оры не слишком  добросовестно  исполняли
свои  обязанности?  Были  также  и  другие  признаки,   указывавшие   на
отсутствие надлежащего ухода.
   - Вам покажут ваши комнаты, - сообщил Ван  Бенекер.  -  Когда  будете
готовы, спускайтесь вниз  на  коктейль.  Ужин  будет  подан  часа  через
полтора.
   Огромный, как башня, сулидор проводил Гандерсена на  третий  этаж,  в
комнату с видом  на  море.  Гандерсен  машинально  хотел  дать  сулидору
монету, но тот лишь тупо посмотрел на него  и  не  взял.  Казалось,  что
сулидор пытается подавить какое-то внутреннее напряжение, но впечатление
наверняка было обманчивым. В прежние времена сулидоры  редко  появлялись
за пределами зоны туманов, и Гандерсен чувствовал себя с ними не слишком
свободно.
   - Ты давно в этом отеле? - спросил он на языке нилдоров.
   Однако сулидор не ответил. Гандерсен не знал языка сулидоров, но  был
убежден, что каждый из них одинаково хорошо говорит  и  по-нилдорски,  и
по-сулидорски.  Он  повторил  вопрос,  четко  произнося  слова.  Сулидор
поскреб шкуру блестящими когтями и ничего не ответил. Он  прошел  позади
Гандерсена, раздвинул шторы на окне, подрегулировал воздушные фильтры  и
не спеша вышел.
   Гандерсен поморщился, быстро сбросил одежду и встал под  душ.  Мощные
струи смыли дорожную пыль и грязь. Он распаковал вещи и достал  вечерний
костюм, серую рубашку и лакированные ботинки.
   Внезапно он почувствовал себя крайне уставшим. Он был еще не  стар  -
ему было сорок восемь лет -  и  обычно  он  не  ощущал  усталости  после
дороги. Откуда же это?  Только  теперь  он  понял,  в  каком  напряжении
пребывал последние несколько часов - с того момента, как вернулся на эту
планету, - не вполне осознавая мотивы своего возвращения, не уверенный в
том приеме, который его ждет, быть может, ощущая некую вину.  Теперь  на
него навалилась вся тяжесть ситуации, в которой он оказался.
   Он коснулся выключателя, и стена превратилась в зеркало. Да, лицо его
было сосредоточено, скулы, всегда  немного  выступавшие,  теперь  просто
торчали, губы были плотно сжаты, а  лоб  наморщен.  Он  закрыл  глаза  и
попытался расслабиться. Минуту спустя он выглядел уже  лучше.  Гандерсен
подумал, что неплохо бы чего-нибудь выпить, и спустился в бар.
   Там еще никого не было. Через открытые жалюзи до его  ушей  доносился
шум бьющихся о берег волн. Он почувствовал соленый вкус  моря.  На  краю
пляжа оседающая соль прочертила  белую  линию.  Был  прилив,  над  водой
торчали лишь вершины скал, окружавших небольшую  бухту,  предназначенную
для купания. Гандерсен смотрел вдаль, в темноту на восточном  горизонте.
Тогда, в последний вечер, во время прощального  банкета,  на  небе  тоже
было три луны. Когда гулянка кончилась, они с Синой пошли поплавать. Они
добрались до невидимой за гребнями волн песчаной отмели, на которой едва
можно было стоять, а когда вернулись на  берег,  обнаженные  и  покрытые
мелкими кристалликами соли, любили друг друга на прибрежных  камнях.  Он
ласкал ее, будучи уверенным, что это последний раз в жизни. А теперь  он
снова вернулся...
   Его охватила такая пронзительная тоска, что он содрогнулся.
   Гандерсену было тридцать лет,  когда  он  прибыл  на  Мир  Холмана  в
качестве помощника на станции. Когда он уезжал, ему было сорок, и он был
управляющим округом. Сейчас ему казалось, что первые  тридцать  лет  его
жизни были лишь вступлением, подготовкой к тем десяти, которые он прожил
на этом молчаливом континенте, ограниченном льдами и туманами на  севере
и юге, океаном Бенджамини на востоке и Морем Песка на  западе.  Все  эти
прекрасные и настоящие десять лет он правил половиной мира,  по  крайней
мере, во время отсутствия  главного  наместника.  Но  несмотря  на  это,
планета стряхнула его с себя, как будто его  вообще  не  существовало...
Гандерсен отвернулся от жалюзи и сел. Появился Ван Бенекер, все в той же
пропотевшей и помятой  рабочей  одежде.  Он  что-то  дружелюбно  буркнул
Гандерсену и начал возиться за стойкой бара.
   - Я еще и бармен, мистер Гандерсен. Чем могу служить?
   - Что-нибудь покрепче. На твой выбор.
   - Шприц или бутылочку?
   - Предпочитаю бутылку. Люблю хорошую выпивку.
   - Дело вкуса. Я предпочитаю шприц. Только тогда  получаешь  настоящий
эффект, настоящее удовольствие.
   Он поставил перед Гандерсеном пустой стакан и  подал  ему  бутылочку,
содержавшую три унции темно-красной жидкости. Шотландский  ром  местного
производства - Гандерсен не пил его восемь лет.
   - Это еще из старых  запасов,  -  пояснил  Ван  Бенекер.  -  Осталось
немного, но я знаю, что вы оцените его по достоинству.
   Себе  он  приставил  к  левому   предплечью   ультразвуковой   шприц.
Послышалось шипение, и через тонкую иглу алкоголь потек  прямо  в  вену.
Ван Бенекер скривился в улыбке.
   - Так действует быстрее, - сказал он. - Так упивается рабочий  класс.
Дать вам еще рома, мистер Гандерсен?
   - Не сейчас. Займись лучше своими туристами, Ван.
   В  бар  начали  парами  прибывать  туристы:  сначала  Уотсоны,  потом
Мирафлоресы, Штейны и наконец Кристоферы. Они явно ожидали, что  в  баре
будет оживленно, что там будет много других гостей, приветствующих  друг
друга и обменивающихся веселыми замечаниями из  разных  концов  зала,  а
официанты в красных куртках будут разносить  напитки.  Вместо  этого  их
взору предстали поцарапанные пластиковые стены, неисправный  музыкальный
автомат, пустые столики и этот  несимпатичный  мистер  Гандерсен,  хмуро
уставившийся в стакан. Они  украдкой  обменялись  взглядами.  Стоило  ли
преодолевать столько световых лет, чтобы увидеть подобное?
   Подошел Ван Бенекер, предлагая напитки,  сигары  и  все  прочее,  что
можно было найти среди скромных запасов отеля. Туристы  расселись  двумя
группами возле окон и  начали  беседу,  понизив  голос,  явно  смущенные
присутствием Гандерсена. Они чувствовали, что играют какую-то  шутовскую
роль - пресыщенных, богатых людей,  от  нечего  делать  отправившихся  в
столь отдаленные края Галактики. Штейн держал в Калифорнии ресторан, где
подавали улиток, Мирафлорес был  владельцем  нескольких  ночных  казино,
Уотсон - врачом, а  Кристофер...  -  Гандерсен  не  мог  вспомнить,  чем
занимался Кристофер. Что-то из области финансов.
   - На пляже несколько этих животных. Этих зеленых  слонов,  -  сказала
миссис Штейн.
   Все посмотрели туда.  Гандерсен  махнул  рукой,  чтобы  ему  принесли
очередную порцию выпивки. Ван Бенекер вскочил, весь в поту,  заморгал  и
впрыснул себе очередную порцию алкоголя. Туристы начали хихикать.
   - Им что, даже не стыдно? - воскликнула миссис Кристофер.
   - Может быть, они просто играют, Этель, - сказал Уотсон.  -  Играют?!
Ну, если ты называешь это игрой...
   Гандерсен наклонился вперед и, не вставая с места, взглянул  в  окно.
На пляже совокуплялась пара нилдоров. Самка стояла на коленях  там,  где
слой соли на земле был наиболее толстым;  самец  взгромоздился  на  нее,
охватив передними ногами ее плечи и прижав средний  бивень  к  шипастому
гребню  на  ее  черепе,  и  переступал  задними  нотами,)   готовясь   к
завершающему  удару.   Туристы   хихикали,   обменивались   нетактичными
замечаниями,  шокированные  и  одновременно   возбужденные.   К   своему
удивлению,  Гандерсен  почувствовал,  что  тоже  шокирован,   хотя   вид
спаривающихся нилдоров не был для него новостью. А когда раздался дикий,
исступленный рев, он отвел глаза, испытывая смущение, хотя  и  не  знал,
почему. - Вы взволнованы, - заметил Бенекер.
   - Они не должны делать этого здесь.
   - Почему? Они везде это делают. Вы же знаете.
   - Они пришли  сюда  специально,  -  пробормотал  Гандерсен.  -  Чтобы
покрасоваться перед туристами - или поиздеваться над ними? Они вообще не
должны обращать внимания на туристов. Чего они хотят? Показать, что  они
просто животные?
   - Ты не понимаешь нилдоров, Ганди, ч  Гандерсен  посмотрел  на  него,
удивленный как словами  Ван  Бенекера,  так  и  внезапным  переходом  от
"мистера Гандерсена" к "Ганди". Ван Бенекер тоже казался удивленным;  он
моргнул и смахнул со лба прядь редеющих волос.
   - Не понимаю? - удивился Гандерсен. - Прожив здесь десять лет?
   - Извини, во я никогда не считал, что ты их понимаешь, даже когда  ты
жил здесь, -Мы часто ходили вместе по  их  стойбищам,  когда  я  у  тебя
работал. Я за тобой наблюдал.
   - Почему ты считаешь, что я не мог их понять, Ван?
   - Ты презирал их. Ты думал о них, как о животных.
   - Вовсе нет!
   - Но это так, Ганди. Ты никогда не допускал каких-либо мыслей о  том,
что они обладают разумом.
   - Это не правда! - возразил Гандерсен. Он  встал,  взял  из  шкафчика
новую бутылку рома и вернулся за столик.
   - Я бы тебе принес, - запротестовал Ван Бенекер. - Надо было сказать.
   - Все в порядке, - Гандерсен налил себе рома и  быстро  выпил.  -  Ты
говоришь глупости, Ван. Я делал для этих созданий все  возможное,  чтобы
поднять их на более высокий уровень  цивилизации,  усовершенствовать  их
культуру. Я ввел новые распоряжения об ограничении их работы. Я требовал
от своих людей, чтобы они уважали их права и соблюдали  местные  обычаи.
Я...
   - Ты относился к ним, как к очень умным животным.  Не  как  к  другим
людям. Может быть, Ганди, ты сам этого не осознавал, но я это замечал и,
видит Бог, они тоже. А весь  твой  интерес  к  тому,  чтобы  поднять  их
уровень - все это чушь! У них есть собственная культура,  Ганди.  Им  не
нужна твоя!
   -  В  мои  обязанности  входило  руководить  ими,  -  жестко   сказал
Гандерсен. -  Хотя,  в  самом  деле,  трудно  было  ожидать,  что  стадо
животных, не владеющих письменным языком, не... - он  оборвал  фразу  на
полуслове.
   - Животных, - повторил Ван Бенекер.
   -  Я  устал.  Может  быть,  слишком  много  выпил.  Просто   случайно
вырвалось.
   - Животных.
   - Оставь, Ван. Я старался, как только мог, и  мне  очень  жаль,  если
что-то вышло не так. Я пытался поступать так, как считал справедливым. -
Гандерсен подвинул ему пустой стакан. - Налей мне еще, ладно?
   Ван Бенекер принес ему выпить,  а  себе  сделал  очередную  инъекцию.
Гандерсен был рад  наступившей  паузе,  и,  видимо,  Ван  Бенекер  тоже,
поскольку оба некоторое время молчали, избегая взгляда друг друга.
   В бар вошел сулидор  и  начал  собирать  пустые  бутылки  и  стаканы,
наклонившись, чтобы не задеть потолок,  построенный  по  земным  меркам.
Разговоры  туристов  утихли,  когда  страшновато  выглядевшее   существо
двигалось по залу. Гандерсен взглянул на пляж. Нилдоры уже ушли. Одна из
лун заходила на востоке, оставляя огненный свет на волнующейся воде.  Он
с сожалением отметил, что забыл, как называются луны.  Впрочем,  это  не
имело значения - старые названия,  данные  землянами,  уже  принадлежали
истории. Он повернулся к Ван Бенекеру.
   - Как получилось, что ты  решил  остаться  тут  после  того,  как  мы
отказались от прав на планету? - спросил он.
   - Я чувствовал себя здесь как дома. Я прожил здесь двадцать пять лет.
Зачем мне куда-то перебираться?
   - У тебя нет никакой родни?
   - Нет. А тут мне удобно: я получаю пенсию от  Компании  и  чаевые  от
туристов, кроме того, жалование в отеле. Хватает на все мои потребности,
а прежде всего на алкоголь. Зачем мне уезжать?
   - Кому принадлежит отель?
   - Конфедерации западных нилдоров. Его передала им Компания.
   - И нилдоры платят тебе жалование? Я думал, что  они  не  знают,  что
такое деньги.
   - Собственно, это так и есть. Но они как-то договорились с Компанией.
   - Но ты ведь говорил, что Компания до сих пор содержит этот отель?
   - Если вообще можно сказать, что кто-то его содержит, то  это  именно
Компания, - подтвердил Ван Бенекер. - Впрочем, это не  слишком  нарушает
договор о передаче собственности. Здесь работает только  один  сотрудник
я.  Я  получаю  жалование  из  тех  денег,  которые  туристы  платят  за
проживание. Остальное я  расходую  на  импортные  товары.  Разве  ты  не
видишь, Ганди, что это чистое издевательство? Они придумали это, чтобы я
мог снабжать себя выпивкой.  И  все.  Этот  отель  не  приносит  никаких
доходов. Компания изгнана с этой планеты. Полностью.
   - Ну хорошо, хорошо. Я тебе верю.
   - А ты чего ищешь в Стране Туманов? - спросил Ван Бенекер.
   - Ты действительно хочешь знать?
   - За разговором быстрее идет время.
   - Я хочу посмотреть церемонию повторного рождения. Когда я здесь был,
никогда этого не видел.
   Голубые выпуклые глаза Ван Бенекера, казалось, выпучились еще больше.
   - Почему ты не можешь говорить серьезно, Ганди?
   - Я говорю серьезно.
   - Это опасная забава, с этими повторными рождениями.
   - Я готов рискнуть.
   - Сначала тебе надо поговорить с некоторыми из наших людей.  Вряд  ли
нам стоит вмешиваться в эти дела.
   - А ты видел? - вздохнув, спросил Гандерсен.
   - Нет. Никогда. Меня это даже не интересовало. Чем бы,  черт  возьми,
ни занимались сулидоры в горах, пусть занимаются этим без меня. Однако я
скажу тебе, с кем можно об этом поговорить - с Синой.
   - Она видела повторное рождение?
   - Ее муж видел.
   У Гандерсена поплыло перед глазами.
   - Кто ее муж?
   - Джефф Курц. Ты не знал?
   - Черт побери, - пробормотал Гандерсен.
   - Удивляешься, что она в нем нашла, а?
   - Удивляюсь, как она смогла заставить себя жить с таким человеком. Ты
говорил о моем отношении к туземцам, А он считал их своей собственностью
и...
   - Поговори  с  Синой,  она  живет  у  Водопадов  Шангри-Ла.  Об  этом
повторном рождении, - Ван Бенекер засмеялся. - Считаешь  меня  чокнутым,
верно? Знаешь, что я пьян, и забавляешься.
   - Нет. Вовсе нет, - Гандерсен встал. Ему было не по себе. - Мне  надо
немного выспаться.
   Ван Бенекер проводил его до дверей. Когда Гандерсен уже выходил,  тот
подошел к нему вплотную.
   - Знаешь, Ганди, - прошептал он, -  то,  чем  нилдоры  занимались  на
пляже, не было предназначено для туристов.  Они  делали  это  для  тебя.
Такое у них чувство юмора. Спокойной ночи, Ганди.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Гандерсен проснулся рано, с неожиданно  легкой  головой.  Зеленоватое
солнце только что взошло. Он спустился на пляж, чтобы искупаться. Мягкий
южный ветер гнал волнистые облака. Ветви деревьев  халлигалли  сгибались
под тяжестью  плодов.  Воздух,  как  всегда,  был  влажным.  За  горами,
тянувшимися дугой на расстоянии дня пути от  побережья,  раздался  гром.
Весь пляж был усеян кучами помета нилдоров. Гандерсен  осторожно  прошел
зигзагами по  хрустящему  песку  и  бросился  в  волны.  Он  нырнул  под
пенящийся гребень и  сильными,  быстрыми  движениями  поплыл  в  сторону
отмели. Был отлив. Он пересек песчаную отмель и поплыл дальше,  пока  не
устал.  Вернувшись  на  берег,  он   увидел   туристов,   Кристофера   и
Мирафлореса, которые тоже пришли купаться. Они несмело улыбнулись ему.
   - Это укрепляет силы, - сказал он. - Нет ничего лучше соленой воды.
   - Но почему они не могут держать пляж в чистоте? - бросил Мирафлорес.
   Угрюмый сулидор подавал завтрак. Местные плоды,  рыба.  У  Гандерсена
был прекрасный аппетит. Он съел три золотисто-зеленых горьковатых плода,
потом со знанием дела отделил кости ежа-краба от розового сладкого мяса,
которое отправлял в рот вилкой с такой  скоростью,  будто  участвовал  в
соревнованиях. Сулидор принес ему еще одну рыбу и миску лесных "свечек",
формой   напоминавших   фаллосы.   Гандерсен   был   занят   поглощением
деликатесов, когда вошел  Ван  Бенекер  в  чистой,  хотя  и  потрепанной
одежде. Вместо того чтобы подсесть  за  столик  к  Гандерсену,  он  лишь
формально улыбнулся и прошествовал мимо.
   - Садись сюда, Ван, - позвал его Гандерсен. Ван Бенекер  остановился,
но видно было, что он смущен.
   - Что касается вчерашнего вечера... - начал он.
   - Не о чем говорить.
   - Я был несносен, мистер Гандерсен.
   - Ты просто был под мухой. Все понятно. In vino veritas. Но вчера  ты
называл меня Ганди. Может быть, продолжим в том же духе и  сегодня?  Кто
здесь ловит рыбу?
   - Есть автоматическая запруда, рядом с отелем,  с  северной  стороны.
Она сама ловит  рыбу  и  отправляет  ее  прямо  на  кухню.  Одному  Богу
известно, кто бы готовил здесь еду, если бы у нас не было машин.
   - А кто собирает плоды? Тоже машина?
   - Этим занимаются сулидоры, - ответил Ван Бенекер.
   - С каких это пор сулидоры начали использоваться на  этой  планете  в
качестве рабочей силы?
   - Лет пять назад, может быть, шесть. Полагаю,  идею  переняли  у  нас
нилдоры.  Раз  мы  могли  сделать  из  них  вьючных  животных  и   живые
бульдозеры, то и они могли превратить сулидоров в своих слуг. Что бы там
ни было, сулидоры - все-таки низшая раса.
   - Они всегда были  сами  себе  хозяева.  Почему  они  согласились  им
служить? Что они с этого имеют?
   - Не знаю, - признался Ван Бенекер. - Никому еще не удавалось  понять
сулидоров.
   Все верно, подумал Гандерсен. Никому еще  не  удалось  понять,  какие
отношения царят между обоими разумными видами, населяющими эту  планету.
Уже само  наличие  двух  разумных  видов  противоречит  общепринятой  во
Вселенной  логике  эволюции.  Как  нилдоры,  так  и  сулидоры  могли  бы
существовать самостоятельно,  поскольку  по  уровню  развития  превышали
земных обезьян. Сулидор  был  сообразительнее  шимпанзе,  а  нилдор  еще
умнее. Если бы здесь не было нилдоров, то хватило бы наличия  сулидоров,
чтобы вынудить Компанию отказаться от  прав  собственности  на  планету,
когда антиколониальное движение достигло своего апогея.  Но  почему  два
вида, и почему они так странно  сосуществуют  друг  с  другом?  Двуногие
хищные  сулидоры  правят  Страной  Туманов,  а  четвероногие  травоядные
нилдоры доминируют в тропиках. Почему именно таким образом они  поделили
между собой этот мир? И  почему  подобное  разделение  нарушается,  если
именно это имеет сейчас место?
   Гандерсен знал,  что  между  этими  созданиями  существовали  древние
договора, определенная система прав  я  привилегий;  что  каждый  нилдор
отправляется в Страну Туманов, когда приходит время повторного рождения.
Однако он понятия не имел, какую в действительности роль играли сулидоры
в жизни  и  возрождении  нилдоров.  Этого  никто  не  знал.  Именно  эта
таинственная загадка была одной из причин, которые снова привели его  на
Мир Холмана, на Белзагор. Теперь - когда на нем  не  лежала  официальная
ответственность; он мог свободно рисковать жизнью,  чтобы  удовлетворить
свое любопытство. Однако его обеспокоили изменения  в  отношениях  между
сулидорами и нилдорами, которые он наблюдая  здесь,  в  отеле.  Конечно,
обычаи инопланетян - не его дело. Собственно, теперь ничто здесь не было
его делом. Он прибыл сюда, чтобы якобы проводить исследования,  то  есть
попросту совать везде нос и шпионить. Таким образом его  возвращение  на
эту  планету  казалось  в  большей  степени  добровольным   актом,   чем
подчинением неуклонной тяге, хотя он чувствовал, что  все  же  испытывал
ее.
   - ..более сложно, чем могло бы показаться, -  достигли  его  сознания
слова Ван Бенекера.
   - Извини. Я прослушал, что ты сказал.
   - Неважно. Мы здесь любим теоретизировать -  та  сотня,  что  от  нас
осталась. Когда ты хотел бы отправиться на север?
   - Хочешь от меня поскорее избавиться, Ван?
   - Я просто хочу все спланировать, приятель, - слегка обиженно ответил
Ван Бенекер. -  Если  ты  собираешься  остаться,  нужно  позаботиться  о
пропитании для тебя, и...
   - Я отправлюсь сразу  же  после  завтрака,  если  ты  объяснишь,  как
добраться до ближайшего стойбища нилдоров. Я хочу получить разрешение на
свое путешествие.
   -  Двадцать  километров  на  юго-восток.  Я  бы  тебя  подбросил   на
вездеходе, но, понимаешь - туристы...
   - Не мог бы меня подвезти какой-нибудь нилдор? - спросил Гандерсен. -
Впрочем, если с этим слишком много хлопот, то потащусь  сам,  ничего  не
поделаешь.
   - Я все устрою, - заверил Ван Бенекер.
   Через час п