десять минут я подвел
тайменя к берегу. Подтянув на длину багра, я благополучно вытащил его на
сушу. Это был превосходный экземпляр. От европейских лососей он отличался
цветом чешуи, был стройнее, светлее и отливал серебром.
  Олег прикинул глазом: килограммов десять! В действительности же оказалось,
что он весил все четырнадцать. Такой улов был встречен в лагере всеобщим
признанием, тем более, что перед этим мнения о моих рыболовных
способностях несколько расходились.
  Ужин превзош„л наши ожидания. Затем до самого захода солнца мы пили
незаменимый чай.
  Сине-фиолетовый тон небосвода переходил в цвет гиацинта.
  Вечером сильная усталость не давала мне сразу заснуть. Олег беспокойно
ворочался в своем мешке. Я спросил, почему он не спит.
  - Не знаю, что-то меня гнет„т, - вздохнул он.
  - Наверно, излишнее беспокойство.
  - Что вы знаете, Рудольф Рудольфович, о моих беспокойствах?
  - Больше, чем вы думаете! Чтобы вам лучше спалось, я расскажу кое-что,
что, собственно, не следовало говорить, ибо Тамара этого не желала.
  - Тамара? - воскликнул Олег и высунулся из спального мешка. - Она вам
что-нибудь сказала?
  - И да, и нет. Только я не знал, что вы, здравомыслящий человек, имеете
общие свойства с токующим глухарем: ничего не видите и не слышите. Правда,
вы находитесь в несколько лучшем положении, поскольку я могу открыть вам
глаза.
  Геолог засмеялся, встал и заж„г фонарь. Затем сел, скрестил руки на
коленях и заговорил:
  - Чтобы видеть, в ч„м дело, я заж„г свет.
  - Напрягайте, дружище, лучше слух. Мне кажется, вы не замечаете, что
Тамара с вас глаз не сводит. Вы ищете сокровища в земле и не замечаете,
что рядом с вами находится живое та„жное сокровище, не видите его, будто
туман заслонил вам глаза. Для вас же будет лучше, когда вы у себя в голове
приведете в порядок всякие литосферы, тектоники и петрографии и от
исследования разнородного сложения горных пород перейдете к познанию своей
собственной натуры.
  Олег понял мои нам„ки и сидел совсем тихо. Казалось, будто он
действительно пытается разобраться, что происходит внутри него. Немного
погодя он со вздохом сказал:
  - В самом деле, мне кажется, что я влюблен. Но удивительно, что люблю
человека, которого знаю так недавно...
  Он не закончил фразу и по„жился так, словно ему было холодно.
  - Слова - это серебро, - рассуждал я вслух, - но когда вы замолчали, я
понял лучше, чем когда бы то ни было, что при некоторых обстоятельствах
молчание - это золото.
  - Пожалуй, вы правы, и скажу вам открыто: единственный человек, который
когда-либо произвел на меня впечатление, - это Тамара. Должен вам
сознаться, я закоренелый холостяк. Вот уже несколько лет посвящаю себя
исключительно научной работе, и, пожалуй, у меня даже нет времени обращать
внимание на девушек.
  - Шутите? - спросил я недоверчиво.
  - Более серьезно я никогда не говорил. Пожалуйста, поймите: то, что я
Тамаре не безразличен, меня поразило. Моя голова занята мыслями об
ожидаемых открытиях...
  - Говорите, открытия? Любопытно. Что это должны быть за открытия, если
одна лишь мысль о них в состоянии сдержать ваши чувства?
  Олег промолчал.
  Вдруг мне вспомнился старый школьный инспектор и энтузиаст геолог Иван
Фомич Феклистов и его таежные изыскания. Неужели внук унаследовал его
черты? Не стремится ли он к определ„нной цели и не морочит ли нам голову
ловлей живых соболей.
  На лице Олега появилось полуудивл„нное, полустрогое выражение, он
откашлялся и медленно заговорил:
  - Есть у меня свои увлечения, которые занимали меня больше, чем что-либо
иное. Но теперь вижу, что вс„ бывает до поры, до времени. Я боялся
оказаться смешным, если проявлю к Тамаре нечто большее, чем внимание. Вы
говорите, что она чувствует ко мне, ну скажем хотя бы, склонность, и этим
вы меня выводите из тупика, где безвыходно застряли мои чувства. Вы,
Рудольф Рудольфович, помогли мне, как мало кто...
  - Только без дифирамбов. Теперь хоть спокойно будете спать.
  - Вернее, еще хуже. Ведь я совсем не знаю, что завтра сказать, как
поступить...
  - Проще простого. Подойдите к Тамаре, скажите ей о нашем ночном разговоре
и сообщите то же, что и мне, и добавите вс„ недосказанное и
предназначенное исключительно для не„. Спокойной ночи!
  Мир тесен, и многое в н„м повторяется. Здесь, в этом краю необозримой
тайги, дед Олега, Иван Фомич, когда-то стал виновником того, что Майиул
стала женой Орлова, а потом Тамариной бабушкой. Теперь внуки
познакомились, и кто знает, не помогут ли мои внушения в сватовстве...
  Усталость и желание спать в конце концов сомкнули глаза, я быстро заснул и
спал так крепко, что очень неохотно проснулся, когда кто-то среди ночи
начал меня тормошить. Это был Олег.
  - Слышите, что происходит? - произнес он дрожащим голосом.
  Я ничего не слышал. Однако Олег упорно и настойчиво повторял свой вопрос
так громко, что я окончательно проснулся и прислушался.
  В тишине ночи раздавались странные, протяжные, как бы трубные звуки,
усиливающиеся до р„ва.
  - Вы слышите эти жуткие звуки?
  В первое мгновение мне звуки тоже показались страшными, но затем я
рассмеялся.
  - Молодой человек, охотник, разве вы никогда не слышали оленьей свадьбы?
Только подождите, мне кажется, это не олени...
  Я встал и вышел из палатки. Месяц давно заш„л, и небо затянуло темным
покровом мрака.
  Стояла кромешная темнота. Я прислушался к голосам диких животных и
несколько заколебался: ведь "свадьбы" обычно бывают осенью. Послышались
новые звуки, доносившиеся от устья реки. С противоположного берега
раздавался трубный зов. Величественные цари лесов - сохатые вызывали своих
соперников на поединок. Эти боевые "фанфары" мне были известны по Карелии
и Северу. Но то, что доносилось со стороны озера, навевало страх на
каждого мало-мальски пугливого человека.
  Резкий крик и пыхтение смешивались с завыванием, и вдобавок ко всему
казалось, будто кто-то с клокотанием глотает воду. Затем все утихло.
  Из балагана выскочили наши друзья и молча прислушивались к ночному
"концерту".
  - Что скажете об этом, П„тр Андреевич? - спросил Олег.
  - Прекрасная музыка совершенно неизвестных исполнителей, ничего подобного
я еще не слышал.
  Заспанный Еменка стоял с фонарем в руке, а Старобор и Шульгин держали
лошадей, которые беспокойно ржали и натягивали удерживавшие их поводья.
  Собаки ворчали, их шерсть стояла дыбом, и, едва послышалась короткая
команда "вперед", они исчезли в темноте.
  Чижов заш„л в избу и вернулся с ружьем. Однако Еменка отговаривал его от
вылазки, так как в темноте даже самое хорошее оружие ни к чему. Вскоре
дон„сся яростный лай собак, эхо которого терялось где-то в заливах озера.
Затем раздался свист и визг, которым вторили глубокие тона и рев. Это
повторялось несколько раз.
  - А куда девались собаки? Их не слышно, и они не возвращаются, -
забеспокоился Чижов.
  Спустя минуту до нас донеслось сопение, а вслед за тем показались лайки.
Они гавкали и визжали, словно хотели оправдаться, что вернулись ни с чем.
  - Эх вы, - бранился на них Чижов. - Какой от вас толк, только есть да
спать!
  Собаки не успокаивались. Одна из них валялась на земле, и когда Еменка
осветил е„, мы увидели на спине большую, сильно кровоточащую рану.
  - Не скули, - успокаивал е„ Чижов. В драке синяков не считают. Иди,
перевяжу тебя.
  Было видно, что собаки вернулись после ожесточенного сражения с
неизвестным врагом, против которого их силы были недостаточны.
  Затем Чижов поднял фонарь, чтобы лучше видеть нас, и с деланной важностью
сказал:
  - Я надеюсь, что вы без голосования согласитесь продолжить прерванный сон.
А завтра утром посмотрим, что нас пугало. Спокойной ночи!
  Мы вернулись в палатку. Я уже засыпал, когда геолог снова заговорил:
  - Вы не спите? Я хочу посмотреть на свадьбу сохатых. Вы пойдете со мной?
  - Еще спрашиваете!
  - Мы впервые в тайге, место неизвестное, что, если заблудимся?
  - Напрасные опасения, около озера мы не сможем заблудиться, а чтобы не
проспать, повесим будильник прямо над головой. А теперь давайте спать!
  Звонок карманного будильника услышал только Олег, который спал одним
глазом.
  Мы быстро оделись и вышли из палатки. Темнота редела. Лежавшие перед избой
собаки почуяли нас. Им очень хотелось пойти с нами, но, услышав тихую
команду, они снова улеглись. Бесшумно мы дошли до самого озера. Вс„
зависело от того, затрубят ли лоси до наступления дня. Мы нетерпеливо
прислушивались, но, кроме всплесков рыб, ничего не слышали; вс„ тонуло в
тишине и непроглядной, однообразной серой тьме.
  Только немного спустя где-то на холме раздался р„в, потом он понизился и
превратился в протяжный трубный звук.
  Олег стоял, будто зачарованный, и напряж„нно прислушивался.
  Голос трубящего лося раздавался с южной стороны нашего берега. Мы быстро
двинулись на голос, но вскоре очутились в такой чаще, что дальше пробиться
не могли, и продолжали путь вдоль берега озера.
  Неожиданно лось перестал трубить. Олег с опасением посмотрел на меня, но я
объяснил, что сохатый, наверное, прислушивается, не прид„т ли ответ на его
боевой вызов.
  На этот раз так и было. Раздался р„в, похожий на запоздавшее эхо. Это был
ответ второго лося. Р„в продолжался и усиливался, и мы шли по направлению
к нему.
  Уже занимался день, когда на горном склоне мы, наконец, увидели могучего
зверя. Он стоял на краю небольшой площадки, закинув голову с огромными
рогами, и, словно чего-то ожидая, непрерывно озирался.
  В это время в кустах что-то зашевелилось, лось быстро обернулся и склонил
голову. Но это была лишь самка, которая прыгнула и пустилась бежать.
Сохатый зафыркал и последовал за ней. Только теперь мы заметили, что на
опушке леса стояли еще четыре лосиные самки. К ним и присоединилась
кокетливая лосиха.
  Страсть гнала лося вперед, но вдруг он остановился, и из его горла
вырвался р„в. Он был угрожающий, но в н„м слышалась неутоленная тоска.
  Мы стояли и не решались сделать шага. Лось насторожился и стоял
неподвижно, раздувая ноздри.
  Вдруг из противоположных кустов выросли рога, затем показалась голова, и
появился величественный сохатый. Его шея выглядела сильнее, чем у хозяина
поля боя, и, по-видимому, он был настроен померяться силами.
  Наш лось злобно фыркал, поднял губу, но такое запугивание не произвело на
соперника никакого впечатления.
  Самки с интересом следили за каждым шагом своих воинственных кавалеров,
которые с разбегу скрестили рога. Хозяин поля попятился, но на ногах
удержался. По тайге разносились удары широких лопат...
  Когда совсем рассвело, мы вернулись в лагерь.
  Чижов предлагал хорошенько отдохнуть около озера, но Еменка воспротивился.
  - Отдых нам еще не нужен. Сегодня надо добраться до Черной вершины, иначе
потеряем целый день.
  Олег весь день находился в превосходном настроении и по пути передал мне
разговор с Тамарой.
  Прежде всего после его признания она высказала несколько не совсем лестных
слов по моему адресу. Е„ задело, что я рассказал Олегу о нашем разговоре.
В то же время была откровенна и не отрицала, что геолог заинтересовал е„.
  - Видите, дружище, - сказал я. - Счастлив тот, у кого сердце полно любви и
ему не нужно гадать по зв„здам, так как он может вполне рассудительно
поговорить с виновницей своих разбуженных чувств. Поезжайте рядом с
Тамарой и постарайтесь, чтобы время, необходимое для знакомства, шло
быстрее.
  Довольный Олег улыбнулся и погнал лошадь в догонку за Тамарой. Я остался
сзади, ко мне присоединился Шульгин.
  - Куда это поскакал наш влюбленный геолог? - спросил он, движением головы
показывая на удаляющегося Олега.
  Мне не хотелось распространяться об интимных отношениях двоих людей, и я
сухо ответил:
  - Преувеличиваете, Федор Лаврентьевич.
  - Особенно не ошибаюсь. Мо„ зрение меня не обманывает, я и ночью вижу
почти как кошка...
  Мы подхлестнули лошадей, увидев, что остальные уже ожидали нас у речного
брода. Переправа обошлась без происшествий, и наша кавалькада пустилась
рысью по широкому прибрежному лугу.
  Вскоре луг кончился, мы подъехали к реке и продолжали путь по песчаному
урезу воды. Чижов восхищался погодой, а Олег, глядя на свой походный
барометр, предсказывал, что она удержится долго.
  Это обстоятельство было весьма существенным для успеха нашего путешествия,
потому что нет ничего хуже дождя, так как большинство дорожек и троп через
несколько часов станут почти непроходимыми. Однако вскоре наше вес„лое
настроение испортилось. Мы заехали в тупик. Крутые скалы перегородили
дорогу, а крупные каменные глыбы и водопад не позволяли продвигаться вдоль
русла.
  Начали искать выход, как вдруг с криком взлетела большая стая диких гусей.
Раздались выстрелы, с грохотом отражавшиеся от высоких берегов. Стреляли
все, даже Тамара. Готовность к выстрелу у та„жных охотников прямо-таки
поразительна. Гуси с громким плеском падали в воду.
  Спустя несколько секунд расстались с тайгой и рекой восемь крупных серых
птиц. Наши собаки бросались в воду, плавали и бегали за пернатой добычей.
Два гуся с перебитыми крыльями пытались спастись вплавь. Но лайки обогнали
их по берегу и взяли "в клещи".
  - Восемь штук, что мы с ними будем делать? - снова озабоченно спрашивал
Олег.
  - Прежде чем выспитесь, они уже будут закопчены, - объявил Еменка. Уложим
гусей в мешок и в один прекрасный день зажарим их. Только пальчики
оближете, так они будут вкусны.
  Когда все успокоились, мы осмотрелись - куда нас зав„л Еменка? Река здесь
была зажата между двумя скалами и с рокотом переливалась через
нагромождение каменных глыб. Не оставалось ничего иного, как вернуться и
искать подходящую дорогу. Наконец Еменка с Чижовым обнаружили нечто
напоминавшее тропинку. Еще немного, и мы выбрались на холм, где
эвенкийский охотник сориентировался и повел нас прямо на запад.
  Долго еще ехали мы густой темной тайгой, пока впереди не посветлело. На
горизонте, в отблесках заходящего солнца, светились розовые горы.
  Я спросил, не является ли этот цвет гор чародейством вечерней зари, но
Еменка утверждал, что в действительности они всегда почти красные.
  - Здесь, в этом месте, я в юности охотился вместе с отцом. Вон там стоял
наш балаган. Зимой отец тут расхворался и лежал целую неделю, прежде чем
согласился, чтобы я отв„з его в наше стойбище. Вскоре он умер. Вот это был
старик! До ста лет не хватало ему всего двенадцати...
  Действительно, под высоким кедром до сих пор стояла охотничья изба. Хоть
она обветшала и покосилась, вс„ же выдержала атаки ветрев, морозов и бурь.
  Окрестности были просто восхитительны. Вокруг нас раскинулись луга,
покрытые невообразимо п„стрыми цветами и высокой травой. От северных
ветров место было защищено скалистой грядой, у подножия которой клокотал
ручей и шумным водопадом омывал две большие расселины. Место вполне
оправдывало сво„ название: "Райский уголок".
  Еменка осмотрел избу. Старобор рубил дрова, а остальные были заняты
натягиванием палаток. Ужин затянулся.
  Зашел разговор о лосях. Мне лось был известен только как очень пугливый, а
иногда даже опасный король глубоких лесов, охота на которого всегда была
связана с большими трудностями. Чижов рассказал нам, что в соседнем с
Вертловкой опытном хозяйстве уже два года приручают лосей. Это была далеко
не единичная попытка. Опыты ставились в крупных масштабах, особенно в
совхозах, государственных фермах и опытных станциях. Говорят, лось легко
привыкает к домашним условиям. А приручение сильного сохатого весом до
полутонны имеет вполне реальное значение и ставит целью создание особой
породы животных и разведение их в лесу.
  Для лося не существует почти никаких препятствий. Без всякого труда он
преодолевает и зимой и летом такие места, которые для лошади совершенно
непроходимы. Прирученных лосей используют в качестве тяглового скота, а
также для верховой езды.
  Затем разговор коснулся прелестей "Райского уголка", примечательностью
которого был водопад. Он вытекал из трещин высокой скалы, и было
совершенно непонятно, откуда бралось такое множество воды, непрерывно
питавшей широкий водный поток. Оказалось, что на вершине скалы находилось
озеро, выход из которого был где-то на его дне.
  Подземным коридором вода доходила до трещин в склонах скалы и оттуда
низвергалась вниз. Это явление заинтересовало Олега, и на следующий день
он хотел взобраться на скалы. Но его убедили, что крутые склоны трудно
преодолимы и восхождение и спуск заняли бы у нас более половины дня.
Геолог усматривал здесь какое-то особое проявление давней деятельности
воды и от своего намерения отказался с большой неохотой.
  Он долго и занимательно объяснял нам причины образования озера на вершинах
скал.
  Тамара слушала с большим вниманием, и было видно, что е„ радовало
вдохновение, с которым говорил Олег. Позднее время вс„ же заставило нас
улечься в спальные мешки, тем более, что завтра, по словам Еменки, нас
ожидал трудный день. Он был совершенно прав.
  Трудности начались с самого утра. Первым встал Чижов и разбудил нас
кукареканьем. Он совсем точно подражал пению петуха, и в первый момент мне
показалось, будто я нахожусь в селе.
  Олег, смеясь, быстро оделся и побежал к потоку умываться. Но, как только
он отбежал, раздался его крик. Мы выскочили из палаток узнать, что
случилось, и, если нужно, помочь. Но собаки нас опередили. С оглушительным
лаем бросились они в чащу и залились так яростно, что Еменка и Чижов
схватили ружья и побежали к ручью. Геолог бежал к палаткам и что-то кричал.
  Прежде чем я подошел к месту происшествия, раздались два выстрела, затем
третий. Собаки хрипло лаяли и шуршали в зарослях. Олег вернулся с уже
ненужным ружьем, и только теперь мы узнали о случившемся.
  Едва геолог подошел к ручью и нагнулся к воде, против него выскочил
неизвестный хищник, похожий на медведя. Он злобно сопел, и Олег, не долго
думая, пустился наут„к. Его опасение, что животное набросится на него,
пожалуй, было излишним, потому что испугавшим его зверем оказалась
росомаха. Она очень кровожадна и в случае грозящей опасности бросается
даже на человека. У росомахи большая голова и сильная шея. Длина туловища
иногда достигает одного метра. Хищник покрыт длинной, блестящей
темно-бурой шерстью. Большие лапы вооружены светло-желтыми когтями, а
оставляемые ими отпечатки напоминают следы медвежат. Зверь быстро
передвигается, подпрыгивает и иногда скатывается с крутых склонов,
оставляя на них характерный след, похожий на какую-то борозду. Нападает и
загрызает молодых лосей, оленей и коз. Охотится на зайцев и пернатых,
уничтожает их гнезда, лакомится также ягодами и плодами.
  Росомаха-то и напугала Олега. Наверное, она подстерегала около ручья
добычу, в ч„м ей не мешало соседство людей и собак.
  Прежде чем мы позавтракали, Старобор снял с росомахи шкуру, и Чижов
преподнес е„ Олегу на память о приключении.
  Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, когда мы снова отправились в
путь. Нас окружало суровое величие тайги, и мне казалось, будто нашу
группу со всех сторон подстерегает опасность. Своим впечатлением я
поделился с Чижовым, который совершенно просто мне ответил:
  - Смерть приходит только раз в жизни. Когда человек настолько износится,
что ему уже ничто не поможет, тогда не жалко е„ принять. А до этого вообще
не следует о ней думать. Правда, в тайге смерть бродит ближе к человеку,
чем в других местах, и поэтому надо быть начеку. Впрочем, оставьте
похоронные разговоры и любуйтесь лучше красотой.
  Я поднял голову и с наслаждением вдыхал аромат бесчисленных деревьев,
кустов и цветов. Перед нами, словно гигантские сияющие подсвечники,
высились столетние пирамидальные ели. Утренние лучи солнца отражались в
бесконечном множестве капелек росы и тумана и блестели тысячами мелькающих
зв„здочек. Солнце нагрело тайгу, и к полудню утих даже слабый ветерок.
  В воздухе было "густо" от целой тучи мельчайших насекомых - гнуса. Они так
ужасно кусали, что руки, шея и лицо горели огнем, казалось, будто их жж„т
тыс