зверя, который  запросто  разделается  с  твоими
собачками. Вот как нынче твой вожак задавил кролика, - хвастал Жак Лебо. -
Я тебе уже рассказывал о нем, а теперь посмотри своими глазами.
   И он захватил с собой хлыст и дубинку.
   В этот день Мики кидался на хлыст и дубинку, как тигр, так  что  Дюран,
не сумев сдержаться, воскликнул вполголоса:
   - Господи! Настоящий дьявол!
   Нанетта, увидев в окошко, что происходит, застонала. Но  тут  же  в  ее
груди вспыхнуло пламя гнева. В ней пробудилось все то, что  Лебо  старался
уничтожить побоями и издевательствами, - смелость,  гордость,  сила  воли.
Словно оковы спали с ее души.
   Она отвернулась от окошка, стремглав выбежала  из  хижины  и  по  снегу
бросилась к клетке. Впервые в жизни она восстала на Лебо и осыпала ударами
руку, которая сжимала дубинку.
   - Зверь! - кричала она. - Я не позволю! Слышишь? Я не позволю!
   Лебо ошеломленно застыл на месте. Неужели это Нанетта,  его  безгласная
рабыня? Вот  эта  женщина,  пылающая  негодованием,  глядящая  на  него  с
выражением, которого он никогда еще не видел в  женских  глазах?  Нет!  Не
может быть! В нем закипела бешеная ярость, и  он  одним  движением  мощной
руки отшвырнул ее в снег, а  потом  с  ругательством  отодвинул  засов  на
дверце клетки.
   - Теперь я его убью! Убью! - В бешенстве он почти визжал. - И  заставлю
тебя изжарить его сердце и съесть, чертовка! Я покажу тебе! Я...
   Он потянул за цепь, вытащил Мики из клетки  и  взмахнул  дубинкой.  Еще
мгновение - и он размозжил бы голову  пса,  но  Нанетта  успела  заслонить
Мики. Лебо от неожиданности выпустил дубинку. Но он тут же  пустил  в  ход
свои тяжелые кулаки - удар в плечо снова отбросил  Нанетту  в  снег.  Лебо
прыгнул к ней, его пальцы вцепились в густые мягкие волосы. И тут...
   Дюран предостерегающе закричал, но его предупреждение  опоздало.  Мики,
натянув цепь до предела, серой молнией отмщения и  возмездия  метнулся  на
грудь  Лебо.  Нанетта  услышала,  как  лязгнули  его  сомкнувшиеся  клыки,
увидела, как Лебо попятился и тяжело упал навзничь, ударившись затылком  о
сучковатое бревно. Все поплыло перед ее глазами, она через силу  поднялась
на ноги и с отчаянным криком, шатаясь побежала в хижину.
   Когда Дюран собрался с духом и, опасливо косясь на Мики, подошел к телу
Лебо, Мики не рванулся вперед, натягивая цепь. Он как будто понял, что его
враг, мертв, повернулся и ушел в клетку. Там он  лег,  положил  голову  на
лапы и устремил на Дюрана пристальный взгляд.
   А Дюран посмотрел на  неподвижное  тело  своего  приятеля,  на  красное
пятно, расплывающееся под его затылком, и снова пробормотал:
   - Господи! Настоящий дьявол!
   В хижине Нанетта судорожно рыдала, прижимая к себе дочку.



18

   Бывают случаи, когда смерть потрясает, но не причиняет горя. Так было и
с Нанеттой Лебо. На ее глазах роковая случайность принесла гибель ее мужу,
но, несмотря на всю свою кротость и доброту, она не  жалела  о  нем  и  не
оплакивала его. Смерть настигла его, как  воздаяние  за  его  необузданную
жестокость. И Нанетта - не столько из-за  себя,  сколько  из-за  дочери  -
невольно испытывала облегчение при мысли, что судьба освободила  их  обеих
от власти бессердечного тирана.
   Дюран, столь же мало склонный к чувствительности, как и покойный  Лебо,
не стал зря тратить времени. Он даже не счел нужным  спросить  Нанетту,  а
без лишних разговоров выдолбил в мерзлой земле яму и закопал  в  ней  тело
своего былого соперника. Впрочем, Нанетта была скорее  благодарна  ему  за
то, что он взял эти хлопоты на себя: Лебо ушел из ее жизни, ушел навсегда.
Она могла больше не опасаться побоев, не опасаться за  своего  ребенка,  а
это было для нее важнее всего.
   Мики неподвижно лежал в  углу  своей  тюрьмы,  сколоченной  из  толстых
жердей. Его томило тягостное недоумение. Но он не сделал почти  ни  одного
движения после того, как стремительным прыжком сбил с ног своего мучителя.
Он даже не зарычал, когда Дюран оттащил тело Лебо подальше от  клетки.  Им
овладела гнетущая и всепоглощающая  тоска.  Он  не  вспоминал  об  ударах,
которые обрушил на него траппер, о дубине, которая чуть было не размозжила
ему голову. Он не замечал, как ноет его избитое тело, не обращал  внимания
на жгучую боль в кровоточащих деснах и в глазах, по которым Лебо  полоснул
хлыстом. Он думал только о Нанетте. Почему она  убежала  с  таким  громким
криком, когда он прыгнул на грудь двуногого зверя? Ведь тот набросился  на
нее, чтобы растерзать, и растерзал бы, если бы он, Мики, не кинулся ей  на
помощь так стремительно, что цепь чуть  не  вывихнула  ему  шею.  Ну,  так
почему же она убежала и не возвращается?
   Он тихонько заскулил.
   Солнце зашло, и ранний вечер северного края уже  окутывал  леса  густым
сумраком. Из этого сумрака перед клеткой Мики возникло лицо Дюрана. Мики с
самого  начала  инстинктивно  воспылал  к  охотнику  на  лисиц  такой   же
ненавистью, какую он питал к Лебо, потому что между  Дюраном  и  траппером
существовало большое сходство -  лица  обоих  были  проникнуты  одинаковой
угрюмой свирепостью, которая  была  главной  чертой  характера  и  того  и
другого. И все-таки Мики не зарычал, когда  Дюран  начал  внимательно  его
разглядывать. Он даже не шевельнулся.
   - Уф! Дьявол! - сказал Дюран с дрожью в голосе.
   Потом он засмеялся.  Это  был  негромкий  злорадный  смех,  клокотавший
где-то в глубине его черной густой бороды, и  у  Мики  по  спине  пробежал
холодок.
   Затем Дюран повернулся и ушел в хижину.
   При его появлении Нанетта встала. Она была бледна  как  полотно,  но  в
больших темных глазах горел новый огонь.  Нанетта  еще  не  оправилась  от
потрясения, вызванного внезапной трагической смертью Лебо, но выражение ее
лица уже стало иным. Этого огня не было в ее глазах, когда Дюран  вошел  в
эту хижину вместе с Лебо меньше трех часов назад.
   И теперь он поглядел на нее со смутным  беспокойством  -  перед  ним  с
девочкой на руках стояла совсем другая Нанетта.  Ему  стало  не  по  себе.
Когда муж обругал ее при нем, он только захохотал,  а  теперь  у  него  не
хватало духа смотреть ей в глаза - почему бы это? Черт! И как он раньше не
заметил, что она настоящая красавица?
   Дюран заставил себя преодолеть смущение и заговорил о деле,  которое  в
эту минуту интересовало его больше всего.
   - Вам надо бы поскорее избавиться от этого пса, - сказал он.  -  Так  я
его заберу.
   Нанетта ничего не ответила. Она смотрела на него затаив дыхание. Дюран,
решил, что она просто не расслышала, и хотел повторить свои слова, но  тут
ему вдруг пришло в голову, какую ложь следует пустить в ход.
   - Вы ведь знаете, что мы с ним договаривались устроить  бой  между  его
псом и моим на новогоднем празднике в Форте О'Год?  -  сказал  он,  тяжело
переминаясь с ноги на ногу. - Для этого-то Жак... то  есть  ваш  муж...  и
дрессировал одичавшую собаку. Ну, и чуть я увидел, как этот дьявол  грызет
жерди, так сразу понял, что он придушит моего пса, как лисица кролика. Ну,
и мы договорились, что я куплю у него этого пса за две серебристые  лисицы
и десять рыжих - шкурки у меня с собой в санях.
   Правдоподобность этой выдумки придала Дюрану уверенность. Упоминание  о
шкурках казалось ему очень убедительным, а  Жак  не  мог  явиться  сюда  и
сказать, что он все это выдумал. И Дюран  закончил  свою  речь,  внутренне
торжествуя:
   - Ну вот, значит, он мой. Я отвезу  его  на  факторию  и  выставлю  там
против любой собаки или волка. Шкурки вам сейчас отдать, сударыня?
   - Он не продается! - сказала Нанетта, и огонь в ее глазах  запылал  еще
сильнее. - Это моя собака. Моя и моей дочки. Вы поняли, Анри Дюран? Он  не
продается.
   - Да... - пробормотал растерявшийся Дюран.
   - А когда вы доберетесь до Форта О'Год, мосье, вы  сообщите  фактору  о
том, что Жак умер, и о том, как он умер. И  попросите,  чтобы  за  мной  и
малышкой кого-нибудь сюда прислали. А до тех пор мы останемся здесь.
   - Ладно... - пробормотал Дюран, пятясь к двери.
   Ему и в голову не приходило, что Нанетта способна на такую твердость  и
решительность. Он с недоумением вспомнил, как Жак Лебо ругал ее и бил. Ему
же она внушала страх. Дюран, подобно большинству невежественных людей, был
суеверен, а огромные, сверкающие на бледном  лице  глаза,  пышные  волосы,
прижатый  к  груди  ребенок  придавали  Нанетте  сходство  с  изображением
богоматери, которое он как-то видел, и он испугался.
   Выскочив во двор, Дюран снова подошел к клетке, где сидел Мики.
   - Что же, пес, - сказал он негромко, - она не  желает  тебя  продавать.
Она хочет оставить тебя себе, потому что ты бросился к ней  на  выручку  и
убил моего друга Жака Лебо. Поэтому  мне  придется  забрать  тебя  без  ее
согласия. Скоро взойдет луна, и тогда  я  накину  тебе  на  голову  петлю,
привязанную к палке, и придушу тебя так быстро, что она ничего не услышит.
А раз дверь клетки останется открытой, то как она сумеет догадаться,  куда
ты делся? И ты будешь драться с другими собаками в Форте О'Год -  ах,  как
ты будешь драться! Душе Жака Лебо будет приятно с того света поглядеть  на
тебя.
   Дюран ушел в дальний конец вырубки, где он оставил свои сани и собак, и
стал ждать там восхода луны.
   Мики по-прежнему лежал неподвижно. В окне хижины светился огонек, и  он
не спускал  тоскливого  взгляда  с  этого  светлого  пятна,  а  его  горло
подергивалось,  словно  он  беззвучно  скулил.   Теперь   весь   его   мир
сосредоточивался в комнате за этим  окном.  Женщина  и  маленькая  девочка
заслонили от него все остальное. Он хотел только одного -  всегда  быть  с
ними.
   А в хижине Нанетта думала о Мики и о Дюране. В ее  ушах  вновь  звучали
многозначительные  слова  охотника  на  лисиц:  "Вам  надо   бы   поскорее
избавиться от этого пса". Да, все жители лесного края скажут то же  самое,
и к ним, несомненно, присоединится  сам  фактор,  когда  он  услышит,  что
произошло. Ей надо бы поскорее избавиться от этого пса! А почему?  Потому,
что он поспешил к ней на помощь и бросился на Жака Лебо, ее мужа?  Потому,
что благодаря ему случай вырвал ее из  лап  жестокого  зверя,  утратившего
всякий человеческий облик? Потому, что  он  рванулся,  натягивая  цепь  до
предела, и маленькая Нанетта не лишилась  матери,  как  лишилась  старшего
братика, и будет расти теперь среди радости и смеха, а не в  страданиях  и
слезах? Пусть другие думают, что хотят, но она-то твердо знает,  что  Лебо
погиб по собственной вине. Ей вспомнилось все, что  Лебо  рассказывал  про
одичавшего пса: как тот день за днем  грабил  его  капканы,  как  отчаянно
сопротивлялся, когда был наконец пойман. И вдруг в ее памяти особенно ясно
всплыла фраза, как-то  мимоходом  сказанная  траппером:  "Он  -  настоящий
дьявол, но он не волк. Нет, это собака, и не индейская -  когда-то  у  нее
был белый хозяин".
   У нее был хозяин!
   Нанетта даже вздрогнула. Когда-то у этого  пса  был  хозяин  -  добрый,
заботливый хозяин. Вот и у нее самой была светлая молодость,  когда  цвели
цветы и пели птицы. Она попыталась  представить  себе  прошлое  Мики,  но,
конечно, ее предположения нисколько не были  похожи  на  действительность.
Как могла она догадаться о том, что  меньше  года  назад  Мики,  неуклюжий
щенок, приплыл с Чэллонером с еще более далекого  Севера,  и  о  том,  что
между ним и черным медвежонком  Неевой  возникла  небывалая  дружба  после
того, как они свалились с челнока Чэллонера в быстрины и чуть  не  погибли
среди порогов? И о всех дальнейших приключениях, которые превратили  Нееву
во взрослого медведя, а Мики - во взрослого одичавшего пса. Но и  не  зная
ничего, Нанетта чувствовала, что его прошлое не может быть обычным,  и  не
сомневалась, что его к ней привела сама судьба.
   Она тихонько встала, чтобы не разбудить девочку, и открыла дверь.  Луна
только-только выплыла из-за леса, и в ее смутном сиянии Нанетта подошла  к
клетке. Она услышала радостное повизгивание, сунула руки между  жердями  и
почувствовала теплый язык, который принялся их нежно лизать.
   - Нет, нет никакой ты не дьявол, - негромко сказала Нанетта, и ее голос
странно зазвенел. - Ты спас меня, ты спас мою девочку. А  дьяволы  никогда
никого не спасают.
   И Мики, словно поняв ее  слова,  уронил  израненную,  покрытую  рубцами
голову на ее ладонь.
   Притаившись на опушке, Дюран внимательно  следил  за  происходящим.  Он
увидел светлый прямоугольник, когда Нанетта отворила  дверь,  увидел,  как
она прошла к клетке, и не спускал глаз с ее темного силуэта, пока  она  не
скрылась в хижине. Тогда он, посмеиваясь, вернулся к своему костру и начал
прикреплять ременную петлю к длинной палке. Его хитрость и  эта  петля  на
палке должны были сэкономить ему двенадцать отличных лисьих шкурок,  и  он
самодовольно хихикал, раздумывая у тлеющих углей о том, как легко провести
женщину. Нанетта сдуру отказалась от шкурок,  а  Жак...  Жак  мертв  и  не
призовет его к расчету. Ему, можно сказать, повезло, что  Жак  так  удачно
упал - на сучковатое бревно. Да уж, удача привалила крупная.  Он  выставит
этого пса против какой-нибудь знаменитой собаки, поставит на него всю свою
наличность - и наживет целое состояние.
   Дюран дождался, чтобы огонек в  хижине  погас,  и  только  тогда  снова
направился к клетке. Мики услышал  его  шаги.  А  потом  и  увидел  -  еще
вдалеке, потому что луна светила необыкновенно  ярко  и  было  светло  как
днем. Дюран знал все собачьи повадки. И использовал свои знания, в отличие
от Лебо, который умел только пускать в ход дубинку  и  хлыст.  Поэтому  он
подошел к клетке решительным шагом, не скрываясь,  и  как  будто  случайно
сунул конец палки между жердями. Затем  он  без  всяких  видимых  опасений
прислонился к клетке и начал говорить спокойно  и  небрежно.  Он  держался
совсем не как Лебо, и Мики, внимательно оглядев его,  снова  уставился  на
темный квадрат окошка. Тогда Дюран очень тихо и осторожно начал  приводить
в исполнение свой коварный план. Мало-помалу он просунул  палку  в  клетку
так,  что  петля   повисла   прямо   над   головой   Мики.   Этим   хитрым
приспособлением,  которое  индейцы  называют  "вагун",  Дюран  орудовал  с
большой ловкостью: на своем веку он изловил таким способом немало лисиц  и
волков, а один раз так даже и медведя. Мики, совсем окоченевший от холода,
не почувствовал, как ременная петля тихонько легла вокруг его шеи.  Он  не
заметил, что Дюран вдруг весь  подобрался  и  уперся  ногой  в  бревно,  к
которому были снизу прибиты жерди клетки.
   Внезапно Дюран резко откинулся назад, и Мики показалось, что на его шее
сомкнулся стальной капкан. У него сразу перехватило дыхание.  Он  отчаянно
забился, стараясь высвободиться, но  не  мог  ни  залаять,  ни  завизжать.
Дюран, перехватывая палку, начал неторопливо подтягивать его к  жердям,  а
потом, по-прежнему упираясь ногами в бревно, рванул изо всей  силы.  Когда
он затем опустил вагун, Мики рухнул на утоптанный снег, как мертвый. Через
десять секунд Дюран уже крепко стягивал ремнем его сомкнутые челюсти. Взяв
Мики на руки, Дюран понес его к саням - дверь клетки он оставил  открытой.
Нанетта, рассуждал он, глупа и не догадается о том, что произошло на самом
деле, а решит, будто пес удрал в леса.
   Дюран не собирался превращать Мики  в  раба  с  помощью  дубинки,  чего
безуспешно добивался Лебо. Хотя безжалостностью он  не  уступал  покойному
трапперу, тупым его  назвать  было  нельзя,  и  он  немного  разбирался  в
психологии животных. Конечно,  сама  по  себе  она  его  не  интересовала,
однако, в отличие от Лебо, он не стал бы мучить собаку  только  для  того,
чтобы потешить свою жестокость. Вот почему Дюрану и  в  голову  не  пришло
тащить Мики по снегу за санями, как это сделал Лебо, злорадно  распяливший
Мики на самодельной волокуше. Наоборот, прежде  чем  отправиться  в  путь,
Дюран уложил своего пленника в сани поудобнее и накрыл его теплым одеялом.
Впрочем, он не позабыл проверить, надежно ли держатся ремни на морде  Мики
и крепко ли привязан конец его цепи к передку саней.
   Убедившись, что все в порядке, Дюран погнал своих  собак  на  восток  в
направлении к Форту О'Год. Если бы Жак  Лебо  мог  в  эту  минуту  увидеть
своего бывшего приятеля, он без труда понял бы, почему Дюран так весел. По
своим наклонностям Дюран был азартным игроком и траппером стал только  для
того, чтобы раздобывать деньги для заключения  очередных  пари.  Последние
шесть  лет  его  собаки  неизменно  выходили   победителями   на   больших
состязаниях, которые в канун Нового года устраивались  на  факториях  Форт
О'Год. Однако на этот раз он не был уверен в успехе. Опасался он вовсе  не
Жака Лебо с его Нете, а метиса, жившего на озере Ред-Белли. Собака  Грауза
Пьета (так звали метиса), которую он намеревался выставить на  состязания,
собственно говоря, была наполовину волком.  Вот  почему  Дюран  готов  был
отдать за одичавшего пса Лебо две серебристые шкурки и десять рыжих,  хотя
за такую цену можно было бы купить пять хороших собак. И сейчас, когда  он
заполучил пса бесплатно, а Нанетта осталась ни с чем, Дюран себя не помнил
от радости. Теперь волку Грауза Пьета придется  туго!  Его  уверенность  в
Мики была так велика, что он намерен был поставить на него не  только  всю
свою наличность, но и полностью использовать кредит, которым располагал  в
фактории.
   Когда Мики пришел в себя, Дюран сразу же остановил  собак,  потому  что
придавал этой минуте большое значение. Нагнувшись над санями, он заговорил
- не злобно, как Лебо, но ласково и дружески, а потом даже погладил голову
пленника рукой  в  толстой  рукавице.  Мики  это  сбило  с  толку  -  ведь
разговаривала с ним не Нанетта, а мужчина. Смущало  его  и  теплое  уютное
гнездо, в котором он лежал. Поверх одеяла Дюран набросил  еще  и  медвежью
шкуру. Незадолго перед этим он совсем замерз, и его лапы онемели, а теперь
ему было тепло и хорошо. Смутно ощущая все это, Мики не  пошевельнулся.  И
Дюран расплылся в самодовольной улыбке. Он решил, что ему не следует в эту
ночь продолжать путь, и остановился на ночлег всего лишь милях в  пяти  от
хижины Нанетты. Он развел костер, вскипятил кофе и поджарил большой  кусок
мяса.  Мясо  он  нарочно  жарил  медленно,  насадив  его  на   самодельный
деревянный  вертел,  и  весь  воздух  вокруг  был  полон  соблазнительного
аппетитного запаха. Своих собак  Дюран  привязал  в  пятидесяти  шагах  от
костра, но сани придвинул почти к самому огню и внимательно следил за тем,
какое впечатление на Мики производит аромат жаркого.  Мики  не  доводилось
чуять  подобного  благоухания  с  тех  далеких  дней,  когда   он   щенком
путешествовал с Чэллонером, и вскоре Дюран заметил, что он облизывается, и
услышал, как легонько щелкают его зубы. Дюран усмехнулся в густую  бороду.
И решил подождать еще  четверть  часа.  Тогда  он  снял  мясо  с  вертела,
разрезал кусок пополам и одну половину отдал Мики. И Мики с жадностью съел
угощение.
   Анри Дюран был очень неглуп!



19

   В последние дни декабря все человеческие следы на пространстве в десять
тысяч квадратных  миль  вокруг  Форта  О'Год  вели  к  тамошней  фактории.
Приближался уске пиппун - праздник Нового года, и в Форт О'Год из  типи  и
хижин со всеми  своими  семьями  собирались  трапперы  и  охотники,  чтобы
продать добытые шкуры и несколько дней повеселиться  в  большом  обществе.
Этот праздник  мужчины,  женщины  и  дети  предвкушают  в  течение  долгих
месяцев, полных тяжелого труда. У жены траппера нет  соседок,  с  которыми
она могла бы посудачить в редкие минуты досуга. Охотничий участок ее  мужа
- это маленькое королевство, куда нет доступа никому, и  вокруг  на  много
миль не найдется ни одной живой души. Вот почему  женщины  особенно  любят
уске пиппун. Их дети быстро находят себе товарищей и целыми днями  играют,
а мужья в компании приятелей отдыхают от тягот  зимней  охоты.  В  течение
этой недели возобнов