Хольм ван Зайчик.
 
 
                            Дело жадного варвара 
 
 
   Учитель сказал:
 
   - Благородный муж думает о морали и долге, а мелкий человек - о вещах и
удобствах. Поэтому благородный муж имеет единочаятелей, а мелкий человек
имеет роскошь.
   Му Да спросил:
   - Можно ли думать о морали и долге, но иметь роскошь?
   Учитель ответил:
   - Иногда так случается.
   Му Да еще спросил:
   - Можно ли думать о вещах и удобствах, но иметь единочаятелей?
   Учитель ответил:
   - Никоим образом нельзя.

   Конфуций. "Лунь юй", глава 22 "Шао мао" .
 
 
   Багатур Лобо 
 
   Апартаменты Багатура Лобо, 
   23 день шестого месяца, пятница, 
   вечер 
 
 
   Баг проснулся за десять минут до семи. Некоторое время он лежал с
закрытыми глазами и прислушивался к окружающей действительности.
   Все было спокойно: за окном почти неслышно шуршала морось -
долгожданный дождь после недели душного зноя, когда плавился асфальт и
падали в обморок шоферы на забитой в конце рабочего дня первой кольцевой
дороге, и веера выпадали из их натруженных рук... И вот вчера дракон дал
наконец ливень - нездешний, почти тропический, свирепый и буйный ливень,
за стеной которого пропадала вытянутая рука. Баг видел подобное трижды в
жизни, последний раз - три года назад, когда вихрь честной службы занес
его в забытый богами, но вполне процветающий и ухоженный городок Луфэн на
тихоокеанском побережье, компьютерную столицу Сибирского улуса; пользуясь
непогодой, группа австралийских варваров пыталась контрабандой вывезти
партию новейших микросхем... Баг усмехнулся, не без простодушной гордости
вспомнив, как он вплавь догонял их новенький катер, бестолково скачущий на
тяжкой восьмибалльной волне.
   За полупрозрачным тюлем занавеси стояла привычная хмурь - плотные тучи
низко нависли над Александрией, сея вниз невесомые бисеринки влаги; погода
располагала к дурному настроению.
   Баг не испытывал к дождю каких-либо определенных чувств.
   Нельзя сказать, что он был уж вовсе доволен существованием в природе
дождя; бродить под дождем ему скорее не нравилось. С другой стороны, дождь
был во многом полезен и очень естественен. Баг скорее соглашался с тем,
что дождь бывает.
   Причем, в Александрии много чаще, чем, скажем, в Ханбалыке.
   Баг отбросил шелковое покрывало и сел. Посмотрел на часы. И тут же
действительность отозвалась гулким ударом - на Часовой Башне начали
отбивать семь вечера. Мгновением позже гул барабана догнал низкий рев
большого колокола в Храме Света Будды.
   Отдернув тюль, Баг с последним ударом колокола ступил на влажные плиты
террасы. Отсюда, с десятого этажа открывался прекрасный вид на
Александрию. Морось не в силах была скрыть слегка размытый, но все равно
величественный и прекрасный контур храма Конфуция; по конькам многоярусных
крыш его в затылок друг другу выстроились оскалившиеся на злых духов
львята, а желтая черепица блестела от дождя. Был виден даже темный, в
красном лаковом обрамлении проем входа в главный зал; можно было
разглядеть две фигурки, неспешно идущие от внешних врат к главному залу,
под доску со скромными золотыми иероглифами "Кун-цзы мяо" .
   Рядом в небо врезалась пронзительная и тонкая, воздушная пагода Храма
Света Будды, толпились крыши прочих строений, сливаясь с сооружениями
светскими. Ровная как стрела, пронзала город главная магистраль Проспекта
Всебъемлющего Спокойствия, пересекая мостами Нева-хэ и ее причудливые
притоки - и упиралась в прямоугольный бастион Палаты церемоний. Баг
вгляделся в неподвижные фигурки охранников перед входом и, отбросив
ладонью влагу с волос, принялся за ежевечерний тайцзицюань. Медленно
двигаясь по плитам, он освежал в памяти комментарий Чжу Си на
девятнадцатую главу "Лунь юя"; с каждым отточенным годами движением,
нарочито замедленным и неумолимым, словно многотонный пресс, Баг
выдавливал из себя усталость и созвучное хиленькому дождику настроение. У
дождика не было шансов.
   Соседняя слева терраса пустовала. На правой под легким тентом сидел в
бамбуковом кресле сюцай неизвестно каких наук Елюй - упитанный сын богатых
родителей, прибывший из самого Ханбалыка на промежуточные экзамены. Лицо
Елюй имел жизнерадостное и открытое, на лице этом произрастали жиденькие
усики, но Багу сосед не нравился, ибо имел пристрастие к варварской
танцевальной музыке, которое, Баг был просто уверен, справедливо подавляли
домашние и которому сюцай тут же воздал должное, вырвавшись из родного
гнезда в Александрию. О состоятельности родителей сюцая говорила квартира,
в которой он проживал, - дома на Проспекте Всеобъемлющего Спокойствия были
баснословно дороги; за Бага платило Управление.
   Сюцай вертел в руке бокал и пялился на город. Заметив Бага, он вскочил
и с преувеличенной любезностью поклонился. Баг оглядел внимательно его
варварскую фуфайку с неподобающим рисунком на груди и слегка кивнул,
поморщившись: ему была неприятна искусственная любезность Елюя,
проистекавшая по большей части из безусловного почтения к его, Багатура
Лобо, физическим достоинствам.
   Проще говоря, Елюй побаивался Бага. Совершенно не так сюцай отнесся к
нему при первой встрече на лестничной площадке: Елюй был высокомерен и до
крайности величав, а его увесистый багаж, обливаясь потом, несли следом
пятнадцать носильщиков. Баг еще тогда сильно удивился, но вида не подал.
   Так продолжалось два дня: Елюй еле кивал. А на третий день случилась
вечеринка, ставшая для него весьма памятной. Ну как же! Это ли не радость
- собрать в своей квартире приятелей-шалопаев, тоже приехавших на
экзамены, да еще молодую поросль всяких столичных знакомых, и с шумом
предаваться самому разнузданному веселью под грохот варварской музыки? Что
может быть прекрасней!
   Баг считал иначе. С его точки зрения, мир предоставляет человеку
достаточное количество возможностей для эстетического самовыражения;
прыгать же козлом, размахивая стаканом с пивом - вот уж удовольствие,
достойное грубых простолюдинов. Нет, Баг человек очень терпимый, он и сам
не прочь иногда поиграть на губной гармошке что-нибудь из Мэй Лань-фана
или даже из Тома Вэйтса; Баг с пониманием относится к чужим чаяниям
счастья, ибо ведь как разнообразна природа и как много кругом всевозможных
жизненных форм, - но не в двенадцать же ночи воздавать должное Лэй-гуну,
Богу Грома! Это время создано для ночного отдыха. Не алчущий сна человек
может найти ни с чем не сравнимое удовольствие в приятной беседе или в
созерцании. В конце концов существует достаточное количество мест,
специально для увеселений предназначенных.
   Все это Баг и высказал открывшему ему дверь одетому в пестрый халат
незнакомому юноше - ибо Елюй не счел своим долгом представиться соседу (и
Баг еще тогда посетовал на досадные пробелы в его воспитании).
   Однако сюцай не внял и не пожелал перейти к более спокойным формам
проведения досуга, а весьма настоятельно данный ему совет возвыситься,
например, до созерцания полной луны отверг в категорической форме. После
чего грубо закрыл перед Багом дверь и вернулся к своим гостям.
   Баг еще и еще раз нажимал на кнопку звонка, но то ли его трели тонули в
варварском грохоте, то ли сюцай вообще отключил звонок - так или иначе,
больше никто к Багу не вышел.
   Между тем близился час ночи. И Баг, не видя иного выхода, перебрался
через поручни террасы в соседскую квартиру, как привидение явился из-за
оконной занавеси и несильным пинком остановил функционирование
музыкального центра "Улигэр 1563".
   Пала тишина.
   Присутствующие были несколько ошеломлены, но уже через самое короткое
время заговорили горячо, страстно и одновременно, желая получить от
вторгшегося достаточные по полноте объяснения и вообще всячески задеть и
оскорбить его.
   Баг в ответ лишь улыбнулся и не счел себя оскорбленным; он уж собрался
покинуть помещение через дверь, как некий гость Елюя, шкапообразный юноша
в коротком халате, вознамерился нанести ему оскорбление действием. Баг
внимательно посмотрел на юношу, пытаясь постичь мотивы его поступка,
отчего тот пришел в некоторое замешательство, потупился, а потом и вовсе
отошел подальше.
   - Что вы себе позволяете! - брызнул слюной Елюй. - Да я сейчас, да я
вас!..
   - Да? - заинтересованно посмотрел на него Баг. - Вы меня сейчас что? Вы
не стесняйтесь, я подожду.
   Баг приблизился к ближайшему стулу, сосредоточился и, выпустив с
хеканьем воздух, резко опустился на него. Этому в сущности, нехитрому
трюку Баг научился еще в бытность свою в училище: полностью
сконцентрировав энергию ци в тазобедренной области, надлежало присесть и в
соответствующий момент выпустить всю энергию прямо вниз; особое внимание
уделялось при этом правильному положению ног - их не следовало сгибать
более чем необходимо человеку, который сидит на стуле, или иной пригодной
для того поверхности. В усовершенствовании данного упражнения Баг пошел
еще дальше и выполнял его, совмещая с движением правой ноги, которая
плавно закидывалась на опорную левую. Надо признать, много стульев полегло
в щепы, да и штатные врачеватели устали колдовать над поврежденным
седалищем Бага, прежде чем он достиг необходимой сноровки.
   Со стороны это выглядело впечатляюще: стул под непринужденно садящимся
Багом с треском взорвался, так что щепочки и винтики, его составлявшие,
коротко, но звучно пробарабанили по стенам и нелепой италийской мебели,
загромождавшей половину помещения, а сам Баг застыл над обломками в позе
сидя, да еще и нога на ногу, с таким видом, будто со стулом ровно ничего
не случилось.
   Как правило, эффект бывал очень сильный. Забывшие главное тут же
вспоминали утраченное, молчавшие, как стена, угрюмые преступники внезапно
становились очень разговорчивыми, а однажды двое взломщиков-рецидивистов
даже обрели просветление и по истечении отбытия срока вразумляющего
наказания удалились от суетного мира; с одним из них Баг до сих пор
поддерживал самые дружеские отношения и даже беседовал о духовном, но в
последнее время ему это давалось все труднее - бывший правонарушитель
очень уж сильно продвинулся на пути постижения чаньских истин.
   Так произошло и теперь. Сюцай, не ожидавший ничего подобного, открывши
рот уставился на сидящего на несуществующем уже стуле Бага, а потом
искательно обернулся к собравшимся: позади него, на фоне открытого бара,
бокалов, пивных бутылок и руин музыкального центра изумленно вибрировал
десяток пестро одетых фигур обоего пола. У дверного косяка отдельно от
прочих мялся шкапообразный юноша.
   Народ безмолвствовал.
   - Да кто вы такой!.. - нашел наконец слова Елюй.
   - Человек, который желает спать по ночам, - отвечал Баг, - и который
хотел бы воспользоваться сегодняшней ночью именно для этого. А вы -
мешаете. Вы - шумите. Очень шумите.
   - Мужлан... - тихо вякнула из-за спины сюцая одна из особ женского пола.
   - Быть может, - кивнул Баг, - быть может. Однако, драгоценные, час уже
поздний. Вы можете и дальше пить это пойло, - он указал на ближайшую к
нему бутылку "Нева пицзю", - но только делайте это со скромностью, которая
пристала приличным людям. - Баг выпрямился, оглядел собравшихся и добавил:
- Во избежание.
   Через день ему между делом сообщили, что сразу после того, как Баг
покинул гостеприимный дом сюцая, последний принялся названивать в
Управление внешней охраны и требовать присылки наряда вэйбинов , с тем
чтобы незамедлительно принять строжайшие меры к нарушителю спокойствия и
вообще зверю, каковым, вне всякого сомнения, является его сосед. Какие-то
меры, видимо, и впрямь были приняты - Баг не стал вникать, - потому что на
следующий день после инцидента Елюй появился на пороге жилища Бага с
самыми искренними извинениями и был так приторно настойчив в изъявлениях
почтения, что Багу захотелось лично отвесить ему двадцать пять малых
прутняков .
   С тех пор сосед стал тих и преувеличенно любезен, и это было, пожалуй,
еще противнее. Баг понял бы, если б сюцай совсем перестал ему кивать при
встречах или хоть что-то мужское позволил себе, - например, написал бы
Багу на двери какую-нибудь дацзыбао, где, умело пользуясь культурным
наследием предков, заклеймил бы поведение Бага или отдельные черты его
характера, или придумал бы некий иной способ продемонстрировать, что у
него, у Елюя, есть честь, и эта честь задета. Но ничего такого не
случилось. К сожалению. Баг даже стал подозревать, что на экзаменационном
пути сюцая Елюя где-то точно должна присутствовать по меньшей мере одна -
и довольно крупная! - взятка, ибо как еще иначе мог стать сюцаем человек
таких низких моральных качеств?
   Но заняться этим вопросом вплотную в свободное от работы время Баг не
мог из-за полного отсутствия свободного от работы времени. А написать
взвешенный, доказательный, на уровне всех требований морали донос в
контрольный отдел александрийской Палаты церемоний - значило оказать Елюю
слишком большое, несоразмерное его персоне уважение.
   Баг сделал последний глубокий выдох и пошел прочь с террасы. Долгий
здоровый сон и тайцзицюань сделали свое дело - изгнали усталость и вернули
силы, а сил вчера было потрачено немало в процессе блистательного
завершения действий по обезвреживанию банды фальшивомонетчиков, на
протяжении полугода талантливо чеканивших ордусские чохи. Расчет
правонарушителей был, в общем-то, верен: не ляны ведь, а чохи, мелкую,
разменную монету - тут не сразу и заметишь, что ее стало вдруг существенно
больше.
   Однако заметили. Управление справедливого снабжения деньгами вовремя
забило тревогу. Как только вопиющий факт подрыва экономики фальшивыми
чохами был установлен, прочее стало делом техники - наружное наблюдение за
двумя подозрительными типами в клетчатых штанах в конце концов вывело Бага
на логово злодеев в одном из пригородов Александрии.
   Тогда Баг, не тратя времени на переговоры и прочие запугивания, с ходу
выбил три двери и ураганом вломился в хорошо освещенный подвал
неприметного домика в тени бамбуков карельских обыкновенных. Там вовсю
кипела работа: станок ритмично щелкал, поблескивая сигнальными лампочками,
чохи падали в заготовленную тару (чемоданы на колесиках), преступники
ликовали, нажимая на клавиши счетной машинки и подсчитывая грядущие барыши.
   Явление Бага в облаке пыли и штукатурки явно оказалось для них
несколько неожиданным и весьма нежелательным. На него кинулись ближайшие
двое, но Баг последовательно вбил их в стоявший поодаль шкап. Шкап и тела
рухнули на пол, по пути задев незакрытую тару с чохами, и монеты с веселым
звоном покатились по грязному полу.
   - Вот черт! - вскричали оставшиеся пятеро правонарушителей.
   - Как это не вовремя!
   И в воздухе засверкали мечи. Очень скоро Баг обезоружил двоих: ужасно
бестолковые попались фехтовальщики! На их месте Баг вообще бы не брал меч
в руки, даже близко к мечу бы не подходил.
   С минуту Баг вяло отбивался, старательно пытаясь случайно не поранить
кого-нибудь из нападавших, как вдруг бритый юноша в пестром халате издал
вопль устрашения, некстати перешел в атаку и... Баг случайно разрубил его
до самого пояса.
   Какая неприятность, подумал Баг, огорченно отступая.
   После этого сопротивление приняло ярко выраженный пассивный характер -
злодеи стояли потрясенные, и Багу лишь осталось обезоружить их.
   Запихав выживших преступников в свободную тару для фальшивых чохов, Баг
закрыл замки, дабы плененные никуда не убежали, присел на станок и вызвал
летучий геликопт„р.
   Около двух ночи он посадил геликопт„р перед зданием Палаты наказаний и
передал преступников и неподъемные вещественные доказательства на
попечение дежурных вэйбинов, а сам еще часа полтора составлял подробный
отчет - Багу нравилось все доводить до конца...
   Однако пора было подумать и об ужине! И Баг, набросив неофициальный
халат, воткнул ноги в любимые тяжелые сапоги с кованными носками,
прихватил весьма удобный приборчик, который во всем мире с легкой руки
лаконичных англосаксов невразумительно называли теперь ноутбуком, и
направил стопы в сторону харчевни Ябан-аги.
 
 
 
   Харчевня "Алаверды", 
 
   23 день шестого месяца, пятница, 
   получасом позже 
 
 
   - Преждерожденный Лобо! Какая удача, что вы изволили сегодня почтить
мою скромную харчевню своим высоким присутствием! - согнулся в поклоне
Ябан-ага, как только Баг открыл дверь.
   Ябан-ага лучился счастьем: его круглое лицо стало еще круглее, а сам он
- еще меньше ростом, хотя и так был более чем невысок. Кругленький как
колобок лысый мужичонка со шкиперской бородкой и серьгой в ухе, Ябан-ага
долгие годы держал харчевню "Алаверды" на углу проспекта Всеобъемлющего
Спокойствия и улицы Малых Лошадей; несколько лет назад последователи одной
из неортодоксальных сект попытались было присвоить этой тихой уютной
улочке имя своей предводительницы - Софьи Бешеное перо, но их быстро
вразумили. Баг регулярно сюда захаживал; у стойки бара даже имелась
достопримечательная табуретка с медной дощечкой, на которой было со
всякими положенными завитушками выгравировано: "Багатур "Тайфэн" Лобо".
Предполагалось, что это персональная Багова табуретка, на которой никто
другой сидеть не может; впрочем, Баг никогда и не видел, чтобы на ней
кто-то кроме него сидел.
   Была в харчевне Ябан-аги и другая достопримечательность - йог Алексей
Гарудин. Славился он в первую очередь тем, что стен "Алаверды" не покидал.
По крайней мере, когда бы ни зашел Баг к Ябан-аге - а случалось это часто,
можно сказать, постоянно, - йог был на месте. Средней изможденности юноша,
подбородок которого курчавился трехдневной щетиной, а нос обладал
удивительно правильной формой, недвижимо пребывал в позе лотоса, сидя на
сложенных в стопки книгах в одном из углов харчевни - в обнаженном по пояс
состоянии и обязательно с закрытыми глазами. Перед аскетом всегда стояла
неизменная кружка с пивом, уровень которого иногда таинственным образом
понижался. На вопросы Гарудин не отвечал и вообще не разговаривал, но на
приветствия реагировал едва заметным наклоном головы. Можно было просто
махнуть ему рукой или слегка кивнуть - несмотря на закрытые глаза, йог
отвечал всегда.
   О нем ходили всякие легенды. Так, например, рассказывали, что прежде он
служил в подразделении козачьей самообороны одной из местных управ и
весьма отличился на этом поприще, а несколько позже работал водолазом.
Именно к этому периоду относилось начало йогической деятельности:
заботливо очищая дно одного из бесчисленных Александрийских каналов на
глубине восьми с чем-то шагов , будущий йог получил по голове
металлическим ящиком со снаряжением, который случайно столкнул за борт
водолазного понтона его неловкий товарищ. На поверхность Алексей поднялся
уже просветленным, отринул водолазную сбрую и мирские устремления,
погрузился в себя и начал спонтанно выходить в астрал. Поначалу Баг не
знал, что и думать про обосновавшегося в харчевне Гарудина, а потом привык
и даже исполнился к нему легкой симпатии.
   Многие приходили в харчевню Ябан-аги именно затем, чтобы посмотреть на
йога и на исчезающее неведомо как пиво.
   Некоторые принципиально сидели целыми вечерами недалеко от Алексея,
стараясь дождаться момента, когда он наконец откроет глаза, но - вотще.
   Баг любил харчевню "Алаверды". Здесь, помимо прочего, более чем
пристойно готовили блюда ханбалыкской кухни, а паровые пельмени-баоцзы
Ябан-аги ничуть не уступали лучшим тяньцзиньским образцам. Здесь Багу было
спокойно, здесь, за бутылочкой пива "Великая Ордусь" , он мог просидеть
достаточно долгое время. Столько, сколько хотел.
   И помолчать вместе с Алексеем Гарудиным.
   - Привет тебе, Ябан-ага, - Баг направился к стойке, хозяин семенил
следом. - Сделай мне, пожалуй, цзяоцзы... Очень пельменей хочется. - Баг
забрался на свой личный табурет и положил рядом ноутбук.
   - С превеликим удовольствием! - Ябан-ага исчез за стойкой, что-то
крикнул в сторону кухни и возник уже напротив Бага с кружкой холодного
пива. Пена медленно оседала. - Удачен ли был ваш день, драгоце