ударившаяся о гранит, покончит со всем. Никому и в голову не  придет,  что
она может выжить. Тело разнесет на куски и раскидает по морю.
     А на краю обрыва нет никаких предохранительных  заграждений,  никакой
предупреждающей разметки. Скользкий уступ, резкий порыв ветра могут  легко
вмешаться в судьбу такого хрупкого существа.  Само  собой  разумеется,  он
будет пытаться спасти  ее,  но  у  него  ничего  не  выйдет.  Недовольство
последует, но расследование - никогда.
     А если она будет сопротивляться, что даже и представить трудно,  одно
неуловимое движение  руками  -  и  шея  ее  сломается,  как  пластмассовая
соломинка. А всепоглощающий океан уничтожит следы истинной причины смерти.
     Он оглянулся назад. Они по-прежнему были совершенно  одни,  как  и  в
момент  прибытия.  Пальцы  его  напряглись.  Несмотря  на  его  физическую
близость, она не отодвигалась от него. В конце концов, она  ему  полностью
доверяет. А почему бы нет? Какая может быть разумная причина,  по  которой
офицер людей захотел бы причинить вред историку вейсов?
     Причина  таится  у  него  в  мозгу;   практически,   составляет   его
неотъемлемую часть. И даже заподозрить об  этой  его  составной  части  ей
нельзя позволить.
     Он знал, что сестры по триумвирату будут горевать о ней. Но она  сама
ему говорила, что не спаривалась и потомства у нее  нет.  -  Она  -  изгой
общества Вейса. И известие о ее кончине вызовет  больше  профессиональных,
чем личных соболезнований.
     Он подошел к ней еще на  шаг.  Далеко  внизу  бились  о  голые  скала
неугомонные волны. Не было никакой  нужды  приближаться  тайком,  и  когда
голова ее на длинной шее повернулась  в  его  сторону,  он  этого  ожидал.
Большие  голубые  глаза  начали  расширяться,  перья  задрожали  -   жест,
наверняка сказавший бы очень о многом другим вейсам.
     Руки  он  по-прежнему  крепко  прижимал  к  бокам.  Ему  нужно  знать
наверняка.
     - Вы мне очень много рассказывали о своей работе. - Он  почувствовал,
как она нервничает, и стал давить еще сильнее, пользуясь той частью своего
разума, тайну существования которой стремился одновременно сохранить. - Но
у меня такое чувство,  что  нечто  из  вами  открытого  или  заподозренною
вызывает у вас особый интерес. Что-то, о чем вы не  чувствовали  возможным
мне рассказать, несмотря на все наши совместные  разговоры  и  проведенное
вдвоем время.
     Она  слегка  пошатнулась,  не  способная   и   далее   сопротивляться
мысленному проникновению - в точности, как любой массуд или с'ван.
     - Нет, я...  -  Она  заморгала,  будто  начала  действовать  инъекция
какою-то мощного препарата. - Да, вы правы, полковник Неван. Есть такое.
     Вот оно, подумал он напряженно. Будет совсем не сложно  свернуть  эту
тонкую шею, подхватить легкое тело и швырнуть с  обрыва.  Быстро  мелькнут
переливчатые перья, блестящие бусы - и все будет кончено. Всего  мгновение
- и все его тревоги и сомнения рассеются, исчезнут вместе  с  ее  телом  в
кипящем море. Тогда и ой, и Коннер вздохнут, наконец, спокойно.
     Но сначала он хотел услышать это от нее.
     - Ну, - продолжал он неослабевающий напор, - и что это?  -  Он  навис
над ней.
     Ей теперь было страшно,  но  она,  почему-то,  даже  шевельнуться  не
могла. Казалось, будто ноги вросли в камень, приковали  ее  к  месту.  Она
едва сознавала, что отвечает на его  вопрос.  Это  было  самое  необычное,
потому что она не собиралась никому рассказывать о своих подозрениях.  Они
были настолько опасны, настолько зловещи, что даже своим она не стала бы о
них говорить. И она прекрасно понимала, какие могут быть последствия, если
о них узнают люди.
     И не важно, что выкладывает она все это полковнику  Невану.  Несмотря
на искреннюю заботу, которую он проявлял о ее благе, что-то в его  глазах,
в его поступи выдавало его истинную суть. И происхождение  его  невозможно
было отрицать.
     - Мои исследования, - слышала она чей-то голос, понимая одновременно,
что это говорит она сама, - привели меня к самым неутешительным выводам. -
На этом она попробовала поставить точку.
     Но он этого не позволил.
     - Продолжайте.
     Она смутно понимала,  почему  не  может  его  ослушаться.  Как  вода,
прорвавшаяся сквозь разрушенную плотину, хлынули из нее слова.
     - Я пришла к осознанию этого  только  после  многократных  просмотров
накопленных мною исследований...
     - После того как вы стали свидетельницей  эпизода,  произошедшего  во
время битвы за дельту между сержантом Коннером и отступающими массудами, -
подсказал он с холодной услужливостью.
     - И это тоже, бесспорно, составная часть.
     - Вероятно, все это  каким-то  образом  увязывается  с  тем,  что  вы
почерпнули, наблюдая за мной? - обреченно спросил он.
     - Естественно. - Она поняла,  что  он  стоит  настолько  близко,  что
заслоняет собой солнце. И ведь для человека он даже и не особенно крупный.
Сильные,  гибкие,  убийственные  пальцы,   которыми   оканчиваются   руки,
напряженно скрючены. - А так же со всем, что я узнала,  наблюдая  действия
людей в бою - как здесь, так и на Тиофе.
     В его голосе появилась неуверенность. Для вейса  это  было  очевидно,
как смена цветов.
     - Со всем?
     - А с чем же еще?
     Он  сделал  шаг  назад,  явно  смущенный.  Каковы  бы  не  были   его
побуждения, она испытала благодарность за его частичное отступление.
     - Я чего-то не понимаю.  Вы  хотите  сказать,  что  не  нашли  ничего
исключительного или особенного во встрече сержанта Коннера с массудами или
в наблюдениях за мной?
     - Все это только подтвердило то, что я и так знала по наблюдениям  за
другими людьми.  А  что  тут  не  так?  -  Ее  собственное  смущение  тоже
усилилось.
     - Нет, нет. Все так, - согласился он весьма поспешно. - Забудьте. Это
не важно. Совсем не важно. Не больше и не меньше, чем все  ваши  остальные
наблюдения.
     Она поддалась внушению. Естественно.
     - Тогда сообщите мне о ваших выводах, - потребовал  он  у  нее  очень
необычным голосом. - Расскажите, к каким  заключениям  вы  пришли,  изучив
нас?
     Она поймала себя на том, что говорит с откровенностью,  которой  сама
от себя не ожидала.
     - Все, что  я  видела,  все,  свидетельницей  чего  я  стала,  только
подтверждает гипотезу, выдвинутую мной еще до начала полевых исследований.
- Соленый  ветер  взъерошил  ее  перья.  На  скалистом  утесе  становилось
холодно. -  Используя  в  качестве  трамплина  мои  личные  наблюдения  за
взаимоотношениями  людей  с  представителями  других  рас,  я  разработала
компьютерную   программу,   которая   позволила   бы   сделать   некоторые
экстраполяции опытных данных, куда я помимо своих включила и работы других
ученых - как современников, так и предшественников.
     Впечатление  было  такое,  будто  она  ведет  семинар,   на   котором
присутствует один-единственный студент.  Она  знала,  что  непозволительно
откровенничает, как сама, так и в плане - информации, но ничего не могла с
этим поделать. Что-то вынуждало ее выкладывать все.
     - Выезд на место  я  затеяла  отнюдь  не  с  целью  подтвердить  свои
заключения, а, наоборот, опровергнуть.
     - Вы  хотите  сказать,  что  здесь  на  Чемадии  и  раньше  на  Тиофе
стремились обесценить дело вашей жизни?
     - Именно так. - Она обнаружила, что двигаться все-таки может. К месту
она была прикована не физически, а мысленно. - Я стала  задумываться,  что
случится, если Амплитур, в конце концов, будет побежден.
     - Не если, а когда. - Страат-иен заговорил, как хороший солдат.
     - Не важно, - нетерпеливо сказала она. - Несомненно, это  произойдет.
Течение войны полностью переменилось двести лет назад. До того они  всегда
способны были  разработать  новые  вооружения,  придумать  какую-то  новую
стратегию для контратаки. И таким образом снова потеснить Узор. Двести лет
назад у Узора появился новый союзник - Человечество. В этом все и дело.
     - Мы сделали, что могли. - Совершенно к этому моменту заинтригованный
Страат-иен пытался понять, к чему она ведет.
     - Что случится,  когда  Амплитур  будет  побежден  окончательно?  Что
случится, когда они более не в состоянии будут вести эту войну  Назначения
ни против нас, ни против других разумных существ? Когда все подчиненные им
расы  будут  освобождены   от   внутренних   генетических   и   ментальных
вмешательств Амплитура?
     - Не хочу говорить банальностей, - осторожно  ответил  Страат-иен,  -
но, по-моему, это будет означать, что война закончится и будет мир.
     - Если я не ошибаюсь, то эти два слова и так  антонимы,  -  загадочно
высказалась она.
     - А почему, собственно, не быть  миру,  если  война  закончится?  Все
перестанут драться и отправятся по домам.
     - Все? - Она смотрела  прямо  на  него.  На  какое-то  мгновение  ему
показалось, будто это он подвергается умственному параличу.
     - Если вы говорите о нашем виде, то мы вернемся к мирным задачам, как
и все остальные. Может быть, попросим постоянного  членства  в  Узоре.  Мы
вернемся к тому, чем занимались на  Земле,  когда  Узор  нас  обнаружил  и
втянул в эту войну.
     - Вы подтверждаете мои худшие страхи.
     - Да в чем же дело! - спорил он. - Я изучал нашу собственную историю.
На Земле и серьезных войн-то не было, когда прилетел первый корабль Узора.
     - По чьим меркам? На Земле никогда не было мира, вы только  играли  в
"миротворческие усилия". Прежде чем вы стали воевать  против  Амплитура  и
его союзников, вы без конца соперничали между собой - единственные из всех
"разумных" существ. Это же  было  искажение  законов  естества,  вызванное
уникальностью вашей планеты и вашего собственного эволюционного развития.
     - Но мы это переросли, - не соглашался Страат-иен. Мы овладели  своей
древней историей. Вы говорите о раннем  Человечестве,  совершавшим  ошибки
развития. Наше длительное  сотрудничество  с  цивилизациями  Узора  навеки
изменило наше общество.
     - Да, но достаточно ли  изменило?  Дайте  мне  возможность  высказать
тезис. Когда Амплитур капитулирует, с кем вы будете биться?
     - Ни с кем. Нс с кем будет.
     - А я не уверена. Я думаю, что сначала будет недолгий мир, в качестве
выдоха, а потом вам придется искать, с кем вступить в конфронтацию. И  тут
дело не  в  вашем  обществе;  дело  в  ваших  ДНК.  Вам  слишком  нравится
конфликтовать. Ведь даже пословица есть: "Один человек - цивилизация, двое
- армия, трое - война".
     К этому моменту Неван  практически  забыл,  зачем  они  оказались  на
скалах. Он понял, что она вообще ни черта не подозревает ни о Коннере,  ни
о нем, ни о Ядре, ни об особом таланте, которым  недальновидные  амплитуры
наградили  потомков  насильственно  подвергнутых  генетическим  искажениям
жителей Коссуута. Вместо этого она  упорно  защищает  невероятную  теорию,
которую сформулировала еще задолго до появления на Чемадии.
     С  другой  стороны,  он  постепенно  начинал  понимать,  что,  будучи
подтверждены, и эти ее догадки могут привести к потрясающему урону, только
по совсем другим направлениям, чем те, которыми он был озабочен.
     - Вы переключитесь на нас, на  Узор.  -  Это  она  заявила  с  полной
убежденностью. - Именно это и показали мои экстраполяции. Поскольку у  вас
теперь есть возможность грызться с другими существами, а не  между  собой,
вы кончите тем, что затеете конфликт с Вейсом или С'ваном  -  или  даже  с
Массудом.
     - Да с чего бы нам этого захотелось? - Он искренне ничего не понимал.
- С какой стати мы захотим вступить в войну с  теми,  кто  сотни  лет  был
нашим союзником?
     - Потому что вы ничего с собой не сможете поделать. Конфликты  всегда
составляли смысл и двигатель вашей цивилизации. Все ваши крупнейшие скачки
в области технологии приходились на период войн. Все это - ваша история. -
Многого не потребуется,  -  продолжала  она.  -  Какое-нибудь  подозрение,
воображаемая угроза. Я предсказываю, что первым делом вы вступите в  войну
с Массудом. Это гораздо больше  вас  потешит,  чем,  скажем,  развязывание
конфликта с Гивистамом.
     - Мне кажется, что ваши выводы не корректны, - твердо сказал он. - Не
забывайте: вы все это выводите с  позиции  Вейса,  а  ваш  вид  отличается
гипертрофированной чувствительностью и мнительностью.
     - У  компьютерной  модели,  которую  я  разработала,  не  может  быть
мнительности - гипертрофированной или еще какой-то.
     -  Но  ведь  ваше  оборудование  разработано  технологами  Вейса  или
Гивистама.
     - Как просто вы себя выдаете, - укоризненно сказала она. Сознание  ее
по-прежнему было окутано мглой. - Поверьте  же,  я  и  сама  с  превеликой
радостью восприняла бы полное опровержение моей теории.  К  несчастью,  на
настоящий момент факты все более укладываются в противоположное гнездо.
     Он задумчиво посмотрел на нее.
     - Я понимаю, почему вы никому не хотели говорить.
     "А я не понимаю, почему я вам теперь об  этом  говорю,  -  удивлялась
какая-то часть ее существа. - Почему я должна вам верить? Ведь вы даже  не
ученый".
     - А что думают об этой теории ваши коллеги? - спросил он.
     - Мне еще только предстоит поделиться моими сведениями с другими. И я
по-прежнему не отказываюсь от мысли  опровергнуть  сконструированную  мной
модель. Но надежды все меньше.
     А не собирался ли он причинить ей какого-нибудь вреда? -  возникла  у
нее внезапная мысль. Или даже убить ее? Не за этим ли он привел ее  в  это
заброшенное место? Она вся задрожала.  Она  так  тщательно  утаивала  свои
наблюдения. Невозможно было и представить, чтобы он заподозрил. Она никому
ничего не рассказывала - даже подругам по триаде.  Но  ему  и  подозревать
ничто не пришлось - она сама только что все ему выложила. Почему?  Что  на
нее нашло? Что сделало невозможным сопротивление этой череде его вопросов?
     Если бы теории ее стали достоянием гласности и были  бы  со  временем
подтверждены из независимых источников, это  могло  бы  серьезно  нарушить
отношения между Человечеством и Узором. Радость от этого  была  бы  только
для Амплитура, который тут же кинулся бы промышлять раздуванием межрасовых
противоречий, которые всегда угрожали целостности Узора.
     Та же самая мысль независимо от нее пришла в голову и Страат-иену.
     - А не может быть так, что эта мысль заложена в вас Амплитуром, чтобы
посеять в Узоре семена раздоров? Вы же знаете их способность к "внушению",
которая не распространяется только на Человечество.
     - Я и близко к Амплитуру не была - ни сном,  ни  духом.  -  Ответ  ее
прозвучал жестко и убедительно. - И, определенно, никто из них не бывал на
моей родной планете.
     - Если бы побывали, то он "внушил" бы вам, что этого не было, стер бы
это из вашей памяти, - возразил он.
     - А тогда с чего бы я стала вам сейчас все это рассказывать?
     На этот вопрос он не мог, понятно, ответить. И предпочел сменить тому
дознания.
     - Давайте по одной теории за раз. Предположим,  что  ваша  работа  не
вдохновлена Амплитуром. Вы всего лишь историк. Один. Почему никому другому
не пришла в голову столь же радикальная идея?
     - А с чего вы взяли, что я одна? - вызывающе спросила она.
     Это его осадило.
     - А вы знаете других, пришедших к подобному же заключению?
     - Я этого не говорила. Я просто предположила, что другие, работающие,
может быть, в других отраслях  знания,  могли  прийти  к  тому  же  итогу,
подходя к вопросу с другой стороны,  а  молчание  сохранять  по  причинам,
сходным с моими.
     Он поднял камень, поиграл им и, наконец, кинул с обрыва вниз.  Камень
бесследно исчез в кипящей под ними пене и брызгах.
     - Знаете, - сказал он мягко, - с самого начала,  с  первого  контакта
Узор подталкивал нас к тому,  чтобы  мы  становились  все  более  хорошими
воинами - гораздо лучше, чем когда мы были изолированы на своей планете.
     Она моргнула и покачнулась, но удержала равновесие.
     - У меня вдруг закружилась голова.
     - Это пройдет, - небрежно уверил он ее. - Вы  просто  не  привыкли  к
сочетанию морского воздуха и ветра.
     - Да. - Туман, который густо клубился у нее в голове и  путал  мысли,
внезапно рассеялся. - У вас есть пословица, грубая, как все  человеческое,
но тем не менее хорошо описывающая все - что "тигра надо ловить за хвост".
     Он повернулся к ней лицом, руки его были засунуты в разрезные карманы
тонкой куртки.
     - Правильно. И Узор поискал  и  нашел  себе  тигренка  -  и  принялся
насильно скармливать ему стероиды, чтобы натравить его на Амплитур.
     - Именно. И скоро у нас кончится мясо, которым этого тигра кормят.  И
я глубоко убеждена, что  все  проявляют  крайнюю  наивность,  считая,  что
удастся так просто перевести его на овощную диету.
     - Кого угодно можно переучить, - пробормотал Страат-иен.
     Она сделала крылом отработанный вейсами жест отрицания.
     - Теоретически. Но согласится ли он добровольно на атрофию  клыков  и
когтей? Захочет ли?
     Ответа у него не было.
     - Величайшей радостью  в  моей  жизни  было  бы,  если  бы  я  сумела
опровергнуть эту теорию, - сказала она ему.
     Он  кивнул.  И  просто  чтобы  окончательно  удостовериться  в  своем
решении, сказал прямо:
     - У тех же из нас, кто происходит с Коссуута, есть  даже  еще  больше
причин желать применения своего боевого искусства, чем у остальных  людей.
- Он стал внимательно за ней наблюдать.
     Насколько он мог судить, в ее ответе не  было  ни  тени  заминки  или
искусственности.
     - Я понимаю. Как историк, специализирующийся на делах Человечества, я
знакома с действиями Амплитура на этой несчастной планете, хотя  за  сотню
лет, я думаю, ползучая озлобленность могла бы немного и поизгладиться.
     - У нас долгая память,  -  ответил  он  ей.  Теперь  он  окончательно
убедился. Она ничего не знала и ничего не подозревала ни  о  существовании
Ядра, ни об особых талантах его отдельных членов.
     Он был на грани убийства - и не кого-то, а союзника, и, если ух на то
вошло, своего друга. Ни за что.
     Разве  что  теперь  ее  так  же  просто  было  убить  для  подавления
разработанной ей теории, которая ставила под угрозу не просто его самого и
его сородичей, но и отношения Человечества с Узором в целом.
     - Вы намерены огласить свою теорию?
     - Пока нет. Я полностью осведомлена об  опасностях,  которые  это  за
собой повлечет, и, как я уже говорила, я по-прежнему желала бы убедиться в
ее несоответствии  действительности.  Хотя  я  столько  лет  посвятила  ее
построению, что непросто будет ее порушить.
     Тут на него будто безумие нашло.
     - Мотает быть, я вам помогу?
     - А с чет вам мне помогать? Вы, скорее... скорее,  могли  бы  сделать
мне воспрепятствовать. - Она покачала головой. - Я вообще не знаю,  почему
я вам рассказала все это, после тот как столько лет держала все в тайне, -
даже от своих коллег.
     - Все тайное становится явным рано или поздно, - сказал он ей. - Если
не вы - так кто-нибудь другой со временем выдвинул бы эту теорию. Лучше уж
сейчас ее опровергнуть. А что касается того, что  вы  мне  рассказали  все
это, то я удивлен, как вы раньше  этого  не  сделали.  Может  быть,  проще
открыться  представителю  другого  вида.  -  Рассуждение  было   явно   не
утонченное, подумал он, но на данном этапе сойдет.
     - Я не хочу вас обидеть,  Неван,  но  я  уж  скорее  бы  с  коллегами
поделилась, чем с чужим.
     - Я не обижаюсь. Я полагаю, какой-то внутренний голос подсказал  вам,
что нельзя больше это держать в себе, а  я  оказался  достаточно  надежным
слушателем. Может быть, это от одиночества. - Он указал рукой  на  широкую
панораму моря и скал. - В любом случае, вам  нечего  беспокоиться,  что  я
побегу с этим к ближайшему журналисту. Я  вижу  потенциальную  возможность
опровержения и сохраню вашу тайну.
     - Как я могу быть в этом уверена?
     - Даю вам слово офицера. Вы утверждаете, что ва