, обозначающее  все, что угодно, за исключением Голгофы. И
в ответ на твой  призыв "Иди на Голгофу!" наш русский  человек ответит тебе:
"А иди-ка ты на ...!" И правильно сделает, ибо  Голгофы  у нас нет и быть не
может.
     Вторая  слабость  твоей  позиции,--  продолжал  Антипод,  - тебя  зовут
Иваном. Иваном Лаптевым. Бог по имени Иван, да еще Лаптев,--


     согласись, это звучит смешно. Зевс, Юпитер, Будда, Христос-- это звучит
красиво и  возвышенно. А Иван Лаптев-- хоть тресни,  хоть превзойди их всех,
вместе взятых,-- все равно смешно. Все равно не поверят. Люди  могут принять
любого бога  по имени  Ганс, Жорж, Джон, Абрам,  Иосиф, Карл... Но ни в коем
случае--   по  имени   Иван.   Иванианство,   иванство,   иванизм,  лаптизм,
лаптианство--  этого  нам только не хватало,  воскликнут  люди. Не допустим!
Только  через  наш труп! Вопль насчет  трупа  я вставил для красного словца.
Через труп мы перешагнем. Но не ради иванизма. Мы  сами его ни в коем случае
не допустим. Чтобы наш брат Иван породил целое иванианство? Не бывать этому!
Лучше  худой  марксизм, чем  хороший  иванизм!  Хотя от марксизма нас с души
воротит, он все-таки заграничная штучка, а не наше домотканое барахло.
     Третья  слабость твоей  позиции,-- продолжает  Антипод,--  уже не  наша
национальная  обреченность, а некая общечеловеческая законо-мерность. Многие
смертные  претендовали  на статус  Бога.  Одни -- обуре-ваемые  маниакальным
тщеславием  и  властолюбием,  другие--  маниа-кальным   стремлением   спасти
человечество. К  числу последних принад-лежал, по всей вероятности, человек,
который вошел в историю под именем Христа. Он не был исключением. Такие люди
появлялись  до него  и  после него. Они  появляются и в  наше время. И будут
появлять-ся в будущем, ибо претензия быть Богом есть естественная социальная
функция  Человека  -- вот  в чем дело! Конечно, в  самих  людях есть  что-то
такое,   что  находит  воплощение   в  появлении  особого   рода  личностей,
вынуждаемых  людьми  исполнять  эту функцию.  Конечно, туг есть  и  эле-мент
добровольности, вернее, предрасположенности этих личностей к такой роли.  Но
я подчеркиваю социальную природу и  принудитель-ность ее, поскольку этого не
видят или не хотят видеть. Видят то, что Христос сам взял на себя роль Бога.
Но не видят того, что он смог сделать это лишь постольку, поскольку общество
нуждалось в  этой роли и  заставило его сыграть  ее, что  люди  воплотили  в
Христе  частицу  своего  существа.  Бог  есть  отчужденная  общечеловеческая
функция,  и ничего  больше!  Ты воспринимаешь свою роль,  как Волю  Небес, а
фактически  тебя  вовлекли в нечто неподконтрольное тебе, в нечто такое, что
есть переплетение махинаций авантюристов, чаяний шизофре-ников, политических
расчетов, людских несчастий и многого другого.
     Мало  того, особенности нашего времени  наложили  свою  печать  на твою
жалкую  судьбу. Теперь людей,  претендующих на роль Бога и  выталкиваемых на
нее, появляется слишком много. Теперь уж никого не удивишь явлением Бога как
феноменом  социальным, подобно  тому, как никого не удивишь радиоприемником,
самолетом, автомобилем. Подобно  тому, как античные и шекспировские трагедии
приобрели  статус  банальных  склок любого достаточно  большого и целостного
человече-ского   коллектива,   Бог   утратил   былую    индивидуальность   и
исключитель-ность.  И потому в отличие  от Будды, Христа и  Магомета  ты  не
войдешь  в  историю. Твоя известность  и  твое  влияние ограничатся  рамками
местной устной молвы,  отделений  милиции и  КГБ.  Причем  она  скоро  будет
забыта. И никаких следов твоего пребывания в мире не останется вообще.
     Многие смертные,  повторяю,  претендовали  и претендуют до  сих пор  на
статус  Бога.  Когда  эту  претензию  заявляют  цари,  короли,  императо-ры,
диктаторы и вожди, это ни у кого не вызывает раздражения. Это-- норма.  Даже
Сусликов может претендовать на это-- он есть власть,


     указующая пути человечеству. Но не ты, жалкое  существо, находящееся на
самом дне  человеческой  помойки.  По условиям нашего  времени  ты не можешь
практически вознестись на уровень своей претензии даже в случае успеха твоей
миссии,  ибо  не  сможешь  сделать  даже  одного  шага  вверх в  современной
социальной  иерархии. В наше время даже Бог должен делать карьеру по законам
делания карьеры.
     Хотя богов появилось  много,  само техническое овладение  ролью Бога  и
исполнение  ее  не  стало  от этого  легче  и  проще. Ведь не упрощаются  же
автомобиль  и  радиоприемник,   становясь  банальными  предметами  домашнего
обихода?! Чтобы выделиться из множества богов в качестве самого великого или
в  качестве объединяющего  Бога,  теперь  нужна вся мощь современной  науки,
техники, культуры, вообще вся материальная мощь государства. Это не под силу
одному  человеку,  каким бы  сверхгением он  ни был. Вспомни,  ведь и Будда,
Христос и Магомет вознеслись не в одиночку и не только за счет  своих личных
способностей.
     А  наш  век  несет  идеологию  вместо  религии. Он отдает  предпочтение
Дьяволу, а не Богу.
     Вспомни,  как  шло следствие  по твоему  делу  и как совершался суд над
тобой. Сравни  это с  кипением страстей при решении судьбы  Христа. В  твоем
случае много грязи, подлости, пошлости и прочих низких явлений человеческого
бытия.  Но   никаких  страстей.  Немного  нездорово-го  любопытства.  Сугубо
формальная  кампания.  Апатия.  Вялость.  Рас-права  беспощадная.  Наказание
жестокое. Но никакой трагической и даже драматической окраски. Красок вообще
нет. Серость с некоторой  долей насмешки и раздражения.  Чтобы человек  стал
Богом, общество должно внести в его осуждение и наказание  за такую дерзость
огромную страсть,  соразмерную  дерзанию.  Наше общество бесстрастно. Оно не
способно испытать  страха за  свою судьбу от чьей-то маниакальной  претензии
быть Богом.
     Осудившие тебя не  питают к тебе  лично  злобы. Они даже симпатизи-руют
тебе. Они все понимают, что ты --  жалкое  и  несчастное существо, игрушка в
чужих  руках,  гений, которому не дали  проявить  свой чудный дар.  Они лишь
выполнили  свои рутинные обязанности, не вызывающие высоких мыслей и эмоций.
Ты безразличен им как личность.
     Почему  же  все-таки тебя  судили? В  чем  состоит  твоя опасность  для
общества?  Обман доверчивых граждан и вымогательство денег? Это -- заурядное
дело, которым  занимаются многие тысячи мошенников  вся-кого  рода и обычных
граждан. В сравнении с ними мы капля в море. Государству тут никакого ущерба
не  наносится.  Ущерб медицине и  нау-ке?  Наоборот, такие  люди стимулируют
развитие  новых отраслей  науки и медицины. Ущерб государственной идеологии?
Ничуть.  Ваши  пути даже  не  пересекаются. Более  того,  вы даете идеологам
материал   для   насмешек   и  самомнения,   оправдание   их  существованию.
Единственно, кому вы наносите ущерб,-- это старая религия и церковь. Но ведь
это в интересах государства и государственной идеологии. Так в чем же дело?
     Дело в  возможности  появления  на арене истории совершенно но-вого, не
предвиденного  никем  Явления,  отличного  от  науки,  идео-логии  и  старой
религии,  причем не  в  одиночном,  как  в  случае  Хри-ста,  а  в  массовом
воплощении. Все, включая партийных работников,  чиновников,  ученых, врачей,
философов и попов, почувствовали


     угрозу появления этого  подлинного  претендента на человеческие  души и
объединились против  него. Люди,  включая  попов, не хотят пришествия Бога в
мир,  боятся  этого  пришествия. Бог несет  с со-бой слишком обременительные
обязанности  и ограничения.  Бог  тут  не нужен никому,  кроме самого Бога и
ничтожной кучки несчастных людей. А наше общество исключает несчастных людей
как массовое явление. Оно не делает людей счастливыми, но  оно не  позволяет
им стать несчастными.
     Не буду утруждать тебя другими аргументами. Достаточно этих.  Тем более
у нас  нет времени, сейчас  за  тобой придут.  Ты пойдешь  на казнь  сам,  и
пойдешь один. Ты  больше не увидишь человеческих лиц и не увидишь того,  кто
совершит правосудие.
     На основе вышеизложенного я приговариваю тебя к самой страшной для Бога
казни -- к бесследности и забвению.
     Антипод исчез. Раздалось грозное: "Встать! Суд идет!"...


НАПУТСТВИЕ УХОДЯЩЕМУ В НИЧТО
     Храбришься ты: мол, смерть -- пустяк,
     Пока она сторонкой ходит.
     Но вот она тебя находит,
     И гонор твой тотчас иссяк.
     Я слышу шаги  в  коридоре. Это  за мной. Этот миг  ожидания смерти есть
последняя проверка твоего учения. Вспомни, как ты сам  учил других. Оставьте
страх перед Ничто и отнеситесь к  нему, как к равно-правному партнеру Бытия.
Ничто не имеет пространственных  размеров. Но оно везде  --  оно бесконечно.
Оно не имеет  начала и конца, оно не имеет протяженности  во времени. Но оно
вечно. Оно  не  расчленено и  неподвижно.  Но  оно  абсолютно  совершенно  и
гармонично. Оно не знает радости. Но  оно не знает  и страдания.  Бытие есть
лишь временно отдаленная от Всего  часть  Всего. Переход  в Ничто есть  лишь
возврат части в целое...
     Я  шепчу  эти,  казалось бы, магические слова,  но  они  теперь кажутся
нелепыми и  не дают успокоения. Неужели они действовали на тех, кого  я учил
им? Не верю!
     И леденящий смерти страх,
     Как червь, в твою вползает душу.
     И беспощадно сразу рушит
     Систему слов в никчемный прах.
     О  Боже, отодвинь  это мгновение! Фактически я же еще  совсем  не  жил.
Пусть страдания! Пусть тоска!  Пусть  страх! Пусть разочарование! Только  не
Ничто! Все, что я говорил, есть ложь!
     И слов поток теперь иной.
     Бесценной жизни продолженье,
     Хотя бы на одно мгновенье,
     Ты просишь дать любой ценой.
     Но довольно!  Хотя ты не Бог,  ты все-таки  человек! А это тоже кое-что
значит. Встреть это, как подобает мужчине. Выпрямись! Подними голо-ву! Скажи
себе:  я готов, я  не испытываю раскаяния за содеянное, я не прошу пощады, я
хочу  жить, и потому я готов умереть. Смерть  есть часть жизни,  завершающая
жизнь. Умри достойно человека. Достойная смерть  очищает  от всех  грехов  и
исправляет  все  земные  недостатки. И  не надо слов. Смерть надо  встречать
молча.


     Сейчас настанет твой конец.
     И распадутся жизни звенья.
     И не способен сам Творец Остановить времен теченье.
     В лицо небесному Царю
     Скажи такое многократно:
     Что жизнь мне дал -- благодарю, Вдвойне-- что взял ее обратно.


ЭПИЛОГ
     ...Прошло несколько лет.
     Дверь в самую захудалую и потому самую популярную "забегаловку" в Новых
Липках открылась  и  впустила известного  в  свое  время  в городе тунеядца,
пьяницу, трепача и "целителя" Ивана Лаптева.
     --  Глядите! --  раздались  возгласы.--  Никак опять Исусик объявил-ся!
Откуда ты? Слух был, что тебя в Москве "шлепнули". Значит, вранье?
     -- Нет,-- сказал Лаптев,  отыскивая место для своего полного стака-на и
тощего  тела,-- не вранье. Только "шлепнули" не меня, а нечто во мне: во мне
убили Бога.