   всем   своим   видом
безразличие к опасности.
   - Волков бояться - в лес не ходить!
   Катя задумчиво покачала головой.
   - Волков я не боюсь, профессор, - испуганно и тихо прошептала она,  -
но есть звери и пострашнее серого хищника!
   Уставший и больной старик молча покачал умной седой головой.
   - Знаю, детка, знаю...

***

   Геннадий Александрович Ребров пылал гневом, высокий мужчина  тоже  не
находил себе места и готов был растерзать толстяка.
   - Как вы могли допустить такое! - рычал он.
   Толстяк понуро уставился на свои нечищеные ботинки.
   - Да кто ж его знал,  Вениамин  Сергеевич,  -  бубнил  себе  под  нос
Ребров, - что старик такой нахрапистый. Хотелось как лучше...
   Вениамин  Сергеевич  презрительно  ухмыльнулся  и  скрипнул  золотыми
коронками.
   - А вышло как всегда!
   Главврач втянул маленькую головку в  плечи  и  перенес  всю  вину  на
помощницу.
   - Если хотите знать, то моей вины здесь нет! - нагло заявил толстяк.
   - А кто, Склифосовский виноват?
   Толстяк, чтобы избежать  столкновения,  указал  пухлым  пальчиком  на
Гвоздикову,  подслушивающую  у  дверей  палаты  разговор  профессора   с
пациенткой.
   - Она!
   Проходящие мимо  по  коридору  больные  и  обслуживающий  медперсонал
больницы  с  любопытством  задерживали  свои  взгляды  на  разгоряченных
врачах.
   - Кто? - прижав  к  стене  толстяка,  скрипел  верзила.  -  Маргарита
Филимоновна?
   Главврач энергично кивнул.
   - Гвоздикова! - произнес Ребров и понизив голос  до  шепота,  сообщил
Плющеву:
   - Ей было поручено "накачать" подопечную наркотическими препаратами.
   - И что?
   Толстяк усмехнулся.
   - Результат налицо! - осмелел главврач. - По-видимому, и ваша контора
дает сбои в работе, Вениамин Сергеевич!
   Плющев гневно сверкнул глазами.
   - У нас сбоев не бывает!
   Ребров безразлично пожал плечами.
   - Надеюсь, что так...
   Плющев окликнул Гвоздикову:
   - Филимоновна!
   - Тише...
   Женщина приподняла вверх руку, как бы  желая  сказать,  чтобы  ей  не
мешали.
   - Секунду.
   Толстяк и высокий медленно подошли к медсестре и стали вполоборота  к
двери, словно никакого отношения не имели ни к Гвоздиковой, ни тем более
к двери.
   - А ты чего стоишь как истукан? - недовольно бросил здоровому парню в
белом халате главврач и указал на любопытных зевак.
   Санитар, долго и упорно не  понимающий,  что  происходит,  наконец-то
очнулся и стал разгонять столпившихся больных.
   - Че рты пораз-зявили, придурки?! - сочным баском крикнул санитар  на
людей. - А ну, лоботрясы, быстро разбежались по палатам!
   Завсегдатаи больницы не сразу  поняли  смысл  сказанного  и  виновато
скалились.
   - Я че сказал... - озверел  парень  и  резво  сделал  шаг  вперед.  -
Дормидонтыча выписать!
   При упоминании "Дормидонтыча" больных, словно ветром, сдуло: никто не
хотел принимать "Дормидонтыча", как окрестили санитары жестокие побои  с
применением смирительной рубашки...

***

   Через минут пять из палаты вышел уставший профессор Мартынов. По лицу
его струился пот. Казалось, что он только что разгрузил огромные мешки с
цементом.
   -  Кхе-кхе...  -  откашлялся  старичок  и,  не  проронив  ни   слова,
прихрамывая,  медленно  побрел  по  коридору  в   направлении   кабинета
главврача странного заведения.
   Троица  беспокойно  переглянулась  между  собой   и   засеменила   за
профессором. Гвоздиковой мало что удалось уловить из разговора  врача  и
больной, однако смысл их беседы она уловила весьма точно и достоверно, о
чем сообщила мужчинам.
   - Виктор Павлович, - заискивающе терся  возле  Мартынова  толстяк,  -
что-нибудь интересное прояснилось в ходе вашей беседы с Ершовой?
   Профессор холодно посмотрел на главврача. Если до встречи  с  Ершовой
Виктор Павлович еще как-то воспринимал его, то после откровений  Ершовой
старик не мог смотреть на омерзительного типа без отвращения.
   -  Весьма  любопытные  вещи,  господин  заведующий!  -  сухо  обронил
профессор.
   - И что, например?
   Старик остановился.
   - А то, что эта молодая женщина совершенно нормальна и здорова,  чего
и всем желаю!
   Ребров виновато развел руками.
   - Как сказать, господин профессор, - язвительно заметил толстячок,  -
нормальные и здоровые люди не совершают серийных убийств!
   Профессор смерил презрительным взглядом ничтожного бюрократа.
   - А кто вам сказал, что она убийца?
   Ребров зло оскалился.
   - Те, кто привез ее из следственного изолятора!
   - Нужно верить фактам и здравому смыслу!
   Толстый человек сделал надменное лицо и нап