ранклин драйв, 610.
   Потом Дейв набрал телефон майора.
   - Баррис, я знаю о тебе  все.  Через  пять  минут  я  буду  в  теплице.
Готовься.
   ...Баррис не узнал его. Дейвид выдернул из кармана удостоверение:
   - Ты, кажется, забыл человека, которому четыре месяца  назад  выстрелом
размозжил голову. Но я пришел, как видишь, за тобой.
   - Хочешь уверить  меня,  что  ты  привидение?  -  глаза  Барриса  стали
колючими. - Просто смешно, - а сам потянулся за пистолетом.
   Дейвид видел это и был удовлетворен.
   - Я не умру сегодня. Я умер давно.
   До  того,  как  Баррис  выстрелил,  Дейв   успел   подумать:   "Человек
материален, пока думает, что  он  материален...  А  пуля...  Она  меня  не
возьмет".
   Выстрел отбросил его назад.
   - Майор, привидение убить невозможно.
   Баррис в исступлении делал  выстрел  за  выстрелом.  Дейвид  ничего  не
чувствовал. Текла кровь, а Дейвид медленно шел на Барриса.
   - Да падай же ты, наконец, проклятая сила! - Баррис обезумел.
   В магазине еще были патроны. Дейвид прижал майора к стене, схватил  его
руку и направил дуло в лицо. Баррис в  конвульсии  нажал  на  курок.  Пуля
прошила майору шею. В тот же момент  Дейвид  услышал  захлебывающийся  вой
полицейской сирены. Он устало вздохнул. Вот и все. Дальше  будет  работать
полиция.


   Писать рапорт о происшедшем было чертовски трудно.  Выехав  по  вызову,
офицер полиции Дебора Мак Гиверн обнаружила в  теплице  всего  один  труп,
хотя  помещение  являло  собой  сцену   ужасающей   бойни.   Лужи   крови.
забрызганные стены". Тело сержанта Амаро найдено не было, на полу  валялся
лишь ворох окровавленной одежды. Позже в лаборатории установили, что кровь
из  теплицы  полностью  соответствует  группе  крови  Амаро,  а   кровавые
отпечатки пальцев на стене - его отпечаткам.
   - Что  же  там  произошло,  как  ты  думаешь?  -  спросила  Мак  Гиверн
лейтенанта Кристофера.
   Кристофер не знал, что ответить. У него у  самого  голова  шла  кругом.
Почему скомканный телекс с отпечатками пальцев трупа со  свалки  идентичен
карточке с отпечатками пальцев все того  же  Амаро?  И  куда  опять  делся
Амаро?
   Заместитель начальника  отдела  Беттенхаузен  долго  изучал  материалы,
затем вернул личное дело сержанта Кристоферу:
   - Позаботьтесь о том, чтобы у Амаро была формулировка  "Не  вернулся  с
задания. Считать погибшим при исполнении  служебных  обязанностей".  Тогда
его семья получит хорошую пенсию. А об остальном - не думайте, лейтенант.
   И он старательно  порвал  карточку  с  отпечатками  пальцев  на  мелкие
кусочки.

Уолтер ДеБилл младший. В 'Иджироте

   ----------------------------------------------------------------------
   Walter С.DeBill, Jr. In Ygirotn.
   Журнал "Фантакрим-MEGA". Пер. - Е.Дрозд.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000
   ----------------------------------------------------------------------


                                   В 'Иджироте, где некогда свирепый,
                                   Лохматый зверь, что звался человеком,
                                   В давно ушедшие, седые времена
                                   Ходил походкой важной и надменной,
                                   Служил богам из внешних сфер Вселенной,
                                   Чьи нынче позабыты имена,
                                   Теперь одни губительные тени
                                   Скитаются в 'Иджироте.


   Город высился над ним, выступая  из  затененного  ущелья,  -  там,  где
кончался пологий подъем  и  где  в  туманное  небо  Страны  Грез  вонзался
стройный, зазубренный пик - самая высокая вершина Лериона. Покинутый город
грезил в течение медленных веков, погруженный в одиночество и распад, и за
все это время не появился ни один человек,  способный  докопаться  до  его
темных тайн. Только  он,  Нилрон-Служитель,  рискнул  подняться  на  Север
против течения бурной Скаи - к ее истокам в высокогорной  долине  Минантра
между Лерионом и скалистым Дларетом, пройти по усеянным камнями  лугам  на
северных отрогах Лериона туда, где стоял в глубокой отрешенности 'Иджирот.
Нилрон надвинул отороченные мехом поля шляпы на глаза, защищаясь от прямых
лучей заходящего солнца, и погнал своего жилистого пони к  низкой  внешней
стене...
   Никто не мог сказать, откуда и когда пришли люди  'Иджирота,  но  трава
зеленых лугов Минантры знала  их  крадущуюся  поступь,  а  эхо  их  жутких
охотничьих кличей металось в скалах уже тогда,  когда  сорок  веков  назад
предки  Нилрона  с  Востока  начали  заселять  плодородные  долины   Скаи,
построили  Ультар,  Нир  и  Хатег.  Рослые  пришельцы   невзлюбили   людей
'Иджирота,  найдя  их  неприятно  коренастыми,  волосатыми  и   не   очень
разумными. Не внушала доверия манера аборигенов бесшумно ходить по лесу. И
надбровные дуги у них слишком выдавались вперед, прятали глаза. И не пекли
они мясо буопотов на костре - сырым пожирали. Если бы не все это, то  люди
из долин Скаи, возможно, и нашли бы способ установить с  людьми  'Иджирота
мирные отношения. Но  -  не  случилось,  и  никто,  кроме  самых  рисковых
авантюристов, не удосужился даже изучить их грубый примитивный  язык.  Так
что все, что знали люди Скаи о людях 'Иджирота, -  это  обрывки  преданий,
дошедшие через  тех  самых  авантюристов,  к  которым  все  очень  скверно
относились и которые весьма скверно кончали.
   Смышленым и изобретательным людям Скаи казались нелепыми и старомодными
кремневые наконечники копий  и  ожерелья  из  волчьих  клыков.  Между  тем
'иджиротцы  очень  гордились  своим  мастерством  в  охоте  на   спокойных
буопотов. Но успехов в этом деле они добились  лишь  благодаря  тому,  что
полуприрученные киреши были у них и гончими,  и  верховыми.  Киреш  -  это
зловещее животное древних времен, давным-давно вымершее в остальных частях
Страны Грез - имел туловище, в общих чертах, похожее на лошадиное, так что
отчаянные сорвиголовы могли кататься на  нем  верхом.  Ноздри  на  длинной
кровожадной морде  чуяли  запах  жертвы  даже  на  большом  расстоянии,  а
огромные когти и клыки  наносили  раны  более  страшные,  чем  примитивные
каменные наконечники копий. Казалось, 'иджиротцев не слишком волновал  тот
факт,  что  агрессивные  и  легко  впадающие  в  ярость  твари   одинаково
беспощадно разили как животных, на  которых  велась  охота,  так  и  самих
охотников. Если охота была удачной, то добычу надо было делить на  меньшее
количество частей. Если неудачной - что ж, те, кто ее пережил,  не  давали
плоти павших товарищей пропасть втуне и отменно утоляли свой голод.
   Сами 'иджиротцы вряд ли сумели  бы  обуздать  кирешей,  это  лежало  за
пределами  их  способностей.  Приручили  зверей  некие  более  страшные  и
зловещие  существа.  Понятие  о  времени  у  'иджиротцев  было   настолько
туманным, что они не могли сказать, десять или десять тысяч веков прошло с
той поры, когда к ним явилось Существо в Желтой Маске и научило их  делать
копья, скакать на кирешах и питаться мясом  свежедобытых  жертв.  А  когда
спрашивали, что Существо требовало взамен, они лишь  злобно  ухмылялись  и
грубо обрывали разговор.
   Именно Существо заставило построить 'Иджирот в Свою  честь  и  в  честь
Своих невидимых братьев - чудовищных уродов  из  внешних  сфер  времени  и
пространства. Сколько бы желтого шелка и гипнотического фимиама не тратило
Существо, Оно все равно не могло сделать  свою  форму  -  или  не-форму  -
приемлемой для человека. В удаленном ущелье Лериона, в этом обиталище зла,
Существо научило глупых зверолюдей  укладывать  камни  и  само  руководило
трудами бесчисленных запуганных поколений, пока те, наконец, не  завершили
постройку. Воздвигнутой цитадели ужаса не было равных по всей Стране Грез,
ибо высилась она в  месте,  не  вполне  совпадающем  с  пространствами,  о
которых мог знать или грезить человек.
   Один житель Скаи смог побывать в стенах 'Иджирота и вернуться -  Лотрак
Некромант, но он не сообщил ничего вразумительного. Когда на закате солнца
Лотрак появился в Ультаре, то  в  припадке  истерии  бессвязно  лепетал  о
каких-то бесформенных ужасах, от которых он бежал  и  которые  отказывался
назвать. Его успокоили большой дозой маковой жвачки и уложили  отдыхать  в
верхней комнате придорожной таверны. На следующее утро старейшины  Ультара
вошли в его комнату, надеясь получить более  толковый  отчет.  Но  они  не
обнаружили в помещении ничего, кроме невыносимого зловония. Хотя окно было
открыто, здесь воняло падалью, горелой плотью, как если бы ударила молния.
И все. Если, конечно,  не  принимать  на  веру  байки  глупых  сплетников,
уверяющих, что старый Атал нашел за кроватью один  из  сапогов  Лотрана  и
сапог этот не был пуст.
   Возможно, люди Ультара, Нира и Хатега оставили бы неприятного соседа  в
покое - пусть себе грезит в своей высокогорной долине, если  бы  время  от
времени из их городов не исчезали упитанные подростки обоего пола. А уж  в
каждую ночь зимнего солнцестояния и в каждую вальпургиеву ночь обязательно
пропадало несколько юных девиц. Люди Скаи увязали первое  -  с  появлением
полузвериных-получеловеческих  следов  в  своих  садах,  а  второе  -   со
странными огнями и барабанным боем на удаленных холмах.
   Начиная  с   самых   ранних   времен,   небольшие   группы   смельчаков
предпринимали попытки уничтожить 'Иджирот и его обитателей. Но всякий раз,
когда они приближались к  тенистым  лесам  Минантры,  внезапно  собирались
густые тучи, и отряд  оказывался  в  кольце  разноцветных  молний.  Многие
поворачивали обратно. А те, кто продвинулся хотя  бы  ненамного  вперед  и
ухитрился выжить,  рассказывали  о  дикой  музыке,  перекрывающей  мерзкий
хохот, о завываниях невидимых  людей,  смертоносном  тумане  и  мелькающей
вдали фигуре в желтом шелке. И совсем уже немногие говорили о бушующих  на
мрачных полях если не разумных, то уж точно живых  вихрях  и  о  невидимых
псах, терзающих душу человека и калечащих его тело.
   Последний раз воины Скаи бросили вызов  'Иджироту  во  время  правления
короля Пнила Ультарского. На битву отправились все способные носить оружие
мужчины,  и  на  этот  раз,  кроме  обычного  военного   снаряжения,   они
использовали  заклятия   и   заговоры   древних.   Войска   не   встретили
сопротивления, хотя воины вошедшего в Минантру авангарда слышали убегающие
мягкие шаги и находили свежие следы когтистых  лап  кирешей  -  вплоть  до
самых городских ворот. Основные силы подтянулись к городу на закате. Никто
не желал атаковать противника в темноте, поэтому стали лагерем у городских
стен.
   Ни один воин земель Скаи не спал в эту долгую ночь, полную напряжения и
скрытой угрозы. И никто до конца дней своих не  мог  забыть  длящееся  всю
ночь крещендо ломаных ритмов, выбиваемых костями по туго натянутым  шкурам
барабанов и сопровождаемое глумливыми  голосами  из  мрака,  каркающими  о
темных ужасах, которые будут спущены с цепи на рассвете. Как только первые
шафрановые лучи коснулись пика Лериона,  на  лагерь  с  силой  грома  пала
тишина. В течение бесконечного долгого мгновения никто не дышал,  ни  один
взгляд не мог оторваться от все еще затененных  стен  'Иджирота.  А  затем
началось кошмарное безмолвное отступление, которое  до  сих  пор  является
главной темой разговоров у  очагов  Ультара  и  уже  приобрело  все  черты
легенды.
   Когда через распахнувшиеся ворота выбежали первые дюжины, а затем сотни
и тысячи 'иджиротцев и устремились прямо  на  воинов  Скаи,  то  это  было
принято за попытку лобовой атакой сокрушить силы осаждающих. Но  последних
поразило, что 'иджиротцы бегут молча. Атакующие приблизились, и оказалось,
что они безоружны. А когда они в своем безоглядном  беге  стали  бросаться
прямо на копья, люди увидели их пустые, бессмысленные глаза и поняли,  что
некий, недоступный пониманию, кошмар пришел  в  'Иджирот  и  что  'Иджирот
обречен.
   Когда последний из зверолюдей лежал бездыханный на окровавленном  поле,
воины Ультара начали отступать. Благоговейный ужас переполнял их. Они  так
и не осмелились войти в город, чтобы сровнять его стены с землей.
   И с той поры ни один человек не добирался  сюда,  и  если  бы  не  бред
Лотрана Некроманта, то  ничего  бы  и  не  произошло.  Но  перед  тем  как
исчезнуть, Лотран прошептал несколько фраз Его Святейшеству жрецу Аталу, а
тот, в свою очередь, достигнув преклонного возраста, попытался  избавиться
от ужасного знания,  превратившего  его  сны  в  кошмары,  и  записал  все
услышанное на пергаменте. Слишком мудрено запрятал он этот пергамент,  так
что жрецы Ноденса не смогли отыскать и уничтожить свиток, как то завещал в
своей  несвязной  предсмертной  мольбе   сам   старый   Атал.   И   только
Нилрон-Служитель разыскал пергамент  и  прочел  слова,  которым  лучше  бы
никогда не быть записанными.
   Среди менее значительных записей он  обнаружил  упоминания  об  ужасных
секретах, которым Существо в Желтой  Маске  обучало  жрецов  'Иджирота.  У
последних не хватило ни мозгов, ни храбрости пустить в ход знания, которые
могли бы сделать их властелинами всей Страны Грез,  а,  может  быть,  даже
пробудившегося мира. Они  ограничились  тем,  что  высекли  услышанное  на
стенах лабиринта под своим храмом. Надписи были сделаны на  гнусном  языке
Акло, которому обучило их Существо. К несчастью  для  Нилрона,  он  изучал
этот допотопный язык и слыл даже его знатоком.
   Путь занял четыре дня.
   Первый день Нилрон двигался плодородными берегами Скаи,  и  растущие  у
воды тенистые ивы, казалось, призывали его замедлить шаг и  отдохнуть;  на
второй день путь пролегал по склонам холмов, и каждый следующий  холм  был
выше и круче предыдущего, а прохладные ключи и полевые цветы  ставили  под
сомнение любые замыслы; третий день  застал  его  в  темной  и  прохладной
Минантре, где молчаливые буотопы пытались показать ему, как  надо  жить  в
ладу с самим собой и со своим временем; в день четвертый он карабкался  по
каменистым горным тропам под негостеприимным небом. Наконец, он  въехал  в
город: черные тучи вползли в него с севера, а  солнце  перестало  освещать
пики Лериона.
   Величественный храм, как  огромный  пчелиный  улей,  стоял  на  высоком
скалистом выступе в тылах города. К тому времени, когда Нилрон выбрался из
лабиринта извилистых улиц и вышел к широкой площади у  храма,  о  мостовую
разбились первые тяжелые капли дождя. Нилрон на мгновение задержался перед
храмом, подивился, как этот купол пережил века  горных  гроз,  и  направил
пони вверх по пологому пандусу к единственному  выходу  -  высокой,  узкой
трапеции, увенчанной каменным козырьком.
   Внутри было темно, но Нилрон зажег смолистый факел и  вскоре  убедился,
что храм представлял собой одно огромное  помещение,  заполненное  угрюмым
лесом пятигранных колонн. Сначала он не  мог  уловить  в  их  расположении
никакого  порядка,  но  постепенно  выявилась  их  странная  асимметричная
геометрия, над сутью  которой  он  предпочел  не  задумываться,  какой  бы
тревожащей она ни была. Нилрон разглядел  во  мраке  семь  больших  статуй
кирешей, кольцом расположенных  вдоль  круглой  стены.  Некоторые  были  с
завязанными  глазами,  другие  с  оскаленными  челюстями  и   пристальным,
свирепым взглядом. Воздух был пропитан странным кислым запахом,  а  каждый
шаг отбивался эхом от купола.
   Единственный проход между колоннами вел  прямиком  к  апсиде  храма,  и
Нилрон довел свою  лошадку,  беспокойную  ввиду  надвигающейся  грозы,  до
небольшого каменного столба непонятного назначения. Привязав пони к столбу
и освободив его от  тяжелого  вьюка,  он  двинулся  к  главному  алтарю  -
широкому неправильному семиугольнику, на котором высилась  скульптура.  То
был некто в плаще с капюшоном, держащий в одной руке копье, а в  другой  -
небольшую фигурку буотопа. Нилрон  взобрался  на  алтарь  и  увидел  перед
статуей овальный проем и каменные ступени, ведущие вниз, в толщу  скальных
пород Лериона.
   Он стал спускаться  по  гигантской  спирали,  пока  не  потерял  всякое
направление. Наконец лестница кончилась, и Нилрон обнаружил, что находится
в сплошном  лабиринте  узких  коридоров,  чьи  поросшие  мхом  стены  были
наклонны  -  зазор  между  ними  вверху  сужался.   Временами   попадались
основательные помещения, разбитые  на  части  рядами  трапецевидных  арок.
Чтобы потом отыскать путь назад, Нилрон поворачивал все  время  направо  и
обнаружил, что опять движется по спирали, но уже сужающейся.
   В сердце лабиринта было помещение - почти такое же, как и наверху  -  с
семью статуями кирешей и алтарем в центре. Перед статуей на  алтаре  лежал
большой плоский камень, наводящий на предположение о  закрытом  входе.  Но
что  приковало  внимание  Нилрона,  так  это  кольцевая  стена:  она  была
полностью покрыта надписями на языке Акло.
   Нескладные знаки грубо выбитых  надписей  разобрать  было  нелегко,  но
Нилрон смог прочесть большую часть текста. Он читал про слабых богов Земли
и про то, как можно ими управлять. Он  читал  про  Других  Богов,  которые
некогда  правили  и  будут  править  снова,  об  Азатоте,   столепестковом
возбудителе  импульсов  хаоса,   о   Йог-Созоте,   всепроникающем   ужасе,
гнездящемся во внутренних сферах бытия,  о  Ниарлототепе,  который  иногда
принимает  некую,  задрапированную  желтым   шелком,   форму,   а   иногда
воплощается в иллюзии, помрачающие разум. Он читал, как эти боги и  демоны
награждают избранных, ставших слепыми орудиями их воли, и как  они  карают
неверных слуг.  Под  конец  он  прочел  омерзительный  пассаж,  вырезанный
безукоризненными письменами на радужной каменной доске, более твердой, чем
гранатовый браслет Нилрона. Речь шла  о  шутке  Ниарлототепа,  приславшего
своим креатурам вместо себя полуродственника и  другое  лицо,  безумное  и
прожорливое  создание,  способное  излучать  непереносимый,  как  ядовитый
туман, ужас.
   Едва Нилрон закончил читать, его  факел  яростно  замерцал  -  прогорел
почти дотла. Нилрон представил себе путь назад,  сквозь  лабиринт,  и  его
проняла дрожь. Самочувствие Нилрона не  улучшилось,  когда,  проходя  мимо
алтаря, он увидел на плоском камне, закрывающем  неизвестно  куда  ведущий
ход, особый символ и заметил, что мох  вокруг  камня  совсем  недавно  был
вытоптан.
   Путь назад оказался ошеломляюще трудным. Он вышел к  основанию  ведущей
вверх спиральной лестницы как раз тогда, когда факел  мигнул  в  последний
раз и потух.
   Нилрон несколько успокоился и быстро зашагал  по  спиральным  пролетам,
левой рукой нащупывая стену. Полное  отсутствие  видимости  обострило  все
остальные чувства в высшей степени, и он уловил цокот копыт своей лошадки,
переступавшей на месте  после  каждого  удара  грома.  Он  был  уже  почти
наверху, когда услышал шум дождя, почувствовал сырость в воздухе.
   Войдя в чернильный мрак храма, Нилрон был неприятно  поражен  тем,  что
воздух стал не только более  влажным,  но  еще  гуще  пропитался  странным
кислым запахом. Он нащупал спуск с алтаря и на  слух  двинулся  туда,  где
постукивал и шаркал копытами его пони. Споткнулся о вьюк и чуть  не  упал,
рефлекторно вытянул руку. Рука коснулась  гладкой  шерсти  на  боку  пони.
Нилрон успокаивающе похлопывал и поглаживал этот бок, когда услышал звук -
такой неуместный, что не сразу определил его как неистовое  ржанье  своего
коняги. Неуместность же заключалась в том, что звук донесся снаружи храма.
   В это мгновение  зал  осветился.  Вспышка  молнии  выхватила  из  мрака
оскаленную пасть киреша и силуэт монстра в желтой маске, державшего  зверя
на поводу. Нилрон ощутил горячее, зловонное дыхание киреша за миг до того,
как челюсти сомкнулись на его голове.
   Снаружи лил дождь, и из мрака доносился стук  копыт  лошадки,  скачущей
прочь по мертвым улицам 'Иджирота.

Мэрион Зиммер Брэдли. Дикарка

   ----------------------------------------------------------------------
   M