кажется, что ученые  берутся  за  любые  проблемы,
кроме по-настоящему существенных. Человек  хочет  знать,  "зачем",  а  наука
объясняет ему "что".
   - "Зачем" - не дело науки. Ученые  наблюдают,  описывают,  анализируют  и
предсказывают. Их проблемы - это "что", "как" и "почему". "Зачем" - это  уже
вне поля их деятельности.
   - Но почему бы "зачем" не входить в сферу внимания науки? Мне  не  важно,
как далеко отсюда до Солнца. Я хочу знать, зачем Солнце там, а я  смотрю  на
него отсюда. Я спрашиваю, зачем существует жизнь, а они объясняют  мне,  как
получше испечь хлеб.
   - А вы попробуйте обойтись без пищи.
   - Обойдетесь - когда решите эту проблему.
   - Вы когда-нибудь были по-настоящему голодны?
   - Однажды - когда изучал  основы  социоэкономики.  Но  это  было  учебным
голоданием. Не думаю, чтобы мне еще когда-нибудь пришлось голодать  -  да  и
никому другому это тоже не предстоит. Это - решенная  проблема,  но  она  не
помогает решить остальные. Я хочу знать: что дальше? куда? зачем?
   - Я думал об этом, - медленно проговорил Мордан, - думал, пока вы  спали.
Философские  проблемы  беспредельны,  а  на  безграничных  вопросах  нервным
клеткам не слишком полезно задерживаться. Но  прошлой  ночью  вы,  казалось,
ощущали, что ключевой проблемой является для  вас  старый-престарый  вопрос:
представляет ли человек нечто большее, чем  его  земное  существование.  Вас
по-прежнему это волнует?
   - Да... Пожалуй, да. Если бы  после  всей  этой  сумасшедшей  круговерти,
которую мы называем жизнью, существовало еще хоть что-то, я мог бы увидеть в
безумии бытия некоторый смысл - даже не зная до самой смерти  окончательного
ответа.
   - Но, предположим, за пределами жизни нет ничего? Предположим, что,  едва
тело успеет полностью разложиться, от  человека  не  останется  и  следа?  Я
обязан сказать вам, что считаю эту гипотезу вероятной.
   - Ну что ж... Радости такое знание не  прибавит,  но  это  все  же  лучше
неведения. По крайней мере вы можете  рационально  спланировать  собственную
жизнь. Человек может даже  ощутить  удовлетворение,  экстраполируя  какие-то
улучшения в будущем,  -  в  то  время,  когда  его  самого  уже  не  станет.
Предвкушая чью-то радость, испытывая  удовлетворение  от  того,  что  кто-то
будет счастливее.
   - Уверяю вас, так оно и есть, - подтвердил Мордан, прекрасно знавший  это
по собственному опыту. -  Но,  признайтесь,  в  обоих  случаях,  на  вопрос,
поставленный вами при нашей первой беседе,  вы  получили  удовлетворительный
ответ.
   - М-м-м... Да.
   -  Следовательно,  вы  дадите  согласие  участвовать  в  касающейся   вас
генетической программе?
   - Да... Если.
   - Я не жду от вас  окончательного  ответа  сейчас  и  здесь,  -  спокойно
проговорил Мордан. - Но вы согласитесь сотрудничать, если будете знать,  что
предпринята серьезная попытка найти ответ на ваш вопрос?
   - Полегче, дружище! Не торопитесь. Так  уж  сразу  -  вы  выиграли,  я  -
проиграл. Сначала я должен получить право взглянуть на  ответ.  Предположим,
вы поручите кому-то этим заняться  и  он  заявится  к  вам  с  отрицательным
ответом, когда я уже выполнил свою часть сделки?
   - Вы должны мне довериться. Такие исследования могут длиться годами - или
вообще не завершиться на протяжении вашей жизни. Но предположим,  я  заявляю
вам, что к исследованиям приступят - серьезно, трезво, не жалея ни  сил,  ни
затрат - в этом случае согласитесь ли вы сотрудничать?
   Гамильтон закрыл лицо руками. Его  мозг  перебирал  миллиард  факторов  -
некоторые из них он не вполне понимал и ни об одном не хотел разговаривать.
   - Если бы вы... если вы... я думаю, возможно...
   - Ну-ка, ну-ка, - зарокотал в  комнате  незнакомый  голос,  -  что  здесь
происходит? Возбуждение вам пока противопоказано.
   - Хелло, Джозеф! - приветствовал вошедшего Мордан.
   - Доброе утро, Клод. Как самочувствие - лучше?
   - Несколько.
   - Вы все еще нуждаетесь в сне. Попытайтесь заснуть.
   - Хорошо. - Мордан откинулся на подушку и закрыл глаза.
   Человек, которого Арбитр назвал  Джозефом,  подошел  к  Феликсу,  пощупал
пульс, приподнял веко и посмотрел зрачок.
   - С вами все в порядке.
   - Я хочу встать.
   - Еще рано. Сначала вам надо несколько часов поспать. Посмотрите на меня.
Вы чувствуете себя сонным. Вы...
   Гамильтон отвел взгляд в сторону и окликнул:
   - Клод!
   - Он спит. Вы не в состоянии его разбудить.
   - Вот оно что! Послушайте, вы гипнотизер?
   - Конечно.
   - Существует ли способ излечить храп?
   Врач усмехнулся.
   - Все, что я могу вам порекомендовать - это хорошенько выспаться. И хочу,
чтобы вы немедленно занялись этим. Вас клонит  в  сон.  Вы  засыпаете...  Вы
спите...
   Как только его  выпустили  из  больницы,  Гамильтон  попытался  разыскать
Филлис. Занятие оказалось не из легких - более чем скромные площади  больниц
города были переполнены, и  она  лежала,  как  и  он  прежде,  во  временном
помещении. Но и тогда, когда он  наконец  разыскал  это  помещение,  его  не
пустили к ней, заявив, что пациентка спит. И даже не удостоили  его  никакой
информацией о состоянии девушки, поскольку  он  ничем  не  мог  удостоверить
своего права на это знание, если оно относилось  к  священной  сфере  личной
жизни.
   Однако он проявил столько настырности и занудства, что в конце концов ему
сказали, что Филлис вполне здорова, если  не  считать  легкого  недомогания,
вызванного газовым отравлением. Этим ему и пришлось удовлетвориться.
   Гамильтон мог бы встрять в серьезные осложнения, имей он дело с мужчиной,
однако бороться ему пришлось с мрачной, несгибаемой матроной, которая  была,
пожалуй, вдвое жестче его самого.
   У Феликса было завидное свойство - он способен был  выбросить  из  головы
ситуацию, в которой был бессилен помочь. И потому едва он вышел из больницы,
Филлис напрочь исчезла из его мыслей. Машинально он направился  было  домой,
но потом - впервые за много часов - вспомнил о Монро-Альфе.
   Идиот несчастный! Что с ним  могло  произойти?  Предпринимать  какие-либо
официальные шаги, чтобы это выяснить, Гамильтону не хотелось, ибо так  можно
было невольно выдать связь  Монро-Альфы  с  заговорщиками.  Впрочем,  скорее
всего, тот успел уже это сделать сам.
   Ни тогда, ни в другое время Феликсу  не  приходило  в  голову  "поступить
достойно" и выдать Клиффорда.
   Мораль Гамильтона была строго прагматична, почти совпадая с общепринятой,
но в то же время в ней доминировал живой и эмоциональный эгоизм.
   Феликс вызвал служебный кабинет Монро-Альфы - нет, Клиффорда там не было.
Вызвал квартиру. Телефон не отвечал.  Пораскинув  мозгами,  Гамильтон  решил
отправиться к другу домой, допуская, что может оказаться там первым.
   На звонок в дверь никто не отозвался. Феликс знал  код,  хотя  в  обычных
обстоятельствах ему бы и в  голову  не  пришло  им  воспользоваться.  Однако
сейчас обстоятельства были исключительными.
   Монро-Альфу он нашел в  комнате  отдыха.  При  виде  Гамильтона  Клиффорд
поднял глаза, но не поднялся навстречу и не  проронил  ни  слова.  Гамильтон
подошел и уселся перед ним.
   - Итак, вы вернулись.
   - Да.
   - Давно?
   - Не знаю. Несколько часов.
   - Так ли? Я вам звонил.
   - Так это были вы?
   - Конечно, я. Почему вы не отвечали?
   Монро-Альфа тупо и безмолвно посмотрел на Гамильтона и отвел взгляд.
   -  А  ну-ка  встряхнитесь!  -  рявкнул  выведенный  из  себя  Феликс.   -
Возвращайтесь к жизни! Путч провалился. Знаете?
   - Да, - безжизненно кивнул Монро-Альфа и добавил: - Я готов.
   - Готов - к чему?
   - Разве вы пришли не арестовать меня?
   - Я? Великий Боже! Я же не блюститель.
   - Это неважно. Мне все равно.
   - Послушайте, Клифф,  -  серьезно  заговорил  Гамильтон,  -  что  с  вами
случилось? Вы  все  еще  переполнены  болтовней  Мак-Фи?  Или  решили  стать
мучеником? Вы были дураком - но ведь нет смысла становиться полным  идиотом!
Я доложил, что вы были моим агентом (только сейчас его осенила эта идея -  и
позже, если понадобится,  он  ее  осуществит).  Вы  совершенно  чисты  перед
законом. Ну же, говорите! Ведь вы не участвовали в боях?
   - Нет.
   - Так я и думал - особенно после снотворного, которым я вас начинил.  Еще
немножко - и вы бы слушали сейчас райских  птичек.  Тогда  в  чем  же  дело?
Неужто вы  все  еще  остаетесь  фанатичным  приверженцем  всей  этой  чепухи
проклятого "Клуба выживших"?
   - Нет. Это было ошибкой. Я был не в своем уме.
   - Что правда, то правда. Но поймите: хоть вы  и  не  в  состоянии  сейчас
этого оценить, но вы легко отделались. Вам не  о  чем  беспокоиться.  Просто
въезжайте в старую колею - и никто ничего не заподозрит.
   - Это не поможет, Феликс. Ничто не поможет.  Но  все  равно,  спасибо.  -
Монро-Альфа улыбнулся кроткой, слабой улыбкой.
   - О Господи! Я готов  съездить  вам  по  физиономии,  чтобы  хоть  как-то
расшевелить!
   Монро-Альфа  не  отвечал.  Он  сидел  безучастно,  закрыв  лицо   руками.
Гамильтон потряс его за плечо.
   - В чем дело? Да что, в конце концов, случилось? Что-нибудь, о чем  я  не
знаю?
   - Да, - это было сказано почти шепотом.
   - Может, расскажете?
   - Это неважно, - отмахнулся Монро-Альфа, однако тут же начал рассказывать
- и уже не мог остановиться; размеренно, тихим голосом, не поднимая  головы,
он повествовал обо всем, что с ним приключилось. Казалось, он  разговаривает
сам с собой, что-то повторяя, чтобы заучить наизусть.
   Гамильтон слушал - с ощущением неловкости, то и дело порываясь остановить
друга. Никогда еще он не видел, чтобы  человек  так  выворачивал  душу.  Это
казалось непристойным.
   Но Клиффорд все продолжал и продолжал, пока жалкая и расплывчатая картина
не обрела беспощадной четкости.
   - И вот я вернулся сюда. - Он смолк, так и не подняв глаз.
   - И это все? - спросил пораженный Гамильтон.
   - Да.
   - Вы уверены, что ничего не опустили?
   - Нет, конечно, нет.
   - Тогда что же, во имя Бога, вы здесь делаете?
   - Ничего. Мне просто некуда больше идти.
   - Нет, Клифф, все-таки вы доведете меня до смерти! Действуйте! Начинайте!
Поднимайте свою жирную задницу - и двигайте.
   - Что? Куда?
   - За ней, безмозглый идиот! Идите - и найдите ее.
   Монро-Альфа устало покачал головой.
   - Видимо, вы не слушали. Говорю вам: я пытался ее сжечь.
   Гамильтон глубоко вздохнул, задержал дыхание,  выдохнул  и  только  после
этого заговорил:
   - Послушайте меня. Кое-что о женщинах я знаю, хотя порой мне  и  кажется,
будто на самом деле не понимаю в них ничего.  Но  вот  в  чем  я  совершенно
уверен:  женщина  никогда  не  позволит  такой  мелочи,  как  попытка  разок
выстрелить в нее, стать между вами - если, конечно, вы вообще  имели  у  нее
хоть какой-то шанс. Она вас простит.
   - Вы ведь не всерьез так считаете? - лицо  Монро-Альфы  все  еще  хранило
трагическое выражение, но он уже уцепился за надежду.
   - Разумеется, всерьез. Женщина простит все, что угодно, - и  в  проблеске
внезапного озарения Гамильтон добавил: -  В  противном  случае  человечество
давно бы уже вымерло.


   Глава 11
   "...тогда человек нечто большее, чем его гены!"
   - Не могу сказать, - заметил достопочтенный член Совета от района Великих
Озер, - чтобы меня убедила аргументация  брата  Мордана  в  пользу  проекта,
предложенного ради того, чтобы обеспечить согласие  молодого  Гамильтона  на
передачу по наследству его врожденных качеств. Правда,  я  не  очень  хорошо
знаком с деталями вовлеченной генетической линии...
   - А должны бы, - довольно едким тоном  перебил  Мордан.  -  Я  представил
полную расшифровку два дня назад.
   - Прошу прощения, брат. Последние сорок восемь часов мне почти непрерывно
пришлось вести слушания. Вы же знаете,  история  с  Миссисипской  долиной  -
довольно срочное дело...
   - Виноват, - в свою  очередь  склонил  голову  Мордан.  -  Непосвященному
простительно забыть о занятости Планировщика.
   - Пустяки. Не будем впадать в излишнюю вежливость. Я просмотрел резюме  и
первые шестьдесят страниц. Вкупе  с  моими  общими  знаниями  это  позволило
составить приблизительное представление о сути проблемы. Но скажите, прав ли
я, полагая, будто в карте Гамильтона нет ничего такого, чего нет  в  других?
Можете вы предложить иные варианты?
   - Да.
   -  Вы  рассчитывали  завершить  программу  на  его  потомках.  В   случае
использования  других  источников  -  сколько   понадобится   дополнительных
поколений?
   - Три.
   - Так я и думал - и в этом причина моего несогласия с вашими аргументами.
Генетическая цель  последовательности,  разумеется,  представляет  для  расы
величайшую важность, но отсрочка на  каких-то  сто  лет  вряд  ли  настолько
существенна, чтобы ради этого предпринять развернутое исследование вопроса о
жизни после смерти.
   - Правильно ли я понимаю, - вмешался спикер  дня,  -  что  вы  официально
подаете голос против предложения брата Мордана?
   - Нет, Хьюбврт, нет.  Вы  поспешили  -  и  ошиблись.  Я  поддерживаю  его
предложение, невзирая на  тот  факт,  что  считаю  ко  аргументацию  хотя  и
справедливой, но  недостаточно  обоснованной.  Я  расцениваю  эту  идею  как
достойную - вне зависимости от причин, на основании которых она выдвинута. Я
считаю, что мы должны безоговорочно поддержать брата Мордана.
   Член от Антильских островов оторвал глаза от книги,  которую  читал  (все
присутствующие знали, что это не свидетельство неуважения  к  коллегам  -  у
него были параллельные мыслительные процессы, и  никому  даже  в  голову  не
приходило, что из вежливости он станет терять половину времени).
   - Полагаю, - сказал он, - Джордж должен  обосновать  свою  позицию  более
подробно.
   - С  удовольствием.  Мы,  политики,  подобны  лоцману,  который  пытается
осторожно  вести  корабль,  представления  не  имея  о  пункте   назначения.
Гамильтон нащупал самое слабое место в нашей культуре - ему самому следовало
бы быть Планировщиком. Хотя в основе каждого  принимаемого  нами  решения  и
лежит объективная информация, все же оно сформировано  прежде  всего  нашими
личными воззрениями. Именно в их свете мы рассматриваем любые факты. У  кого
из вас есть собственное мнение о жизни после смерти? Прошу поднять руки.  Ну
же - будьте честными перед собой.
   Нерешительно поднялось несколько рук.
   - А теперь, - продолжал член Совета от Великих Озер, -  я  прошу  поднять
руки тех, кто убежден в правильности собственного мнения.
   Поднятой осталась лишь рука члена Совета от Патагонии.
   - Браво! - воскликнул Ремберт от Озер. - Я должен был догадаться, что  вы
уверены.
   Вынув изо рта сигару, представитель от Патагонии рявкнула:
   - Каждый дурак это знает! - и вернулась к своему вышиванию.
   Ей уже перевалило за сто, и она была единственной дикорожденной  во  всем
Совете. И вот уже более полувека избиратели неукоснительно  подтверждали  ее
полномочия. Хотя зрение у нее мало-помалу слабело, однако  зубы  по-прежнему
оставались своими, только с каждым годом  все  больше  желтели.  Морщинистое
лицо цвета красного дерева свидетельствовало  больше  об  индейской,  чем  о
кавказской крови. Многие  из  членов  Совета  потихоньку  признавались,  что
побаиваются ее.
   - Карвала, - обратился к ней Ремберт, - может быть,  вы  сэкономите  наши
усилия, предложив готовый ответ?
   - Ответа я вам предложить не могу - да если бы и предложила, вы бы мне не
поверили. - Секунду помолчав, она добавила: - Пусть  мальчик  поступает  как
ему нравится. Он все равно так и сделает.
   - Вы поддерживаете предложение брата Мордана или возражаете против него?
   - Поддерживаю. Хотя не думаю,  что  вы  сумеете  подступиться  к  делу  с
правильной стороны.
   Наступила короткая пауза.  Каждый  из  присутствующих  торопливо  пытался
припомнить, когда - если такое вообще хоть раз было - Карвала оказывалась  в
конечном счете не права.
   - Мне  совершенно  очевидно,  -  заговорил  Ремберт,  -  что  единственно
разумная личная философия, основанная на  представлении  о  нашей  полной  и
окончательной смертности - это философия гедонизма. Гедонист может  получать
от жизни наслаждения самыми тонкими, непрямыми, сублимационными  методами  -
однако наслаждение  должно  быть  его  единственной  разумной  целью,  сколь
возвышенным ни казалось бы его  поведение.  С  другой  стороны,  если  жизнь
представляет собой нечто большее, нежели видимый нам короткий  промежуток  -
это  открывает  безграничные  возможности  для  развития   негедонистических
воззрений.  Объект   исследования,   таким   образом,   представляется   мне
заслуживающим внимания.
   -  Даже  если  ваша  точка  зрения  справедлива,  -   заметила   женщина,
представлявшая Северо-Западный Союз, - в  нашей  ли  компетенции  заниматься
этим? Наши  функции  и  полномочия  ограничены,  Конституция  запрещает  нам
вмешиваться в сферу духовной жизни. Что вы думаете по этому поводу, Иоганн?
   Член Совета, к которому она обратилась с этим  вопросом,  был  среди  них
единственным религиозным деятелем, Преподобнейшим Посредником для нескольких
миллионов своих единоверцев к югу от Рио-Гранде.  Его  политическая  карьера
была тем более удивительной, что большинство его избирателей не принадлежало
к этой конфессии.
   - На мой взгляд, конституционные ограничения в данном случае неприменимы,
Джеральдина, - отозвался он. - То,  что  предлагает  брат  Мордан,  является
чисто научным исследованием. Результаты его могут  приобрести  значение  для
духовной жизни в случае, если работа приведет к  положительным  результатам.
Однако  беспристрастное  изучение  проблемы  в  любом  случае  не   является
нарушением свободы вероисповедания.
   - Иоганн прав, - заметил Ремберт. -  Объектов,  неуместных  для  научного
исследования, не бывает. Мы слишком долго считали обращение к  этой  области
монопольным правом вам подобных, Иоганн. Самый серьезный в мире  вопрос  был
оставлен на усмотрение догадок или веры. Пришло время ученым  либо  заняться
им - либо признать, что наука не больше чем пересчитывание камешков.
   - Действуйте, - поощрил его Иоганн. - Мне интересно, чего вы добьетесь  -
в лабораториях.
   Хоскинс Джеральдина посмотрела на него.
   - Интересно, Иоганн, в каком положении вы  окажетесь,  если  исследования
выявят факты, противоречащие положениям вашей веры?
   - Это вопрос, - невозмутимо  отозвался  тот,  -  который  я  должен  буду
разрешить наедине с собой. Данного Совета он не касается.
   -  Полагаю,  -  заметил  спикер,  -  можно  перейти  к   предварительному
голосованию. Мы знаем, что некоторые поддерживают предложение брата Мордана.
Высказывается ли кто-нибудь против?
   Ни одна рука не поднялась.
   - Воздерживается ли кто-нибудь от выражения мнения?
   И снова  не  поднялась  ни  одна  рука  -  лишь  один  из  членов  Совета
нерешительно шевельнулся.
   - Вы хотели что-то сказать, Ричард?
   - Пока - нет.  Я  поддерживаю  предложение,  но  хотел  бы  позже  о  нем
поговорить.
   - Очень хорошо... Решение принято единогласно.  Кандидатуру  организатора
проекта я представлю собранию позже. Теперь вы готовы, Ричард?
   Чрезвычайный член Совета, представитель странствующих  и  путешествующих,
полномочия которого  не  ограничивались  каким-либо  избирательным  округом,
кивнул.
   - Намеченные исследования слишком локальны.
   - Да?
   -  В  качестве  средства  убедить  Гамильтона  Феликса   сотрудничать   с
государственными  генетиками  они  вполне  достаточны.  Но  ведь  теперь  мы
принимаем программу ради нее самой. Это так?
   Спикер обвел взглядом зал  -  кивнули  все,  кроме  престарелой  Карвалы,
казалось, совершенно не заинтересованной ходом обсуждения.
   - Да, это так.
   - Тогда мы должны исследовать не эту единственную  философскую  проблему,
но весь комплекс. И по тем же причинам.
   - Однако же мы совсем не обязаны быть последовательными и всеобъемлющими.
   -  Да,  знаю.  Но  я  исхожу  не  из  формальной  логики  -   п