. Первой мыслью было броситься навстречу девушке. Однако он пересилил себя и продолжал наблюдать за Аней.
     Интересно, куда это она идет?
     Мысли Шахова и вовсе смешались. Неужели спешит к нему? Но зачем? Могла бы позвонить, договориться о встрече или хотя бы предупредить о своем визите.
     Он поднял трубку внутреннего телефона:
     - Если ко мне сейчас придет на прием гражданка Авдеева, проведи ее сюда, - сказал он секретарю и вновь схватился за бинокль.
     Гражданка Авдеева стремительно приближалась. Теперь не было сомнений, что направляется она именно в горотдел. Отлично просматривалось выражение ее лица. На нем почему-то отсутствовала радость от предстоящей встречи, скорее читалась ожесточенность и тревога. Шахов насторожился. Наверное, просить о чем-нибудь пришла, решил он.
     Минут через пять послышался стук каблуков с набойками, цокающих по ступенькам металлической винтовой лестницы. Сердце Шахова вновь начало выкидывать фокусы, однако внешне чекист оставался совершенно спокоен.
     "Поцелует или не поцелует? - томительно размышлял он. - Если поцелует..."
     В этот миг ее темноволосая головка показалась в отверстии люка. Еще секунда, и девушка очутилась в башенке. Она сухо поздоровалась, но больше никаких знаков внимания не продемонстрировала. Соответственно и Шахов решил вести себя сдержанно.
     Несмотря на озабоченный вид, девушка с любопытством огляделась по сторонам. Взгляд ее упал на стоявший на подоконнике полевой бинокль.
     - Давно заметил меня? - поинтересовалась она.
     - С чем пожаловала? - вместо ответа спросил Шахов.
     - Пожаловала... - Она усмехнулась. - А может, соскучилась?
     - Что-то не похоже. В таком случае могла бы позвонить.
     - А ты, выходит, не рад?
     - Здесь серьезное учреждение, а не место для свиданий. - Шахов и сам поразился своему нравоучительному тону. Он прекрасно понимал: вовсе не так нужно с ней разговаривать. Неужели канцелярия заела его окончательно?
     - А я и пришла не на свидание, а по неотложному вопросу, - сообщила Аня. - Джоник пропал.
     - Джоник? Это твой американский друг? Не понимаю, какое отношение...
     - Не у вас ли он сидит?
     - За что же его сажать? Вины как будто за ним никакой нет. Пока...
     - Точно он не здесь?!
     - Послушай, Авдеева, ты задаешь слишком много вопросов.
     - Уже Авдеевой стала? А раньше вроде по имени называл.
     - Повторяю: здесь не место для... - Шахов искал подходящий оборот. - Для трали-вали.
     - Слово-то какое нашел. Значит, у нас с тобой просто "трали-вали"? А я-то думала...
     - Что ты думала?! Я вообще не понимаю, кто тебе нужен: американец или я? Может, пока тебя не было, он с другой загулял.
     - Что вы все на свой аршин меряете? Загулял! Не мог он ни с кем загулять. Не такой человек. Сидит, наверное, у вас в каталажке...
     - Говорю же, здесь его нет! Ищи в другом месте.
     - Тогда я пойду.
     - Погоди, а какие у тебя планы на вечер?
     - Джоника я должна найти. Или не понимаешь? В беду он попал, как мне кажется.
     - Да никуда он не денется.
     - А вы что же, товарищ майор, желаете продолжить наши отношения? - с издевкой, как показалось Шахову, спросила Аня.
     - Почему бы и нет?
     - А потому! Не будет больше "трали-вали".
     - Ты так думаешь?
     - Знаю точно. Хватит, поиграли! Мне жизнь устраивать нужно.
     - А не боишься?
     - Чего же?
     - Или не помнишь нашего разговора при первой встрече?
     - Похоже, угрожаете?
     - Девочка, да я могу с тобой и твоей семейкой такое сделать! - Внутренне Шахов ужаснулся своим словам, но его уже понесло. - Что ты здесь из себя цацу корчишь? Вот сейчас прикажу, и ноги раздвинешь.
     Глаза у Ани потемнели. Она молча смотрела на Шахова, и на лице ее читались гадливость и презрение. Крупные капли пота выступили на ее носу, Аня по-детски ладонью смахнула их.
     - Значит, и такое можете приказать? - тихо спросила она. - Тогда приказывайте. Я готова. Только скомандуйте. - Девушка сунула руки под подол платья, мгновенно стащила с себя черные сатиновые трусики и бросила их на пол, потом задрала юбку и встала задом к Шахову, упершись в подоконник, выгнув торс и расставив ноги.
     - Начинай, начальник.
     Шахов остолбенело смотрел на сверкающий в лучах солнца молочно-белый зад. В голове раздался легкий звон, сердце ухало в груди точно после километровой пробежки...
     - Что же ты, начальник? Вроде до сей поры отличался решительностью. Приступай. А одновременно продолжай зырить в свой бинокль. Может, еще какую дурочку в толпе отыщешь. Ну, давай же, давай... - Аня покачала попой из стороны в сторону. Не соображая, что он делает, Шахов стал расстегивать пуговицы ширинки, потом приблизился к девушке.
     - Ах!.. Так... так... - Она еще больше прогнулась, волосы рассыпались по подоконнику. - Только, товарищ начальник, нас сейчас весь город видит... И если кто в заводском управлении вот так же стоит с биноклем у окна... Ну, давай же, давай!.. Прибавь ударного темпа, начальник.
     Слова девушки подействовали на Шахова, словно ведро ледяной воды. Он отпрянул от окна и стал судорожно приводить себя в приличный вид. Аня поспешно одернула юбку, подхватила с пола трусики и вновь взглянула на Шахова. Глаза их встретились. В кривой улыбке Ани ему неожиданно почудилась не насмешка, а сожаление. А может, это только показалось. В растерянности он топтался на месте, не зная, как вести себя дальше. Что сказать: извиниться или же наорать, пригрозив грядущими репрессиями? Что девушку можно просто обнять и, поцеловав, успокоить, просто не приходило ему в голову. Пока чекист собирал в кучу растрепанные мысли, Аня метнулась к лесенке, и след ее простыл. И вновь Шахов в собственных глазах выглядел как последний идиот.
     Аня, едва не подвернув ногу, стремительно сбежала по крутым ступенькам, проскочила мимо удивленного секретаря и только в коридоре перевела дух. Случившееся словно не коснулось ее, и лишь последние звездочки сладкой истомы помимо воли вспыхивали и тут же гасли, как искры фейерверка.
     В коридоре она остановилась, оглянулась, нет ли кого поблизости, и стала приводить в надлежащий вид свою внешность. Вокруг было пустынно. Ни посетителей, ни сотрудников не наблюдалось. Доносилась лишь неразборчивая речь да стрекот пишущей машинки, но эти учрежденческие закулисные полутона на фоне окрашенных в цвет несвежего мяса стен только усиливали ощущение тревоги и безысходности. Чудилось, там, в глубине кабинетов, за строем обшарпанных дверей, творятся ужасные дела. Откуда-то, несмотря на июль, повеяло ледяным сквознячком. Мороз пробежал по коже Ани, и она почти бегом устремилась к выходу.
     - Эй, девушка, постойте! - услышала она за спиной. Ну вот, началось...
     Аня через силу обернулась и увидела в том конце коридора, откуда она только что шла, незнакомого мужчину, скорее даже молодого парня в военной форме.
     - Погодите, девушка, - вновь произнес военный и двинулся к ней.
     "Сейчас арестует, - похолодела Аня. - Эх, язык мой, язык..."
     - Вас, кажется, Нюрой зовут?
     Девушка молча кивнула. Она не любила данную уменьшительную форму имени Анна, но решила не возражать.
     - И вы как будто ищете Джона Смита?
     -Да.
     Военный разговаривал вежливо, глядел сочувственно и, похоже, арестовывать ее не собирался. Он выглядел симпатичным - русоволосый, ясноглазый, но Аня с некоторых пор не доверяла располагающей внешности.
     - Я могу помочь. Здесь вашего Джона Смита нет, напрасно ищете.
     Аня тут же отметила это "вашего". Значит, об их отношениях в этом здании уже известно не только начальнику.
     - Но я знаю, где он. Американец попал в беду... в большую беду.
     - Что с ним случилось?
     - Не имею права сообщать подробности. Дело весьма серьезное. Джон Смит в опасности, но вы можете ему помочь.
     Аня во все глаза смотрела на странного военного. Либо он что-то не договаривает, либо пытается втянуть ее в очередную грязную историю. Однако лицо его как будто выражало искреннюю озабоченность и сочувствие.
     - Дело в том, - продолжал военный, - что Джон Смит попал в руки отпетых негодяев...
     Девушка от изумления приоткрыла рот.
     - Очень опасные... э-э... люди, - нагнетал жути военный.
     -Тогда почему же НКВД не вмешается? - резонно поинтересовалась Аня.
     - Пока не можем. Идет большая игра. Не могу раскрыть всех карт.
     Это окончательно запутало Аню, и она молча взирала на военного.
     - Так вот, - неуверенно произнес он. - Я иду на нарушение служебной тайны, сообщая вам некоторые подробности. Помочь Джону Смиту в данную минуту может лишь один человек, Всесвятский Николай Николаевич. В настоящий момент он обитает на Шанхае, в доме некоего Валитова. Отправляйтесь туда и скажите, что Джон Смит - Всесвятский с ним знаком - попал в лапы к Хозяину и находится... - Тут военный запнулся, словно решая, говорить или все же не стоит? На лице его отразились явственные колебания. - ... Находится... Ну да ладно! Знаете барак, где расположена станция "Скорой помощи"? Там имеется подвал. Вот в этом подвале...
     - Ничего не понимаю! - взвилась импульсивная Аня. - Какие подвалы, какие хозяева?..
     - Тише, девушка. Все! Разговор окончен. Я и так сказал слишком много. Если хотите помочь своему другу, отправляйтесь по указанному адресу.

ГЛАВА 19

     Тут нужно вернуться чуть назад, к утру того дня, в который происходят вышеописанные события. Если помнит читатель, Всесвятский после крупного разговора покинул оказавшийся негостеприимным дом товарища Шахова и отправился восвояси. Куда?
     Он и сам не знал этого. Шахов недвусмысленно предупредил, что нужно уехать. Возможно, так будет лучше для всех.
     И в первую очередь для вампира - сразу же возник закономерный вывод. Он будет продолжать творить свое кровавое дело. Неспешно, без суеты. Ему вовсе не нужен широкий охват населения. От субъекта к субъекту, от души к душе он станет рассыпать черное семя зла, поскольку вряд ли есть сила, способная противостоять ему.
     В какой-то степени они схожи друг с другом Он одиночка, и Всесвятский из того же теста. И это в стране, где определяющее слово за массами. Неправду говорят, когда утверждают, что здешний народ издревле обречен пребывать под гнетом тиранов и деспотов. Именно народ определяет, каким быть правителю. Если в Англии или Америке попробуют утвердить тиранию, через неделю начнется гражданская война. Там господствуют индивидуализм и закон, а здесь коллектив и кулак. Общественные настроения очень часто преобладают над здравым смыслом. Неумение и нежелание здраво рассуждать и брать на себя ответственность и порождает тиранию. Находится лидер, готовый идти напролом, и массы слепо следуют за ним, даже если их ведут к гибели. Отсюда частенько проявляющаяся стихия бунта, бессмысленного и беспощадного, как верно подметил Пушкин. Нужен только лидер, к какому бы слою общества он ни принадлежал - угнетателей или угнетенных, и таковой всегда находится, будь то Петр Первый или Емелька Пугачев. Почему победили большевики? Потому что они были стремительны, беспощадны и щедры на посулы. По своему менталитету их разноплеменная верхушка так же далека от русского народа, как и придворная камарилья. Но у большевиков пока что имеется мощный волевой потенциал, а у царизма он остался в далеком прошлом. Большевики декларируют, что вся их деятельность направлена на благо народа, да, в принципе, так оно и есть. Вот только где же оно, это благо? И наступит ли когда-нибудь?
     Всесвятский оглянулся по сторонам. Несмотря на ранний час, около шести утра, людские ручейки тянулись в сторону завода. Город и завод были практически неотторжимы друг от друга, их разделяла лишь невысокая стена, да и то не везде. Еще вчера большинство из этих людей ютились по своим сельским хижинам, как на протяжении сотен лет их пращуры, ни сном ни духом не ведая, что существуют металлургические громадины, где человек словно песчинка в море огня, пара, грохота. Произошел великий перелом в судьбах. А в душах? Человек сеял хлеб, сегодня он варит сталь. Но мыслит он теми же категориями, или все-таки что-то изменилось в умах? Неужели он так и остался рабом? И не столько рабом государства, сколько рабом собственного рассудка?
     Размышляя таким образом о судьбах собственного народа, Всесвятский добрался до Шанхая. В конце концов, что делать дальше? Внять разумному совету и уехать? Или остаться и довести дело до конца?
     Всесвятский остановился перед домом Валитова и взглянул на часы. Было еще слишком рано, не хотелось беспокоить людей. Можно посидеть где-нибудь в уголке, на скамейке. Подождать, пока люди проснутся. Всесвятский развернулся и зашагал в обратную сторону.
     - Эй! - услышал он за спиной. И тотчас узнал голос старика Валитова. - Эй, дорогой товарищ, иди сюда. Чего мимо ходишь?
     - Я думал, вы еще спите.
     - Какое там. Давно встал. А вот тебя увидеть не ожидал. Решил, все, бэтте, конец. Неужели отпустил начальник, а может, сбежал?
     - Отпустил. Знакомым моим оказался. Удивительно, но так и есть.
     - Знакомый? - недоверчиво переспросил старик. - Вон как! В такой место знакомый только хуже.
     - Согласен. Он сказал, что я должен немедленно уехать.
     Старик прицокнул языком:
     - Худо. Раз сказал, значит, так и делай. Второй раз не отпустит.
     - Время еще есть. Поезда не каждый день ходят.
     - Рискуешь.
     - Привык доводить начатое до конца. А как у вас дела?
     - Гости ночью не приходил. Но в поселке шум был, даже стреляли.
     - И кто же?
     - Не знаю. Наверное, мильтоны. Оставили засада, может, кто еще попадется. Шум около дом твоих друзей был.
     - Навестить бы их нужно.
     - Сходи. А пока шагай за мной. Ашать будем. Тебя, наверное, в каталажка не кормили?
     На столе стояли лепешки, чайник, кувшин с молоком.
     - Садись. Кушай на здоровье, - сказал Валитов, и, пока гость ел, старик молча смотрел на него. Во взгляде его не было ни любопытства, ни тревоги, лишь легкая грусть читалась на изборожденном морщинами азиатском лице.
     - Спасибо, - поблагодарил Всесвятский. - Легкая перекуска как раз кстати.
     - Будь здоров. Дальше чего делать будешь? Наверное, ночь не спал. Может, приляжешь?
     - Спешить нужно. Найти Хозяина.
     - Где искать думаешь?
     - Еще не знаю. Мне кажется, он где-то рядом. Кто может знать? Этот шофер кареты "Скорой помощи"? Возможно. А другие? Ведь он к кому-то бегал в НКВД.
     - Не к твоему знакомому?
     - Вряд ли. Но там был еще один. Молодой парень. Его лицо мне определенно кого-то напомнило.
     - Всех-то ты знаешь... - В голосе старика послышалась добродушная насмешка
     - Я не уверен.
     - Арестовали тебя не случайно, - спокойно сказал Валитов.
     - Они этого и не скрывали. Сказали: имеется информация о подозрительной личности, объявившейся на Шанхае. Похоже, приняли меня за заезжего контрреволюционера, посланного сюда организовывать диверсии.
     - Это только отговорка. Искали именно тебя. Причем кто-то точно знает о твоя настоящая... как это...
     - Миссия.
     - Именно. Потом, если у этот шофер есть покровитель в НКВД, то это скорее всего кто-то из начальства. Сегодня ночь убыр не приходил. Почему? Думаю, ему приказали не мешать. В поселке был... как это... шмон. Потом оставили людей караулить. Столкнись убыр и эти, стража, мог неприятность получиться. Поэтому ему сказали: в Шанхай эта ночь не ходи. Ты лучше расскажи, что в НКВД было?
     - Вот видишь, все правильно! - воскликнул Валитов после того, как Всесвятский вкратце передал обстоятельства своего общения с представителями власти. - Он, этот молодой парень, тебя специально арестовал, чтобы не мешал убыр по ночам гулять, а знакомец твой пришел и тебя выпустил. Значит, он не с ними. Ты ему пытался рассказать о убыр. Напрасно. Только хуже себе сделал. Так бы он тебя просто отпустил, а теперь приказал уехать. Эти люди не верят ни во что, не помещающееся в их разум.
     - Я рассчитывал на его помощь. Старик вздохнул:
     - А я рассчитывал на твоя. Но, увы...
     - Сделаю все, что смогу.
     - Не в тебе дело. Просто не дадут... Видишь, какая у них сила. Как русские говорят: не мытьем, так катаньем. Жалко, пропадем. Мне не страшно, но вот ребятишки жалко. Хотя все равно тут не жизнь.
     - Почему?
     - Все перемешалось. Здесь, в этот город, не только железо плавят, но и людей тоже. Всех вместе в одну кучу накидали. А для чего? Чтобы забыли свой язык, свои обычаи, свою веру. Я вот татарин. Дети, внуки мои - татары. Пока я жив, они не забудут родина. А потом? Хасан вон на летчик учиться хочет.
     - Разве это плохо?
     - Не плохо, нет! Не так понял. Образование - великое дело. Но при этом отрубаются корни, теряется связь со свой народ. Татарин станет русский интеллигент. Будет думай по-русски, книги пиши по-русски. В жены возьмет русскую бабу. Он будет стесняться свой | татарский дедушка. Два-три поколения, и получится настоящий русак. А глядя на образованных, и простые так поступай. Исчезнем как народ.
     - Но ведь и раньше подобное происходило. Сколько русских девок в свое время увезли в Орду.
     - Одно с другой путаешь. У русских девок в Орде рождались красивые татарские ребята У тех, которых не в Орде крыли, рождались красивые русские ребята, на татарин похожий. Но были две культуры, они друг с друг не смешивались. Вера мешала. Даже когда Иван Грозный царь покорил Казань, он вера не порушил. Был христианин и был мусульманин. Как говорится: люби свою веру, но уважай другие. Теперь же любую веру рубят под корень. Вместо бога учат верить в какой-то Интернационал. Здесь, в Соцгород, татар много, а школа татарский только один, на спецпоселок, да и то лишь начальный. Пушкин - великий поэт, не спорю, но татарин обязан знать и чтить не только он, но и Тукай.
     Всесвятский вначале внимательно слушал своего собеседника. Но бессонная ночь и только что съеденная пища давали себя знать. Глаза его начали слипаться, он рассеянно смотрел на Валитова, угасающим сознанием улавливая лишь обрывки его слов. Наконец силы вовсе оставили Всесвятского, и он упал на стол, провалившись в забытье.
     - Вставай, тут к тебе пришли. Всесвятский открыл глаза. Над ним склонился старик-татарин. Всесвятский поспешно вскочил. Оказывается, он лежал на кошме в той самой комнате, где совсем недавно ночевал с американцем.
     - Извините, не заметил, как заснул, - попытался оправдываться он.
     - Ничего страшного. Понимаю, ты устал. Мы тебя сюда перенесли. А теперь к тебе девка пришел.
     - Какая девка?
     - Не знаю. Говорит, срочно нужен.
     Всесвятский пожал плечами. Никаких девок он не ждал. Взглянул на часы. Было почти двенадцать. Значит, спал часа три. Однако состояние очень даже бодрое. Нет ни тяжести в голове, ни сонливости. Только неплохо бы сполоснуться.
     Валитов словно прочитал его мысли.
     - Пойдем, вода солью, - предложил он, - а то лицо заспанный.
     Всесвятский умылся, утерся чистым полотенцем и пошел следом за стариком
     Незнакомая ему девушка сидела за столом и поминутно вертела головой, словно испуганная птица. Она была миленькой, современного "комсомольского" типа.
     - Вы меня разыскиваете?
     Девушка подняла на него зеленоватые глаза, в которых застыла растерянность.
     - Вы Николай Николаевич Всесвятский?
     - Он самый.
     - Мне посоветовали обратиться к вам. - Девушка запнулась, словно подбирая подходящие слова. Всесвятский тоже молчал, ожидая продолжения.
     - Тут такое дело... У меня есть друг... Даже, можно сказать, жених... Джон Смит. Он - американец... Возможно, вы его знаете.
     Всесвятский утвердительно кивнул.
     - Ага.
     -Так он пропал.
     - Как пропал?! Я же только вчера с ним разговаривал.
     - Вчера и пропал. Дома не ночевал. Тут некоторые утверждают: мол, загулял Джоник. Неправда! Он не такой. А меня в городе не было. Сегодня утром приехала, сразу к нему, а его нет... Я давай искать... - Тут Аня потупилась и вздохнула. - Даже в НКВД обращалась, - через силу вымолвила она.