- Тише, тише, сэр, - запротестовал он, - я же сказал, что пришел с миром.
Это было ошибкой - прискорбной ошибкой. Ссору  мой  знакомый  затевал  не  с
вами.
   - Вот как? Тогда почему же он вызвал меня?
   - Повторяю: это была ошибка. Я глубоко сожалею.
   - Послушайте, - возмутился Гамильтон, - разве это по протоколу? Если  ваш
приятель искренне ошибся, то почему бы ему не прийти ко  мне,  как  подобает
мужчине? Я приму его миролюбиво.
   - Он не в состоянии.
   - Почему? Ведь я ранил его всего лишь в руку.
   - И тем не менее, он не в состоянии. Уверяю вас. Он был... наказан.
   Гамильтон внимательно посмотрел на собеседника.
   - Вы говорите: "наказан". Так, что не в состоянии  встретиться  со  мной.
Может быть, он "наказан" настолько, что должен встретиться с гробовщиком?
   Какое-то мгновение Мак-Фи колебался.
   - Можем мы поговорить наедине? Конфиденциально?
   - Похоже, здесь скрыто куда больше, чем  видно  над  водой,  Я  не  люблю
секретов, друг Норберт.
   - Жаль, - пожал плечами Мак-Фи.
   Гамильтон обдумал ситуацию. В конце концов, почему бы  и  нет?  Положение
казалось забавным. Он взял собеседника под руку
   - Раз так - давайте посекретничаем. Где?
   Мак-Фи вновь наполнил стакан.
   -  Нам  известно,  друг  Феликс,  что  вы   не   слишком   симпатизируете
смехотворной генетической политике нашей так называемой культуры.
   - Откуда?
   - Разве это существенно? У нас свои способы  доискиваться  до  истины.  Я
знаю,  что  вы  человек  смелый   и   талантливый,   вдобавок,   готовый   к
неожиданностям. Хотели бы  вы  приложить  силы  и  дарования  к  работе  над
действительно стоящим проектом?
   - Прежде всего я должен знать, в чем он заключается.
   - Естественно. Позвольте сказать... Впрочем, нет может быть, лучше ничего
не говорить. К чему отягощать вас секретами?
   Гамильтон отказался делать встречный шаг. Мак-Фи  держал  паузу,  сколько
мог, но в конце концов вынужден был продолжить:
   - Могу ли я доверять вам, друг мой?
   - Если не можете - чего будут стоить мои заверения?
   В первый раз напряженный взгляд глубоко посаженных  глаз  Мак-Фи  немного
смягчился, а по губам скользнул легкий намек на улыбку.
   - Тут вы меня поймали. Ну... Я считаю себя неплохим знатоком человеческой
натуры. И потому намерен довериться вам.  И  все  же  -  не  забывайте,  это
секрет. Можете ли вы представить себе научную программу,  составленную  так,
чтобы дать нам максимум того,  что  позволяют  наши  научные  знания,  и  не
стесненную при  этом  дурацкими  правилами,  которыми  руководствуются  наши
официозные генетики?
   - Вполне.
   -  Программу,  которую  осуществляют  и  поддерживают  люди   с   жестким
мышлением, способные думать самостоятельно?
   Гамильтон кивнул. Он по-прежнему гадал, куда клонит этот деятель,  однако
решил играть до конца.
   - Я не вправе сказать вам больше - здесь, - заключил Мак-Фи. - Вы знаете,
где находится Дом Волчицы?
   - Разумеется.
   - Вы член братства?
   Гамильтон  кивнул.  К  Древнему   Благотворительному   Братству   Волчицы
принадлежал едва ли не всякий - орден  обладал  избирательностью  проливного
дождя. Сам Феликс не заглядывал в  Дом  Волчицы  и  раз  в  полгода,  однако
располагать местом для встреч в любом чужом городе было удобно.
   - Прекрасно, Можем мы встретиться там попозже, ночью?
   - Конечно.
   - Там есть комната, где собираются порой некоторые  из  моих  друзей.  Не
трудитесь спрашивать у портье - она в холле Ромула и  Рема,  прямо  напротив
эскалатора. Скажем, в два часа?
   - Лучше в половине третьего.
   - Как вам угодно.
   Впервые Монро-Альфа Клиффорд заметил ее во время  большого  бала.  Трудно
объяснить, чем именно она привлекла его взгляд. Разумеется, она была красива
- однако сама по себе красота не является для девушек  знаком  отличия.  Они
просто не могут не быть красивыми - как персидские кошки, бабочки  "сатурния
луна" или чистокровные скакуны. Нет, объяснить исходящее от девушки  обаяние
было куда труднее.
   Вероятно, достаточно просто сказать, что стоило Монро-Альфе  увидеть  ее,
как он моментально забыл и  о  том  восхитительно  увлекательном  разговоре,
который еще недавно вел с Джеральдом, и о  том,  что,  мягко  выражаясь,  не
любил танцев и в бальном зале оказался по чистой случайности. Забыл он  и  о
снедавшей его меланхолии.
   Впрочем, во всем этом Клиффорд не отдавал себе отчета. Он только взглянул
на девушку во второй раз - и потом уже до конца танца старался  не  упустить
ее из виду, из-за чего танцевал еще хуже обычного. Вместе с  фигурами  танца
сменялись и партнеры, так что Монро-Альфе не  единожды  пришлось  извиняться
перед временными дамами за свою неуклюжесть.
   Впрочем, от этого  он  не  стал  двигаться  ни  на  йоту  более  ловко  и
грациозно, поскольку все мысли его были заняты решением проблемы: сведут  ли
их с девушкой фигуры танца, сделав на какое-то время партнерами?  Будь  этот
вопрос  поставлен  перед  ним  в   качестве   абстрактной   задачи:   "Дано:
хореографическая партитура танца; требуется установить: вступят ли в контакт
единицы А и Б"  -  Клиффорд  нашел  бы  ответ  почти  интуитивно,  если  бы,
разумеется, счел сие занятие достойным.
   Но совсем другое дело - пытаться отыскать решение в динамичной  ситуации,
когда сам он являлся одной из переменных величин. Находился ли он во  второй
паре? Или - в девятой?
   Монро-Альфа уже пришел было к выводу, что танец не  сведет  их,  и  начал
подумывать, как под видом ошибки обменяться местами с кем-то из танцоров - и
тут они встретились.
   Он ощутил кончики пальцев девушки на одной руке, а талию - под  другой  и
закружил партнершу, танцуя в экстазе легко и прекрасно; он  чувствовал,  что
превзошел самого себя...
   ...К счастью, она приземлилась сверху.
   По этой причине Монро-Альфа  даже  не  смог  помочь  ей  встать.  Девушка
поднялась и протянула ему руку. Клиффорд начал старательно, в самых жалких и
церемонных выражениях составлять витиеватое извинение - и вдруг заметил, что
девушка смеется.
   - Забудьте, - махнула она рукой. - Это было забавно. Как-нибудь мы с вами
порепетируем это па - в более спокойной обстановке. Это будет великолепно!
   - Ваше милосердие... - завел он опять.
   - Танец! - перебив его, воскликнула девушка. - Мы потеряемся!
   И, скользнув сквозь толпу, она отыскала свое место.  Но  Монро-Альфа  был
слишком деморализован  происшедшим,  чтобы  пытаться  найти  свое.  Он  стал
лихорадочно выбираться прочь, слишком взъерошенный и выбитый из колеи, чтобы
беспокоиться о том, что совершал, оставлять свое место в танце до  окончания
фигуры - бестактно.
   Некоторое время спустя Клиффорд снова нашел девушку, однако  ее  окружали
несколько  незнакомых  молодых  людей.  Человек  более   светский   тут   же
сымпровизировал бы  дюжину  уловок,  чтобы  приблизиться  к  ней.  Однако  у
Монро-Альфы таких талантов не было. Всей душой он жаждал одного -  появления
своего друга Феликса. Уж  Гамильтон  придумал  бы,  что  делать,  он  всегда
отличался находчивостью в подобных делах. Люди никогда его не пугали.
   Девушка чему-то смеялась, улыбались и окружавшие ее молодые люди. Один из
них бросил взгляд в  сторону  Монро-Альфы.  Черт  возьми,  может  быть,  они
смеялись над ним?
   Затем в его сторону взглянула и она. Взгляд ее был теплым и  дружелюбным.
Нет, конечно же, она смеялась не над ним. На мгновение Клиффорду показалось,
что он знает ее, знает уже давным-давно, и что взглядом своим девушка так же
ясно, как словами, приглашает его присоединиться к обществу. Во  взгляде  ее
не было ни малейшего кокетства. Но  не  был  он  и  мальчишеским  -  мягкий,
честный и воистину женственный взгляд.
   В этот момент он даже мог бы набраться храбрости  и  подойти  к  девушке,
если бы чья-то рука не легла ему на плечо.
   - Я всюду разыскивал вас, молодой человек.
   Это был доктор Торгсен.
   - Э-э-э... Как  поживаете,  сэр?  -  только  и  сумел  выдавить  из  себя
Монро-Альфа.
   - Нормально. Вы не слишком заняты? Можем мы немного поболтать?
   Монро-Альфа оглянулся на девушку: она уже  не  смотрела  в  его  сторону,
теперь внимание ее было полностью поглощено рассказом одного из компаньонов.
"Что ж, - подумал Клиффорд, - нельзя же рассчитывать  на  то,  что  девушка,
которую ты умудрился уронить  на  пол,  приняла  это  нетрадиционное  па  за
формальное представление". Он решил немного  погодя  найти  хозяйку  дома  и
попросить представить его юной гостье.
   - Я свободен, - согласился он. - Куда мы направимся?
   - Давайте отыщем какое-нибудь местечко, где  тяжесть  можно  распределить
равномерно на все части тела, - прогудел Торгсен. - А я  прихвачу  графин  с
выпивкой.  Между  прочим,  в  сегодняшних  новостях   сообщили,   что   ваше
Министерство объявило еще одно повышение дивидендов...
   -  Да,  -  несколько  озадаченно  подтвердил  Монро-Альфа:  в  том,   что
повысилась производительность цивилизации не  было  ничего  удивительного  -
обычный, рутинный процесс; странным явилось бы обратное.
   - Полагаю, существует и нераспределенный избыток?
   - Конечно. Он есть всегда.
   Основная повседневная деятельность Совета экономической политики в том  и
заключалась, чтобы  изыскивать  способы  распределения  все  новых  и  новых
денежных  сумм,  обязанных  своим  происхождением  непрерывно   возрастающей
продуктивности  капиталовложений.  Проще  всего   было   прямо   выплачивать
свободные от задолженности деньги гражданам или же косвенно - в виде дотаций
и субсидированного снижения розничных цен. Второй из этих способов  облегчал
непринудительный  контроль  над  инфляцией,  тогда  как  первый   увеличивал
заработную плату, уменьшая при этом стимул  к  труду.  Оба  метода  помогали
обеспечивать приобретение и потребление произведенных  товаров,  способствуя
тем самым сбалансированности счетов каждого бизнесмена полушария.
   Однако человек - животное трудящееся и трудолюбивое,  причем  работа  его
адски продуктивна. Даже если всучить ему жирные ежемесячные дивиденды, чтобы
с помощью такого подкупа заставить держаться подальше от рынка рабочей силы,
весьма вероятно, что в свободное время он соорудит  какую-нибудь  штуковину,
способную заменить человека и в очередной раз  увеличить  производительность
труда.
   Мало  кто  обладает  достаточно  развитым   воображением   и   подходящим
темпераментом  для  того,  чтобы  проводить  жизнь  в   праздности.   Людьми
овладевает трудовой  зуд.  Поэтому  плановикам  было  необходимо  все  время
отыскивать новые и новые пути распределения покупательной способности  через
заработную плату таким образом, чтобы оплаченный труд не  увеличивал  потока
потребительских товаров.  И  даже  непроизводительным  общественным  работам
поставлен если не теоретический, то практический предел. Разумеется, один из
самых  очевидных  путей  расходования  средств  -   субсидирование   научных
исследований, однако это лишь отдаляет кризис, поскольку все эти  изыскания,
какими бы отвлеченными и бесполезными они  ни  казались,  обладают  досадной
привычкой рано или поздно  многократно  окупаться,  вновь  резко  увеличивая
производительные силы общества.
   - ...избыток, - продолжал тем временем Торгсен. -  Решено  уже,  как  его
распределять?
   - Насколько мне известно, не до конца, - ответил  Монро-Альфа.  -  Видите
ли, я ведь только вычислитель, а не Планировщик...
   - Да, я знаю. Но вы к ним гораздо ближе меня. А мне  хотелось  бы,  чтобы
Совет экономической политики субсидировал небольшой проект, который  у  меня
на уме. Если вы готовы меня выслушать, я расскажу о  нем  поподробнее  -  и,
надеюсь, заручусь вашей поддержкой.
   -  А  почему  бы  вам  не   обратиться   непосредственно   в   Совет?   -
поинтересовался Монро-Альфа. - При решении  подобных  вопросов  у  меня  нет
права голоса.
   - Пусть так. Зато вы знаете в Совете все ходы и выходы, а я нет.  К  тому
же я полагаю, вы сможете по достоинству оценить красоту проекта, хотя он,  к
сожалению, довольно дорог и совершенно бесполезен.
   - Это как раз не помеха.
   - Да? А я думал, что всякий проект должен быть полезен...
   - Отнюдь нет. Он должен быть осмысленным и в конечном счете служить благу
всего населения. Но в экономическом плане ему совершенно не обязательно быть
целесообразным.
   - Хм-м... Боюсь, мой проект трудно будет счесть "идущим на благо"...
   -  И  это  не  обязательно  послужит  препятствием.  "Благо"  -   понятие
растяжимое. Но в чем суть проекта?
   Прежде чем ответить, Торгсен какое-то мгновение колебался.
   - Вы видели баллистический планетарий в Буэнос-Айресе?
   - Нет, хотя, конечно, знаю о нем.
   -  Он  великолепен!  Подумайте  только  -  машина,  способная   вычислить
положение  любого  тела  в  Солнечной  системе  на  любой  момент  прошлого,
настоящего или будущего - и выдать результат с точностью до седьмого знака.
   - Действительно, прекрасно, - согласился МонроАльфа, - хотя, в  сущности,
это элементарная задача.
   Так оно и было - для него.  Для  человека,  постоянно  имеющего  дело  со
сводящими с ума блуждающими  переменными  социо-экономических  проблем,  где
непредсказуемая прихоть моды способна сокрушить любой, даже самым тщательным
образом составленный прогноз, эта задача, в  которую  вовлечены  центральная
звезда, девять планет, две дюжины их  спутников  да  несколько  сот  главных
астероидов, движущихся в соответствии с едиными,  неизменными  законами,  не
могла не являться элементарной. Возможно, с чисто технической  точки  зрения
организовать все это было и  не  просто,  но  особых  затрат  интеллекта  не
требовало.
   - Элементарно! - Торгсен казался чуть ли не обиженным. - Ну хорошо, пусть
будет по-вашему. Но что вы скажете о машине, способной делать  то  же  самое
для всей физической Вселенной?
   - Что? Я назвал бы эту идею фантастической.
   - Сегодня так оно и есть. Но предположим,  мы  решим  ограничиться  нашей
Галактикой?
   - Все еще фантастично. Переменных здесь будет порядка десяти в тридцатой,
не так ли?
   - Верно, однако почему бы и нет? Было бы только достаточно  времени  -  и
денег, разумеется. Я предлагаю следующее, - голос  Торгсена  зазвучал  очень
серьезно. - Можно начать с нескольких тысяч масс, для которых  нам  известны
точные  значения  векторов  скоростей.  На  первом  этапе   мы   ограничимся
прямолинейным движением. Располагая станциями на Нептуне, Плутоне и  Титане,
мы сможем немедленно заняться проверкой. Впоследствии, когда  работа  машины
будет  выверена,  мы  сможем  добавить  к  этому  своего  рода  эмпирическую
обработку краевого эффекта - я  имею  в  виду  пределы  нашего  поля,  форма
которого будет приближаться к сплюснутому эллипсоиду.
   - Двойная сплюснутость, не так  ли  -  включая  параллакс,  обусловленный
нашим собственным звездным дрейфом?
   - Да-да, это очень важно.
   - И, полагаю, вы учтете солнечный регресс?
   - А?
   - По-моему, это самоочевидно. Ведь вы будете описывать звезды? А скорость
преобразования водорода в гелий в каждом теле, безусловно, является ключевой
характеристикой.
   - Ну, дорогой, вы  меня  здорово  обогнали.  Я  думал  лишь  об  основных
баллистических характеристиках.
   - Зачем же ограничиваться этим? Почему бы, строя структурные аналоги,  не
приблизить их к действительности, насколько возможно?
   - Конечно, конечно. Вы  правы.  Просто  я  не  был  столь  самоуверен.  Я
соглашался на меньшее. Но скажите, как по-вашему, пойдет на это Совет?
   -  Почему  бы  и  нет?  Это  осмысленно,  будет  стоить   очень   дорого,
осуществление растянется на многие годы - и  к  тому  же  вряд  ли  принесет
когда-нибудь экономические выгоды. Я бы сказал,  это  идеально  скроено  для
получения субсидий.
   - Рад это слышать.
   Они договорились о встрече на следующий день.
   Как  только  позволили  правила  приличия,  Монро-Альфа  извинился  перед
Торгсеном и вернулся туда, где видел девушку в последний раз.  Но,  увы,  ее
там уже не было. Клиффорд больше часа потратил на поиски и пришел к  выводу,
что девушка либо покинула прием, либо очень искусно скрывается от  него.  Ее
не было  в  плавательном  бассейне  -  если  она  не  обладает  способностью
оставаться под водой больше десяти минут. Ее не было ни в одной из доступных
комнат  -  Монро-Альфа  совершенно   бессознательно   рисковал   жизнью,   с
недопустимой тщательностью обыскивая все углы.
   По пути домой он  совсем  уже  было  собрался  рассказать  о  случившемся
Хэйзел,  однако  не  смог  подобрать  слов.  В  самом  деле,  о   чем   было
рассказывать? Ну,  встретил  привлекательную  девушку  и  по  обычной  своей
неуклюжести умудрился подставить ей подножку. Что с того? Он даже не  узнал,
как ее зовут. Да и вообще, ему не  казалось,  что  сейчас  самое  подходящее
время говорить с Хэйзел о других женщинах.  Добрая,  славная  Хэйзел...  Она
обратила внимание на задумчивость Монро-Альфы, явно не  похожую  на  обычную
мрачность.
   - Доволен, Клиффорд?
   - Кажется, да. Точно - да.
   - Встретил интересных девушек?
   - Что? А, да. Нескольких.
   - Вот и хорошо.
   - Послушай, Хэйзел, ты ведь не собираешься всерьез заниматься  всей  этой
дуростью с разводом?
   - Собираюсь.
   Естественно было бы предположить, что этой ночью  Монро-Альфа  лежал  без
сна, предаваясь романтическим мечтаниям о прекрасной незнакомке.  Ничуть  не
бывало! Он и впрямь подумал о ней - но лишь на короткое  время,  необходимое
для того, чтобы вернуть себе душевное  равновесие.  Для  этого  он  мысленно
сотворил ситуацию, в которой  отпускал  по  поводу  собственной  неуклюжести
убийственно-остроумные реплики, а девушка их с готовностью  воспринимала.  И
даже  окружавшим  ее  поклонникам  не  было  нужды  угрожать  -   они   сами
аплодировали его остроумию.
   Не слишком занимала мысли Монро-Альфы и Хэйзел. Если она  считала  нужным
разорвать брачный контракт - ее дело. К тому же этот шаг вряд ли  мог  иметь
серьезные последствия - Клиффорду и в голову не приходило, что их  отношения
могут почему-либо серьезно измениться.  Однако  он  на  время  откажется  от
обязательных - дважды в неделю  -  визитов  и  совместных  обедов.  И,  надо
полагать, женщина оценит несколько сюрпризов...
   Впрочем, все  эти  размышления  лишь  освобождали  пространство  для  тех
серьезных мыслей, после которых человек может спокойно заснуть.  Предложение
Торгсена: это действительно интересная проблема. Очень изящная...
   Ночь  Гамильтона  Феликса  была  куда  насыщеннее  событиями.   Настолько
насыщенной,  что  на  следующее  утро,  за  завтраком,  ему  было  над   чем
призадуматься. Надо было осмыслить ситуацию и принять решение.  Он  даже  не
смотрел новости, и,  когда  аннунциатор  известил,  что  за  дверью  ожидает
посетитель, Гамильтон рассеянно ткнул клавишу "Входите, пожалуйста", даже не
подумав, хочет ли кого-нибудь видеть.  Какая-то  женщина  -  заметил  он  на
экране, однако дальше его мысли не пошли.
   Она вошла и уселась на ручку кресла, болтая одной ногой.
   - Ну, - заявила она, - с добрым утром, Гамильтон Феликс!
   Он озадаченно взглянул на посетительницу.
   - Разве мы знакомы?
   - Нет, - спокойно отозвалась она, - но будем. Полагаю,  мне  пришла  пора
посмотреть на вас.
   - Понял! - Он пронзил воздух указательным пальцем. - Вы та самая женщина,
которую подобрал для меня Мордан!
   - Совершенно верно.
   - Будь проклята ваша наглость! Какого черта вам нужно? И  как  вы  смеете
врываться в мой дом?
   - Ну-ну-ну! А то мамочка отшлепает! На что это похоже - разговаривать так
с матерью ваших будущих детей?
   - Матерью...  Что  за  вздор!  Если  мне  чего-то  и  не  хватало,  чтобы
окончательно понять, до какой степени я не хочу иметь ничего общего со всеми
этими дурацкими планами - так это  знакомства  с  вами.  И  если  у  меня  и
появятся когда-нибудь дети, то уж точно не от вас.
   При этих его словах женщина встала, положив