ляются старые знакомства  и  заводятся  новые.  Именно
здесь происходит  обмен  накопившимися  новостями  -  тот-то  умер,  те-то
поженились, у тех-то родился еще один ребенок. Из уст  в  уста  передаются
правдивые рассказы о лесных  трагедиях,  которые  вызывают  ужас,  горе  и
слезы, а также о смешных или счастливых событиях. В первый и  единственный
раз за все семь месяцев зимы  лесной  народ  собирается  вместе.  Индейцы,
метисы, белые дружно веселятся, не обращая внимания на  различия  в  цвете
кожи или в верованиях.
   На этот раз в Форте О'Год предполагалось устроить пиршество на  вольном
воздухе, и уже завершались приготовления к тому,  чтобы  целиком  зажарить
туши  нескольких  больших  карибу.  К  тому  времени,  когда  Анри   Дюран
приблизился к фактории, к ней с востока, с юга, с запада и  с  севера  уже
сбегались десятки троп, плотно утоптанных людьми и собаками. В  этом  году
из лесов на сотне саней прибыло более трехсот мужчин, женщин и детей, а  с
ними - полтысячи собак.
   Дюран добрался до фактории на день позже, чем рассчитывал, но это время
он не потратил зря: Мики, правда все еще в наморднике, послушно  бежал  за
санями, к которым был привязан одним тонким сыромятным ремнем. Под  вечер,
на третий день после того, как он покинул хижину Нанетты, Дюран свернул  с
накатанной дороги к домику Андре Рибо, который занимался тем, что  снабжал
обитателей фактории свежим  мясом.  Андре  сильно  досадовал  на  задержку
приятелей, но тем не менее продолжал  их  ждать.  Индеец,  которого  Дюран
послал  в  Форт  О'Год  со  шкурами,  оставил   у   Андре   прославленного
дюрановского пса. Теперь Дюран и Рибо заперли Мики в пустой хижине, а сами
отправились на факторию, до которой было меньше мили.
   Ночевать в хижину они не вернулись. Вокруг было полное безлюдье,  но  с
наступлением  сумерек  чуткие  уши  Мики  начали  улавливать  странные   и
непонятные звуки, которые становились все громче по мере того, как темнота
сгущалась.  Это  были  звуки  праздника  на  фактории  -  отдаленный   гул
человеческих голосов, к которому примешивался вой и лай сотен собак.  Мики
еще никогда не приходилось слышать ничего подобного,  и  он  долго  лежал,
припав к полу и насторожив уши. Потом он встал перед окном, точно человек,
упершись передними лапами в тяжелую раму. Хижина Рибо  была  построена  на
пригорке над замерзшим озером, окаймленным густым кустарником. Над темными
вершинами кустов Мики увидел красноватое  зарево  -  это  вокруг  фактории
пылали десятки огромных костров. Он заскулил, спрыгнул на пол и отошел  от
окна. Потянулись нескончаемые часы ожидания. Хотя  эта  хижина  была  куда
более приятным приютом, чем клетка  Лебо,  Мики  спал  неспокойно,  и  ему
снились Нанетта и ее дочка.
   Дюран и Рибо вернулись только в следующий полдень. Они принесли свежего
мяса,  и  Мики  с  жадностью  на  него  накинулся,   потому   что   сильно
проголодался. Дюран и Рибо говорили с ним весело и поглаживали  его.  Мики
принимал их ласки равнодушно, но без  злобы.  На  вторую  ночь  его  снова
оставили в хижине одного.  Дюран  и  Рибо  явились  на  заре  с  небольшой
клеткой, сколоченной из тонких березовых жердей. Открыв дверцу клетки, они
вплотную придвинули ее к двери хижины и с помощью куска  мяса  заманили  в
нее Мики. Дверца тотчас была опущена, и он оказался в  плену.  Клетка  уже
была установлена на широких санях, и Мики, едва взошло солнце, очутился  в
Форте О'Год.
   Праздник там был в самом разгаре - в этот день жарились туши  карибу  и
устраивались поединки между самыми знаменитыми собаками.  Еще  задолго  до
того, как они приблизились к фактории, Мики услышал  нарастающий  гул.  Он
никак не мог понять, что это такое, и,  вскочив,  застыл  в  настороженной
позе. На людей, которые тащили сани  с  его  клеткой,  он  не  обращал  ни
малейшего внимания. Он глядел поверх их голов, и Дюран ликующе причмокнул,
услышал, как Мики глухо зарычал и щелкнул зубами.
   - Да, он им всем покажет! - усмехнулся он. - Как он будет драться!
   Они шли по берегу озера, огибая занесенный  снегом  мысок.  И  внезапно
перед ними открылся Форт О'Год, расположенный на высоком берегу.  Мики  от
неожиданности даже перестал рычать, и его зубы  с  лязгом  сомкнулись.  На
мгновение сердце в его груди замерло. До этой минуты его мир включал  лишь
шестерых людей, а теперь без всякой предварительной подготовки  он  увидел
их сотню, две сотни, три сотни - навстречу Дюрану  с  его  клеткой  бежала
толпа любопытных. И еще Мики увидел волков - их было несметное  множество.
Но тут его клетка очутилась среди густой толпы вопящих мужчин и мальчишек.
Затем к ним начали присоединяться женщины с младенцами  на  руках.  И  тут
клетка остановилась. Мики увидел совсем  рядом  другую  клетку,  а  в  ней
зверя, очень похожего на него самого. Возле клетки стоял  высокий  смуглый
мужчина в лохматой шапке. Он сильно смахивал на пирата. Это  и  был  Грауз
Пьет, соперник Дюрана.
   Он посмотрел на Мики с презрительной улыбкой и что-то насмешливо сказал
окружавшим его людям, среди которых было много индейцев и метисов. В ответ
раздался громкий хохот.
   Дюран побагровел.
   - Смейтесь, смейтесь! - вызывающе крикнул он.  -  Только  помните,  что
Анри Дюран приехал сюда не шутки шутить.
   И он тряхнул перед Граузом Пьетом двумя серебристыми шкурками, а  потом
вытащил и десять рыжих.
   - Ну-ка, поставь на кон столько же, Пьет! - заявил он во  всеуслышание.
- А у меня таких есть еще целая сотня.
   Намордник с Мики сняли, и он принялся нюхать воздух. Запахов было много
- знакомых и незнакомых. Пахло людьми, собаками, жарящимся  мясом  -  этот
запах  доносился  от  пяти  огромных  костров,   над   которыми   медленно
поворачивались гигантские вертела  с  тушами  карибу.  Каждый  вертел  был
толщиной с ногу взрослого мужчины, и  вращать  их  предстояло  еще  десять
часов. Поединок собак должен был предшествовать пиршеству.
   Больше часа возле клеток не смолкал оглушительный хор голосов. Любители
держать пари оценивали качества бойцов и договаривались о ставках, а Грауз
Пьет и  Анри  Дюран  совсем  охрипли,  осыпая  друг  друга  презрительными
насмешками. Затем толпа  начала  понемногу  редеть.  Теперь  возле  клеток
вместо мужчин и женщин собралась орава  чумазых  ребятишек.  Только  тогда
Мики смог хорошенько разглядеть зверей, которые по одному, по двое, а то и
целыми группами были привязаны к деревьям на опушке. И его ноздри  наконец
уловили различие в запахе и сообщили ему, что это не  волки,  а  такие  же
собаки, как он сам.
   Прошло много времени, прежде чем он снова посмотрел на своего соседа  -
помесь волка и собаки. Он подошел к самой решетке и потянул воздух  носом.
Сосед повернул к нему узкую хищную морду. Мики вспомнил волка,  с  которым
он дрался не на жизнь, а на смерть над крутым обрывом. И  он  инстинктивно
зарычал, оскалив зубы.  Сосед  свирепо  огрызнулся  в  ответ.  Анри  Дюран
радостно потер руки, а Грауз Пьет негромко засмеялся.
   - Как они будут драться! - сказал Дюран.
   - Волк будет драться, это верно, - ответил Грауз Пьет. -  Но  вот  ваша
собака, мосье, брякнется на спину, как трусливый щенок, едва  дело  дойдет
до драки.
   Чуть позже Мики увидел перед своей клеткой еще одного человека. Это был
Макдоннелл, фактор, шотландец по происхождению. Он поглядел на Мики  и  на
его соседа с  каким-то  сожалением.  Десять  минут  спустя,  вернувшись  в
маленькую комнату, служившую ему конторой, он  сказал  молодому  человеку,
который дожидался его там:
   - Я был бы рад запретить эту забаву, но у меня нет на это права.  Да  и
они просто увезут свои шкуры куда-нибудь еще. Собачьи бои  устраиваются  в
Форте О'Год уже лет пятьдесят, и это стало традицией. По правде говоря,  я
не вижу, чем,  собственно,  собачьи  драки  хуже  матчей  профессиональных
боксеров, которые сейчас в такой моде в Соединенных Штатах. Разница только
та...
   - ...Что тут поединок кончается смертью, - закончил молодой человек.
   - К сожалению, да. Чаще всего одна из собак погибает.
   Молодой человек выколотил пепел из своей трубки.
   - Я люблю собак, - сказал он просто. -  И  на  моей  фактории,  Мак,  я
никаких драк не потерплю. Разве что драться  будут  люди.  И  на  нынешнюю
драку я смотреть не пойду, потому что могу ненароком и убить кого-нибудь.



20

   Было два часа пополудни. Туши на вертелах почти зажарились. Еще немного
- и можно будет начать пир.  Но  прежде  предстоял  поединок  Мики  и  его
соперника.
   Около трехсот человек сомкнулось тесным кольцом вокруг  большой  клетки
из березовых жердей. К ней с двух  сторон  были  вплотную  придвинуты  две
маленькие клетки. Возле одной из них стоял  Анри  Дюран,  возле  другой  -
Грауз Пьет. Теперь они уже не обменивались насмешками. Их лица  застыли  в
угрюмом напряжении. На них были устремлены триста  пар  глаз,  триста  пар
ушей ждали, когда будет подан сигнал.
   И вот Грауз Пьет подал его.
   Быстрым движением Дюран поднял дверцу малой клетки и ткнул Мики в спину
палкой с развилиной на  конце.  Мики  одним  прыжком  очутился  в  большой
клетке. Почти в то же мгновение туда вскочил боец Грауза  Пьета,  носивший
кличку Таао - Длинный Клык. Противники заняли свои позиции на арене.
   Но в следующую секунду Дюран чуть было не  застонал  от  разочарования.
Поведение Мики в этот момент объяснялось непривычностью  обстановки.  Если
бы он встретился с Таао в лесу, то сразу же забыл бы обо всем остальном  и
приготовился бы драться с ним, как это было с  Нете,  а  еще  раньше  -  с
волками. Но теперь он меньше всего думал о драке.  Его  вниманием  всецело
завладели  бесчисленные  лица,  завороженно  смотревшие  на   него.   Мики
разглядывал их, поворачивая морду то в одну сторону,  то  в  другую.  Быть
может, он надеялся увидеть Нанетту и малышку или  даже  Чэллонера,  своего
первого, настоящего хозяина. На Таао же, к вящему ужасу Дюрана, Мики после
первого взгляда вовсе перестал  обращать  внимание.  Он  подошел  к  самой
решетке и просунул морду между жердями. Грауз Пьет  насмешливо  захохотал.
Затем Мики начал неторопливо обходить клетку, не спуская взгляда с  кольца
безмолвных лиц. Таао стоял в  центре  клетки;  его  налитые  кровью  глаза
неотрывно следили за каждым движением Мики. То, что делалось снаружи, Таао
не интересовало. Он знал, что от  него  требуется,  и  был  хорошо  обучен
своему делу. Дюран  с  замирающим  сердцем  смотрел,  с  какой  неумолимой
уверенностью Таао поворачивается на месте так, чтобы иметь  возможность  в
любую секунду броситься на Мики. Щетинистая шерсть на его загривке  стояла
дыбом.
   Но вот Мики остановился, и Дюран решил, что все  его  радужные  надежды
пошли прахом: без предупреждения, даже не зарычав,  Таао  прыгнул.  С  губ
Грауза Пьета сорвался торжествующий  крик.  Зрители  ахнули,  а  по  спине
Дюрана прошла ледяная дрожь. Но в следующее мгновение  все  замерли.  Таао
должен был сразу покончить с Мики - в этом не сомневались ни  Грауз  Пьет,
ни Дюран. Но прежде  чем  челюсти  Таао  успели  сомкнуться,  за  какую-то
тысячную  долю  секунды  Мики  преобразился  в  живую  молнию.   Движением
настолько быстрым,  что  человеческий  глаз  был  почти  не  способен  его
уловить, сын  Хелея  повернулся  навстречу  Таао.  Их  пасти  встретились.
Раздался зловещий хруст, и в следующий миг они, сцепившись, покатились  по
полу. Ни Грауз Пьет, ни Дюран  не  могли  разобрать,  что  происходит.  Об
остальных зрителях и говорить нечего. Были забыты даже пари -  Форт  О'Год
еще не видывал такой драки.
   Шум ее донесся до склада фактории. Там на крыльце стоял  молодой  гость
фактора и смотрел в  сторону  большой  клетки.  Он  слышал  рычание,  лязг
клыков. Его губы  сурово  сжались,  а  в  глазах  запылал  гневный  огонь.
Внезапно он глубоко вздохнул.
   - Черт бы их всех подрал! - сказал он негромко и, сжав кулаки, медленно
пошел к клетке.
   Пока он пробирался  сквозь  толпу  зрителей,  драка  кончилась  так  же
внезапно,  как  началась.  Таао  неподвижно  лежал  в  центре   клетки   с
прокушенным горлом. И Мики, казалось, тоже был  при  последнем  издыхании.
Дюран открыл дверцу, накинул ему на голову веревочную петлю и вытащил  его
из клетки. Мики с трудом поднялся на ноги. Он был весь  в  крови  и  почти
ослеп. Тело его покрывали раны, из пасти капала кровавая  пена.  При  виде
этого зрелища у молодого человека вырвался крик ужаса. И тут же  он  снова
закричал изменившимся голосом:
   - Да не может быть! Мики... Мики... Мики!..
   Этот зов, раздавшийся  словно  в  неизмеримом  отдалении,  прорвался  в
сознание Мики сквозь туман мучительной боли.
   Он узнал этот голос! Голос, живший во всех его снах, голос, которого он
ждал, который все время искал, зная, что  когда-нибудь  непременно  найдет
его. Голос Чэллонера, его хозяина.
   Мики взвизгнул и припал к земле,  пытаясь  хоть  что-нибудь  разглядеть
сквозь багровую муть, застилавшую глаза. Он был весь в ранах, может  быть,
он умирал, но все-таки он  застучал  хвостом  по  земле,  показывая  вновь
обретенному хозяину,  что  узнал  его.  И  тут,  к  величайшему  изумлению
зрителей, Чэллонер упал на колени рядом с собакой и обхватил ее руками,  а
Мики израненным языком принялся лизать ему руки, лицо, одежду.
   - Мики... Мики... Мики...
   На плечо Чэллонера тяжело опустилась ладонь Дюрана. Чэллонер вздрогнул,
как от прикосновения раскаленного железа, и мгновенно вскочил на ноги.
   - Он мой!  -  крикнул  Чэллонер,  поворачиваясь  к  Дюрану  и  стараясь
сдержать бешенство. - Он мой! Ты... ты... изверг!
   Тут, вне себя от негодования, он окончательно утратил власть над собой,
размахнулся и изо всей силы  ударил  Дюрана  в  челюсть.  Дюран  упал  как
подкошенный. Чэллонер нагнулся над  ним,  но  Дюран  не  шевелился.  Тогда
молодой человек в ярости  повернулся  к  Граузу  Пьету  и  зрителям.  Мики
прижался к его ногам, и, указывая на него, Чэллонер  сказал  громко,  так,
чтобы его услышали все:
   - Это моя собака. Я не знаю, как она попала к этому негодяю. Но  она  -
моя. Вот посмотрите сами. Видите, она лижет  мне  руки?  Ну-ка,  пусть  он
подставит ей пальцы! И еще посмотрите на ее ухо. Другого такого не сыщется
на всем Севере. Мики пропал почти год назад, но по этому уху я  его  узнаю
хоть из десяти тысяч собак. Эх! Если бы я только знал...
   Ведя за собой Мики на веревке, которую  Дюран  успел  накинуть  на  шею
израненному псу, Чэллонер  проложил  себе  путь  через  толпу  и  пошел  к
Макдоннеллу. Он сообщил фактору о том, что произошло, и  рассказал  ему  о
событиях прошлой весны - о том, как Мики  и  медвежонок,  связанные  одной
веревкой,  свалились  с  его  челнока  в  быстрину  и  исчезли   в   пене,
громоздившейся на порогах. Кончив свой рассказ и предупредив фактора,  что
Дюран, наверное, явится к  нему  с  какими-нибудь  выдумками,  он  ушел  в
хижину, где временно остановился, когда приехал в Форт О'Год.


   Час спустя Чэллонер сидел у себя в хижине, положив голову Мики  к  себе
на колени, и разговаривал с ним. Он промыл его раны и остановил кровь, так
что Мики теперь видел все совершенно ясно. Его глаза  были  устремлены  на
лицо хозяина, а хвост непрерывно стучал по полу. Ни  человек,  ни  пес  не
слышали праздничного шума, доносившегося снаружи,  -  ни  громких  мужских
голосов, ни веселых детских воплей, ни женского смеха, ни  собачьего  лая.
Чэллонер с нежностью смотрел на Мики и говорил:
   - Мики, старина, ты ведь ничего не забыл, верно? Конечно, ты тогда  был
долговязым несмышленышем, но ты все  равно  ничего  не  забыл,  ведь  так?
Помнишь, я обещал отвезти тебя и медвежонка к моей сестричке?  Помнишь?  Я
еще рассказывал тебе, какая она хорошая, и говорил,  как  она  будет  тебя
любить. Ну, так я рад, что вы тогда свалились в реку и я не смог взять вас
с собой. Я вернулся домой, Мики, но только там все как-то изменилось. А уж
она-то и вовсе стала другой. Дело в том, что она вышла замуж и  обзавелась
двойней!   Слышишь,   старина?   Я   приезжаю,   а   у   меня   уже   двое
сосунков-племянников! Где  уж  ей  тут  было  бы  возиться  с  тобой  и  с
медвежонком! Согласен? И все остальное тоже стало каким-то не  таким.  Три
года в здешних северных краях, где зимой за  удовольствие  дышать  платишь
обмороженными легкими, наверное, очень меня изменили.  Недели  не  прошло,
Мики, как меня потянуло обратно. Вот так-то, сэр. Я дни  считал,  когда  я
снова вернусь сюда. И уж теперь я отсюда не уеду, Мики. Ты отправишься  со
мной на новую факторию, куда меня назначили. С этого  дня  мы  компаньоны,
приятель. Понимаешь, компаньоны!



21

   Поздно вечером Макдоннелл прислал за Чэллонером мальчишку. Большой  пир
в Форте О'Год подошел к концу. Когда посланец  фактора  постучал  в  дверь
хижины, Чэллонер как раз начал раздеваться, готовясь лечь спать.  Выслушав
мальчишку, Чэллонер посмотрел на часы. Одиннадцать часов! Зачем он вдруг в
такое время понадобился фактору? Мики уютно растянувшийся  на  полу  возле
печки, недоумевающе смотрел, как  его  вновь  обретенный  хозяин  зачем-то
опять натягивает только что снятые сапоги. За часы, которые  прошли  после
смертельной схватки с Таао, Мики успел несколько оправиться. Помогла ему и
мазь, которую хозяин положил на его раны.
   -  Наверное,  этот  негодяй  Дюран  что-нибудь  затевает,  -  проворчал
Чэллонер, поглядев на Мики. - Ну, если он  рассчитывает  снова  заполучить
тебя в свои лапы, Мики, то у него ничего  не  выйдет.  Я  тебя  никому  не
отдам!
   Мики застучал хвостом по полу и подполз к  хозяину,  глядя  на  него  с
немым обожанием. Они вместе вышли из хижины.
   В небе среди бесчисленных звезд плыла бледная серебряная луна.  Большие
костры, на которых днем жарились карибу, все еще ярко пылали. Вдоль лесной
опушки мерцали угли десятков маленьких костров. В их красноватых отблесках
можно было различить смутные силуэты типи и палаток, в которых размещались
на ночлег триста мужчин, женщин и детей,  собравшихся  в  Форте  О'Год  на
новогодний праздник. Фактория уже затихла.  Только  кое-где  еще  мелькали
человеческие  фигуры.  Даже  собаки  угомонились  после  нескольких  часов
веселья и обжорства.
   Направляясь к жилищу фактора, Чэллонер прошел совсем рядом  с  большими
кострами, над которыми еще висели  толстые  бревна,  служившие  вертелами.
Мики обнюхал обглоданные кости. Только они и  остались  от  пяти  огромных
туш, еще недавно подрумянивавшихся на этих вертелах. Люди и  собаки  съели
все до последнего кусочка, и факторию  окутало  сытое  безмолвие  Мутая  -
лесного божества, способного заснуть только после обильного ужина.
   В комнате фактора горела лампа, и Чэллонер в сопровождении  Мики  прямо
вошел в дом. Макдоннелл сидел, угрюмо попыхивая трубкой. Обветренное  лицо
фактора казалось встревоженным, и он смотрел не на Чэллонера, а на Мики.
   - Ко мне заходил Дюран, - сказал Макдоннелл. - Он  очень  зол  на  вас.
Боюсь, это плохо кончится. И зачем вы только его ударили!
   Чэллонер пожал плечами  и  набил  трубку  табаком  из  кисета,  который
протянул ему фактор. Он ничего не ответил.
   - Видите ли... вы не совсем представляете себе положение,  -  продолжал
Макдоннелл.  -  Последние  пятьдесят  лет  в  Форте  О'Год  в  это   время
обязательно устраивались собачьи бои. Это  стало  традицией.  Вот  почему,
хотя я здесь уже пятнадцать лет, я даже не пытался принимать  никаких  мер
против этого. Я глубоко убежден, что после такой  попытки  половина  наших
охотников начнет возить добытые меха на другие фактории. Я говорю это  для
того, чтобы вы поняли, почему все симпатии тут  на  стороне  Дюрана.  Даже
Грауз Пьет, его постоянный соперник, твердит ему, что  он  будет  дураком,
если спустит вам такую штуку. Дюран утверждает, что эта собака принадлежит
ему.
   Макдоннелл указал на Мики, который лежал у ног Чэллонера.
   - Он лжет, - спокойно ответил Чэллонер.
   - Он говорит, что купил пс