скался со Святой Вершины и в
полнейшем одиночестве стоял перед столбом среди бассейнов, и тогда невидимые
руки писали новый приказ на поверхности орькалка. После  этого  туда  входил
правитель с пятью  жрецами,  читал  приказ  и  свято  его  выполнял.  Яхубен
вспомнил, что, рассказывая об этом,  Аута  улыбнулся.  Почему  он  улыбнулся
именно в этот момент? Может быть, он знал больше?
   Вот уже несколько дней, находясь в охране дворца, сотник все время  думал
об этом. Вскоре ему наскучило смотреть на окружающие его красоты дворца.  Он
возвращался в свой маленький домик поздним вечером в полусонном состоянии  и
очень усталый, а на заре должен был снова  возвращаться.  Нужно  было  молча
стоять на стене весь  день,  так  как  запрещалось  с  кем  бы  то  ни  было
разговаривать. Яхубен с нетерпением ожидал появления луны, которая возвещала
приход на смену  ночной  стражи.  Ему  очень  хотелось  побыть  среди  своих
домочадцев хотя  бы  несколько  часов  днем.  Обрадовавшись  вначале  своему
повышению, он почувствовал теперь, что тоскует по  полю  около  казарм,  где
среди диких цветов и травы солдаты учились владеть  оружием.  Он  с  грустью
думал, что отныне не сможет бродить  среди  людей,  как  прежде.  На  стенах
дворца нужно было иметь не живое, а каменное тело.
   Изнывая от безделья в охране на  стенах,  к  которым  не  приближался  не
только кто-либо  из  чужеземцев,  но  даже  воры,  Яхубен  коротал  время  в
непрерывных  раздумьях.  Перебирал  в  уме  все,  что  ранее  видел,  о  чем
рассказывал ему Аута, что  произошло  с  ним  самим,  и  постепенно  начинал
ощущать, как все сильнее и сильнее рушился в нем старый взгляд  на  людей  и
мир. Он вспомнил о несчастном крестьянине Хунанупу из Та Кемета,  о  лучнике
Май-Бакс, и вдруг ему стало жаль их обоих. Как-то раз утром, когда он  стоял
на посту, погруженный в свои раздумья о судьбах Хунанупу, Май-Баки и  других
похожих на них людей, он стал свидетелем такого случая, в  который  поверить
было бы просто невозможно.
   Как обычно, Яхубен стоял на стене и смотрел на ворота. Два  черных  раба,
насколько это можно было различить,  привезенные  с  юга  Та  Кемега,  ловко
инкрустировали серебряными цветами столбы у ворот. Кожа у  этих  людей  была
очень черпая, головы продолговатые, толстые губы и приплюснутые  носы.  Рабы
трудились  молча  под  охраной  копьеносца.  Руки  их  двигались  с  большей
быстротой и нежностью, чем руки певиц по струнам арфы. В это время из дворца
появился  молодой  жрец,  которого  несли  в  кресле   четверо   низкорослых
желтокожих рабов. Яхубен посмотрел на жреца, и ему показалось, что он  похож
на Тефнахта. Он знал, что  у  Тефнахта  есть  сын  и  дочь.  Жрец  не  видел
часового, так как не смотрел вверх, Яхубен же мог свободно следить  за  ним.
Жрец взглянул на черных рабов, занятых инкрустацией ворот. Когда  носилки  с
креслом поравнялись с воротами, солдат стукнул нижним концом копья  о  плиту
под собой. Рабы бросили работу и стали  на  колени,  согнувшись  в  глубоком
земном поклоне. Но один из них не известно по какой причине поднял голову  и
посмотрел из-под бровей на носилки. Жрец,  заметив  это,  ударил  прутом  по
плечу одного из рабов-носильщиков. По этому сигналу носильщики остановились.
Раб, взглянувший из-под бровей на молодого жреца, застыл, не  опуская  глаз;
его взгляд был улыбчив, хотя он совсем не улыбался. Увидев это, жрец посинел
от злости и позвал застывшего с копьем в руках солдата. Показывая прутом  на
серебряных дел мастеров, жрец сказал:
   - Убей их! Солдат разинул рот и, вытаращив глаза, уставился на жреца.
   - Убей их и приведи вместо них других! Иначе будешь убит ты!
   Он опять ударил прутом одного из носильщиков.  Четверо  желтокожих  рабов
понесли носилки к воротам. Солдат некоторое время колебался,  не  зная,  что
ему делать: если он не убьет рабов, его  заживо  сожгут  как  ослушника,  не
посчитавшегося со святым приказом жреца, если же он оставит рабов одних, для
того чтобы спросить у своего сотника, его бросят в яму со львами за то,  что
покинул свой пост. Солдат не мог понять, какое зло совершили эти два  черных
раба: он не заметил в их поведении ничего плохого.
   Со стены Яхубен слышал и видел все, и ему  было  нетрудно  понять,  какие
мысли мучили солдата. Он спустился со стены, не отдавая в том себе отчета. В
это мгновение в воротах остановились носилки жреца, и  тот,  повернувшись  в
кресле, гневно посмотрел на солдата. Солдат вздрогнул. В его глазах вспыхнул
ужас. Дрожащей рукой он поднял копье и  воткнул  его  в  затылок  одного  из
рабов. Раб застонал и, когда солдат выдернул  копье  из  раны,  захрипел  и,
хватаясь за воздух, упал замертво. Другой раб бросил инструмент и хотел было
бежать. Жрец продолжал наблюдать. Тогда солдат, охваченный страхом,  воткнул
мокрое от крови копье в оставшегося в живых раба. Затем он медленно  вытащил
копье и со смешанным чувством грусти и страха взглянул на него. Жрец  прутом
подал сигнал рабам  и,  не  сказав  ни  слова,  отправился  дальше.  Солдат,
опершись лбом на окровавленное  копье,  заплакал  навзрыд.  Это  был  старый
солдат. Его руки и лицо были покрыты шрамами, полученными на многих  войнах.
Яхубен смотрел на него с состраданием. И  почувствовал,  как  в  его  сердце
загорается ярость. Он повернулся и посмотрел вслед жрецу: его кресло  слегка
покачивалось в тени стены. Вдруг Яхубен услышал нечто похожее  на  стон.  Он
быстро повернул голову в сторону двора  и  непроизвольно  вскрикнул:  солдат
падал на землю с воткнутым в грудь ножом - он сам убил себя.
   Яхубен закрыл глаза рукой, и ему не хотелось  больше  думать  ни  о  чем.
Вдруг он почувствовал, как кто-то дотрагивается  до  его  плеча.  Он  поднял
глаза и увидел рядом с собой другого сотника, товарища по охране, но  старше
его по возрасту. Тот похлопал Яхубена по плечу, стараясь его успокоить.
   - Привыкнешь, друг, и  к  этому.  Ты  здесь  новичок.  Да  и  солдат  был
новичком.
   Яхубен посмотрел на него с удивлением:
   - Как это... ты хочешь сказать, что... Сотник похлопал  его  еще  раз  по
плечу и сказал, отвернувшись:
   - Иди-ка лучше в  дом  рабов  и  потребуй  двух  мастеров  по  серебряной
инкрустации да двух носильщиков, чтобы убрать  трупы  и  кровяные  пятна  на
мраморе.


   ГЛАВА XII
   Великий Жрец приготовился внимательно слушать рассказ Ауты.
   - Когда мы шли через страну черных людей, господин, я посмотрел на  южную
часть неба... - начал Аута. Но старик, улыбаясь, прервал его:
   - Знаю. Увидел новую звезду... Ее и я увидел.  Аута  замолчал,  продолжая
смотреть на Великого Жреца. "Даже старость не мешает ему все  время  следить
за звездами, - думал Аута. - Теперь я узнаю  всю  правду.  Великий  Жрец  не
может не знать, что это за звезда". Но вместо ответа Аута услышал вопрос:
   - О чем эта звезда заставила тебя задуматься? По глазам старца он пытался
угадать, знает ли тот что-нибудь о звезде и испытывает его или  не  знает  и
хочет сам узнать что-нибудь. Но в глазах старца нельзя было прочесть ничего.
   - Не знаю, что и додумать, господин! - растерянно сказал раб.
   - И ты никого не спросил?
   - Только мудрого Тефнахта.
   Продолжая смотреть на  него  неподвижным  взглядом,  Великий  Жрец  мягко
произнес:
   - И мудрый Тефнахт посоветовал тебе  удовлетвориться  тем,  что  есть  на
земле.
   Хотя  Аута  хорошо  знал   Великого   Жреца,   но   его   удивила   такая
проницательность, и он замолчал.
   Великий Жрец слегка наклонился и провел рукой по волосам раба.
   Аута любил старца за все хорошее, что он для него сделал: за спасение  от
тягостей рабства, за полученные  от  него  большие  знания,  за  его  редкую
мудрость и  приветливость.  Однако  он  никогда  не  чувствовал  его  совсем
близким, а в этот раз ласка показалась ему необычной. Он ответил:
   - Да, господин, так мне сказал Тефнахт. Не знаю, можно  ли  раскрыть  эту
тайну...
   - А ты как считаешь: есть тайны, которые нельзя раскрыть?
   - Не знаю, господин.  Ты  учил  меня,  что  вое  рано  или  поздно  можно
раскрыть... Но как мы сможем добраться туда, наверх, к звезде, и посмотреть,
что Это такое?
   - Но разве для того чтобы понимать вещи, надо их непременно пощупать?
   - Ну, а как же?
   - Может быть, надо спросить богов? - Старик улыбнулся.

   "Куда он клонит? - думал Аута.  -  Уж  не  смеется  ли  он  надо  мной  и
испытывает мое терпение?"
   Великий Жрец повернул голову к окну и так  простоял  некоторое  время.  В
листьях под окном порхали птицы.
   - А может быть, это падающая звезда? - спросил вдруг раб.
   Старец тут же повернулся к нему.
   - Так почему же она не упала? - Он немного подумал  и  потом  с  каким-то
странным блеском в глазах продолжал: - Не  спрашивай  у  меня  пока  ответа.
Такие события случаются очень редко, и мы не готовы узнать их суть так  вот,
вдруг. Может быть, это совсем не звезда.
   - Но что же это может быть, господин, если не звезда? - спросил испуганно
Аута.
   - Пока не знаю, что это такое... Вероятно, какой-нибудь вид тучи...  Нет,
не спрашивай меня сегодня. Сегодня я ничего иного не могу  высказать,  кроме
предположений, а предположения ни к чему не пригодны. Предположения ведут  к
правде, но не все: только одно из них указывает на нее.
   - А если предположение, которое должно быть, не  возникнет,  господин?  -
спросил раб и тут же вздрогнул от испуга при страшной мысли, что  это  может
оскорбить его всесильного хозяина.
   Но всемогущий господин, казалось, обратил внимание лишь на  один  вопрос,
оставив в стороне все иные его значения.
   - Надо иметь терпение, Аута. Если мы  умрем  до  того,  как  тайна  будет
раскрыта, и таинственная звезда будет еще  существовать,  после  нас  другие
будут искать разгадку. И я уверен,  что  кто-нибудь  обязательно  найдет.  В
конце концов, скажи мне, что ты знаешь о  других  звездах,  которые  кажутся
тебе менее таинственными, чем эта?
   На лице раба смешались и озарение понимания,  и  тень  сомнения.  Великий
Жрец, заметив это, сказал:
   - Понимаю, тебе кажется странным твое бессилие;  но  я  тебе  дам  другое
наставление, а  не  то,  которое  ты  получил  от  Тефнахта:  не  существует
бессилия, есть только нетерпение. Мудрый человек может узнать все, и если не
он сам, тогда это сделает другой умный человек. Знаю, что для тебя  сознание
того, что тайну раскроют после твоей смерти, не имеет  никакого  смысла.  Но
для человечества это то же  самое,  если  бы  ты  вообразил  себе,  что  оно
заключено в едином человеке.
   - И рабы тоже человечество, господин?
   Великий Жрец слегка нахмурился:
   - Зачем ты задаешь вопросы, на которые можешь ответить  сам!  Если  бы  я
мог, то послал бы тебя на ту звезду. Но как? На орлах...  Или  если  бы  был
только край Земли...
   - А у Земли есть край, господин? Только теперь  глаза  старика  перестали
быть непроницаемыми.
   - Что ты хочешь этим сказать, Аута? Ты с ума сошел?  Естественно,  у  нее
есть конец. Разве у подноса нет краев?
   Раб сжал пальцы в кулак и начал молча медленно  вращать  его,  смотря  на
него со всех  сторон.  Потом  поднял  указательный  палец.  Великий  Жрец  с
недоумением следил за ним.
   - Мне кажется, сын мой, что длинные дороги тебя свели  с  ума!  -  мрачно
сказал  он,  с  укоризной  качая  головой,  но  через  несколько   мгновений
воскликнул: - Уж  не  хочешь  ли  ты  сказать,  что  она  кругла,  как  плод
померанца? Стой... Значит, это и есть та,  другая  тайна!  И  откуда  ты  ее
добыл? - Старик задумался, потом через некоторое время продолжал: - В  конце
концов, если мы себе представляем Землю  в  виде  круглого,  приподнятого  в
середине подноса, почему бы не представить ее такой... Как это тебе пришло в
голову?
   - Когда я добирался сюда,  господин,  то  на  одном  привале  я  встретил
ребенка, который играл круглым, похожим на шар камнем. Я вспомнил о виденном
на кораблях...
   -  В  момент  удаления  исчезает  сначала  корпус,  а  потом  парус,  при
приближении сначала появляется парус, а потом корпус? - прервал его  старец.
- Это мы знаем давно, поэтому-то мы и говорим, что Земля похожа  на  круглый
поднос со вздутой посередине вершиной, которая и является высшей ее  точкой.
Но почему ей непременно быть шаром? Если она шар, то тогда  нельзя  было  бы
спокойно плавать по воде...
   - Не только это, господин. По воле и приказанию господина я за  последние
годы много путешествовал и заметил, что, по мере того как я двигался к  югу,
звезды, которые здесь, на вершине, я вижу вверху, опускались к  горизонту  к
северу, а стоило мне побывать в  далекой  стране  Шумер,  как  я  увидел  их
спустившимися к западу. Некоторые находящиеся  ближе  к  краю  горизонта  на
севере звезды, которые видны здесь с вершины за  дворцом,  в  стране  черных
людей я не видел совсем. Странную же звезду я видел  там,  на  юге,  и  чуть
выше, а отсюда ее видно к востоку и ниже. И когда мальчик пастуха  играл  со
своим камнем, мне пришла неожиданно мысль, что Земля может быть  похожей  на
шар.
   В глазах старца заиграл живой огонек. Он не ответил рабу. Встал с  кресла
и потихоньку направился к нише. Окинул взглядом ее полки. Там  лежало  много
разных странных вещей, которые в глазах обыкновенного  атланта  были  бы  не
пригодны: их ни к чему нельзя было приспособить или использовать хотя  бы  в
качестве украшения. Жрец выбрал маленький шар из горного прозрачного  камня,
внутрь  которого  искусный  мастер  поместил  редкую  бабочку  с  раскрытыми
крыльями.  Отлично  отшлифованный  камень  представлял   собой   совершенную
шаровидную поверхность. Великий Жрец спокойно вернулся и, усевшись в кресло,
долго смотрел на шар.
   - Так как же, говоришь, сделал этот ребенок? - спросил старик, не отрывая
глаз от шара.
   - Он прятал палец за камень, и,  когда  его  поднимал,  я  видел  сначала
ноготь, а потом сустав. После этого... Великий Жрец повторил  несколько  раз
это движение.
   - Так? - спросил он. - Это  еще  не  означает,  что  Земля  шар.  Но  это
возможно.  Видишь  ли,  вся  природа,  насколько  нам   известно,   обладает
совершенным устройством. Если она похожа на поднос и вздута, как мы  считали
до сих пор, она менее  совершенна...  Знаешь  что,  Аута?  Многие  и  сейчас
думают, что звезды - это серебряные гвозди, вбитые в небо. Мы знаем, что это
неверно... Но как мы можем убедиться в том, что это на самом  деле  не  так?
Земля от нас не столь далека, как  та  звезда.  Я  подумаю  над  тем,  чтобы
послать тебя на корабле на запад, туда, где, говорят, есть только одна вода.
Я очень стар для такого путешествия. А ты смог бы отправиться. Плыви  только
на запад и смотри, как меняется положение звезд. Если  с  какого-то  момента
они перестанут перемещаться, это значит -  ты  вышел  на  Большую  воду,  по
которой плывет Земля. Если они будут изменять свое положение, это  означает,
что Земля  -  шар.  Возможно,  что,  направляясь  на  запад,  ты  достигнешь
восточных стран Аккад или Шумер. Кто знает?  Некоторые  тайны,  как  видишь,
зависят от нашего времени, но...
   - Господин! - воскликнул Аута, но, тут же поняв, что он  прервал  старца,
замолчал, опустив виновато глаза.
   Великий Жрец улыбнулся ему:
   - Говори, говори. Я слушаю тебя.
   - Господин, - продолжал Аута, - я забыл еще сказать об  одном,  о  своего
рода третьей тайне!
   - Что-то много тайн! - засмеялся Великий Жрец. - Опять на небе?
   - Нет, господин, на земле, сам не  понимаю,  почему  она  мне  показалась
связанной с небом. Я нашел в пустыне, по которой мы  шли,  несколько  вещей,
похожих на кувшины или... не знаю на что. И  они  мне  показались  круглыми,
продолговатыми, с острыми головками. И если бы я не потерял сознание...
   - Как - потерял сознание? От страха?
   - Нет, господин: это они заставили меня потерять сознание.  Вещи  эти  не
похожи ни на что виденное мною до сих пор. Мне не удалось до них  добраться,
посмотреть и потрогать их. Уже на некотором расстоянии от них я почувствовал
слабость, шел, едва передвигая ноги, что было потом, я ничего  не  помню.  Я
думал, что болен, но стоило мне отойти от небесных камней, как  у  меня  все
прошло и я почувствовал себя хорошо. А мудрый Тефнахт сказал мне, что такого
рода вещи упали и  в  других  местах.  Говорят,  что  кто-то  умер  от  этих
кувшинов, но с теми, кто подошел к ним  через  некоторое  время,  ничего  не
случилось.
   - И никто не взял хотя бы один из них?
   - Никто, господин.
   - А почему, когда ты узнал, что не от всех кувшинов люди  заболевают,  ты
еще раз не пошел на них посмотреть?
   Аута опустил глаза, покусывая губы.
   - Испугался?
   - Нет, господин.
   - Тогда почему не пошел? Тебя не пустил Тефнахт? Говори, не бойся.
   - Да, господин. Мне приказали, чтобы я не смел отходить от  лагеря,  если
не хочу быть убитым. Старик засмеялся:
   - Он побоялся, как бы ты не убежал! Когда же тебя послали в сопровождении
только одного солдата в пустыню, это показалось ему не опасным... А вот я не
боюсь за тебя, я знаю, что ты не убежишь. Для такого дела можно дать тебе  и
корабль. Кто бы осмелился взять в руки кувшины, упавшие с неба? Вот  как  мы
стремимся познать природу! А мудрому Тефнахту  больше  нравится  веселиться,
чем познавать мир!
   Великий Жрец был в гневе И не пытался более скрывать это от Ауты. Если бы
раб не был столь взволнован, он заметил бы в глазах  Великого  Жреца  легкий
огонек озабоченности, который мелькнул на мгновение и тут же потух.
   Через некоторое время Аута поднял глаза и увидел, что  старец  пристально
смотрит на стену. Они долго молчали.
   За окном наступила ночь. Старец встал, позвал слугу и потребовал принести
свет. Потом он положил руку на плечо раба и каким-то чужим голосом сказал:
   - Пусть принесут нам светильник, и пойдем наверх, посмотрим на ту звезду.
В первый раз ты меня видишь таким, сын, но тебе я могу признаться: я сам  не
знаю, что и подумать... Если бы только звезда...
   Слуга вошел с несколькими зажженными  светильниками  и  расставил  их  по
комнате. Аута взял два из них и пошел вслед за жрецом по небольшой лестнице,
которая вела на крышу. У Ауты сильно билось сердце. Снова он  приближался  к
открытой вышке, на которой провел тысячи ночей, наблюдая  звезды  мира.  Они
ступили  на  пол  вышки,  сделанный  ив  плит  черного   мрамора.   Аута   с
удовольствием  вдохнул  воздух,  напоенный  сильными  ароматами.  На  севере
виднелась Звезда Пастуха. Жрец и Аута повернулись на северо-восток и застыли
от удивления: неизвестной звезды не было! Ее не  было  нигде  на  горизонте.
Исчезла!
   Тогда Великий Жрец тяжело опустился в кресло и, опершись  подбородком  на
грудь, просидел так молча, неподвижно до тех пор, пока  ночная  свежесть  не
заставила Ауту взять его за руку и осторожно отвести в спальную  комнату.  В
эту ночь Аута не покидал старца. Никто из них не смог уснуть. Ночь прошла  в
полнейшем молчании, А когда в окне, выходившем на  восток,  забрезжил  свет,
старец задремал, и Аута пошел спать к себе в  одну  из  верхних  комнат.  Он
чувствовал себя утомленным и разбитым, но не ночным бдением, а раздумьями.

   ГЛАВА XIII
   С двух сторон Атлантиду защищали четыре горные  цепи.  С  севера,  откуда
могли вторгаться во время зимы ветры холодных стран, длинный ряд гор охранял
огромный остров, где возвышалась Святая Вершина. Весь  восточный  берег  был
защищен от горячих ветров соседних пустынь тремя мощными цепями высоких гор.
Первая из этих цепей начиналась почти напротив Столбов Мелкарта  и  состояла
из довольно высокой горной гряды, простирающейся очень далеко  с  запада  на
восток и опускающейся пологим склоном прямо к морю, затем  севернее  за  ней
шла другая гряда, поменьше, покороче, за которой  тянулись  невысокие  горы,
переходящие в едва заметную цепь, понижающуюся к югу.
   Южнее,  там,  где  Страна  Песков  охватывает  берег  Атлантиды,  который
составляют горы, берущие свое начал