, туфлю папы, он  сможет отдать Новую  Англию,
связанную по рукам и ногам, во власть своего хозяина.
     Глубокий  вздох слушателей, выражавший  чувства гнева, страха и скорби,
был ответом на это сообщение.
     - Смотрите, братья! - продолжал Эндикотт с еще большей энергией. - Если
этот король и этот архиепископ добьются  своего, то мы скоро увидим крест на
шпиле этой молельни, которую мы выстроили, а  в ее стенах  - высокий алтарь,
вокруг которого и днем будут гореть восковые свечи. Мы услышим звон колокола
при освящении  святых даров и голоса папистских священников, служащих мессу.
Но подумайте только, христиане,  - неужели мы  позволим свершиться всем этим
мерзостям, не обнажив меча, без единого выстрела, не пролив ни единой  капли
крови, - и все это на самых ступенях церковной кафедры? Нет! Пусть рука ваша
будет тверда и сердце  отважно!  Здесь мы  стоим на собственной нашей земле,
которую мы приобрели за свои товары,  которую  мы  завоевали  своими мечами,
которую  мы  расчистили  своими  топорами, которую мы возделали  в поте лица
своего, которую  мы освятили нашими молитвами господу,  приведшему нас сюда!
Кто же сможет  поработить нас  здесь? Что нам до этого  прелата  в митре, до
этого короля в короне? Что нам до Англии?
     Эндикотт посмотрел на взволнованные лица людей,  которым передалось его
настроение,  а затем неожиданно  повернулся к  знаменосцу, стоявшему рядом с
ним.
     - Опустите знамя, - сказал он.
     Офицер  повиновался,  и Эндикотт,  взмахнув  мечом, вонзил его в  ткань
знамени и  левой  рукой  вырвал  оттуда красный крест. Затем  он  потряс над
головой изорванным знаменем.
     -  Гнусный святотатец! -  воскликнул,  не в  силах  более сдерживаться,
приверженец епископальной церкви, стоявший у  позорного столба. -  Ты отверг
символ нашей святой веры!
     -  Измена! Измена!  -  завопил  роялист,  закованный  в колодки.  -  Он
надругался над королевским знаменем!
     - Перед богом и людьми  я готов подтвердить то, что я сделал, - отвечал
Эндикотт. - Барабанщик, играй туш,  солдаты и  все, кто здесь  присутствует,
кричите ура в честь знамени Новой Англии. Отныне  оно не подвластно ни папе,
ни тирану!
     Криком  торжества  народ   одобрил  один  из  самых  смелых   подвигов,
увековеченных  нашей историей.  Да  будет имя  Эндикотта славно  вовеки!  Мы
смотрим сквозь мглу веков и узнаем в красном  кресте,  сорванном со  знамени
Новой  Англии, первое  предзнаменование того освобождения, которое наши отцы
довели до конца, когда кости  этого сурового пуританина  уже более  столетия
покоились в земле.
     Перевод И. Исакович