л ни слова, только барабанил пальцами по столу.
     - Так, - наконец зловеще обронил Шахов, - так, так... Я думаю, тут все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Безусловно, ты, Вася, прав насчет контрреволюционной организации, однако щупальца свои она раскинула не только в Шанхае, а значительно шире, боюсь, не по всему ли городу. И задачи у нее очевидны: сеять беспорядки, заниматься вредительством на производстве, совершать убийства активистов и партийцев. Ведь кем, к примеру, был отец погибшего мальчика?
     - Кочегаром на паровозе.
     - Это профессия. А если подойти с политической стороны?
     - Кандидатом в члены партии.
     - Вот именно! Возможно, ты, Вася, считаешь, что я не в курсе событий. Ошибаешься, браток. - Шахов вспомнил цветистые речевые обороты своей юности. - Каждую мелочь держу в уме. А как иначе? Враг ведь не дремлет. Возвращаюсь к сути вопроса. Думается, не только вредительство входит в задачи организации, но и шпионаж. Тогда становится понятна роль этого американца, прикидывающегося другом советской власти. Не дает покоя империалистам процветание нашей страны. Значит, Вася, как, по-твоему, необходимо поступить?
     - Арестовать контриков и с пристрастием допросить.
     - Правильно, но не сейчас. Я думаю, нужно начать со следующего. Сегодня, ближе к вечеру, силами милиции необходимо провести массированный рейд в этом злосчастном поселке. Устроить нечто вроде облавы. Прочесать каждый дом, каждую землянку. Предлог очевиден - пропажа нашего сотрудника Хохлова. Никого из законно проживающих на территории поселка граждан не трогать. Даже предполагаемых контриков. Но вот всякого рода посторонних, подозрительных личностей без документов или, того хуже, имеющих при себе оружие, изолировать незамедлительно. А главное, разыскать этого бородатого попа. Именно он нужен нам в первую очередь.
     Когда Джоник в смятении покинул гостеприимный дом Валитовых, здесь спешно принялись ликвидировать свидетельства ночных событий. Прибитую к входным дверям собаку сняли, кровь замыли, двор и палисадник подмели. Усадьба приняла обычный благопристойный вид. Но вот покой ее обитателей был нарушен. Они хотя и молчали, но по косым взглядам Всесвятский понял: винили в случившемся именно его. Только старик Валитов, казалось, сохранял спокойствие, однако и он, по-видимому, пребывал в глубоком сомнении.
     - Что делать будем? - спросил он у Всесвятского после того, как они вместе попили чай на веранде.
     - Нужно искать, где они прячутся.
     - Правильно. Но как? В каждый дыра нос не засунешь.
     - Мне не дает покоя рассказ вашего внука про карету "Скорой помощи". Вроде ее видели неподалеку от того места, где обнаружили мертвого мальчика. Хотелось бы проверить.
     - Дельный мысль. Бери Хасана и отправляйся на Доменный. Только вот что. Думаю, власти, милиция или там другие знают, что тут у нас творится. Один мильтон пропал, другой... Сегодня или завтра будет... Как это слово интересный?.. Вот! Шухер! Милиция проверка придет. Если тебя арестуют, мы погибнем.
     - У меня документы в порядке.
     - Ничего не значит. Будут спрашивать: зачем приехал?
     - В командировку.
     - Могут не поверить. Заберут. Я думаю: про тебя уже доложили. Еще ночь, другой, третий... Они нас убьют, эти убыр. Мы даже не знай, может, эта ночь они еще кого укусили. Сегодня их будет больше, а завтра еще больше. Время очень мало. Поэтому будь осторожен. Не попадайся мильтонам на глаза. Осторожность, только осторожность. И с той стороны опасно, и с этой. Ладно, ступайте. Только когда назад пойдете, старайтесь незаметно. Я скажу Хасан, чтобы шел задами. Ну, благослови тебя Аллах.
     Когда проходили мимо домика, где проживали Фужеров и Рысаков, Всесвятский замедлил шаг. Очень хотелось зайти и узнать, все ли у стариков в порядке. Хасан вопросительно посмотрел на него, но Всесвятский пересилил себя и лишь внимательно взглянул на подслеповатые окна. Ни малейшего движения, ни намека, что внутри живут люди. Тревога закралась в душу, однако Всесвятский представил: войдет он туда и встретится с насмешливым взглядом Рысакова и виноватым - Фужерова. Нет, лучше в другой раз, возможно, перед отъездом, если все сложится удачно.
     Хасан молча шагал рядом
     - Тебе сколько лет? - спросил Всесвятский, чтобы завязать беседу с парнем.
     - Пятнадцать уже.
     - А не похоже. Выглядишь ты постарше.
     - Все так говорят. Семь классов только нынче кончил.
     - А дальше что делать собираешься?
     - Не знаю... Работать, может, а скорее в ФЗУ.
     - А учиться больше не хочешь? Хасан пожал могучими плечами.
     - Закончил бы десятилетку, поступил в институт, инженером, глядишь, стал.
     - Дед тоже так говорит.
     - Вот видишь!
     - Я военным хочу быть. Лучше летчиком.
     - И это неплохо. Но все равно нужно получить среднее образование.
     - Пришел в аэроклуб, прошу: запишите. Комсомолец? - спрашивают. Нет. Вот станешь комсомольцем, тогда и приходи.
     - Так вступай.
     - Дед не одобряет комсомол.
     - Э-э, брат. Сейчас без этого никуда. Везде нужна идеологическая определенность. Хоть в школе, хоть в вузе, хоть на производстве и тем более в армии. Хочешь пробиться - играй по их правилам. Ты, я вижу, парень неглупый, так что выбирай. Или Шанхай, или громадье жизни. Множество дорог перед тобой. Шагай по любой.
     -Дед говорит: власть нынче плохая, недобрая.
     - Дед твой неглупый человек, а болтает ерунду. Когда это власть была доброй? Власть, она и есть власть. Не для того установлена, чтобы для всех хорошей слыть. Или приспосабливайся, или тащись по обочине жизни.
     - А если не хочу приспосабливаться?
     - Но бороться с нынешней властью бесполезно. Она сейчас сильна как никогда. Да и возможностей таким, как ты, дает значительно больше, чем, скажем, при царизме. Вы в Татарии где обитали?
     - В деревне, километров сто от Казани.
     - Судя по всему, не бедствовали?
     - Рассказывают, жили неплохо. Уехали, когда мне восемь лет исполнилось. Лошадей у нас много было, это хорошо помню. Кумыс... Айран... Коровы тоже. Маслобойка своя имелась. Как прошел слух о коллективизации, дед не стал ждать, пока все отберут, сам раздал скотину, маслобойку отписал кооперативу, и мы отправились в Казань, к родне, а уж через год сюда
     - Прозорливый у тебя дед. А вообще, тебе здесь нравится?
     - Чего хорошего? Пыль, грязь и вонь. То ли дело на родине. Леса светлые, озера, речка... А луга!
     - А живи ты в деревне, разве стал бы летчиком? Здесь это проще. Запишешься в ОСОАВИАХИМ, пойдешь в аэроклуб...
     - Я же говорю, без комсомола не берут.
     - Вступишь. Обязательно нужно вступить. Будь как все.
     - Вон она, "Скорая помощь". - Хасан указал рукой на барак, возле которого стояла машина с красным крестом на боку.
     - Отлично. Значит, так. Я пока познакомлюсь с руководством, а ты, если конечно, сумеешь, обыщи машину. Приглядись, нет ли внутри пятен крови, хотя, конечно, в карете "Скорой помощи" кровь неудивительна. Только веди себя осторожнее.
     Всесвятский прошел по гулкому грязноватому коридору и остановился перед дверью с табличкой: "Главврач". Он постучался и, услышав: "Войдите", распахнул дверь. За столом сидел мужчина лет сорока в накрахмаленном белом халате и вопросительно смотрел на вошедшего. Всесвятский представился.
     - Григорий Иванович, - отрекомендовался мужчина. - С чем пожаловали?
     - Хочу написать о вас, - сообщил Всесвятский.
     - Вы из газеты?
     - Нет, приехал в Соцгород в командировку. Послан краеведческим музеем города Кинешма и для ознакомления с величайшей стройкой наших дней, и для создания- экспозиции, посвященной ей. Вот, пожалуйста, мои документы.
     - Кинешма - это, кажется, где-то на Волге? -
     спросил главврач, без особого интереса перебирая бумаги Всесвятского. - Не понимаю, какое отношение...
     - Самое прямое! Социалистическое строительство ведется по всей стране, и опыт, возникающий в его ходе, полезен трудящемуся народу.
     - Это конечно, - поспешно отозвался главврач "Скорой помощи" и встал. Был он высок, широк в плечах. Из-под насупленных бровей на Всесвятского смотрели внимательные серые глаза.
     - Вот, например, организация вашей службы вызовет в Кинешме значительный интерес, - продолжил Всесвятский. - Можете себе представить, в нашем городке до сих пор нет службы "Скорой помощи", тем более, автомобильной. Земщина какая-то. В случае необходимости доктор добирается до больного - вы изумитесь - на обычных дрожках.
     Главврач по-птичьи склонил голову набок и насмешливо посмотрел на Всесвятского:
     - Старая земская медицина, насколько я знаю, хотя и не была механизирована, однако с задачами своими справлялась весьма успешно. Да и для больного приятнее вдыхать запах сена, чем бензиновых паров.
     - Но ведь скорость?
     - Скорость, батенька, не всегда залог успеха. Как говорится, поспешность нужна в двух случаях: при ловле блох и хождении к чужой жене. У нас на сегодняшний день две кареты. Была и третья, но она разобрана на запчасти. Вредительство, скажете вы. А как иначе? Техника иностранная, комплектующих нет. Уж лучше бы мы пользовались конной тягой. Одна машина сейчас на вызове, уехала в пригородный совхоз за роженицей, другая вон, под окном Шофер, видишь ты, загулял. Второй день на работу не выходит. А тронуть не моги, братец его в высоком учреждении на службе состоит. Что, интересно, там происходит? Парень какой-то в машине лазает. - Главврач подскочил к окну, распахнул его.
     - Эй, детина, ты чего там делаешь?! А ну, пошел вон! Не то сейчас в милицию позвоню. Огольцы чертовы, - сказал он, обернувшись к Всесвятскому. - Не успеешь отвернуться, напакостить норовят. А все почему? Присмотра нет. Ушел вроде, - произнес он, вновь выглядывая в окно. - Так что, дорогой товарищ из Кинешмы, проблем и у нас море разливанное. Это вам не Центральная Россия. Совсем недавно в одном казахском стойбище выявили очаг трахомы, велика детская смертность, часты криминальные аборты... Можете так и написать для своего музея. Работы, батенька, хватает. Велик травматизм на производстве... А хулиганство в быту! Что ни день, то поножовщина, избиения... Возможно, я нарисовал несколько неприглядную картину, но потемкинские деревни строить не привык. За сим прошу покорно меня оставить, работа, знаете ли... - Он поднял трубку телефонного аппарата: - Кировская? Соедините меня с исполкомом.
     Всесвятский вышел на улицу и в задумчивости остановился у барачного крыльца. День еще только начинался, но солнце жгло с такой неимоверной силой, что хотелось поскорее спрятаться в тень или хотя бы срочно попить. Всесвятский приметил в коридоре "Скорой помощи" оцинкованный бак с надписью "кипяченая вода", поэтому он вернулся, наполнил эмалированную кружку, прикованную к баку длинной "собачьей" цепью, пахнущей хлоркой теплой жидкостью и, морщась от отвращения, напился. Потом он снова вышел на крыльцо и стал озираться в поисках Хасана. Парня нигде не было видно, но зато в этот момент к крыльцу подъехала еще одна "Скорая помощь", из ее внутренностей была извлечена непрестанно охающая молодая беременная гражданка, поддерживаемая дородной растрепанной теткой с красным, покрытым испариной лицом - видимо, мамашей, а, может, свекровью. Следом возник всклокоченный конопатый молодец, почему-то в тельняшке.
     - Эвон как! - воскликнул молодец, обращаясь непосредственно к Всесвятскому.
     - А что случилось? - поинтересовался тот.
     - Рожать баба надумала! Нашла время!
     - По-моему, в данной ситуации от нее мало что зависит, - резонно возразил охотник за вампирами.
     Но молодец в тельняшке не стал вступать в дискуссию, а рванулся следом за стенающей женой.
     - Всюду жизнь, - прокомментировал происходящее Всесвятский. - Но где все же мой юный помощник?
     - Я тут, - услышал он за спиной и обернулся. Хасан, видимо, прятался за другой стороной барака.
     - Как успехи? - поинтересовался Всесвятский. - Есть находки?
     Хасан молча протянул ему какую-то грязную тряпку.
     - Это что? Не понимаю. - Всесвятский повертел в руках засаленную ветошь. - Объясни по-человечески.
     Хасан вновь взял тряпицу в свои руки и развернул ее. Всесвятский понял, что некогда она была детской рубашонкой. Среди масляных пятен белели перламутровые пуговички.
     - По-моему, рубашка убитого Ванюшки Скворцова, - сообщил Хасан.
     - Ты уверен?
     - Не знаю. Может, ошибаюсь. Нужно показать его друзьям.
     - Пойдем-ка отсюда, - сказал Всесвятский. -
     Нехорошо, если нас здесь увидят вместе. Я двинусь вперед, а ты через пару минут меня догонишь. Нужно срочно обсудить, что делать дальше.
     - Итак, как, по-твоему, следует вести себя дальше? - спросил Всесвятский, когда Хасан поравнялся с ним.
     - Прежде всего разобраться, принадлежала ли рубаха Ванюшке.
     - Верно. Но, допустим, принадлежала. Что дальше?
     - Узнать, кто шофер машины.
     - И с этим согласен. Между прочим, главный врач "Скорой помощи" в разговоре обмолвился: мол, водитель одной из машин загулял. А карет всего две. Чтобы не терять времени, нужно сразу же разобраться с личностью шофера.
     - Это несложно. Тут я встретил одну девчонку... Нашу, казанскую... Служит санитаркой. Я, правда, с ней незнаком, зато она наверняка слышала про моего деда. Вот с ней я и потолкую.
     - Отличная мысль. А я подожду тебя где-нибудь в тенечке. Узнай фамилию шофера, выясни, если можно, адрес, вообще расспроси, что он за человек. А потом разберемся с рубашкой.
     Нужно заметить, что когда Всесвятский, проходя мимо дома стариков, ощутил неясную тревогу, предчувствие его не обмануло. Скверно обстояло дело, ох как скверно!
     В маленькой комнатке царил полумрак, окна были тщательно занавешены, но оба обитателя находились в доме. Они лежали на своих кроватях, молча уставившись в беленый потолок. Сколь долго длилось это тягостное молчание: час, два?.. Им чудилось, целую вечность. Слов не находилось, а ощущения, посетившие их, оказались настолько странными, не похожими на пережитое за все годы пестрого бытия, что оба словно пребывали в шоке. Первым молчание нарушил Фужеров.
     - Ну вот, все и рухнуло, - скорбно промолвил он.
     - Что именно? - тут же отозвался дядя Костя.
     - Вы еще спрашиваете!
     - Насколько я понимаю, куманек, вы прощаетесь с юдолью земной? Что ж, своевременно. Как говорится, все кончено. Мы уже вне понятий о добре и зле. Никогда бы не подумал, что меня ждет подобный конец. Все предвидел: суму, тюрьму, чужбину, даже расстрельной стенки не исключал, но такое! Однако мне представляется, это не самый худший вариант. Все же бессмертие. Пускай такое, но бессмертие, куманек!
     - Все шутите. Вот и дошутились. Не открой вы дверь упырям...
     - Откуда я знал, что это упыри? Я решил: вернулся ваш друг, которого я так неблагоразумно попросил вон. Откровенно говоря, я и сам был обескуражен собственным поведением. Поступил неблагородно, однако теперь сокрушаться поздно. Впрочем, господин Всесвятский, насколько я понимаю, сейчас перешел в разряд наших с вами общих врагов. И именно его следует опасаться больше остальных.
     Фужеров промолчал.
     - И все же согласитесь: мы испытали поразительные ощущения. Трудно даже поверить... Вот они, вершины наслаждений. Когда в наш дом ввалился этот мужлан, ваш знакомец милиционер вкупе с мальчишкой, я решил: пришел конец. Нечеловеческая вонь, оскаленные клыки, красные глаза.. Кто хочешь потеряет от ужаса голову. И вот укус. В глазах меркнет, члены немеют, силы медленно покидают меня... Но взамен приходит острейшее, небывалое ощущение... С чем это сравнить? С вернувшейся на мгновение молодостью, с первым глотком вина, с первой ночью любви?.. Все не то! Некогда я пробовал курить опиум Несколько ближе, но все-таки не то же самое. Здесь наслаждение длительнее, острее, объемнее. Нет заволакивающего разум тумана, нет слабости, подавленной воли. Напротив, ты чувствуешь себя полубогом, да ты и есть полубог, поскольку бессмертие - печать божества.
     - Но какой ценой! Если мы хотим выжить, то должны непрерывно убивать.
     - Значит, будем убивать. Я, собственно, к этому готов. А почему бы и нет? Что нас сдерживает? Мораль! А что такое мораль? Ложный символ. Протухшая христианская догматика. Не укради... Не убий!.. Если бы следовали своим же принципам, человечество давно пребывало бы в земном раю. Мораль выдумана для слабых. Короче говоря, я даже рад такому концу.
     - Ужасные слова. Но ведь нас рано или поздно убьют. Вспомните судьбу семейства Скворцовых...
     - А защищаться нужно. Будешь рот разевать, обязательно прикончат. В первую очередь ваш дружок, да и татарский старичок опасен. Необходимо обезвредить их, и все будет в порядке. Насколько я понимаю, мы стали чем-то вроде летучих мышей. Любая щель, любая нора для нас подходит. Нашу скромную каморку придется покинуть, но подходящее место мы, конечно, для себя отыщем. А корма здесь - завались.
     - Нет, мне такое бытие не подходит.
     - Харакири, что ли, себе сделаете? Или осиновый кол сами в себя воткнете? Интересное зрелище, должно быть. Ваше дело, куманек, ваше дело... А я выбираю для себя иную стезю. Тем более нынешняя власть очень напоминает царство вампиров. Сосет из народа кровь ради осуществления своих безумных проектов. С волками жить - по-волчьи выть. Так, кажется, трактует народ. Да и вам советую поступить подобным образом Тем более ведь вы - мистик, всю жизнь оккультизмом интересовались, а следовательно, вам и карты в руки...
     - Кстати, о картах. С кем же вы теперь играть будете? С другими упырями?
     - Звучит как насмешка. А зря. Как известно, за карточным столом собираются по вечерам. Так что мне мешает принять участие в игре?
     - Да как же это возможно? Ваш нечеловеческий облик отпугнет партнеров.
     - Эге, куманек, нечеловеческий... Вампир, как известно из литературы, персонаж весьма элегантный. Нужно только следить за собой, не опускаться, как, например, этот Хохлов. Хотя что с него взять. Как был мужланом, так им и остался.
     - Но деньги-то теперь вам не требуются?
     - Деньги нужны всем. Вон у Кощея какие накопления были. А ведь он тоже из наших. Так что, куманек, нет безвыходных ситуаций, есть отсутствие инициативы.
     - Кое-что удалось узнать, - начал рассказывать Хасан. Он и Всесвятский сидели на берегу бурного ручья, вода которого имела насыщенно-красный цвет. Припекало солнышко, в небесах порхали, заливаясь щебетом, жаворонки. Каменистое русло ручья напоминало горную речку, вот только цветовая насыщенность воды вызывала у Всесвятского некоторое недоумение.
     - Объясни мне, Хасан, почему у здешней воды столь странный оттенок?
     - Ручей течет с Горы, в нем руду промывают, - сообщил осведомленный паренек. - Если пожелаете искупаться, может шкура слезть.
     - Тогда я повременю. А вообще, здесь можно где-нибудь принять водные процедуры?
     - В пруду разве... Но идти до него далековато. Возле Горы есть старые выработки, заполненные водой. Там тоже купаются. Можно сходить.
     - Идти долго?
     - С полчаса. Вода там чистая.
     - Может, наведаемся? А то жарко очень.
     - А чего... Я не возражаю. Теперь о деле. Потолковал я с девчонкой. Вот что она сообщила. На станции две машины. Ту, в которой я нашел рубашку, водит мужик по фамилии Кутепов. Звать его - Иван. Лет ему примерно сорок. Живет недалеко, на Доменном Не женат. Любит выпить. Человек, по словам девчонки, нехороший, приставучий. То ущипнет, то облапает. Ведет себя нагло, начальства не боится, поскольку его родственник работает не то в милиции, не то в НКВД. Он этим постоянно хвалится. Сейчас Иван загулял. Дня два на работе не показывается. Его бы давно выгнали, но опасаются связываться. К тому же замену днем с огнем не сыщешь. Второй шофер - Ермаков, на той "Скорой", что при вас подъехала, работает. Он постарше, семейный. Человек положительный, только уж больно молчалив, так девчонка сказала.
     - Понятно. Нужно разыскать этого Кутепова.
     - Думаете, он?
     - Не знаю. Сейчас выкупаемся, и ты пойдеш