а
исключением немногих, кто все же сумел понять, но  души  большинства  из
них были темны и одержимы демонами, подобно Курцу.
   Он с облегчением осознает, что время, когда нужно было  притворяться,
для этого мира миновало, и больше не нужно ничего скрывать, что сулидоры
могут вернуться в края нилдоров, не боясь, что тайна повторного рождения
может случайно раскрыться тому, кто не сможет вынести этого знания.
   Его переполняет радость, что он пришел сюда, что он прошел  испытание
и теперь свободен. Душа его открыта, он заново родился.
   Он опускается и вновь соединяется со своим телом. Он снова  осознает,
что лежит в  окутывающем  его  желатине,  на  холодном  полу,  в  темном
помещении, прилегающем к длинному коридору, внутри  розово-красной  горы
на странной, чужой планете. Он не встает. Его время еще не пришло.
   Он отдается звукам, цветам, запахам и  ощущениям,  которые  наполняют
Вселенную. Он позволяет им нести его обратно, и  невесомо  плывет  вдоль
потока времени; вот он - ребенок, глядящий в ночное  небо  и  пытающийся
сосчитать звезды, а вот он неуверенно пьет змеиный яд вместе с Курцем  и
Саламоне, а вот он поступает на службу в Компанию  и  говорит,  что  его
самое большое желание - способствовать расширению земной империи, а  вот
он обнимает Сину на тропическом берегу в лучах нескольких лун, а вот  он
встречает ее впервые, а вот он просеивает кристаллы в Море Песка, а  вот
он садится верхом на нилдора, а вот он со смехом бежит по  улице  своего
детства, а вот он направляет  лучемет  на  Седрика  Каллена,  а  вот  он
поднимается на Гору Возрождения, а вот он вздрагивает, когда  в  комнату
входит Курц, а вот он глядит на великолепную девичью грудь,  лежащую  на
его ладони, а вот он ступает под лучи чужого солнца, а вот он склоняется
над распухшим телом Генри Дикстры, а вот.., а вот...
   Он слышит звон могучих колоколов.
   Он чувствует, как вся планета  вздрагивает  и  поворачивается  вокруг
своей оси.
   Он видит танцующие языки огня.
   Он касается основания Горы Возрождения.
   Он ощущает вокруг себя души нилдоров и сулидоров.
   Он различает слова гимна, который поют  сулидоры,  и  поет  вместе  с
ними.
   Он растет. Сжимается. Горит. Дрожит. Меняется.
   Он пробуждается.
   "Да, - , говорит чей-то  низкий,  сильный  голос.  -  Выходи.  Пришло
время. Встань. Встань".
   Глаза  Гандерсена  открываются.  Его  ошеломляет  волна  разноцветных
вихрей перед глазами. Проходит несколько мгновений, прежде  чем  к  нему
возвращается способность видеть. У входа стоит сулидор.
   - Я Ти-мунили, - говорит сулидор. - Ты вновь родился.
   - Я знаю тебя, - говорит Гандерсен. - Но не под этим именем. Кто ты?
   - Коснись моей души, и сам узнаешь, - предлагает сулидор.
   Гандерсен касается его души.
   - Я знал тебя, как нилдора Срин'гахара, - говорит он.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Гандерсен оперся на лапу сулидора, и, еще неуверенно  шагая,  покинул
зал повторного рождения.
   - Я изменился? - спросил он в темном коридоре.
   - Да, очень, - ответил Ти-мунили.
   - Как? Каким образом?
   - Ты не знаешь?
   Гандерсен поднял руку и пригляделся - пять пальцев, как и раньше.  Он
взглянул вниз, на свое  обнаженное  тело,  и  тоже  не  заметил  никаких
изменений. Может быть, в этом зале ничего не  произошло?  Ноги,  ступни,
бедра, живот - все такое же, как было.
   - Я совсем не изменился, - сказал он.
   - Ты очень изменился, - ответил сулидор.
   - Я вижу себя, и у меня такое же тело, как и прежде.
   - Посмотри еще раз, - посоветовал Ти-мунили.
   В коридоре Гандерсен бросил  взгляд  на  свое  туманное  отражение  в
гладкой поверхности стены, освещенной сиянием грибообразных существ, и в
ужасе отшатнулся. Да, он изменился; в  своем  возрождении  он  превзошел
Курца. То, что смотрело на него со стены,  мало  походило  на  человека.
Гандерсен видел лицо, напоминавшее маску, с прикрытыми  тяжелыми  веками
глазами, с расщепленным носом, с  жаберными  мешками,  опускавшимися  на
плечи, с суставчатыми руками, с рецепторами на  груди,  с  хватательными
органами на боках, с чешуйчатой  кожей  и  со  светящимися  органами  на
щеках. Он снова посмотрел вниз, на себя, и не увидел  ничего  подобного.
Что было иллюзией?
   Он поспешил к дневному свету.
   - Я изменился или не изменился? - спросил он сулидора.
   - Ты изменился.
   - Где эти изменения?
   - Изменения внутри, - сказал бывший Срин'гахар.
   - А отражение?
   - Отражения иногда  лгут.  Посмотри  на  себя  моими  глазами,  и  ты
увидишь, каким ты стал.
   Гандерсен снова коснулся души сулидора и увидел себя.  Это  было  его
прежнее тело, но вдруг что-то сместилось, и перед  его  взором  возникло
существо с рецепторами и жабрами, а потом он вновь стал самим собой.
   - Ты доволен? - спросил Ти-мунили.
   - Да, - ответил Гандерсен.
   Он медленно пошел к краю поляны, лежавшей у входа  в  пещеру.  С  тех
пор, как он вошел туда, время года сменилось; наступила суровая зима,  и
над долиной стояла густая пелена тумана; в ее разрывах он видел  большие
горы  снега  и  льда.  Он  чувствовал  вокруг  присутствие  нилдоров   и
сулидоров, хотя видел  только  Ти-мунили.  Он  знал,  что  душа  старого
На-синисула находится в пещере и проходит  последние  стадии  повторного
рождения. Он ощущал душу Вол'химиора, который  был  далеко  на  юге.  Он
слегка  коснулся  души  страдающего  Курца.  Внезапно  он  с  изумлением
обнаружил, что души других землян, свободные,  как  и  его  собственная,
открытые для него, витают неподалеку.
   - Кто вы? - спросил он. А они ответили:
   "Ты не первый среди нас, кто прошел повторное рождение невредимым".
   "Да, - вспомнил он. - Каллен говорил, что были  и  другие,  некоторые
превратились в чудовищ, о других просто больше не слышали".
   - Где вы? - спросил он.
   Они ответили, но он не понял, поскольку  они  сказали,  что  покинули
свои тела.
   - Я тоже покинул свое тело? - спросил он.
   Они ответили, что нет, что он все еще в собственном  теле,  поскольку
именно это он выбрал, а они выбрали иное. Потом они исчезли.
   - Ты ощущаешь в себе перемены? - спросил Ти-мунили.
   - Да, ощущаю, - ответил он.
   - Теперь ты обрел покой.
   К своему радостному изумлению, он понял, что это именно так.  Страхи,
конфликты, проблемы  куда-то  улетучились.  Исчезло  чувство  вины,  его
покинула грусть, ушло одиночество.
   - Ты  знаешь,  кем  я  был,  -  спросил  Ти-мунили,  -  когда  я  был
Срин'гахаром? Обрати свою душу ко мне.
   Гандерсен открыл свою душу и вскоре сказал:
   -  Ты  был  одним  из  тех  семи  нилдоров,  которым  я  не  позволил
отправиться к месту повторного рождения. Много лет назад.
   - Да.
   - Однако ты нес меня на спине до самой Страны Туманов.
   - Снова пришло мое время, и я был счастлив, - сказал Ти-мунили.  -  Я
простил тебя. Помнишь, когда мы входили в  Страну  Туманов,  на  границе
появился сулидор? Он был зол на тебя.
   - Помню, - сказал Гандерсен.
   - Он тоже один из тех семи. Это тот, кого  ты  прижег  пламенем.  Его
повторное рождение наконец состоялось, но он  все  еще  тебя  ненавидел.
Теперь уже нет. Завтра, когда ты будешь готов, обратись  к  нему,  и  он
тебя простит. Ты сделаешь это?
   - Сделаю, - пообещал Гандерсен. - Но он в самом деле меня простит?
   - Ты вновь родился. Почему  бы  ему  тебя  не  простить?  -  объяснял
сулидор. - Куда ты теперь пойдешь? - спросил он.
   - На юг. Помогать моим собратьям. Сначала помочь Курцу  пройти  новое
повторное рождение. Потом другим - тем, кто захочет открыть свою душу.
   - Я могу сопровождать тебя?
   - Ты знаешь ответ.
   Где-то  далеко-далеко  темная  душа  Курца  пошевелилась   и   начала
пульсировать.
   "Подожди, - сказал ей Гандерсен,  -  подожди,  скоро  ты  перестанешь
страдать".
   Порыв холодного ветра ударил в склон горы. Снежные хлопья закружились
перед лицом Гандерсена.  Он  улыбнулся  -  никогда  до  сих  пор  он  не
чувствовал себя столь свободным, столь легким, столь молодым. В душе его
возникало видение преображенного человечества.
   "Я посланник, - подумал он. - Я - мост, по которому они пройдут. Я  -
воскресение и жизнь. Я - светоч мира: те, кто пойдет за мной,  не  будут
блуждать в темноте,  но  будут  владеть  светом  жизни.  Даю  вам  новую
заповедь - любите друг друга".
   - Мы можем уже идти? - обратился он к Ти-мунили.
   - Я готов, если и ты готов.
   - Так идем.
   -  Идем,  -  сказал  сулидор,  и  они  начали  вместе  спускаться  по
продуваемому ветрами склону горы.