оискать жилье,  но проспала. Не хочу  ночевать  в паршивом
мотеле, когда здесь есть хорошая комната с кроватью.
 -- Как вы не поймете, что вам нельзя оставаться тут?
 -- Там, где я  росла,  считают, что человеку надо помогать в беде, а не
бросать его одного.
 -- Но что скажут люди?  -- не  сдавался Бауэр.  -- Это  же  неприлично.
Правильно? Правильно.
 Бетти посмотрела на него, выдержала паузу и сказала:
 --  Сержант, я  смогу  позаботиться  о  своем  добром имени  без помощи
полицейского  управления  Лос-Анджелеса. Сейчас я вполне обойдусь  без ваших
советов, оценок и вашего навязчивого присутствия.
 Бетти подошла к двери и распахнула ее. Бауэр молча покинул дом.
 Едва за ним закрылась дверь, Конвей спросил:
 -- Зачем вы разыграли этот спектакль с перчатками?
 -- А  что, не получилось?  Да, актриса я  не  ахти  какая.  Но сержант,
кажется, купился. Поужинаем дома или куда-нибудь пойдем?
 -- Делайте, что хотите. Я намерен ужинать здесь.
 -- Вот  и  хорошо.  -- Его грубость, похоже, перестала  действовать  на
Бетти. -- Пойду стряпать.
 За ужином Конвей так и не решился выпить, боясь, что у  него развяжется
язык. Молчание было еще более неловким, чем во  время обеда.  Наконец  Бетти
сказала:
 -- Вам надо почаще выходить из дома, а то сидите как в тюрьме.
 -- Позвольте  напомнить, что  у меня  недавно погибла жена, и мне не до
развлечений.
 -- Я не о развлечениях. Как сказал сержант, это было  бы неприлично. Но
вы могли бы...
 -- Повторяю, я не расположен веселиться.
 -- Разумеется, вы  расстроены, но вовсе  не обязаны изображать из  себя
убитого горем мужа.
 -- О чем это вы?
 -- Вы с Хелен прожили четыре года. Ни  один нормальный человек не  стал
бы сожалеть о ее кончине. Неважно, убили ее или нет.
 Бетти смотрела на него открытым честным взглядом, и Конвей отвел глаза.
А потом воскликнул: "Вы сошли с ума!" -- и убежал в свою комнату.
 Что она знает? О чем догадывается? Что замышляет? В какую ловушку хочет
его заманить?
 Ответов  на  эти  вопросы  он  не  находил.  А  потом  понял,  в  каком
направлении  движутся его мысли, и  испугался. Неужели придется убить и  эту
девушку?  Нет, он не убийца, хотя и задушил Хелен. Это был единственный путь
к  спасению.  Но  теперь  "идеальное"  убийство  на глазах теряет  всю  свою
"идеальность".
 Он  услышал,  как Бетти  поднялась в  комнату  Хелен,  подождал,  потом
выглянул из кабинета. Бетти  уже  погасила свет. Конвей спустился  на кухню,
взял бутылку виски, содовую и вернулся к себе.


8

 Наутро,  открыв глаза, Конвей первым делом  посмотрел на небольшие часы
на столике.  С  трудом  сфокусировав взгляд,  он увидел, что уже  десять,  и
ужаснулся. Сев  на постели, принялся приводить в порядок мысли. Что ж, Бауэр
не звонил -- и то слава богу.
 На кухонном столе лежали  газеты и грейпфрут, на плите  стоял кофейник.
Конвей выпил одну чашку кофе, налил  еще и, сев за стол, взялся за грейпфрут
и  газеты. Убийство по-прежнему  будоражило  умы.  О  нем  писали на  первых
полосах, но статьи сменились заметками на одну колонку.
 -- Я не слышала, как вы спустились.
 Голос  донесся с террасы.  Конвей поднял  глаза и увидел  голову Бетти,
которая  выглядывала  из-за спинки  кушетки.  Бетти  загорала. Она встала, и
похмелье Конвея мгновенно  улетучилось.  На  Бетти  были совсем  коротенькие
шорты и лифчик, едва-едва прикрывавший великолепную грудь.
 -- Сегодня газеты пишут об  убийстве гораздо меньше, -- заметила Бетти,
стоя  в  дверях.  Конвей  очнулся. Он был  зачарован  красотой  ее  молодого
стройного тела, но теперь напустил на себя суровый вид и ответил:
 -- Бауэр сказал, что шумиха скоро уляжется.
 -- На  улице  так хорошо, -- Бетти  потянулась. -- Почему бы  и  вам не
позагорать?
 -- А что скажут соседи?
 -- Соседи! -- Бетти поморщилась. -- На террасе нас не видно.
 Предложение было очень заманчивое, и Конвей решил снова начать грубить.
 -- Разве вы не пойдете искать жилище?
 -- Извините, -- ответила она  с таким видом, будто он  дал ей пощечину.
-- Пожалуй, я оденусь.
 Когда Бетти ушла, Конвею стало по-настоящему стыдно за  свое поведение.
Через пару минут она снова спустилась вниз.
 -- Если вы  намерены питаться дома,  запаситесь продуктами. Холодильник
уже пуст. Я не  знаю, когда вернусь за вещами. Пойдете куда-нибудь, оставьте
ключ под ковриком.
 Конвей видел, что Бетти обиделась  и старается держаться холодно,  но в
ней  не было того убивающего все яда, который буквально  источала Хелен. Ему
захотелось извиниться, но он не мог позволить себе этого.
 -- Я оставлю дверь незапертой.
 Бетти ушла, а Конвей позвонил в похоронное бюро и обо всем договорился,
после чего проглотил пилюлю аспирина и прилег у себя в кабинете. Не успел он
задремать,  как его  разбудил  звонок  в дверь. Конвей  прекрасно  знал, кто
пожаловал.
 --  Я тут ехал  мимо  и  решил заглянуть,  -- сказал  Бауэр. --  У  вас
неважный вид.
 -- Должно быть, потому что я небрит. Опять не мог заснуть.
 -- Да, я  же  обещал  рассказать,  как с этим бороться, --  спохватился
Бауэр.  -- Дело в том,  что, если  человек не  может заснуть, значит, ему не
дают покоя  какие-то  мысли.  Рецепт  прост:  надо  выкинуть  их  из головы.
Правильно? Правильно.
 -- Понятно. А о чем же тогда думать?
 -- Ни о чем, -- Бауэр понизил голос и спросил: -- А где она?
 -- Ушла. Сказала, что вернется за вещами, как только подыщет жилье.
 -- Отлично. Да,  кстати, пока не забыл. Рэмсден хочет  еще о чем-то вас
спросить.
 -- Я рассказал все, что знаю.
 --  Да. Но он  спрашивал  только о дне убийства. Я  все проверил, толку
никакого,  стало быть, надо заглянуть  подальше  в прошлое.  Что  вы  делали
накануне? Это было воскресенье.
 --  Я весь  день работал, а  Хелен была дома. -- Это была правда. -- Мы
хотели поужинать где-нибудь,  но у нее разболелась  голова. Я сварил ей суп,
потом она пошла  спать, а  я отправился  подышать  воздухом, обмозговал свой
новый рассказ и вернулся домой.
 -- Ага. А в понедельник?
 Конвей   рассказал  и  о  понедельнике.  Сидели  дома,  Обедали.  Хелен
отправилась по магазинам, он купил газету и ждал  ее в машине. И  тут Конвей
сделал вид, будто что-то вспомнил.
 -- Да! Она же купила себе пару новых перчаток. Вернувшись в машину, она
сказала, что  наконец-то обзавелась второй парой белых  перчаток и теперь не
будет так часто стирать.
 -- Значит, у нее была еще одна пара?
 Конвей  на миг разозлился на себя. Оказывается, этот болван Бауэр  даже
не заметил новые перчатки, когда открывал ящик в комнате Хелен.
 Сержант в недоумении покачал головой.
 -- Тогда я и  впрямь  не  понимаю, зачем ей понадобилось искать  старую
перчатку. Да, кстати, пока не забыл. У вас с деньгами не туговато?
 -- Ну, более-менее нормально.
 -- Это, конечно, не мое дело, но сколько у вас на счете?
 Ага! Вот оно что! -- подумал Конвей.
 -- Один доллар.
 Бауэр искренне изумился.
 -- Так вы знали, что ваша жена сняла все деньги?
 -- Конечно. Сумма  уменьшилась,  а  банк  берет  плату за  обслуживание
каждого выписанного чека, вот мы и решили снять деньги.
 Вконец расстроенный Бауэр поплелся к двери.
 -- У вас были какие-то другие мысли по поводу этих денег?
 --  Я  все думаю  об  этих  перчатках.  Мне казалось, ваша  жена что-то
замышляла, хотела на некоторое время уехать от  вас, поэтому и отправила вас
за  этой  драной  перчаткой.  У  меня  очень  хорошая зрительная  память.  Я
вспомнил, что видел в ее ящике  банковский конверт. Проверил  и выяснил, что
она сняла все  деньги. Но теперь... теперь, кажется, меня  не  туда занесло.
Сержант Бауэр не боится признать ошибку.
 Под вечер Конвей все же решил сходить за продуктами. Вернувшись домой и
разложив покупки,  он услышал голоса на террасе.  Беседовали  Бетти и Бауэр.
Конвея охватил уже знакомый острый  страх. Он  хотел подслушать разговор, но
не смог разобрать ни слова. Нет, надо немедленно  положить конец их  беседе.
Конвей толкнул дверь и вышел на террасу.
 -- Неплохо устроились. А я не заметил вашей машины.
 -- Она на задах дома. Я проезжал мимо и увидел на крыльце Бетти.
 -- Вы забыли оставить дверь открытой, -- сказала Бетти.
 -- Извините.
 --  Я  подъехал,  --  продолжал  Бауэр,  -- и  мы  прояснили  вчерашнее
недоразумение.
 -- Да, -- подтвердила Бетти. -- Мы просто не поняли друг друга.
 -- Бетти нашла себе квартиру.
 -- Но вселиться можно  будет  только  в  воскресенье. Я  могу  остаться
здесь? -- спросила она сразу обоих мужчин.
 -- Думаю, два лишних дня не имеют значения, -- рассудил Бауэр.
 -- По-моему, тоже, -- согласился Конвей.
 -- А где вы сегодня ужинаете? -- осведомился Бауэр.
 -- Не знаю. Наверное, дома.
 -- Да что вы все время сидите дома? Давайте  сегодня  поужинаем вместе.
Нынче  у нас пятница. Я вас отвезу в  одно  местечко, где  подают  жаркое  в
горшочках. Объедение! И  цены приемлемые. Это блюдо  у них  бывает только по
пятницам. Поехали. Или у вас другие планы? -- он взглянул на Конвея и Бетти.
 Конвей  не  мог  выносить  сержанта  в  больших  дозах,  но  не  посмел
отказаться.
 -- Я согласен. А вы, Бетти?
 -- Хорошо. Только переоденусь, -- Бетти пошла к себе.
 -- Ну, что, -- спросил Конвей, -- нашли Тейлора?
 -- В телефонном справочнике шестнадцать Гарри Тейлоров, но нашего среди
них нет.
 -- А как с той девушкой? Дэниелз?
 -- А-а, -- в голосе Бауэра слышались  презрительные нотки. -- Она такая
тупая. Только любовалась своими фотографиями в газете. Наверное, и читать-то
не умеет. Я с ними обоими беседовал. Противно.
 -- Что противно?
 -- Смотреть на них. Похоже, они даже  не слышали моих вопросов. Сидели,
держась за  руки,  хихикали,  умилялись друг  дружкой.  Слава богу, я сперва
допросил их по отдельности. Нам повезло, что передавали речь сенатора Тарфа.
А то они даже не знали, который час, шесть или десять.
 Конвей  ужаснулся. Кого же он выбрал для подтверждения своего алиби! Да
здравствует сенатор Тарф!


9

 Сержант, Бетти и Конвей сидели в кафе.
 -- Что, удивлены? -- спросил Бауэр. -- Вам,  наверное, и невдомек,  что
тут есть жаркое  в горшочках. Вы еще больше удивитесь,  когда отведаете его.
-- Он протянул им  меню. -- Конечно,  у них есть и другие блюда, если  вы не
любите мясо, но мне закажите жаркое. Я пойду позвоню в участок, доложусь.
 Конвей огляделся.  В кафе было  шумно, душно,  воняло кухней и  дешевой
парфюмерией.  Конвею  захотелось  уйти.  Он  помахал  официантке,  но та  не
обратила на него ни малейшего внимания и пошла к другому столику. Конвей все
больше раздражался и  вдруг  подумал:  а чего это  Бауэр решил  привести нас
сюда?
 Наконец к ним подошла официантка. Бетти ограничилась выпивкой, а Конвей
заказал себе и сержанту жаркое. Со своего места он  видел, как Бауэр говорит
по  телефону.  Потом  он подошел и завязал  беседу с официанткой, которая не
удостоила Конвея внимания. Приглядевшись, он понял, что задумал  сержант. Он
пригласил  в это  кафе  официантку, которая  обслуживала их  с  Хелен  перед
сеансом. Конвею полегчало. С этим он справится. Главная сложность -- Бетти.
 Им  принесли заказ.  Бауэр  обратил  внимание,  что  Бетти  не  ест,  и
вопросительно взглянул на нее.
 -- Время от времени я сажусь на диету, -- пояснила она.
 Конвей  заглянул в горшочек с  какой-то серой  бурдой. Серая  картошка,
серое  мясо, серые овощи.  Он попробовал мясо.  Вкус был  вполне  под  стать
цвету.
 -- Не так вкусно, как обычно, -- заметил Бауэр. -- Но все равно хорошо.
Я имею в виду цены.
 --  Да, цены  и впрямь  знатные, --  согласился Конвей,  гадая, сколько
этого варева он должен запихнуть в себя, чтобы не обидеть сержанта.
 -- Цены -- единственный камень преткновения у нас с Гретой.
 Ну, сейчас его понесет, подумал Конвей, а вслух сказал:
 -- Странно.
 --  Ничего странного.  Женатые  люди  всегда из-за чего-нибудь  спорят,
особенно из-за денег. Вы с Хелен часто ссорились по этому поводу?
 -- Нет. Гораздо  реже,  чем другие пары. Мы спорили  главным образом по
пустякам.
 -- По каким пустякам? -- не унимался Бауэр.  -- Я ведь скоро  женюсь на
Грете и должен быть готов.
 -- Ну... мне не  хочется об этом вспоминать, но в  тот день  у нас была
небольшая  ссора,  --   Конвею  пришла  охота  подразнить  сержанта,  но  он
побаивался Бетти.  -- В тот  день мы ходили в кафе обедать, и  там произошло
недоразумение. Хелен решила,  что снятые со счета  деньги у меня, а я думал,
что у нее. Но  мы быстро помирились. Правда,  потом повздорили еще  раз. Это
было  еще  нелепее. Собираясь  в кино, я спросил, есть ли у  Хелен деньги. У
меня  оставалось всего несколько долларов. А  она подумала, что я спрашиваю,
при ней ли те деньги, которые сняты со чета. В общем, когда перед сеансом мы
зашли  в  кафе выпить  кофе,  я попросил  у  нее один  доллар.  Она раскрыла
кошелек,  и я  увидел там все наши  деньги. Ну,  я  вспылил. Сказал, что она
напрашивается на неприятности, хочет, чтобы ей дали по голове и ограбили. На
ней еще был этот дурацкий красный шарф. Хелен хотела отдать мне эти деньги в
кафе,  но  я решил, что  нет  нужды  лишний  раз показывать наличные, и  она
передала их мне в кинотеатре. -- Конвей перешел на доверительный шепот. -- А
потом мы весь сеанс просидели, держась за руки.
 --  Почему вы не рассказали мне об  этом  раньше? -- спросил Бауэр.  --
Разве вы не  понимаете, что произошло? Какой-то тип заметил  деньги, а после
сеанса улучил  момент и хотел забрать  их. Он же  не  знал, что  она  отдала
деньги вам.
 Конвей понял, что и впрямь сглупил, не рассказав об этом раньше. Он мог
бы и вовсе  оградить себя от подозрений. Но теперь надо было  по возможности
сгладить этот конфуз.
 -- По правде говоря, я просто забыл о таком пустяке. Уверен, что никто,
кроме меня, не видел этих денег.
 -- Тут никогда нельзя быть совершенно уверенным, -- проворчал Бауэр. Он
вяло  прожевал очередной кусок мяса и посмотрел  на Конвея. -- Сегодня у них
ничего не получилось. Идемте отсюда, а?
 Когда они подошли к машине, Бауэр остановился.
 -- Я  же  забыл  сообщить  о  своем  местонахождении. Подождите  меня в
машине, я сейчас вернусь.
 Конвей  понимал,  что сержант отправился расспрашивать  официантку.  Он
достал сигарету, закурил и подумал: если в полиции все такие, как он, вообще
непонятно, как они ловят преступников.
 Домой ехали молча. Бауэр был заметно расстроен. Когда  они распрощались
и вошли в комнату, Бетти спросила:
 -- Может  быть,  вы  хоть  теперь  оцените мои  кулинарные способности?
Надеюсь, это жаркое не испортило вам аппетит?


10

 Ужин прошел очень хорошо. Бетти много говорила, а поскольку об убийстве
речи  не было, Конвей не  испытывал напряжения и мог расслабиться. Он понял,
что впервые  за много месяцев  радуется  общению  с  человеческим существом.
Бетти прочла все его опубликованные рассказы и говорила исключительно о них.
После  ужина они пили кофе на террасе, и Конвей поймал себя на мысли, что не
хочет, чтобы Бетти уходила из его дома.
 -- Вам хорошо? -- спросил он.
 -- Да, вполне, -- Бетти  помолчала. -- Понимаете,  я хочу прояснить все
до конца, чтобы вы не относились ко мне с подозрением. Теперь я понимаю, что
у вас были на то причины. -- Она подалась к нему.
 Конвей не удержался и проговорил:
 -- Вы просто прелестны.
 -- Что?  --  Бетти отпрянула.  -- Не сбивайте меня  с толку. Послушайте
сначала, что я скажу.
 -- Я слушаю.
 Бетти глубоко вздохнула, словно готовясь нырнуть в холодную воду.
 -- Узнав об убийстве Хелен, я нутром почуяла, что это ваших рук дело.
 -- Что?! -- Конвей ожидал чего угодно, только не этого.
 --  Пожалуйста,  не  перебивайте.  Я  взяла билет на  ближайший  рейс и
прилетела сюда, боясь, что вы уже в тюрьме. Хочу, чтобы вы знали: я на вашей
стороне. Я могла бы выступить на суде и рассказать, что она  была за штучка.
Это хоть как-то помогло бы.
 У Конвея пересохло в горле.
 -- Продолжайте, -- с трудом выговорил он.
 --  Прибыв  сюда  и узнав, что  вы  не  арестованы,  я засомневалась  в
верности своих догадок. И зря:  ни в какого дурацкого сексуального маньяка я
не верю. С Хелен и ей подобными такое никогда не случается.
 -- Вы не виделись с Хелен пять лет. Откуда вам знать, какой она стала?
 --  Да, я даже  начала  верить,  что  она изменилась. Вы  играли весьма
достоверно, но потом  я заметила шероховатости. И вконец  запуталась. Только
теперь я все поняла  -- вашу грубость,  холодность, стремление избавиться от
меня. Не хочу хвалиться, но все мои знакомые  мужчины так или иначе норовили
приударить за мной, а вы были совершенно равнодушны. Но теперь все  стало на
свои места. Поначалу  я думала, что вы убили  Хелен в припадке  ярости,  это
было  бы  понятно. Но  потом  увидела,  что  вы  не  такой. Вы  предпочли бы
развестись. Но если у вас появилась другая женщина, Хелен этого не потерпела
бы, и вам пришлось бы убить ее.
 Конвей слушал  ее с  растущим изумлением и даже  некоторым облегчением.
Если она зашла так  далеко в своих фантазиях, мне нечего бояться, подумал он
и спросил:
 -- Вы  не пытались сочинять книжки, Бетти? При вашем  воображении можно
неплохо заработать.
 -- Одним  словом,  я  решила,  что,  пока  я  здесь,  вы  не осмелитесь
встречаться со своей любовницей и не сможете навлечь на себя подозрения.
 -- Если вы так решили, то почему нашли себе квартиру?
 --  В  том-то и дело,  что не  нашла.  Вернее,  и не  искала. Я  просто
походила по магазинам и вернулась. А тут и Бауэр приехал.
 -- И что вы ему рассказали?
 --  Ничего.  Говорил  в  основном  он.  Извинился  за  свое  поведение,
объяснил,  что  нельзя  оставаться  в  доме,  что  соседи могут  заподозрить
неладное.  Полицейские  тоже  начнут  сомневаться. И тогда я  подумала, что,
возможно, мне и впрямь следует побыстрее убраться отсюда.
 -- К сожалению, это  верно. Единственное, в чем вы оказались правы. Мне
нечего скрывать, и я не боюсь полиции. Но, если газетчики узнают, что у меня
живет миловидная девушка, они раздуют из мухи слона.
 -- Мне уйти сегодня?
 -- Можно и завтра.
 -- Я все испортила своим приездом.
 -- Нет. Я благодарен вам за то, что приняли мою сторону.
 Они перешли в гостиную, и Бетти села рядом с ним на кушетку.
 -- Я рада, что вы так думаете. Я действительно хотела как-нибудь помочь
вам. Пожалуйста, поверьте мне.
 Ее   губы  оказались  совсем  близко.  Остальное  было   естественно  и
неизбежно:  существовал  лишь  один  вариант развития  событий. Конвей обнял
Бетти. После долгого поцелуя она отстранилась и спросила:
 -- Ведь ты не любил ее, правда?
 -- Не любил, -- ответил Конвей  и осекся. Неужели все это -- спектакль,
ловушка? Он снова поцеловал девушку. -- Я  не любил ее, но ты заблуждаешься,
полагая, что я  не мог ее терпеть и что она сводила меня с ума. И что я убил
ее. Я просто разлюбил, и все.
 -- А меня ты любишь?
 -- Да, мне кажется, что люблю. Но все это очень странно.
 --  Я  понимаю.  --  Она  положила  голову  ему  на плечо.  --  Сегодня
удивительный вечер. Дома так хорошо. А зачем Бауэр потащил нас в это ужасное
кафе?
 Конвей усмехнулся.
 -- Он  привел  туда  официантку, которая обслуживала  нас с Хелен перед
киносеансом. Хотел, чтобы она меня опознала.
 -- А зачем ты плел всю  эту чепуху о куче денег у Хелен, о ваших мелких
размолвках?
 Конвей напрягся, и Бетти это почувствовала.
 -- Это правда, -- с прохладцей ответил он и погладил ее по голове. -- Я
рад, что ты не стала искать жилье.
 Бетти отодвинулась.
 -- Не говори так.
 -- Почему? Разве ты меня не любишь?
 -- Конечно, люблю. С того мгновения, как переступила твой порог. Мне не
хочется расставаться с тобой, но... но я не могу здесь остаться, потому что,
кажется,  ты  не  доверяешь и  врешь  мне. Я не виню  тебя  за содеянное,  я
понимаю. Но,  если мы что-то значим друг для друга, я должна знать правду. Я
не могу любить человека, который относится ко мне подозрительно.
 -- Ты заблуждаешься, -- твердо ответил Конвей. Эти слова вырвались сами
собой, но мгновение спустя  он заколебался.  Она знала  правду. На  миг  ему
захотелось  обрести