если возникнет неотложная необходимость, Бонфорт может появиться
публично в любое время - правда доктор не рекомендовал этого делать, так
как Бонфорт за время болезни потерял более двадцати фунтов веса и вс„ ещ„
плоховато координировал движения.
     Родж выбился из сил, стараясь обезопасить нас обоих. Теперь мистер
Бонфорт знал, что вместо него используют двойника. Сначала его охватил
приступ негодования, но потом он подчинился неизбежности и даже одобрил
это. Родж в„л кампанию, консультируясь с ним только по вопросам внешней
политики, передавая затем его советы мне, а я, если того требовали
обстоятельства, высказывал суждения Бонфорта публично.
     Оберегаем я был потрясающе. Увидеть меня было просто невозможно. Мой
оффис находился рядом с теми же покоями лидера оппозиции, что и раньше
(переезжать в аппартаменты, предназначенные для Верховного Министра, мы не
стали, хотя вполне имели на это право, а просто сослались на то, что
правительство было вс„-таки временным) - поэтому попасть в мой кабинет
было просто только из других комнат, а чтобы добраться до наружного входа,
человеку пришлось бы преодолеть пять проверочных постов - поэтому вхожи ко
мне были только пять довереннных персон, которых проводили проходным
туннелем в кабинет Пенни, а уж оттуда - ко мне.
     Вс„ это было сделано для того, чтобы я мог изучить фэрли-досье
посетителя до встречи с ним. Я даже мог иметь досье перед глазами и во
время визита, так как часть поверхности моего стола представляла собой не
что иное, как экран, скрытый от взгляда посетителя, а если он имел
привычку во время беседы расхаживать по кабинету, я всегда мог выключить
экран. Тот же экран имел и некоторые другие назначения: так, например,
Родж мог сразу же провести посетителя ко мне, затем обосноваться в
кабинете Пенни и написать мне записку, которая тут же появлялась на экране
передо мной - такого, например, содержания: "Зацелуйте его до смерти и
ничего определ„нного не обещайте", или "Вс„, чего он на самом деле
добивается - это того, чтобы его жена получила место при дворе. Пообещайте
ему это и гоните прочь", или даже такие: "А с этим полегче. Он
представляет "трудный" округ и гораздо умнее, чем пытается казаться.
Направьте его ко мне, и я постараюсь вс„ уладить".
     Не знаю, кто же на самом деле управлял правительством. Может быть
какие-нибудь высоокпоставленные лица. Каждое утро на мо„м столе появлялась
гора бумаг. Я расписывался на них бонфортовской подписью, и Пенни сразу же
уносила их. Меня просто поражали размеры имперской бюрократии. Однажды
перед тем как идти на какое-то собрание, Пенни решила показать мне
"кусочек архива", как она выразилась - мили и мили разнообразных досье.
Хранилище больше всего напоминало гигантский улей, в каждой из сот
которого хранилось по микрофильму. Между стеллажами пролегали движущиеся
дорожки, чтобы клерку не пришлось потратить целый день на поиски
какого-нибудь одного досье.
     Но Пенни заявила, что показала мне всего лишь одно из крыльев архива.
А весь архив, сказала она, занимает пещеру размером приблизительно с зал
заседаний Ассамблеи. Когда я услышал это, то в глубине души порадовался,
что мои занятия государственной деятельностью - явление чисто временное,
можно сказать, хобби.
     Встречи с людьми были неизбежным злом, а главное - совершенно
бесполезным, либо сам Бонфорт принимал решения посредством Роджа, либо сам
Родж. Мне оставалось только выступать с речами перед избирателями. Был
пущен слух о том, что "вирусная инфекция" дала мне осложнения на сердце, и
что мой личный врач порекомендовал мне на время кампании оставаться в
слабом притяжении Луны. Я не хотел рисковать совершать тур по Земле, ещ„
меньше хотелось мне прогуляться на Венеру. Ведь стоило бы мне оказаться в
толпе, как фэрли-архив оказался бы бесполезен, не говоря уже о том, что я
вполне мог оказаться в лапах заплечных дел мастеров из "Людей Действия" -
никто из нас даже думать не хотел о том, что бы я мог рассказать если бы
мне в лобные доли мозга впрыснули даже небольшую дозу неодексэкаина. Я так
просто боялся представить себе такое.
     Квирога метался по Земле с континента на континент, выступая и по
стерео и публично перед огромными толпами избирателей. Но Роджа Клифтона
это совсем не беспокоило.
     Он пожал плечами и заявил:
     - Ну и пусть. Личными выступлениями новых голосов не получишь. От
этих речей он только сам уста„т. На подобные встречи приходят только
убежд„нные сторонники.
     Я искренне надеялся на то, что он знает, что говорит. Кампания была
довольно короткой - всего шесть недель с того момента, как Квирога подал в
отставку и до грядущих выборов. Поэтому я выступал почти каждый день:
иногда по всеобщей сети (в этом случае и нам и Партии Человечества
выделялось строго равное время), а иногда речи записывались на пл„нку и
прокручивались перед соответствующими собраниями избирателей. Процедура
подготовки речей была разработа до мелочей: я получал первоначальный
вариант речи, чаще всего от Билла, хотя я больше его не видел, и
переделывал его на свой лад. Родж забирал отредактированный мной вариант и
обычно он возвращался ко мне одобренным. Иногда в н„м присутствовали
поправки, сделанные рукой самого Бонфорта - правда почерк его был довольно
неразборчив.
     Вс„ написанное им самим я никогда не подвергал сомнению, хотя
остальное правил безжалостно - когда говорить приходится самому, как-то
сами по себе приходят в голову более живые и яркие обороты. Постепенно я
начал вникать в сущность его исправлений - почти всегда он старался
добиться более резких выражений - пусть они знают, что мы им спуску не
дадим!
     Со временем поправок стало меньше. Кажется, у меня стало получаться.
     Я так до сих пор и не виделся с ним. Я чувствовал, что не смогу
играть его роль, если увижу его больным и немощным. И я был не
единственным из его дружной команды, кто не бывал у него: Кэнек запретил
Пенни ходить к шефу - ради е„ же блага. Но тогда я этого не знал. Я видел
только, что она стала раздражительной, рассеянной и печальной с тех самых
пор, как мы прибыли в Новую Батавию. Под глазами у не„ появились круги -
как у енота. Я не мог не заметить всего этого, но относил все признаки на
сч„т кампании и тревоги за здоровье Бонфорта. Прав я был лишь отчасти.
Кэнек тоже обратил на это внимание и принял меры - расспросил е„ под
л„гким гипнозом, а затем вежливо запретил ей видеться с Бонфортом до тех
пор, пока я не кончу дело и не буду отправлен домой.
     Бедная девочка просто-таки сходила с ума из-за того, что посещала
палату, в которой лежал тяжело больной человек, которого она безнад„жно
любила - а затем сразу же переходила к совместной работе с человеком,
который в точности походил на него, так же говорил и имел те же привычки,
но находился в полном здравии. Возможно, она начинала меня ненавидеть.
     Добрый старый док Кэнек добрался до истоков е„ недуга, сделал ей
успокоительное постгипнотическое внушение и стал держать е„ подальше от
комнаты больного. Естественно, мне об этом никто не сказал; это было не
моим делом.  Но Пенни после этого постепенно стала прежней: дружелюбной и
невероятно работоспособной. Пенни, которую я знал по "Тому Пэйну".
     Это имело для меня колоссальное значение. Пусть хотя бы дважды, но я
бы никогда не выбрался из опасных ситуаций, если бы не Пенни.
     Была одна разновидность собраний, которые я вынужден был посещать -
собрания исполнительного комитета избирательной кампании. Так как Партия
Экспансионистов была партией меньшинства и представляла собой всего лишь
наиболее многочисленную фракцию коалиции, состоящей из нескольких партий,
которые объединялись только руководством и личностью Бонфорта, мне
приходилось выступать на подобных собраниях вместо него и вешать лапшу на
уши этим политическим примадоннам. К таким собраниям меня готовили со всей
возможной тщательностью и Родж на протяжении всего собрания не отходил от
меня, чтобы иметь возможность дать мне знать, если я начну отходить от
темы. Но не явиться туда лично, было просто невозможно.
     Когда до выборов оставалось всего две недели, нам предстояло
присутствовать на собрании, где нужно было выделить над„жные округа. У
организации всегда имелось от тридцати до сорока участков, которые с
успехом можно было использовать для выдвижения нужных кандидатур.
Например, такой человек, как Пенни, мог принести гораздо больше пользы,
если бы имел возможность выступать в качестве официального лица перед
Ассамблеей, иметь право присутствовать на закрытых партийных встречах и
так далее (или для других надобностей.  Бонфорт и сам был выдвинут от
одного из таких участков - это избавляло его от нужды проводить
предвыборную кампанию. Клифтон выдвигался таким же образом. Если бы
понадобилось, то то же самое могли бы провернуть и с Дэком, но его и так
прекрасно поддерживали братья по гильдии. Родж даже намекнул както, что
если бы я когда-нибудь пожелал быть избранным в Ассамблею, то ему стоит
только словечко шепнуть и мо„ настоящее имя появится в следующем списке
членов парламента.
     Некоторые из таких дырок приберегались на всякий случай, чтобы дать
возможность в последний момент сделать необходимые перестановки или дать
возможность какой-либо из тягловых лошадей партии выдвинуть свою
кандидатуру на министерский пост и т.п.
     Но вообще-то вся эта кухня отдавала каким-то попечительством и при
том, что из себя представляла коалиция, Бонфорт был вынужден постоянно
примирять враждующие стороны, а в конечном итоге представлять на
рассмотрение исполнительному комитету список кандидатов. Это обычно
делалось в последний момент перед изданием Бюллетеня, чтобы дать комитету
возможность, если потребуется, изменить что-нибудь в списке.
     Я как раз велел Пенни гнать в шею любых посетителей, так как работал
над речью. И тут в мо„м кабинете появились Родж и Дэк. Незадолго до того
Квирога, выступая в Австралии, сделал в Сиднее заявление такого рода, что
нама очень легко было доказать его полную лживость и заставить
экс-премьера покорчиться. Я пробовал свои способности, пытаясь написать
ответное выступление совершенно самостоятельно, не дожидаясь, пока мне
предоставят проект.  У меня были все основания рассчитывать, что мой
вариант будет одобрен полностью.
     Как только они вошли, я сказал:
     - Послушайте-ка вот это место, - и прочитал им абзац, который должен
был стать ключевым. - Ну, как?
     - Это просто-таки пришпилит его задом к двери, - согласился Родж. -
Мы тут принесли список. Не хотите ли взглянуть? У нас в распоряжении ещ„
около двадцати минут.
     - Ах да, ведь ещ„ это ч„ртово собрание. А зачем мне, собственно,
просматривать этот список. Или вы что-нибудь хотите мне сказать по его
поводу?  - Тем не менее я взял список и просмотрел его. Большинство
кандидатур я знал - кого по фэрли-досье, кого по личным встречам; знал я и
причины, по которым каждый из них попал в список.
     И тут мне в глаза бросилось одно имя: Корисмен, Уильям Дж.
     Я поборол в себе прилив благородного негодования и спокойно сказал:
     - Вижу и Билл попал сюда, Родж.
     - Да. Я как раз хотел вам сообщить об этом. Видите ли, шеф, мы все
прекрасно знаем, что между вами пробежала кошка. И я не виню вас, нет: в
основном в этом виноват сам Билл. Но есть здесь и другая сторона дела.
Может быть вы ещ„ не поняли, что у Билла сильнейший комплекс
неполноценности: он чувствует себя ниже всех нас из-за того, что не
занимает никакого официального положения. Это постоянно грыз„т его. Так
что мы намерены излечить его от этого комплекса, сделав парламентарием.
     - Ах, значит так?
     - Да. Ведь именно этого он всегда и добивался. Понимаете, все мы
являемся членами Великой Ассамблеи, я имею в виду тех, кто работает плечом
к плечу с... э-э... вами. И Билл это чувствует. Я сам слышал, как он
однажды после третьего стакана признался, что чувствует себя просто
на„мным рабочим.  Это страшно угнетает его. Но ведь вы не против, правда?
Партия может себе это позволить - ведь это сравнительно небольшая цена за
прекращение всяких трений в е„ штаб-квартире.
     Теперь я окончательно взял себя в руки.
     - Это не мо„ дело. Да и с чего бы мне возражать против того, что
хочет мистер Бонфорт?
     Я заметил, что Родж и Дэк переглянулись. Тогда я добавил:
     - Ведь он хочет этого, не так ли, Родж?
     Дэк грубо произн„с:
     - Скажите ему, Родж.
     Родж медленно сказал:
     - Мы с Дэком сами так решили. Мы считаем, что так будет лучше.
     - Следовательно, мистер Бонфорт не давал "добро" на это? Вы, конечно,
спрашивали у него.
     - Нет, не спрашивали.
     - Почему же?
     - Шеф, его нельзя беспокоить такими проблемами. Ведь он измученный,
старый больной человек. Я вообще старался не приставать к нему ни с чем
кроме вопросов политики - а этот вопрос никак к таким не отнес„шь. Это
уже относится к чисто нашей сфере деятельности.
     - Тогда зачем же вообще спрашивать моего мнения?
     - Ну... нам казалось, что вы должны знать об этом - и знать причины,
по которым мы пошли на это. Нам казалось, что вы одобрите.
     - Я? Но вы просите меня принять решение,как будто я сам мистер
Бонфорт.  А я им не являюсь. - Я побарабанил по столу совершенно как
Бонфорт. - Либо это решение входит в сферу его компетенции, и тогда вы
должны были спрашивать согласие у него, либо решайте сами, но совершенно
незачем спрашивать у меня.
     Родж пожевал свою сигару, затем произн„с:
     - Хорошо. Я не спрашиваю вас.
     - Нет!
     - Что вы хотите сказать?
     - Я хочу сказать "нет". Вы хотели узнать мо„ мнение, следовательно,
вы в ч„м-то сомневаетесь. Поэтому, если вы хотите, чтобы я представил это
имя комитету, как будто я сам - Бонфорт - пойдите и спросите его.
     Они оба сели и некоторое время молчали. Наконец Дэк вздохнул и
сказал:
     - Расскажи ему вс„ до конца. Или хочешь, я сам расскажу.
     Я ждал.
     - У шефа, мистера Бонфорта, четыре дня назад был удар. Поэтому его ни
в коем случае нельзя беспокоить сейчас.
     Я оцепенел и стал про себя напевать старую песенку "о башнях с
вершинами в тучах и о роскошных дворцах" и так далее. Когда я приш„л в
себя, то спросил:
     - А что с его разумом?
     - Кажется, он находится в полном сознании, но совершенно измучен.
Видимо эта неделя в заключении повредила ему больше, чем мы думали. Удар
вогнал его в коматозное состояние на двадцать четыре часа. Сейчас он уже
вышел из комы, но у него парализована вся левая половина лица и частично
левая сторона тела.
     - А что говорит доктор Кэнек?
     - Он надеется, что как только кровоизлияние в мозгу рассос„тся, все
болезненные явления исчезнут. Но ему вс„ же прид„тся напрягаться поменьше,
чем раньше. Но, понимаете, шеф, в настоящее время он действительно болен.
Так что остаток кампании нам прид„тся провести, рассчитывая только на
собственые силы.
     Я испытал такое же чувство утраты, как и тогда, когда умер мой отец.
Я никогда не видел Бонфорта и никогда не получал от него ничего, кроме
нескольких исправлений в тексте речи. Но за это время я привязался к нему.
Ведь именно то, что он находился в двух шагах от меня за запертой дверью и
сделало возможным то, чего я достиг.
     Я сделал глубокий вдох, выдохнул и сказал:
     - О'кей, Родж. Постараемся.
     - Да, шеф. - Он встал. - Что же, нам пора на собрание. А как насч„т
этого? - он указал на список.
     - О! - я постарался пораскинуть мозгами. А может быть, Бонфорт и не
был против того, чтобы Биллу предоставили право называться
"достопочтенным" просто ради того, чтобы он был счастлив. Бонфорт никогда
не бывал мелочен по части таких вещей. В одном из своих трудов по политике
он писал: "Я не могу назвать себя высокоинтеллектуальным человеком. Если я
и обладаю каким-либо талантом, то это талант находить способных людей и
давать им возможность проявить себя".
     - Сколько лет Билли состоял при н„м? - внезапно спросил я.
     - Около четыр„х лет. Может быть чуть больше.
     Значит Бонфорт был доволен его работой.
     - Но ведь за это время уже прошли одни всеобщие выборы? Почему же ещ„
тогда его не сделали членом парламента?
     - Не знаю. Просто этот вопрос как-то не поднимался.
     - А когда Пенни стала членом парламента?
     - Три года назад. На дополнительных выборах.
     - Вот вам и ответ, Родж.
     - Не понимаю.
     - Бонфорт мог бы сделать Билла членом Великой Ассамблеи в любое
время.  Но предпоч„л этого не делать. Так что внесите вместо него
кого-нибудь другого. А в дальнейшем, если мистер Бонфорт пожелает, он
может устроить специально для Билла ещ„ одни дополнительные выборы -
конечно, после выздоровления.
     Выражение лица Клифтона оставалось прежним. Он просто взял список и
сказал:
     - Хорошо, шеф.

                                 * * * * *

     Вечером того же дня Билл уш„л от нас. Скорее всего Родж сообщил ему,
что номер не прош„л. Но когда Родж сообщил мне об уходе Билла, мне чуть не
стало худо, когда я осознал, что своим упрямством возможно поставил нас
всех под удар. Так я ему и сказал. Он покачал головой, не соглашаясь со
мной.
     - Но ведь ему вс„ известно! Ведь с самого начала это был его план. А
сами подумайте, какой воз грязи он может притащить за собой в лагерь
Партии Человечества.
     - Не думайте об этом, шеф. Билл, может быть и вошь - иначе я не могу
назвать человека, который бросает вс„ в самый разгар кампании. Ведь даже
вы так не поступили. Но он и не крыса. В его профессии не принято выдавать
секреты фирмы, даже если поссорились навсегда.
     - Надеюсь, что вы правы.
     - Сами увидите. Не беспокойтесь. Продолжайте работать спокойно.
     Прошло несколько дней. Я приш„л к выводу, что Родж знал Билла лучше,
чем я. Никаких известий о н„м не было, равно как и от него, и кампания шла
полным ходом, как обычно становясь вс„ напряж„ннее и напряж„ннее. Не было
даже никаких нам„ков на то, что наша аф„ра разоблачена. Я почувствовал
себя лучше и с жаром принялся составлять речи - стараясь выложиться в них
полностью. Иногда мне в этом помогал Родж, а иногда он просто одобрял
написанное мною. Мистер Бонфорт снова неуклонно поправлялся, но Кэнек
предписал ему полный покой.
     Роджу пришлось отправиться на Землю - бывают такие дыры в заборе,
которые нельзя залатать с помощью дистанционного управления. Голоса
постепенно набирались, поэтому надобность в речах постепенно уеньшалась.
Но вс„ же приходилось выступать с речами на пресс-конференциях. Я
занимался этим при помощи Дэка и Пенни - само собой, теперь мне было
гораздо легче: на большинство вопросов я мог отвечать, не задумываясь.
     В тот день, когда ожидалось возвращение Роджа, проводилась обычная
еженедельная пресс-конференция. Хоть я и надеялся, что он верн„тся до е„
начала, но мог вполне сам провести е„, без посторонней помощи.
     Пенни первой вошла в зал, неся с собой необходимые материалы. Вдруг я
услышал, как она чуть слышно вскрикнула.
     И тогда я увидел, что за дальним концом длинного стола восседает
Билл.
     Я, как обычно, окинул взглядом собравшихся и сказал:
     - Доброе утро, джентельмены.
     - Доброе утро, господин министр, - ответило мне большинство из них.
     Я добавил:
     - Доброе утро, Билл. А я и не знал, что вы сегодня будете здесь. Кого
вы представляете?
     Наступила тишина. Все уже знали, что Билл уш„л от нас - или был
уволен.  Он улыбнулся мне и ответил:
     - Доброе утро, мистер Бонфорт. Я представляю Синдикат Крейна.
     И тут я почувствовал, что надвигается что-то плохое. Стараясь не
доставить удовольствия ему заметить, что я заподозрил неладное, я спокойно
заметил:
     - Прекрасное место. Надеюсь, что они платят вам достаточно? А теперь
перейд„м к делу. Сначала - вопросы в письменном виде. Они уже у вас,
Пенни?
     Я быстро покончил с письменными вопросами, давая на них ответы,
которые у меня было время обдумать, затем я снова сел и ска