, пребывал в растерянности, он  смотрел то на  дорогу, то на машину.
Затем  повернулся к гаражу... Чарли отпрянул от  окна, потом выглянул снова.
Парень садился за руль. Чарли с улыбкой хлопнул себя  по  карману.  Ключи от
"понтиака" звякнули. Он стал ждать.
 Тедди  долго  сидел в  машине, потом  достал бутылку "джека дэниелза" и
сделал несколько  глотков. Чарли ничего  не имел против  виски, хотя сам пил
"спрайт".  Водитель  сунулся  в  "бардачок" и  вылез  из машины  с  какой-то
штуковиной в руке.
 Этого Чарли  не предусмотрел. Он отошел от окна и задумался. У Снайдера
не было ружья. "Без надобности", -- частенько повторял он. Но вот надобность
возникла. Чем бы  воспользоваться? Чарли оглядел банки с маслом, антифризом,
лампочки и другую дребедень. В гараже был ящик с инструментами. Динамометром
можно проломить  голову,  но  вряд  ли  он успеет добежать  до гаража. Чарли
вспомнил  о боковой двери, на миг замешкался, обдумывая дальнейшие действия,
и выскочил наружу.

 Тедди  медленно приближался  к  конторе,  спрятав руку с  пистолетом  в
карман. Другую руку он старался держать  за  спиной, но  волосы слиплись  на
мокром лбу,  и приходилось  все время отбрасывать  их назад. Тедди прекрасно
себя чувствовал, и не только благодаря пистолету.
 Он  понимал, на что  намекал  этот  деревенский  парень,  и  знал,  что
справиться с ним не составит труда.  Виски подстегнуло мысль. Идти за сдачей
в контору не  было нужды: деньги у парня в кармане.  Чертов сыщик! Вычислил,
что  Тедди сбил эту Татл! Ну,  и что с того? Пошла она. Только  ненормальные
бродят ночью по проезжей дороге. Он  ведь не нарочно  ее задавил. Он даже не
помнит этого. Ясное дело,  не виноват.  Но этот парень забрал его ключи. Эх,
несдобровать ему. Тедди медленно открыл дверь, которая даже не скрипнула, но
в конторе было пусто. Дело дрянь. Прикрыв дверь спиной, Тедди опасливо вошел
внутрь. Если парень успел позвонить и сбежал с ключами, пиши  пропало. Тедди
уставился  на дверь  мастерской. Если парень  там,  все  утрясется наилучшим
образом.  Игра  закончится.  Тедди достал  пистолет, вскинул  его и принялся
медленно протискиваться в дверь.
 Парень сидел на  ящике с инструментом на подъемнике,  в двух  метрах от
пола, между зеленым "рэмблером" и красным буксиром.  Тедди невольно взглянул
на руки парня. Они были сложены на коленях.  Ключи от "понтиака" валялись на
грязном скользком полу перед подъемником.
 Снаружи  послышался  шелест  покрышек,  кто-то   въезжал  на  заправку.
Странно,  но  парень  отреагировал  на это  так  же, как  Тедди. Словно  его
некстати оторвали от  дел. Надо побыстрее расправиться с ним, а  там -- будь
что будет.
 Вдруг  парень  напрягся,   хотя  выражение  его   лица  не  изменилось.
Послышался громкий пронзительный свист.
 В последнее  мгновение Тедди  понял, что на него наваливается доберман.
Он успел лишь повернуть голову, невольно  подставив шею,  в которую  впились
собачьи зубы. Прежде чем пес сбил его с ног, Тедди изловчился  выстрелить, и
доберман с визгом ударился о борт "рэмблера". А  потом наступила темнота,  и
столь неудачно начавшееся путешествие Тедди завершилось.

 Шериф Пулз поднял  с пола разбрызгиватель и протянул его помощнику. Тот
подал  начальнику бутылку содовой  воды. Глотнув, шериф  отошел в  сторонку,
чтобы пропустить носилки  с телом Тедди. Чарли уже целый  час молча сидел за
столом.
 -- Извини, что мне пришлось пристрелить собаку, -- сказал ему шериф. --
Знай я, что этот парень уже мертв, нипочем не убил бы ее.
 -- Я понимаю.
 Шериф  протянул Чарли бутылку "спрайта", но  тот  покачал головой. Пулз
подошел  к   настенному  календарю   и  принялся   рассматривать  фотографию
миловидной девицы.
 -- Я  приехал сюда, -- продолжал он, -- когда хорошенько обмозговал наш
с  тобой телефонный разговор. Уж  очень мне запомнились  твои  слова.  Не  о
красных грузовиках, а о твоей собственной машине. Ты сказал, что она зеленая
и уже два  дня  висит на подъемнике. Все  верно:  я  только что видел  ее  в
гараже. Теперь  ко  всем поломкам  добавилась еще дырка  от пули. Но ведь ты
живешь один, Чарли, и машина у тебя одна. Как же ты добирался на работу  и с
работы? Да вчера еще ездил в больницу проведать Джину. Но ты так и не сказал
мне, на чем ехал в ту ночь, когда была сбита девушка. Потом меня осенило: ты
работаешь  в гараже,  там  есть и другие машины. Я  позвонил  Снайдеру, и он
сказал, что разрешил тебе брать красный тягач.
 Чарли молчал.
 --  Сегодня  ты  действительно   весь  день  чинил  машину,  только  не
"рэмблер",  а  тягач. Я  обратил  внимание,  ты  уже  выправил  и зашлифовал
вмятину, но  мне придется забрать тягач с собой: вдруг какие следы остались.
Жаль,  что  я вынужден  так обойтись  со  Снайдером,  ну  да  делать нечего.
Возможно,  ты оставил немного краски, чтобы пришабрить к машине  того парня?
Ведь  ты ненавидел девушку, Чарли? В прошлом году она бросила тебя, и с  тех
пор ты ждал удобного случая, правда?
 Вдруг у Пулза екнуло сердце: взгляд Чарли заставил его снова посмотреть
на календарь с девицей.
 -- Ты очень удачно выбрал жертву. Не представляешь, что мы нашли у него
в багажнике. Эх, если бы я не подоспел вовремя...
 -- Мне все равно, -- ответил Чарли.
 Пулз встал, кивнул помощникам и  вышел  на  улицу. Что ж, полицию штата
ждет  большая работа.  Две  смерти,  одна  --  в  результате  хладнокровного
убийства. Захват марихуаны. У Пулза никогда не  было  такого крупного  дела.
Скорее всего, следующее письмо от губернатора вполне можно будет повесить на
стену.

 Перевела с англ. Л. Соколова





Джонатан Крейг. "Тихая комната"


 coy Джонатан Крейг
 coy Перевел с английского А. Шаров (harov@otma.ru)


 Сержант  Карл Стритер  проживал  в  скромном  домике  на  Эшленд-авеню,
неизменно носил  скромные  темно-серые костюмы и  уже  пятый  год  ездил  на
скромном "плимуте". Зато в многочисленных банковских сейфах по  всему городу
у него лежало почти пятьдесят тысяч долларов.
 Наблюдая, как его  дочь  Джинни убирает  со  стола после обеда, Стритер
вспоминал об этих деньгах. Он никогда  не уставал любоваться своей девочкой,
которой  только что исполнилось  шестнадцать,  но которая  уже была  писаной
красавицей, а совсем недавно  стал замечать в ней  женственность и изящество
движений -- все то, против чего не смог устоять, когда повстречал ее мать.
 Мысль  о жене омрачила радостное мгновение, и Стритер нахмурился. Какое
счастье,  что  барбара уехала  на несколько недель.  Но  в  понедельник  она
возвратится  с   побережья,   и  опять  начнутся  придирки,  грызня,  вечное
недовольство всем на  свете. "Невозможно, -- в десятитысячный, наверное, раз
подумал сержант. -- Невозможно, чтобы женщина, бывшая некогда почти такой же
изящной  и милой, как Джинни, превратилась  в центнер  бесформенной хнычущей
плоти".
 -- Еще кофе, пап? -- спросила Джинни.
 Стритер отодвинулся от стола и встал.
 -- Нет,  --  ответил  он.  -- Пожалуй,  пора  отправляться, если я хочу
успеть в участок к семи.
 -- К семи? Я-то думала, смена начинается в восемь.
 -- Так и есть. Но сегодня у меня еще пара дел.
 -- Когда вернешься?
 --  Не знаю.  Но уж  никак  не раньше  трех утра.  Нам  сейчас  малость
нехватает людей.
 -- Ты слишком много работаешь, пап.
 -- Возможно, -- он улыбнулся  дочери и отправился в прихожую за шляпой.
"Еще несеолько месяцев, -- думал  сержант.  -- Самое большее -- полгода, и я
смогу  пристроить  Джинни в  хороший  колледж,  бросить  Барбару  и  послать
подальше начальство".
 Солли  Крейтон  ждала  его в  баре  "Преисподняя".  Стритер сел,  и она
толкнула через стол сложенный лист бумаги.
 -- Ну, как поживает единственная дама восемнадцатого участка?
 -- Давай без сюсюканий, -- с прищуром взглянув на него, ответила Солли.
-- Вот список, который нам дала та девка вчера вечером.
 Стритер сунул список в карман, даже не посмотрев на него.
 -- Ты их уже проверила?
 -- Как всегда. Деньги водятся только  у двоих, я там пометила. Один  --
зубной врач, второй -- владелец бара на Саммит. -- Она  взяла кружку пива и,
не сводя глаз с  сержанта, отпила глоток. -- У нас кое-что изменилось, Карл,
-- сказала Солли, и ее костлявая угловатая физиономия  напряглась. -- Отныне
и впредь я буду забирать половину.
 -- Мы уже это обсуждали.
 -- И сегодня обсуждаем в последний раз. Половина, Карл.
 -- На мне --  и риск, и вся грязная работа, -- он  усмехнулся, -- а  ты
требуешь себе половину. Так не годится.
 --  Иначе я выйду из игры, -- она положила рядом с кружкой четвертак  и
встала.  --  Покумекай,  сержант. В  участке  найдутся  и  другие  ребята  с
кулаками, вполне способные хорошенько тряхнуть  парня.  Либо ты  отдаешь мне
половину,  либо я  нахожу  нового партнера. --  Солли широким, почти мужским
шагом двинулась к двери.
 Стритер растопырил пальцы и  прижал ладонь  к столу, стараясь  подавить
ярость, от которой -- он знал это наверное -- ему не будет никакого проку. С
минуту сержант созерцал шершавые, исцарапанные  костяшки  пальцев  и  думал:
"Господи, даже если это будет стоить мне жизни, я все равно вышибу этой бабе
десяток ее желтых зубов и заставлю проглотить их".
 Черт,  ведь он  сам  обучил ее  премудростям мастерства.  Показал,  как
стращать  несовершеннолетних цыпочек,  как  внушать  им,  что  надо  принять
правила  игры,  если  они не  хотят  просидеть  за решеткой  до конца  дней.
Надоумил, как оставлять  девчонок у  себя,  не передавая в отдел по работе с
малолетками,  как высасывать их досуха. Он сжал правую  руку в кулак. Грубые
неровные  костяшки  пальцев  побелели.  Чертова  баба!  Что-то  ее  жадность
одолела. Пятьдесят процентов! Ну и ну!
 Спустя  двадцать  минут Стритер  отметился в  участке  и был назначен в
патруль. Остановившись  перед  запрещающим стоянку  знаком,  он  вытащил  из
кармана  полученный  от  Солли  список.  Злость  немного  улеглась. Да  и то
сказать,  ни один легавый никогда не  попадал на такую хорошую должность. Уж
это Стритер понимал. В первый  раз ему повезло,  когда в  управлении создали
отдел  нравов,  куда  сержант был  принят  "живцом". Второй удачей  оказался
перевод в восемнадцатый  участок  Солли Крейтон.  В  первый  же  день,  едва
обменявшись  с  ней  десятком  слов, Стритер  понял:  вот та девица, которая
поможет ему осуществить задуманное.
 И за три года одиноких  ночных дежурств он загрузил  в свои  банковские
ящики почти пятьдесят тысяч.
 Стритер  закурил  сигарету и  взглянул на  список.  Солли  отметила две
фамилии. Надо полагать,  с владельцем бара  повезет  вернее. Второй,  зубной
врач, жил на дальней окраине. Кроме того,  Стритер уже  давно усвоил, что на
рабочем месте брать человека  в  оборот  сподручнее. Тогда  на твоей стороне
мощные  психологические  рычаги,   особенно   если   парень   --   настоящий
профессионал. Запомнив адрес бара, сержант тронул патрульную машину, отъехал
от бордюра и пустился в путь.
 Толпа посетителей, забегавших пообедать, уже  схлынула, а любители пива
пока не появились, и Стритер оказался у длинной стойки в полном одиночестве.
Бармен был тощим  белобрысым хлюпиком лет тридцати  пяти. Сержант потребовал
пива, получил кружку и сообщил:
 -- Мне нужен Джонни Кейб.
 Бармен улыбнулся.
 -- Ваш покорный слуга. Что я могу для вас сделать?
 -- Вероятно, много чего. Это зависит от обстоятельств.
 Улыбка бармена потускнела.
 -- Не понимаю.
 --  Сейчас поймешь,  -- Стритер вытащил бумажник и показал  белобрысому
свой золотистый жетон.
 -- Что стряслось? -- спросил Кейб.
 -- А разве что-то  непременно  должно  стрястись? --  сержант отхлебнул
пива  и  слегка  подался  к  бармену.  -- Говорят,  вчера  ночью ты  недурно
позабавился.
 Взгляд Кейба сделался задумчивым.
 -- Вчера ночью?  Вы шутите?  Да я  выпил пару кружек пива у Эда Рили, и
все.
 -- Ну-ну, -- оборвал его Стритер. -- А потом ты снял девчонку.
 -- Ну и что?
 -- Отвел ее к себе домой.
 -- Что с того? Людей не сажают, если они...
 -- Еще как сажают. За  изнасилование, мой мальчик, тебя можно  упрятать
на веки вечные.
 -- Изнасилование? Да  вы  спятили!  Черт, она сама  хотела.  Это был ее
почин.
 -- Теперь ты заявишь, что она взяла с тебя деньги.
 -- А как же? Двадцать долларов содрала.
 -- Чертовски  жаль,  что деньги пропали, -- посочувствовал  Стритер. --
Видишь ли, все равно это изнасилование, и ты влип по уши.
 Губы Кейба задергались, но он не произнес ни слова.
 --  Той девчонке всего пятнадцать лет от роду, -- пустился в объяснения
Стритер. -- И у нее...
 --  Пятнадцать?  А она  сказала, что все  девятнадцать!  Да и выглядела
соответственно!
 --  Надо  было присмотреться позорче.  Ей  пятнадцать.  Стало быть,  по
закону это -- изнасилование, и не имеет никакого значения, чего она хотела и
что ты там себе думал.  И взяла ли она с тебя деньги. -- Сержант осклабился.
-- Закон гласит, что это изнасилование, а значит, братец, ты погорел.
 Кейб облизал губы.
 -- Я вам не верю.
 -- Бери шляпу, и пошли, -- велел Стритер.
 -- Вы меня забираете?
 -- Не за пивом же я сюда пришел. Шевелись.
 -- Господи, -- залопотал белобрысый, -- господи, офицер, я...
 -- Нелегко сжиться с такой мыслью, а? -- вкрадчиво спросил Стритер.
 Лоб Кейба покрылся испариной и заблестел.
 -- Слушайте, офицер, у меня  жена. Самая лучшая женщина  на  свете.  Не
знаю,  что на  меня вчера нашло. Наверное, просто перепил, и...  Господи, да
я...
 Стритер медленно покачал головой.
 -- Хорошо хотя бы, что у тебя нет детей, -- сказал он.
 -- Как не  быть! Целых двое! Одному семь лет, другому девять. А жене...
жене скоро опять рожать. Вот почему... Ну, вот почему меня вчера потянуло на
сторону. Я.... -- он осекся и закусил нижнюю губу.
 -- Да, скверно, -- посочувствовал сержант. -- Хуже некуда. Но таков наш
мир, парень. У меня  у самого ребенок, и я понимаю, каково тебе. -- Но... --
он пожал плечами,  --  но  я мало  что  могу  для  тебя сделать.  -- Стритер
удрученно  покачал  головой.  --  Когда  маленькие  люди вроде нас  с  тобой
попадают в  беду, это  действительно беда. Другое дело -- толстосумы. Иногда
им, бывает, удается откупиться.
 Кейб смерил сержанта долгим взглядом.
 -- Сколько?
 -- Да  уж немало, -- ответил Стритер.  -- Куда больше, чем у тебя есть,
Джонни. Так что бери шляпу.
 -- Кончайте дурачиться. Я спросил, сколько.
 -- Нельзя  забывать, что у тебя  жена и дети,  -- рассудил  сержант. --
Негоже обдирать семейного человека. Скажем, тысчонка.
 -- Столько я не наскребу.
 --  Наскребешь. Может, не сразу, но  помаленьку наскребешь,  -- Стритер
опять припал к пивной кружке. -- Сколько у тебя в кассе?
 -- Сотни  три.  Да  и  то лишь потому, что сегодня я  должен  заплатить
работнику.
 -- Жаль работника, -- ответил  сержант. -- Ну  что ж, доставай свои три
сотни.  Через  пару  недель  я  вернусь, за это  время  ты  успеешь  собрать
остальные семь, ведь правда, Джонни?
 Кейб пошел к кассе и принес деньги.
 -- Вот, -- сказал он и едва слышно добавил: -- Скотина!
 Стритер сунул навар в карман и поднялся.
 -- Спасибо, Джонни, --  молвил он. -- Большое спасибо. Может, дать тебе
распику? Чтобы ты не запамятовал об оставшихся семи сотнях.
 -- Я не забуду, -- пообещал Кейб.
 -- Боюсь, забудешь,  -- с усмешкой ответил сержант.  -- Что ж, вот тебе
квитанция. --  Он  подался  вперед,  перегнулся через стойку  и резко ударил
белобрысого кулаком в зубы. Джонни Кейб врезался спиной в  полки. Из уголков
рта потекли струйки крови. --  Спасибо еще раз, -- сказал Стритер. -- У тебя
доброе пиво.
 Он повернулся, вышел на улицу и сел в патрульную машину.
 Четыре часа сержант колесил по участку,  проверяя, все ли  в порядке, и
размышляя, как  бы усовершенствовать разработанную вместе  с Солли  систему.
Пока  эта  система хоть  и  оправдывала себя, но  все  же  оставляла  желать
лучшего. В  полиции служили люди  в большинстве своем  честные, и Стритер не
испытывал к ним ничего, кроме презрения. Но были в подразделении и такие же,
как он сам, правда, немного. Они-то его и тревожили. С недавних  пор сержант
начал  подозревать,  что двое  сослуживцев пошли  по  его  стопам. Если  это
подтвердится, пиши пропало. Они могут кознями выжить его из отдела  нравов и
перехватить дело.  Впрочем, им  вовсе нет нужды  заходить так  далеко, когда
можно попросту дождаться хорошего куша и потребовать долю.
 Да еще эта Солли... Стритер понимал, что отныне добычу придется  делить
пополам. Возможно, Солли даже заслуживает этого. Одно он знал наверняка: она
научилась нагонять  страху на  девчонок и делала это лучше, чем любой другой
возможный партнер. Однажды Солли на его глазах обработала девицу, и  Стритер
свято   уверовал   в    ее    способности.   Солли   обхватила   рукой   шею
четырнадцатилетней девочки,  зажала,  не  давая  двигаться,  и  била  мокрым
полотенцем по животу, пока  не забила  почти насмерть.  Малость оклемавшись,
девчонка тотчас заложила  Солли всех мужиков, которых подцепила за последние
полгода. Насколько  помнил Стритер,  тот список принес им десять с небольшим
тысяч. Трясти развратников -- дело доходное.
 Подкатив  к  аптеке,  сержант затормозил у бордюра, вошел в  телефонную
будку  и  набрал  номер Солли.При  этом  он  что-то мурлыкал  себе  под нос:
лежавшие в кармане три сотни Джонни Кейба изрядно подняли ему настроение.
 -- Это Стритер, -- сказал он, когда Солли сняла трубку. -- Ты занята?
 -- Вожусь с одной штучкой, -- ответила сообщница. --  Трудный  ребенок,
честное слово. Взяла ее в баре у Энди, она там норовила подцепить  забулдыгу
у стойки.
 -- Говорит что-нибудь? -- спросил сержант.
 -- Ни слова. Я опять посадила ее в "тихую комнату".
 -- Как ее зовут?
 --  Не знаю.  В сумочке  только губная помада и несколько долларов.  --
Солли помолчала. -- Я же говорю: трудный случай. Она не скажет даже, который
теперь час.
 -- Слушай, -- оборвал ее Стритер, -- что-то вечер нынче  вялый выдался.
Попробуй  развязать  ей  язык,  и  тогда  я,  глядишь,   сумею  получить  по
одному-двум счетам.
 -- Неплохая мысль.
 -- Надеюсь, ты не утратила свои навыки.
 -- Нет.
 --  Ну и прекрасно. Действуй, пройдись по  брюху полотенцем, это должно
сделать ее более разговорчивой.
 Солли засмеялась. Впервые на его памяти.
 -- Знаешь, мне как раз пришла охота сотворить что-нибудь эдакое. Может,
и попробую.
 -- Да  уж  не  преминь.  Чем раньше  ты добудешь  имена, тем  скорее  я
разживусь деньгами.
 -- Не забудь, Карл, отныне и впредь -- пятьдесят процентов.
 Покатавшись  еще часок, Стритер решил  узнать, как продвигается общение
Солли с неразговорчивой задержанной.  Он остановился возле кафе и позвонил в
участок.
 --  Господи, -- услышал сержант, едва  успев произнести свое имя, -- мы
влипли, Карл.
 В дрожащем голосе Солли сквозили нотки ужаса.
 -- Что это значит?
 -- Это значит, что я перестаралась. Делала все, как ты велел, и...
 -- Боже мой, Солли, что случилось?
 -- Кажется, я свернула ей шею.
 -- Кажется? А поточнее нельзя?
 Молчание. Потом:
 -- Да, я сломала ей шею. Карл, я не хотела, но девица вырывалась. Вдруг
я услышала хруст, и...
 Пот на плечах и спине  Стритера мгновенно превратился в тонкую  ледяную
корочку.
 -- Когда, Солли? Когда это произошло?
 -- Только что. С минуту назад.
 -- Ты уверена, что она мертва?
 -- Мертва или вот-вот окочурится. Несколько секунд назад пульс еще был,
но... Все кончено, Карл. Для нас обоих. Господи...
 -- Слушай, черт тебя дери! -- заорал он. -- Эта девка в чулках?
 -- Да, но...
 -- Сними один чулок и повесь ее.
 У Солли перехватило дыхание.
 -- Но я не могу...
 --  Надо!  Это  единственный выход. Обмотай один конец  чулка вокруг ее
шеи, поставь стул  под трубу парового отопления,  влезь  на  стул  вместе  с
девкой и  привяжи второй конец чулка к трубе, а потом отпихни  стул и оставь
тело болтаться, как будто она сама повесилась.
 Он стоял, прижав трубку к уху, и тяжело сопел. Наконец Солли сказала:
 -- Ладно, попробую.
 -- И побыстрее. Подвесь ее, а сама на несколько минут в