ивались  и  начинали  отстреливаться,  потом  снова
пускались бежать. Небольшие взрывы вспахивали  землю  неподалеку  от  того
места, где они стояли. Что-то невидимое рассекло ствол  дерева  на  высоте
человеческого роста. Дерево величественно завалилось, подмяв  под  себя  с
дюжину себе  подобных,  но  поменьше.  Разноцветные  энергетические  лучи,
мощные разрушительные вспышки, отсеченные  ветви  и  расколотые  валуны...
Запах паленой растительности достиг ее носа сквозь избирательную  мембрану
забрала.
     - Хотела увидеть бой?! - прокричала Умеки, волоча ее  за  собой  так,
что ноги пернатой практически не касались земли.
     -  Я  все  это...  не  так...  представляла,   -   почти   задыхаясь,
пробормотала Лалелеланг.
     - Не ты одна...
     Они перебирались  через  лощины  и  переплетения  корней,  поваленные
деревья и обломки камней, которые, казалось, хотели вцепиться в них.  Один
раз они с плеском пробежали через какой-то ручей,  широкий,  но  мелкий  и
совершенно черный от танина. Если бы не мертвая  хватка,  которой  женщина
держала Лалелеланг за крыло, та безнадежно отстала бы всего  за  несколько
секунд, и она это знала. Но сопровождающая не бросит ее на произвол судьбы
и надвигающихся по полю боя мазвеков.
     Пытаясь поспевать, как может, Лалелеланг вдруг ощутила  жгучую  боль,
пронзившую правую ногу, - широкой,  но  хрупкой  лапой  она  ударилась  об
острый  каменный  выступ.  Тонкая  лодыжка  подвернулась,  и  она   мешком
свалилась на землю.
     - Черт! - Умеки скользнула за  толстое  поваленное  бревно,  поросшее
каким-то  сине-зеленым  подобием  мха,  и  подтянула  к  себе  Лалелеланг.
Массивное  переплетение  вывороченных  корней   мертвого   дерева   давало
какое-никакое укрытие сверху.
     Лицо, укрытое забралом, надвинулось на нее.
     - Лежи здесь! - прошипела женщина.
     - Оставаться здесь? - Лалелеланг неудобно лежала  на  животе,  правая
лодыжка ныла от боли. Гибкая шея позволила  ей  приподнять  голову,  чтобы
получить хоть какое-то представление, где она находится, но дым от тлеющей
листвы и непрекращающихся разрывов сводил видимость почти к нулю  по  всем
направлениям. - А куда же вы?
     Умеки уже стояла на ногах и проверяла оружие.
     - Приказ. Организуем контратаку. Я тоже. Вы здесь будете в порядке. -
С этими словами ее провожатая пустилась вокруг корней лесного гиганта.
     Лалелеланг удалось, несмотря на  боль,  сесть.  Ее  так  трясло,  что
прошло  несколько  секунд,  прежде  чем  ей  удалось  сфокусироваться   на
показаниях записывающего устройства. Оно по-прежнему работало. Голос Умеки
эхом пульсировал у нее в ушах.
     - Командование части знает обстановку. Они посылают нам  в  поддержку
тяжелое вооружение, но прибудет оно лишь через какое-то время.
     - Я пойду с вами. - Опершись на кончики крыльев, ей удалось встать на
ноги.
     - Вам... оставаться... здесь!
     Лалелеланг так и застыла. Это был тот особый, ни на  что  не  похожий
тон,   который   люди   использовали   только   в   бою:   отрывистый    и
конфронтационный,  всесторонне  заряженный  первобытными  гормонами.   Она
близко знала эту речь по своим исследованиям.
     Но ни одна из записей, которые  она  столь  бесстрастно  изучала,  не
содержала приказа, обращенного именно к _н_е_й_.
     Она была парализована сочетанием безапелляционного тона и  отношения,
буквально пригвождающего к месту. Если  бы  Умеки  приказала  ей  зарыться
головой в грязь, она, несомненно, подчинилась бы. Дрожь еще усилилась.
     Кончик крыла ее неуверенно трепетал, она никак не могла попасть им на
нужную кнопку у себя на  поясе,  пока,  наконец,  ей  Это  не  удалось,  и
запущенный этой кнопкой инъектор причинил ей легкую, такую теплую  колющую
боль  в  левом  боку.   Препарат   подействовал,   и   ей   стало   легче.
Неконтролируемая дрожь сменилась легким  ознобом,  который  уже  не  лишал
способности соображать. Она снова села и смотрела, как ее  гид  скрывается
за корнями вывороченного дерева.
     Время  проходило  бесцельно.  Когда  болезненная  опухоль   на   ноге
окончательно спала, она встала и приблизилась к массивному  стволу.  Из-за
него ей было видно, как медленно удаляются фигурки массудов и людей.
     Зажав записывающее устройство в клюве,  который  можно  было  поднять
выше, чем чувствительные кончики крыльев, она  до  упора  вытянула  шею  и
уставилась за мшистый барьер, делая плавную  панораму  слева  направо.  Ее
подталкивало острое возбуждение. Именно ради этого она сюда  и  прилетела,
именно это она и мечтала увидеть и запечатлеть.
     Любой другой с Вейса давно бы уже упал без чувств.  Подготовленная  к
происходящему лучше, чем кто бы то ни было  из  ее  соплеменников  до  или
после нее, она была исполнена решимости ни мгновения не потратить впустую.
     Со всяким психологическим уроном можно  будет  разобраться  позже.  А
пока она держится - спасибо масштабной подготовке и изучению.
     "И не все так ужасно, - подумала она. -  Другие  из  моего  рода  при
должной подготовке тоже смогли бы."
     Она ощутила какое-то движение у основания корней поваленного дерева и
тут же вобрала голову в плечи. Женщина Умеки  испытала  бы  облегчение  и,
вероятно, удивление, увидь она, как правильно ведет себя в  ее  отсутствие
ее подопечная.
     Но из-за основания дерева появилась отнюдь не Умеки.
     Пышный  оранжевый  мех,  обрамляющий  короткую  шею,  был   тщательно
выкрашен в зеленые защитные тона. Шея же росла из трубчатого, похожего  на
бак торса - обрубленного, некрасивого, немногим по размеру  превосходящему
ее, - который был забран в гибкий, землистого оттенка коричневый  панцирь.
Сверху росли конечности с  двумя  суставами.  На  каждой  было  по  четыре
пальца, и все они  были  заняты  манипуляциями  с  длинным,  узкоствольным
оружием незнакомого происхождения и неизвестных возможностей.
     Мазвек приближался на  широких,  растопыренных  лапах,  каждый  палец
которых был отдельно обут и защищен. Обнаженный череп его был маленький  и
круглый.  Клоки  травленой  шерсти  полосами  сбегали  с  его  макушки   в
направлении более густого покрова на вороте. Из-за узкой вытянутой  морды,
полной сокрушительных зубов, глядели яркие зеленые  глаза,  нацеленные  на
нее.
     Пасть в нижней части морды  отворилась,  раздался  скрипучий  рык,  и
чужак нацелил на нее свое оружие.  Выглядело  оно  не  очень  внушительно:
скопление каких-то металлических трубочек, понатыканных  на  пластмассовом
шаре. Один из  пальцев  чужака  потянулся  к  тому,  что  было,  очевидно,
спусковым механизмом.
     Плохо соотнося это с происходящим,  она  вдруг  поняла,  что  события
выходят за рамки научных дискуссий, и онемела.
     Она подумала обо всех докладах, которые ей не суждено будет написать,
о чудесных лекциях,  прочитать  которые  ей  уже  не  доведется.  Остается
надеяться, что записи ее сохранятся и вдохновят других, менее безрассудных
ученых, которые снискают себе славу диссертациями, написанными на  добытом
ею материале.
     "Вот сейчас я умру жестокой  и  противоестественной  смертью  от  рук
другого разумного существа, и единственное, о чем я способна думать, - это
мое дело, - поймала она себя на мысли. - Ученый он и при смерти - ученый."
     Ее всю заколотило.
     Будто гора обрушилась сзади на мазвека  в  тот  самый  момент,  когда
оружие нападавшего издало несоразмерно тихое "хлоп!".
     Что-то сверхзвуковое прожужжало у нее  над  ухом  и  раскрошило  край
камня, о который она опиралась. Последовала  небольшая  пауза,  а  за  ней
серия в полдюжины разрывчиков, рвавших  в  клочья  крепкий  гранит,  когда
заряд распался на отдельные поражающие осколки. Взрывной волной ее бросило
на колени.
     Она подняла голову, страшась того, что может увидеть, и все же  не  в
силах противиться этому желанию. Инстинктивно  зажатый  в  клюве  рекордер
продолжал монотонно гудеть.
     Человек навалился на ее обидчика сзади как раз в  тот  момент,  когда
последний собрался покончить с ее неудавшейся  жизнью.  Человек  этот  был
гораздо крупнее, несопоставимо крупнее Умеки. Это был огромный самец - его
могучие мускулы зримо проступали сквозь доспехи. Она  была  рада,  что  не
видит его лица, потому  что  благодаря  обширному  изучению  знала,  какие
гримасы его, судя по всему, искажают.
     Мазвек издал отчаянный скрип, пытаясь повернуть оружие  на  человека.
Но прежде чем дуло длинного ружья успело совершить  хотя  бы  пол-оборота,
раздался характерный отчетливый  хруст.  Человек  разомкнул  свои  толстые
пальцы, и враг рухнул  на  землю,  не  будучи  более  мыслящим  и  дышащим
существом. Одно  простое,  молниеносное,  немыслимо  первобытное  движение
превратило его в груду мяса со сломанной шеей.
     Для верности человек поднял мазвека за  обмякшие  ноги  и  с  размаху
размозжил ему  голову  о  замшелое  бревно.  Лалелеланг  заморгала.  Потом
выплюнула рекордер и добавила к нему содержимое своего желудка.
     Тяжело, но ровно дыша,  всасывая  и  выталкивая  воздух  несоразмерно
огромными легкими, массивный человек стоял над  трупом  ее  потенциального
убийцы. Потом распрямился и обернулся к ней, нависнув,  как  башня.  Самец
был по меньшей мере в четыре раза ее тяжелей, он  целиком  был  затянут  в
легкую, меняющую цвет защитную форму-хамелеон, голова  его  была  прикрыта
шлемом с забралом более сложной  конструкции,  чем  тот,  который  был  на
Умеки.  На  спине  его  висело  ружье   размером   с   небольшую   полевую
артиллерийскую установку, а на широкой груди  висела  куча  непонятных  ей
приспособлений. На каждом бедре торчало по кобуре с пистолетом.
     Рука в краге  поднялась  и  сдвинула  забрало;  впервые  она  увидела
неприкрытое лицо самца человека. По нему сбегали струйки пота,  и  одна  -
крови. Ни мех, ни перья не прикрывали голую кожу, ни разноцветной чешуйки,
отразившей  бы  рассеянный  лесной  свет.  Все  еще  сражаясь  с  рвотными
позывами, она нащупала рекордер.
     А самец дружелюбно прорычал:
     - Черт меня возьми... вот так канарейка!

                                    4

     Не имея, очевидно, ни малейшего представления о тонкостях дипломатии,
он шагнул в ее сторону.
     - Да какого черта ты тут забыла, а?
     Вся сотрясаясь, она попыталась попятиться. Ноги  подломились,  и  она
рухнула, превратившись в дрожащую кучку, глаза  смотрели  в  никуда,  ноги
судорожно сучили по земле.
     Человек замер.
     - Эй, да спокойно ты! Я же не думал... -  Молниеносным  движением  он
сорвал с плеча ружье, распластался  на  земле  и  прицелился  в  еще  одну
движущуюся фигуру, возникшую в поле зрения. Пролежав с секунду,  он  снова
расслабился и встал.
     Умеки, оценив состояние своей подопечной, вскинула забрало  и  гневно
взглянула на куда более крупного самца.
     - Эй, ты, черт! Что здесь такое? Ты что сделал?
     - Спас жизнь этой пташке, лейтенант, - проворчал солдат и отступил  в
сторону, чтобы Умеки стало видно мертвого мазвека.
     - Будем надеяться, что у нее нет серьезной  эмоциональной  травмы.  -
Она озабоченно склонилась над распростертой птицей,  приподняла  кустарное
забрало. - Знаешь, как эти вейсы чувствительны?
     -  Кто,  я?  -  Солдат  вытянул  шею,   чтобы   получше   рассмотреть
распластанную по земле чужую форму жизни. - Да я ж  пехота,  лейтенант.  Я
этих канареек в жизни не видел... живьем. А что в  них  такого,  а?  "Одни
перья да развлечения" - это я в справочнике читал. Но все  равно,  союзник
есть союзник.
     - Твою форму, скорее всего, изготовили  на  одной  из  их  планет,  -
раздался голос Умеки. - Вот  вшивота-то.  Думала,  благодарность  объявят.
Ведь не хотела  браться.  Вейса  -  и  на  передовую!  Так  и  знала,  что
какая-нибудь дрянь случится. - Она нежно приподняла  на  ладони  обмякшую,
невидящую голову птицы. - А говорила, что подготовлена, что справится.
     Отдаленный взрыв заставил рядового поднять голову  и  обернуться.  Он
нервно затеребил курок.
     - Да ладно, хоть жива осталась. Если б не я - точно хлопнули бы.
     - Знаю. - Умеки рылась в аптечке. - Если кто теперь  благодарность  и
заработает, так это  ты,  солдатик.  -  Она  приладила  граненую  ручку  к
небольшому стержню и приложила к плечу Лалелеланг. Судороги стали  слабее.
- Ты своим видом напугал ее больше любого мазвека.
     - Пусть уж лучше от испуга покорчится, чем  убили  бы.  Мне  к  своим
пора.
     - Валяй, - рассеянно сказала Умеки, не сводя глаз со своего пациента.
Обмениваться подробностями не  было  нужды.  Их  рекордеры,  встроенные  в
униформы, уже обменялись всей необходимой информацией.
     Она аккуратно убрала стержень обратно в аптечку и стала раскачиваться
на пятках. Судороги немного унялись, но широко  раскрытые  глаза  самки  с
Вейса по-прежнему ни на что не реагировали.
     - Ох, и чертовски же мне из-за тебя влетит, знаешь ли, - ворчала  она
на растянувшееся тело. - Знала ведь, что  стрясется  что-нибудь  с  тобой.
Конечно, ты ни в чем не виновата. Просто  ты  такая,  вот  и  все.  -  Она
обратилась взором в сторону леса, где, все  отдаляясь,  разносились  звуки
боя. - Хотя не ты же виновата, что мазвеки  как  раз  к  твоему  посещению
задумали контрудар. Тоже верно.
     Она присела, облокотившись на поваленный ствол, и вызвала  эвакуатор.
Если только противник не пустил в  ход  тяжелое  вооружение,  медтранспорт
должен прибыть и убыть почти сразу, если он где-то рядом. Не то чтобы  они
там на борту знакомы с физиологией вейсов, но компьютер-то у них бесспорно
есть, а он все знает.
     Связавшись с медиками и сообщив свои координаты, она отключила  связь
и снова обратилась к подопечной, находящейся в кататонии.
     - Хотела увидеть бой? И чего тебе дома  не  сиделось?  Гуляла  бы  по
садикам, кантаты слушала. Так нет ведь! Суешь свой  клюв,  куда  не  надо,
куда он культурно и исторически не предназначен. Вот в следующий раз ты уж
прислушайся к Природе. Не создана ты для  такого.  -  Дальнобойный  снаряд
противника перерубил пополам дерево у них  над  головой.  Умеки  рассеянно
посмотрела на дымящийся срез.
     - Вот и я тут трачу на тебя время, ты хоть понимаешь?! Нянчусь тут  с
чужими учеными, а могла бы делать что-то нужное  и  полезное!..  Могла  бы
мазвеков убивать.


     Очнулась  она  под  бледно-зеленым  сводом,  среди  стен,   усаженных
географическими цветочками. Кто-то соорудил традиционное густо  устеленное
подушками гнездо прямо посреди большой койки, приспособленной для создания
удобства совсем другому типу тела. Стопки простыней были подложены со всех
сторон, чтобы поддерживать ее ослабленные члены в подобающем, выпрямленном
состоянии; ноги были аккуратно убраны под  брюшину.  Она  расправила  шею,
подняла голову со спины, где она была упокоена  в  густом  оперении  между
крыльями, и осмотрелась. Ради ее удобства явно потрудились.
     - Рада, что вы проснулись. - Рядом с кроватью  стояла  Умеки.  -  Мне
сказали, что вы начали проявлять признаки возвращения к жизни.
     Воспоминания  потоком  нахлынули  на  Лалелеланг,  и  вместе  с  ними
вернулась дрожь. Но в комнате было тихо, вид слегка покачивающихся  цветов
успокаивал. Она вспомнила о своих упражнениях  и  привела  себя  в  норму.
Брови ее изысканно изогнулись.
     - Теперь я все  вспомнила.  Все.  Боюсь,  что  вместилище  моей  вины
переполнено и мне не удастся соизмерить с этим мои извинения, - продолжила
она изысканной, отработанной трелью - своего рода журчащим свистом с тремя
явственно различимыми дыхательными паузами. Традиции требовали этот,  хотя
Лалелеланг и понимала, что стоящая рядом с ней женщина мало  чего  в  этом
уразумеет.
     - Да  за  что  тут  извиняться?  -  ответила  Умеки  с  поверхностной
прямотой. - Атаку на нас вроде как не вы организовали.
     Лалелеланг рассматривала своего  гида.  Трансформацию  та  претерпела
значительную,  будто  отсутствие  тяжелой  военной  формы  сразу  наложило
отпечаток на ее поведение.  Она  больше  не  казалась  опасной  и  несущей
смерть, как на поле боя. Теперь это была просто самка приматов, с  плоским
лицом, скованно ожидающая возобновления разговора.
     "Что за вид такой", - подумала Лалелеланг.
     - Вам очень повезло, что вы выжили, - без необходимости выдала гид.
     - Знаю. - Во всем теле ощущалась усталость. - А сколько  я  была  без
сознания?
     - Пару дней. Вы меня там до смерти напугали. Вместе с вами пришел  бы
конец моей карьере.
     Какое примитивное, первобытное невежливое  словоизлияние,  размышляла
Лалелеланг. А ведь, без сомнения, другому представителю рода человеческого
оно показалось бы разумным, а то  и  остроумным.  Естественно,  она  всего
этого не высказала.
     - Но с вами все в порядке, так что обошлось без последствий. -  Умеки
улыбнулась, обнажив острые клыки и резцы. Хорошо еще, что продолжалось это
недолго. - Вы ведь, надеюсь, не намерены выбраться еще разок?
     - Мне кажется, на какое-то время мне хватит информации из первых рук.
     Женщина явно расслабилась и мягко засмеялась.
     - Вы же с Вейса. Вы все поняли.
     - А что с моим рекордером? - внезапно спросила она.
     - Лучше, чем с вами. - Умеки показала на шкаф. - Он  там,  вместе  со
всей вашей экипировкой. Будет вам о чем вспомнить,  когда  посмотрите.  Вы
ведь домой отправитесь, я правильно полагаю? -  Голос  ее  так  и  сочился
ожиданием.
     - Полагаю, да. Я надеюсь, мой скорый отъезд не очень вас огорчит?
     - Вы ведь не хотите, чтобы я вам солгала? Да и какой  смысл,  вы  все
равно нас видите насквозь. Ваш народ слишком хорошо владеет языками. - Она
повернулась к двери. - Тут кое-кто  хотел  бы  попрощаться.  У  него  мало
времени... хотя не думаю, что у  вас  с  ним  найдется  тема  для  долгого
разговора.
     Она открыла дверь и обратилась к кому-то  за  пределами  поля  зрения
Лалелеланг. Через мгновение дверь распахнулась, и появился солдат, спасший
ей жизнь. В повседневной униформе он выглядел не  менее  массивно,  чем  в
защитном боекомплекте.
     Быстро и беззвучно повторяя заученное, она поборола дрожь.
     Теперь, когда обстоятельства были иными, она смогла рассмотреть его в
свете своих долгих штудий. Роста и веса он был  чуть  выше  среднего  (для
самца человека). Он подошел к койке и навис над ней. На этот раз она  даже
не поморщилась.
     Голос у него был робкий и неуверенный.
     - Мне сказали, что вам очень плохо стало от моего вида. Я же  это  не
нарочно.
     - Вы спасли мне жизнь, - быстро  перебила  его  Лалелеланг,  стараясь
предупредить его  дальнейшие  неловкие  фразы.  У  большинства  людей  для
межличностных связей были только их неадекватные слова.  Удивительно  еще,
как при таких условиях они еще ухитряются спариваться и продолжать род.
     Она заставила себя протянуть кончик правого крыла. Самец  удивился  и
протянул  руку,  намереваясь  схватить  ее  мощными  пальцами.   Она   вся
напряглась, но он был осторожен и не сделал ей больно.
     Рука вернулась на место.
     - Я просто пришел сказать, что очень рад, что  вам  уже  лучше.  -  В
пальцах другой руки солдат сжимал форменную кепку. Она смотрела, а он взял
кепку уже обеими руками и стал неловко мять ее, будто не знал, что  делать
со  своими  конечностями.  Такого  рода  непреднамеренная  моторика  часто
встречалась у представителей Человечества. - Лейтенант  сказала  мне,  что
вы, вроде, профессор, и нас изучаете. - Он улыбнулся почти робко. - Мне не
хотелось  бы,  чтобы  вы  составили  обо  мне  какое-то  там  неправильное
впечатление.
     - На самом деле, я историк. И впечатление о вас у меня сложилось... в
точности такое, какого я и ожидала.
     Он явно почувствовал облегчение.
     - Очень рад слышать. Эй, а что же, значит, я  это...  в  какой-нибудь
там учебник по истории попаду, или еще чего?
     - Может, и еще чего, - непроизвольно пробормотала она.
     - Моя фамилия - Кузька, -  шепнул  он,  будто  ра