начинает   бледнеть,
гипнотизированный понемногу  просыпается, и  старый фон характера появляется
снова.
     Даже  тогда, когда верования всемогущи, национальный характер  узнается
всегда по тому, как верования были  приняты, и по тем проявлениям, какие они
вызывают. Посмотрите  на  одну и ту  же  религию в  Англии, в  Испании и  во
Франции:  какие  различия!  Разве  реформация  возможна была когда-нибудь  в
Испании, и разве Англия могла когда-нибудь согласиться  подчиниться ужасному
игу инквизиции?  Разве  у  народов,  принявших  реформацию,  трудно заметить
основные черты  рас, которые, несмотря на гипнотизацию  верований, сохранили
специфические  черты  своего  душевного   склада:   независимость,  энергию,
привычку рассуждать и не подчиняться рабски закону властелина?
     Политическая,  художественная и литературная история народов -- дочь их
верований;  но эти последние, совершенно изменяя их характер, в свою очередь
глубоко изменяются им.  Характер какого-нибудь народа и его верования -- вот
ключи к разгадке его  судьбы. Первый в основных своих элементах неизменен, и
именно потому  что он не изменяется,  история какого-нибудь народа сохраняет
всегда известное  единство. Верования могут изменяться,  и именно потому что
они изменяются, история записывает столько  переворотов. Малейшая перемена в
состоянии верований какого-нибудь  народа имеет необходимым следствием целый
ряд  преобразований в  условиях  его существования.  Мы сказали в предыдущей
главе, что во Франции люди XVIII века казались совершенно отличными от людей
XVII века. Несомненно; но каково происхождение этого различия? Просто: в том
факте, что  в промежуток этих двух веков  мысль перешла от теологии к науке,
противопоставила разум  традиции и  добытые истины  -- откровенной истине. В
силу этой простой перемены в понимании изменилась физиономия века, и если бы
мы хотели  проследить  все  вышедшие отсюда последствия, то увидели  бы, что
Великая  Французская Революция, так же как и  события, следовавшие  за нею и
продолжающиеся  поныне,  являются  простым  следствием эволюции  религиозных
доктрин. И если в настоящее время старое общество колеб лется в своих устоях
и видит все свои учреждения сильно пошатнувшимися, то это потому что оно все
более и более теряет свои  старые верования, которыми люди жили  до сих пор.
Когда человечество их совершенно потеряет, новая цивилизация,  основанная на
новой вере, необходимо займет ее место. История  показывает нам,  что народы
не переживают  долго исчезновения своих богов. Родившиеся с ними цивилизации
умирают также  с ними.  Нет  ничего более разрушительного, чем  прах умерших
богов.

Глава III. РОЛЬ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ В РАЗВИТИИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

     Крупные  успехи  каждой  цивилизации  осуществлялись  всегда  небольшой
кучкой  высших  умов.  --  Сущность их роли. --  Они синтезируют все  усилия
известной   расы.  --  Примеры,   доставляемые   великими   открытиями.   --
Политическая роль великих людей. -- Они воплощают господствующий идеал своей
расы.  -- Влияние  великих людей, страдающих галлюцинациями.  --  Гениальные
изобретатели  преобразовывают   цивилизацию.   --   Фанатики   и  страдающие
галлюцинациями делают историю.
     Изучая  иерархию и дифференциацию рас, мы  видели,  что  действительное
отличие  европейских народов от восточных заключается в том, что одни только
первые  обладают  небольшим отбором  высших  людей. Постараемся  очертить  в
немногих строках пределы их влияния.
     Этот небольшой отбор выдающихся  людей, которым обладает цивилизованный
народ  и которых  достаточно  было бы  уничтожить  в каждом поколении, чтобы
немедленно вычеркнуть этот народ из  списка цивилизованных наций, составляет
истинное воплощение сил расы. Им и им только  одним мы  обязаны  прогрессом,
сделанным  в  науках,  искусствах,  промышленности, одним  словом,  во  всех
отраслях цивилизации.
     Изучение цивилизаций  показывает,  что  в действительности только очень
незначительной кучке избранных мы обязаны всеми завоеванными успехами.
     Хотя толпа пользуется  этими  успехами, однако,  она  не любит  слишком
явного  превосходства над собой,  и самые  великие  мыслители и изобретатели
очень  часто делались  ее  мучениками.  Однако  все  поколения,  все прошлое
известной  расы  расцветают в этих  прекрасных  гениях, составляющих  чудные
цветы старого человеческого древа.  Они -- истинная слава нации, и каждый из
членов общества, до  самого низшего, может гордиться ими. Они не  появляются
ни случайно, ни чудом, но представляют собой венец долгого  прошлого, как бы
концентрируя в себе величие своего времени  и своей расы. Благоприятствовать
их появлению и их развитию, значит благоприятствовать расцветанию прогресса,
которым будет пользоваться  все человечество. Если бы мы слишком ослеплялись
нашими мечтами о  всеобщем равенстве, то нам  пришлось бы  сделаться первыми
его жертвами.  Равенство  возможно только на низшей ступени. Чтобы равенство
царствовало в  мире, нужно  было бы понижать мало-помалу все, что составляло
ценность известной расы, до  уровня  того,  что  в ней есть самого  низкого.
Поднять   интеллектуальный  уровень   последнего   из   крестьян  до   гения
какого-нибудь  Лавуазье невозможно.  Легко уничтожить таких  гениев,  но  их
нельзя заменить.
     Но если роль  великих людей значительна в развитии цивилизации, то она,
однако, совершенно не такая, какой ее обыкновенно считают. Их действие,  еще
раз повторяю, состоит в синтезе  всех  усилий какой-нибудь расы; их открытия
всегда  являются результатом  длинного ряда  предшествовавших  открытий; они
строят  здание  из камней, которые  медленно обтесывали их предки. Историки,
обыкновенно очень  односторонние,  всегда полагали, что  можно  написать под
каждым изобретением имя одного человека; и однако среди великих изобретений,
преобразовавших  мир,  каковы   книгопечатание,  порох,  пар,  электрический
телеграф,  нет ни одного, относительно которого можно было бы  сказать,  что
оно  создано одной головой. Когда изучаешь происхождение подобных  открытий,
то  видишь,  что  они  родились  из  целого  ряда  подготовительных  усилий:
окончательное изобретение есть только венец. Наблюдение Галилея относительно
одновременности колебаний подвешенной лампады подготовило изобретение точных
хронометров, откуда  должна была  последовать  для  моряка возможность верно
находить   путь   в   океане.   Пушечный   порох   получился   из   медленно
видоизменявшегося греческого огня.
     Паровая  машина  представляет собой  сумму целого  ряда изобретений, из
которых каждое  требовало  громадных  трудов.  Грек,  будь  он  во  сто  раз
гениальнее Архимеда, не мог бы выдумать локомотива, ибо для выполнения такой
задачи ему нужно  было бы ждать, чтобы  механика осуществила успехи, которые
потребовали двухтысячелетних усилий.
     Хотя по-видимому политическая роль великих государственных людей  более
независима от прошлого, но  в действительности она  не более самостоятельна,
чем  роль великих  изобретателей.  Ослепленные  шумным блеском  этих  мощных
двигателей человечества, преобразовавших политическое существование народов,
такие писатели,  как Гегель, Кузен, Карлейль  и  т.д., хотели из них сделать
полубогов,  пред  которыми  все  должно  преклониться, и один  гений которых
изменяет   судьбу  народов.   Несомненно,  они   могут   нарушить   эволюцию
какого-нибудь  общества,  но  не в  их власти  изменить  ее  течение.  Гений
какого-нибудь Кромвеля  или Наполеона не  в силах выполнить подобного  дела.
Великие завоеватели могут уничтожить огнем и мечем города, людей и  империи,
как  ребенок  может сжечь  музей, наполненный сокровищами искусства; но  эта
разрушительная сила не должна нас обманывать  насчет  характера  своей роли.
Влияние великих  политических деятелей продолжается лишь до  тех пор,  пока,
как Цезарь или Ришелье, они умеют направлять свои усилия в духе потребностей
эпохи; настоящая причина их успехов предшествовала им самим. Двумя или тремя
веками  раньше  Цезарю  не удалось  бы  подчинить великую римскую республику
власти монарха, и Ришелье был бы бессилен осуществить объединение Франции. В
политике  настоящие  великие  люди -- те,  которые  предвидят  зарождающиеся
потребности,  события, подготовленные  прошлым, и  указывают  путь, которого
следует  держаться.  Никто,  может быть,  не  видел этого пути,  но  роковые
условия  эволюции  должны были скоро толкнуть туда  народы, судьбами которых
временно управляют  эти  могущественные гении.  Они,  так  же  как и великие
изобретатели, синтезируют результаты долгого предшествовавшего труда.
     Не  нужно, однако, проводить слишком далеко  эти аналогии. Изобретатели
играют важную роль в развитии  цивилизации, но никакой непосредственной роли
-- в политической  истории народов.  Великие люди, которым мы  обязаны всеми
важными открытиями,  от  плуга  до телеграфа, составляющими общее  достояние
человечества, никогда  не обладали качествами  характера,  необходимыми  для
основания религии или для завоевания  империи, т.е. для заметного  изменения
внешнего вида истории. Мыслитель слишком ясно видит сложность проблем, чтобы
он мог иметь когдалибо очень глубокие убеждения, и слишком мало политических
целей кажутся ему достойными его усилий, чтобы он мог преследовать хоть одну
из  них. Изобретатели могут  изменить  внешний вид  цивилизации;  фанатики с
ограниченным  умом, но с энергичным характером и с  сильными  страстями одни
только могут основывать религии, империи и поднимать массы.
     По призыву  какого-то  Петра  Пустынника миллионы  людей устремились на
Восток; слава  человека, страдавшего  галлюцинациями,  как  Магомет, создала
силу, необходимую  для того, чтобы восторжествовать над старым греко-римским
миром; какой-то неизвестный монах Лютер предал Европу огню и крови. Не среди
масс может найти лишь слабый отклик голос какого-нибудь Галилея или Ньютона.
Гениальные  изобретатели  ускоряют ход цивилизации.  Фанатики  и  страдающие
галлюцинациями творят историю.
     Из  чего в действиггельности  состоит история, по крайней  мере  та,  с
которой мы  знакомимся по  книгам, как  не из  длинного повествования о  той
борьбе, какую приходилось  вынести человеку  для того, чтобы  создать идеал,
поклоняться ему, а  затем  его уничтожить?  Но  разве  перед  чистой  наукой
подобные идеалы имеют большую цену, чем пустые миражи,  образуемые светом на
подвижных песках пустыни?
     Однако некоторые страдавшие  галлюцинациями знаменитые  творцы подобных
миражей наиболее глубоко преобразовали мир. Из  глубины своих могил они гнут
еще душу масс под иго своих мыслей. Не будем  упускать важности их роли,  но
не станем,  вместе  с  тем,  забывать, что предпринятый ими  труд они успели
совершить  только  потому что  бессознательно воплотили в  себе  и  выразили
господствующий идеал своей расы и своего времени. Нельзя быть вождем народа,
не воплощая  его мечтаний. Моисей  олицетворял собой  в глазах  евреев жажду
освобождения,   которая  таилась  годами  в   их  душах  рабов,  истерзанных
египетскими бичами. Будда сумел понять бесконечные бедствия своего времени и
выразить в  религии потребность любви  и жалости, которые в эпохи  всеобщего
страдания  начинали  проявляться в  мире.  Магомет  осуществил  объединением
религии политическое объединение  народа,  разделенного на тысячи враждебных
племен.  Артиллерист  Наполеон  воплотил   идеал  военной  славы,  блеска  и
революционной пропаганды, составлявших тогда основные черты народа,  который
он  в  продолжение пятнадцати лет  водил чрез всю  Европу,  преследуя  самые
безумные приключения.
     В конце концов идеи, а следовательно, и те люди, которые их воплощают и
распространяют, руководят миром. Их торжество обеспечено с того момента, как
они имеют в  числе  своих защитников страдающих галлюцинациями и убежденных.
Для силы их действия  мало имеет значения истинны ли  они или ложны. История
нам даже показывает, что наиболее нелепые идеи всегда сильнее фанатизировали
людей  и  играли  наиболее важную роль. Во имя самых обманчивых химер мир до
сих пор подвергался сильнейшим потрясениям: цивилизации, казавшиеся вечными,
рушились и основывались  другие. Земля принадлежит  нищим  духом, но под тем
условием,  чтобы  они  обладали  слепой  верой,  двигающей  горы.  Философы,
посвящающие  часто века на  уничтожение  того, что люди глубокого  убеждения
иногда создают в один день, должны преклониться пред ними. Убежденные как бы
участвуют в тех скрытых силах, которые управляют миром. Они вызвали наиболее
важные события, записанные историей.
     Несомненно, фанатики распространяли только иллюзии, но этими иллюзиями,
одновременно  страшными,  обольстительными  и  пустыми   до  сих   пор  жило
человечество и,  без  сомнения, будет продолжать еще жить. Это  только тени,
однако, их следует уважать. Благодаря им наши отцы узнали надежду, и в своей
героической  и  безумной погоне за  этими  тенями вывели нас из первобытного
варварства и привели к  тому пункту, где мы находимся в настоящее  время. Из
всех  факторов развития  цивилизаций  иллюзии  составляют  едва ли не  самый
могущественный. Иллюзия вызвала  на  свет  пирамиды  и  покрывала  Египет  в
течение  пяти  тысяч  лет  каменными колоссами. Иллюзия выстроила в середине
века  наши  гигантские соборы  и  заставила  Запад броситься на  Восток  для
завоевания фикции.  В преследовании иллюзий  основывались  религии,  которые
умели подчинить своим законам  половину человечества,  ими  же созидались  и
уничтожались  самые громадные империи. Не в погоне за истиной, но  скорее  в
погоне  за  ложью   человечество  истратило  большую  часть   своих  усилий.
Преследуемых им химерических  целей оно не в состоянии было достигнуть, но в
их преследовании оно совершило весь прогресс, которого вовсе не искало.

Четвертый отдел. РАЗЛОЖЕНИЕ ХАРАКТЕРА РАС И ИХ ПАДЕНИЕ


Глава 1. КАК ЦИВИЛИЗАЦИИ БЛЕДНЕЮТ И ГАСНУТ

     Разложение    психологических     видов.    --    Как    наследственные
предрасположения, требовавшие века для своего образования, могут быть быстро
потеряны. --  Всегда  нужно очень долгое время  для известного народа, чтобы
подняться на высокую ступень цивилизации  и иногда -- очень  короткое, чтобы
упасть с нее.  --  Главный фактор падения какого-нибудь народа  -- понижение
его характера.
     -- Механизм разложения  цивилизаций  до  сих пор был один и тот же  для
всех  народов. --  Симптомы  упадка,  представляемые  некоторыми  латинскими
народами. -- Развитие эгоизма.
     --   Ослабление   инициативы   и  воли.   --   Понижение   характера  и
нравственности. -- Современная молодежь.
     Точно так же,  как анатомические виды, и психологические виды не вечны.
Условия  среды,   поддерживающие   постоянство  их   признаков,  не   всегда
существуют. Если  же эта среда случайно изменяется, то и элементы  душевного
склада, поддерживаемые ее влиянием, в конце концов подвергаются регрессивным
изменениям, приводящим их к исчезновению.
     По  физиологическим  законам, которые наблюдаются у  всех существ,  для
исчезновения  органа требуется бесконечно меньше времени, чем  нужно для его
образования.
     Всякий  орган,  остающийся  без  действия,  теряет   скоро  способность
функционировать.  Глаз  рыб,   живущих   в  пещерных   озерах,   под   конец
атрофируется, и эта атрофия в конце концов становится наследственной. Даже в
пределах короткой индивидуальной жизни орган, на  образование которого путем
медленных приспособлений  и наследственных  наклонностей  требовались, может
быть,  тысячи  веков, очень  быстро доходит до атрофии,  если  его перестают
приводить в действие.
     Душевный  склад существ не может избежать этих физиологических законов.
Мозговая  клеточка,  которая  не  упражняется,  в  свою  очередь   перестает
функционировать,  и  психические   качества,  требовавшие  века  для  своего
образования, могут быть быстро потеряны. Храбрость, инициатива, энергия, дух
предприимчивости   и   различные    качества   характера,   очень   медленно
приобретаемые, могут изгладиться  довольно быстро,  раз им не представляется
больше повода  упражняться. Этим  объясняется  тот  факт, что  какому-нибудь
народу всегда нужно очень долгое время, чтобы  подняться на  высокую ступень
культуры, и иногда очень короткое время, чтобы упасть в пропасть вырождения.
     Когда исследуешь причины, постепенно приводившие к гибели все различные
народности, о которых нам рассказывает история, будут ли это персы, римляне,
или какойлибо другой народ, то видишь, что основным фактором их падения была
всегда  перемена в их душевном складе, вытекавшая из понижения их характера.
Я не  знаю ни  одного  народа,  который бы исчез  вследствие понижения своих
умственных способностей.
     Для  всех  прошедших цивилизаций  механизм  разложения  был  одинаков и
притом до такой степени, что остается только  спросить  себя, как это сделал
один поэт, не состоит ли в сущности история, занимающая  столько книг, всего
из  одной страницы?  После того,  как какой-нибудь народ достиг той  ступени
цивилизации и могущества, когда он, уверенный в своей безопасности, начинает
наслаждаться   благодеяниями  мира  и   благосостояния,  доставляемыми   ему
богатством, его военные доблести постепенно теряются, излишество цивилизации
развивает  в  нем  новые  потребности,  растет  эгоизм.  Гоняясь  только  за
лихорадочным   наслаждением   быстро    приобретенными   благами,   граждане
предоставляют  ведение общественных  дел  государству  и  скоро  теряют  все
качества,   некогда  создавшие  их  величие.   Тогда   соседние  варвары   и
полуварвары,  имея  очень  малые  потребности  и  очень  интенсивный  идеал,
совершают  нашествие на  слишком  цивилизованный народ, уничтожают  его и на
развалинах  разрушенной  цивилизации   образуют  новую.   Таким-то  образом,
несмотря на страшную военную организацию римлян и персов, варвары уничтожили
империю  первых и арабы  -- империю вторых. Впрочем, не умственного развития
недоставало подвергшимся нашествию  народам. С этой точки зрения  невозможно
было никакое сравнение между победителями и  побежденными. Именно когда  Рим
уже носил в  себе  зародыши близкого упадка, т.е. при первых императорах, он
насчитывал  больше  всего  художников,  литераторов  и  ученых.   Почти  все
произведения, создавшие его величие, восходят к этой эпохе  его  истории. Но
он  потерял тот основной  элемент, которого никакое  умственное развитие  не
может   заменить:  характер.  "Нравы  были   испорчены,  семья  разлагалась,
характеры  были  изнежены.  Под рукой абсолютной власти выродившийся человек
съеживался.  Было  столько  ужасных  притеснений,  но  никогда  ни малейшего
протеста".  Римляне  древних  веков  имели очень  слабые потребности и очень
сильный идеал.  Этот идеал --  величие  Рима -- абсолютно господствовал  над
всеми душами,  и  каждый  гражданин  готов  был пожертвовать для него  своей
семьей,  своим  состоянием  и  своей  жизнью.  Когда  Рим  сделался  центром
вселенной,  самым  богатым  в  мире  городом,  он  наводнился  иностранцами,
пришедшими  со  всех  стран,  и  которым  в  конце  концов даны  были  права
гражданства.  Требуя для себя только  наслаждения роскошью,  они  очень мало
интересовались  своей  славой.  Великий город  сделался  громадным постоялым
двором, но это не был уже больше Рим. Он казался  еще живущим, когда варвары
явились у его ворот, но душа его уже была мертва давно.
     Аналогичные причины упадка угрожают нашим утонченным цивилизациям, но к
ним  присоединяются  еще  другие, обязанные  эволюции, произведенной в  умах
современными  научными  открытиями. Наука обновила наши идеи и отняла всякий
авторитет  у наших религиозных и социальных  понятий. Она показала  человеку
ничтожное место, какое он занимает во вселенной, и полное равнодушие природы
к нему. Он увидел, ч