й год этим занимается ненавязчиво, незаметно. Многие из тех, кто 
прошел перестройку, даже сами об этом не подозревают. 
	С того времени, как на смену Объединенным нациям пришел 
Всемирный комитет, на свете многое изменилось, и далеко не все сумели 
приспособиться к этим изменениям. Когда начали широко применять 
атомную энергию, сотни тысяч остались без места. Их надо было 
переучивать и направлять на другую работу. Одних на атомные 
предприятия, других куда-нибудь еще. Гидропоника ударила по фермерам. 
Пожалуй, с ними нам пришлось особенно трудно, ведь они ничего не умели, 
только выращивать хлеб и смотреть за скотом. И большинство из них вовсе 
не стремилось ни к чему другому. Они возмущались, что их лишили 
источника существования, унаследованного от предков. Индивидуалисты по 
самой своей природе, они оказались для нас, так сказать, самым твердым 
психологическим орешком. 
	- Многие из них, - вмешался Вебстер, - до сих пор не устроены. 
Больше сотни вселились без разрешения в заброшенные дома, живут 
впроголодь, там кролика подстрелят, там белку, рыбу ловят, растят овощи, 
собирают дикие плоды. Иногда приворовывают, иногда собирают подаяние 
в жилых кварталах... 
	- Вы знаете этих людей? - спросил Тэйлор. 
	- Знаю кое-кого. Один из них, случается, приносит мне белок или 
кроликов. Когда ему нужны деньги на патроны. 
	- По-вашему, они будут противиться перестройке? 
	- Еще как, - ответил Вебстер. 
	- Вам не знаком фермер по имени Уле Джонсон? Который все 
держится за свою ферму и ничего менять не хочет? 
	Вебстер кивнул. 
	- Если бы вы занялись ими 
	- Он меня тут же выставит за дверь. 
	- Такие люди, как Уле и эти скваттеры, - объяснил Тэйлор, - нас 
сейчас особенно заботят. Большинство благополучно приспособились к 
новым условиям, вошли, так сказать, в современную колею. Правда, кое- 
кто еще оплакивает старину, но это больше для вида. Их теперь силой не 
заставишь жить по - старому. 
	Когда много лет назад всерьез начали развивать атомную 
энергетику, Всемирный комитет столкнулся с нелегкой проблемой. 
Перемены, прогресс нужны, но как их вводить - постепенно, чтобы люди 
исподволь приноравливались, или полным ходом и принять все меры, 
чтобы люди перестраивались поскорее. И решили - может быть, верно, 
может быть, нет - дать полный ход, а люди пусть поспевают как могут. В 
общем, это решение оправдалось. 
	Конечно, мы понимали, что не всегда можно будет проводить 
перестройку в открытую. В некоторых случаях затруднений не было - 
скажем, когда какие-то категории промышленных рабочих целиком 
переводили на новое производство. Но в некоторых случаях, как, например. 
с нашим другом Уле, нужен особый подход. Этим людям надо помочь 
найти свое место в новом мире, но так, чтобы они не чувствовали, что им 
помогают. Иначе можно подорвать их веру в свои силы, чувство 
человеческого достоинства, а ведь это чувство - краеугольный камень 
всякой цивилизации. 
	- Насчет перестройки в промышленности я, конечно, знал, - сказал 
Вебстер. - А вот про индивидуальные случаи впервые слышу. 
	- Мы не можем трубить об этом, - ответил Тэйлор. - Дело, можно 
сказать, секретное. 
	- Зачем же вы тогда мне рассказали? 
	- Потому что мы хотим, чтобы вы у нас работали. Помогите для 
начала Уле. А потом подумайте, что можно сделать для скваттеров. 
	- Не знаю даже... - начал Вебстер. 
	- Мы ведь украли вас, - продолжал Тэйлор. - Знали, что в конце 
концов вы придете к нам. Кинг позаботился о том, чтобы вас нигде не 
приняли. Всюду дал знать, так что теперь все Торговые палаты, все 
муниципальные органы занесли вас в черный список. 
	- Судя по всему, у меня нет выбора. 
	- Не хотелось бы, чтобы вы так это воспринимали, - сказал Тэйлор. 
- Лучше не спешите, обдумайте все и приходите еще раз. Не согласитесь на 
мое предложение, найдем вам другую работу наперекор Кингу. 
	Выйдя из бюро, Вебстер увидел знакомого оборванца с ружьем под 
мышкой. Но сегодня Леви Льюис не улыбался. 
	- Ребята сказали мне, что вы сюда зашли, - объяснил он. - Вот я и 
жду. 
	- Беда какая-нибудь? - спросил Вебстер, глядя на озабоченное лицо 
Леви. 
	- Да полиция... - ответил Леви и презрительно сплюнул в сторону. 
	- Полиция... - У Вебстера замерло сердце, он сразу понял, какая 
беда стряслась. 
	- Ага. Хотят нас выкурить. 
	- Так, значит, муниципалитет все-таки поддался. 
	- Я сейчас был в полицейском управлении, - продолжал Леви. - 
Сказал им, чтобы не очень-то петушились. Предупредил, что мы им кишки 
выпустим, если сунутся. Я расставил своих ребят и велел стрелять только 
наверняка. 
	- Но ведь так же нельзя, Леви, - строго произнес Вебстер. 
	- Нельзя? - воскликнул Леви. - Можно, и уже сделано. Нас согнали 
с земли, заставили продать ее, потому что она нас уже не кормит. Но 
больше мы не отступим. хватит. Будем насмерть стоять, до последнего, но 
выкурить себя не дадим. 
	Леви подвернул брюки и снова плюнул. 
	- И не только мы, скваттеры, так думаем, - добавил он, - Грэмп с 
нами заодно. 
	- Грэмп? 
	- Он самый. Ваш старик. Он у нас как бы за генерала. Говорит, еще 
не совсем забыл военное дело, полиция только ахнет. Послал ребят и они 
увели пушечку из мемориала. Говорит, в музее для нее и снаряды найдутся. 
Оборудуем, говорит, огневую точку, а потом объявим, мол, если полиция 
сунется, мы откроем огонь по деловому центру. 
	- Послушай, Леви, ты можешь сделать для меня одну вещь? 
	- Натурально могу, мистер Вебстер. 
	- Зайди в эту контору и спроси там мистера Тэйлора, хорошо? 
Добейся, чтобы он тебя принял, и скажи ему, что я уже приступил к работе. 
	- Натурально, а вы сейчас куда? 
	- Я пойду в ратушу. 
	- Не хотите, чтоб я с вами пошел? 
	- Нет. - ответил Вебстер. - Я один справлюсь. И еще, Леви... 
	- Да. 
	- Попроси Грэмпа. чтобы попридержал свою артиллерию. Пусть не 
стреляет без крайней надобности. Ну, а уж если придется стрелять, так 
чтобы не мазал. 
 
 
	- Мэр занят, - сказал секретарь Реймонд Браун. 
	- А вот мы сейчас посмотрим, - ответил Вебстер, направляясь к 
двери в кабинет. 
	- Вам туда нельзя, Вебстер! - завопил Браун. 
	Он вскочил на ноги и обогнул стол, бросаясь наперехват. Вебстер 
развернулся и толкнул его локтем в грудь прямо на стол. Стол поехал, 
Браун взмахнул руками, потерял равновесие и сел на пол. 
	Вебстер рванул дверь кабинета. 
	Мэр сдернул ноги со стола. 
	- Я же сказал Брауну... - начал он. 
	Вебстер кивнул. 
	- А Браун сказал мне. В чем дело, Картер? Боитесь, Кинг узнает, 
что я у вас был? Боитесь развращающего действия порядочных идей? 
	- Что вам надо? - рявкнул Картер. 
	- Мне стало известно. что полиция собирается сжечь заброшенные 
дома. 
	- Точно, - подтвердил мэр. - Эти дома представляют опасность для 
общины. 
	- Для какой общины? 
	- Послушайте, Вебстер... 
	- Вы отлично знаете, что никакой общины нет. Есть несколько 
вшивых политиканов, которые нужны только затем, чтобы вы могли 
претендовать на свои престол, могли каждый год избираться и загребать 
свой оклад. Вам скоро никаких других дел не останется, кроме как 
голосовать друг за друга. Ни служащие, ни рабочие даже самой низкой 
квалификации - никто из них не живет в черте города. А бизнесмены давно 
уже разъехались кто куда. Дела свои здесь вершат, но живут-то в других 
местах. 
	- Все равно город есть город, - заявил мэр. 
	- Я пришел не для того, чтобы обсуждать этот вопрос, - сказал 
Вебстер, - а чтобы попытаться убедить вас, что нельзя сжигать эти дома. 
Вы должны понять, заброшенные дома - пристанище людей, которые 
остались без своего угла. Людей, которых поиски убежища привели в наш 
город, и они нашли у нас кров. В каком-то смысле мы за них отвечаем. 
	- Ничего подобного, мы за них не отвечаем, - прорычал мэр. - И 
что бы с ними ни случилось, пусть пеняют на себя. Мы их не звали. Они 
нам не нужны. Общине от них никакого проку. Скажете, что они 
неудачники. Ну а я тут при чем? Скажете, у них нет работы. А я отвечу: 
нашли бы, если бы поискали. Работа есть, работа всегда есть. А то 
наслышались о новом мире и вбили себе в голову, что кто-то другой должен 
о них позаботиться, найти работу, которая их устроит. 
	- Вы рассуждаете, как закоренелый индивидуалист, - усмехнулся 
Вебстер. 
	- Вам это кажется забавным? - огрызнулся мэр. 
	- Забавно, - сказал Вебстер. - Забавно и печально, что в наши дни 
человек способен так рассуждать. 
	- Добрая доза закоренелого индивидуализма ничуть не повредила 
бы нашему миру. Возьмите тех, кто преуспел в жизни... 
	- Это вы о себе? - спросил Вебстер. 
	- А хоть бы и о себе. Я трудился как вол, не упускал благоприятных 
возможностей, заглядывал вперед. Я... 
	- Вы хотите сказать, что знали, чьи пятки лизать и чьи кости 
топтать, - перебил Вебстер. - Так вот, вы блестящий образчик человека, 
ненужного сегодняшнему миру. От вас плесенью несет, до того обветшали 
ваши идеи. Если я был последним из секретарей торговых палат, то вы, 
Картер, последний из политиканов. Только вы этого еще не уразумели. А я 
уразумел. И вышел из игры. Мне это даром не далось, но я вышел из игры, 
чтобы не потерять к себе уважение. Деятели вашей породы отжили свое. 
Отжили, потому что раньше любой хлыщ с луженой глоткой и нахальной 
рожей мог играть на психологии толпы и пробиться к власти. А теперь 
психологии толпы больше не существует. Откуда ей взяться, если ваша 
система рухнула под собственной тяжестью и народу плевать на ее труп. 
	- Вон отсюда! - заорал Картер. - Вон, пока я не позвал полицейских 
и не велел вас вышвырнуть. 
	- Вы забываете, - возразил Вебстер, - что я пришел поговорить о 
заброшенных домах. 
	- Пустая затея, - отрезал Картер. - Можете разглагольствовать хоть 
до судного дня, все равно эти дома будут сожжены. Это вопрос решенный. 
	- Вам хочется увидеть развалины на месте делового центра? - 
спросил Вебстер. 
	- О чем вы толкуете? - вытаращился мэр. - При чем тут центр? 
	- А при том, что в ту самую секунду, когда первый факел коснется 
домов, ратушу поразит первый снаряд. А второй ударит по вокзалу. И так 
далее, сперва все крупные мишени. 
	У Картера отвалилась челюсть. Потом лицо его залила краска 
ярости. 
	- Бросьте, Вебстер, - прохрипел он. - Меня не проведешь. С этими 
вашими баснями. 
	- Это не басня, - возразил Вебстер. - У них там есть пушки. Около 
мемориала взяли и в музеях. И есть люди, которые умеют с ними 
обращаться. Да тут и не нужен большой знаток. Прямая наводка, все равно 
что в упор по сараю стрелять. 
	Картер потянулся к передатчику, но Вебстер жестом остановил его. 
	- Подумайте, подумайте хорошенько, Картер, прежде чем в петлю 
лезть. Стоит вам дать ход вашему плану, и начнется сражение. Допустим, 
вам удастся сжечь заброшенные дома, но ведь и от центра ничего не 
останется. Бизнесмены снимут с вас скальп за это. 
	Картер убрал руку с тумблера. 
	Издалека донесся резкий звук ружейного выстрела. 
	- Лучше отзовите их, - посоветовал Вебстер. 
	На лице Картера отразилось смятение. 
	Снова выстрел... второй, третий. 
	- Еще немного, - сказал Вебстер, - и будет поздно, вы уже ничего не 
сможете сделать. 
	Глухой взрыв потряс оконные стекла. Картер вскочил на ноги. 
	Вебстер вдруг ощутил противную слабость, однако виду не 
показал. 
	Картер с каменным лицом смотрел в окно. 
	- Похоже, что уже поздно, - произнес Вебстер, стараясь придать 
голосу твердость. 
	Радио на столе требовательно запищало, мигая красным огоньком. 
	Картер дрожащей рукой нажал тумблер. 
	- Картер, - звал чей-то голос. - Картер, Картер? 
	Вебстер узнал луженую глотку начальника полиции Джима 
Максвелла. 
	- Кто там случилось? - спросил Картер. 
	- Они выкатили пушку, - доложил Максвелл. - Взорвалась при 
первом же выстреле. Должно быть, снаряд с дефектом. 
	- Пушка? Только одна пушка? 
	- Других пока не видно. 
	- Я слышал ружейные выстрелы, - сказал Картер. 
	- Так точно, они нас обстреляли. Двоих-троих ранили. Но теперь 
отошли. Прячутся в зарослях. Больше не стреляют. 
	- Ясно, - сказал Картер. - Валяйте, начинайте поджигать. 
	Вебстер бросился к нему. 
	- Спросите его... Спросите... 
	Но Картер уже щелкнул тумблером, и радио смолкло. 
	- Что вы хотели его спросить? 
	- Нет, ничего, - ответил Вебстер. - Ничего существенного. 
	Он не мог сказать Картеру. что один только Грэмп знал, как 
стреляют из пушки, что Грэмп был там, где произошел взрыв. 
	Уйти отсюда - и туда, к пушке, возможно скорее! 
	- Недурно было задумано, Вебстер, - сказал Картер. - Недурно, да 
только сорвался ваш блеф. 
	Он снова подошел к окну. 
	- Все, кончилась стрельба. Быстро сдались. 
	- Скажите спасибо, если из ваших полицейских хотя бы шестеро 
живьем вернутся, - огрызнулся Вебстер. - Там, в зарослях, засели люди, 
которые за сто шагов бьют белку в глаз. 
	В коридоре послышался топот, две пары ног стремительно 
приближались к двери. 
	Мэр отпрянул от окна, Вебстер повернулся на каблуках. 
	- Грэмп! - крикнул он. 
	- Привет, Джонни, - выдохнул ворвавшийся в кабинет Грэмп. 
	За его спиной стоял молодой человек, он размахивал в воздухе чем-
то шелестящим, какими-то бумагами. 
	- Что вам угодно? - спросил мэр. 
	- Нам много чего угодно, - ответил Грэмп, помолчал, переводя дух, 
и добавил: - Познакомьтесь: мой друг Генри Адамс. 
	- Адамс? - переспросил мэр. 
	- Вот именно, Адамс, - подтвердил Грэмп. - Его дед когда-то жил 
здесь. На Двадцать седьмой улице. 
	- А-а... - У мэра был такой вид, словно его стукнули кирпичом. - А-
а... Вы говорите про Ф. Дж. Адамса? 
	- Во-во, он самый, - сказал Грэмп. - Мы с ним вместе воевали. Он 
мне целыми ночами рассказывал про сына, который дома остался. 
	Картер взял себя в руки и коротко поклонился Генри Адамсу. 
	- Разрешите мне, - важно начал он, - как мэру этого города 
приветствовать... 
	- Горячее приветствие, ничего не скажешь, - перебил его Адамс. - Я 
слышал, вы сжигаете мою собственность. 
	- Вашу собственность? 
	Мэр осекся, озадаченно глядя на бумаги в руке Адамса. 
	- Вот именно, его собственность! - отчеканил Грэмп. - Он только 
что купил этот участок. Мы сюда прямиком из казначейства. 
Задолженность по налогам покрыта, пени уплачены - словом, конец всем 
уверткам, которыми вы, легальные жулики, хотели оправдать свое 
наступление на заброшенные дома. 
	- Но... но... - Мэр никак не мог подобрать нужные слова. - Но ведь 
не все же, надо думать, а только дом старика Адамса... 
	- Все, все как есть, - торжествовал Грэмп. 
	- И я был бы вам очень обязан, - сказал молодой Адамс, - если бы 
вы попросили ваших людей прекратить уничтожение моей собственности. 
	Картер наклонился над столом и взялся непослушными руками за 
радио. 
	- Максвелл! - крикнул он. - Максвелл! Максвелл! 
	- В чем делом. - рявкнул в ответ Максвелл. 
	- Сейчас же прекратите поджигать дома!Тушите пожары! Вызовите 
пожарников! Делайте что хотите, только потушите пожары! 
	- Вот те на! - воскликнул Максвелл. - Вы уж решите что-нибудь 
одно. 
	- Делайте, что вам говорят! - орал мэр. - Тушите пожары! 
	- Ладно, - ответил Максвелл. - Хорошо. не кипятитесь. Только 
ребята вам спасибо не скажут. Они тут головы под пули подставляют, а вы 
то одно, то другое. 
	Картер выпрямился. 
	- Позвольте заверить вас, мистер Адамс, произошла ошибка, 
прискорбная ошибка. 
	- Вот именно, - сурово подтвердил Адамс. - Весьма прискорбная 
ошибка. Самая прискорбная ошибка в вашей жизни. С минуту они молча 
мерили взглядом друг друга. 
	- Завтра же, - продолжал Адамс, - я подаю заявление в суд, 
ходатайствую об упразднении городской администрации. Если не 
ошибаюсь, как владелец большей части земель, подведомственных 
муниципалитету, я имею на это полное право. 
	Мэр глотнул воздух, потом выдавил из себя: 
	- На каком основании? 
	- А на таком, - ответил Адамс, - что я больше не нуждаюсь в 
услугах муниципалитета. Думаю, суд не станет особенно противиться. 
	- Но... но... ведь это означает... 
	- Во-во, - подхватил Грэмп. - Вы отлично разумеете, что это 
означает. Вы получили нокаут, вот что это означает. 
 
 
	- Заповедник. - Грэмп взмахнул рукой, указывая на заросли на 
месте жилых кварталов. - Заповедник. чтобы люди не забывали, как жили 
их предки. 
	Они стояли втроем на холме среди торчащих из густой травы 
массивных стальных опор старой ржавой водокачки. 
	- Не совсем заповедник, - поправил его Генри Адамс, - а скорее 
мемориал. Памятник городской эре, которая лет через сто будет всеми 
забыта. Этакий музей под открытым небом для всякого рода диковинных 
построек, которые отвечали определенным условиям среды и личным 
вкусам хозяев. Подчиненных не каким-то единым архитектурным 
принципам, а стремлению жить удобно и уютно. Через сто лет люди будут 
входить в эти дома там, внизу, с таким же благоговейным чувством, с 
каким входят в нынешние музеи. Для них это будет что-то первобытное, 
так сказать, одна из ступеней на пути к лучшей, более полной жизни. 
Художники будут посвящать свое творчество этим старым домам, 
переносить их на свои полотна. Авторы исторических романов будут 
приходить сюда, чтобы подышать подлинной атмосферой прошлого... 
	- Но вы говорили, что хотите восстановить все постройки, 
расчистить сады и лужайки, чтобы все было, как прежде, - сказал Вебстер. - 
На это нужно целое состояние. И еще столько же на уход. 
	- А у меня чересчур много денег, - ответил Адамс. - Честное слово, 
куры не клюют. Не забудьте, дед и отец включились в атомный бизнес, 
когда он только зарождался. 
	- Дед ваш лихо в кости играл, - сообщил Грэмп. - Бывало. как 
получка, непременно меня обчистит. 
	- В старое время, - продолжал Адамс, - когда у человека было 
чересчур много денег, он мог найти им другое употребление. Скажем, 
вносил в благотворительные фонды, или на медицинские исследования, или 
еще на что-нибудь. Теперь нет благотворительных фондов. Некому их 
поддерживать. И с тех пор, как Всемирный комитет вошел в силу, хватает 
денег на все исследования, медицинские и прочие. 
	У меня ведь не было никаких планов, когда я решил побывать на 
родине деда. Просто захотелось поглядеть на его дом, больше ничего. Он 
мне столько про него рассказывал. Как сажал дерево на лужайке... Какие 
розы развел за домом... И вот я увидел этот дом. И он был словно манящий 
призрак прошлого. Вот он брошен, брошен навсегда, а ведь был кому-то 
очень дорог... Мы стояли с Грэмпом и смотрели, и вдруг я подумал, что 
могу сделать большое дело, если сохраню для потомства как бы срез 
прошлого, чтобы могли видеть, как жили их предки. 
	Над деревьями внизу взвился столбик голубого дыма. 
	- А как же с ними? - спросил Вебстер, показывая на дым. 
	- Пусть остаются, если хотят, - ответил Адамс. - Для них тут 
найдется работа. И жилье найдется. Меня только одно заботит. Я не могу 
сам быть здесь все время. Мне нужен человек, который руководил бы этим 
делом. Посвятил бы ему всю жизнь. 
	Он посмотрел на Вебстера. 
	- Валяй, Джонни, соглашайся, - сказал Грэмп. 
	Вебстер покачал головой. 
	- Бетти уже присмотрела дом за городом. 
	- А вам не надо жить тут постоянно. - заметил Адамс. - Будете 
прилетать каждый день. 
	Кто-то окликнул их снизу. 
	- Это Уле! - Грэмп помахал тростью. - Эй, Уле! Поднимайся сюда! 
	Они молча глядели, как Уле взбирается вверх по склону. 
	- Потолковать надо. Джонни, - заговорил Уле, подойдя к ним. - 
Мыслишка есть. Ночью осенило, до утра не спал. 
	- Выкладывай, - сказал Вебстер. 
	Уле покосился на Адамса. 
	- Все в порядке, - успокоил его Вебстер. - Это Генри Адамс. Может, 
помнишь его деда, старика Ф. Дж.? 
	- Ну как же, помню, - подтвердил Уле. - Он еще полез в эти 
атомные дела. Что- нибудь это ему дало? 
	- И совсем немало. - ответил Адамс. 
	- Рад слышать. Стало быть, я ошибался, когда говорил, что из него 
не выйдет толку. Он все мечтал да грезил. 
	- Так что за идея? - спросил Вебстер. 
	- Вы, конечно, слышали про туристские ранчо? 
	Вебстер кивнул. 
	- Туда городские приезжали, чтобы ковбоев разыгрывать, - 
п