искусна, гораздо более, чем я. Телепатия словно ее вторая  натура,  и
каждый вечер у нее ворох новостей. Нас  теперь  много.  Понятия  не  имею,
сколько именно, - Марта скажет вернее. Она все это помнит, все родственные
связи, кто на ком женился и так далее. Нас несколько тысяч, не меньше.
     - Ты говорил как-то раз, очень давно, что в космосе  были  обнаружены
разумные существа, но все не похожие на нас.  За  то  время,  что  нас  не
было...
     - Ты прав, - сказал Джейсон. - Все на нас не похожи. С некоторыми  мы
вступили в контакт.  Одни  дружелюбны,  другие  не  очень,  третьи  к  нам
равнодушны. Большинство из них нам столь чужды, что мурашки бегут по телу.
И, конечно, есть  инопланетные  путешественники,  которые  порой  посещают
Землю.
     - И это все? Никакого взаимодействия...
     - Нет, это не все, - ответил Джейсон.  -  Появилось  нечто  весьма  и
весьма тревожное. Буквально дуновение, но встревожившее  нас  чрезвычайно.
Словно прилетевший с ветром дурной запах. Откуда-то из центра...
     - Из центра чего, Джейсон?
     - Центра галактики. Из ядра.  Какой-то  разум.  Мы  лишь  смутно  его
почуяли, и этого достаточно...
     - Враждебный?
     - Нет, не враждебный.  Холодный.  Рассудочный,  слишком  рассудочный.
Холодный и равнодушный. Аналитический. Черт, я не могу тебе объяснить. Это
невозможно объяснить. Как если бы земляной червь смог почуять человеческий
разум. Даже более. Разница между ним и нами больше, чем между человеком  и
земляным червем.
     - Вас это напугало?
     - Напугало? Пожалуй. Расстроило. Встревожило.  Одно  утешение  -  что
нас, возможно, и не замечают.
     - Тогда зачем волноваться?
     - Мы не слишком  волнуемся.  Дело  в  другом.  Просто  ощущаешь  себя
нечистым, зная, что в одной с тобой галактике существует  нечто  подобное.
Словно наткнулся на яму, полную концентрированного зла.
     - Однако это не зло.
     - Видимо, нет. Я не знаю, что  это.  И  никто  не  знает.  Мы  просто
почуяли запах...
     - Ты сам его обнаружил?
     - Нет. Другие. Двое из тех, кто среди звезд.
     - Скорее всего, беспокоиться незачем. Просто надо держаться  подальше
и не мешать. Однако интересно - не имеет ли он какого-нибудь  отношения  к
тому, что исчезли Люди? Хотя непохоже на это. Ты, Джейсон, по-прежнему  не
знаешь, почему это случилось, почему все Люди покинули Землю?
     - Абсолютно, - ответил Джейсон.
     - Ты говорил об инопланетянах, которые сюда являются...
     - Да, - сказал Джейсон. - Странно, как они нынче являются  на  Землю.
Конечно, их немного. То есть о немногих мы знаем. В прошлом веке  два  или
три, хотя, если  подумать,  учитывая  имеющиеся  огромные  пространства  и
расстояния, получается много. Но раньше их как будто вовсе  не  было.  Это
начало случаться только после исчезновения Людей. Хотя возможно,  что  они
прибывали на Землю и прежде, только их никто не видел, а если и видели, то
не признавали за инопланетян. Может быть, мы их не видели, потому  что  не
были готовы узнать. Даже если б мы их увидели, то закрыли бы  глаза  и  не
признали бы. Мы бы чувствовали себя неуютно в присутствии чего-то, чего мы
не можем понять, и потому одним широким жестом их всех перечеркнули. Мы бы
твердили, что их не может быть, что их здесь нет, мы их никогда не видели,
и тем бы все и закончилось.
     - Возможно, так оно и  было,  -  сказал  Красное  Облако.  -  Или  их
прибывало гораздо меньше. У нас была  беспокойная  планета,  переполненная
разумом, который порой наводил даже страх. Быть может, уменьшенное подобие
этого  твоего  разума  в  центре  галактики.  Разумеется,  в  таком  месте
инопланетный путешественник не стал бы останавливаться и  искать  покоя  и
отдыха. Ибо покоя он здесь не нашел бы. В  те  дни  покоя  здесь  не  было
никому.
     - Ты, конечно, прав, - сказал Джейсон. -  Теперь  мы  это  знаем.  Не
думаю, чтобы мы могли каким-то образом узнать это тогда.  Мы  продвигались
вперед. Мы развивались...
     - Я полагаю, ты разговаривал с некоторыми путешественниками.
     - С  двумя  или  тремя.  Однажды  я  преодолел  пятьсот  миль,  чтобы
поговорить с одним из них, но он уже исчез к  тому  времени,  как  я  туда
добрался. Известие о нем принес робот. Я не столь искусен,  как  Марта,  в
галактической  телепатии,  но  могу   беседовать   с   инопланетянами,   с
некоторыми, во всяком случае. Вроде бы мне это дано. Хотя иногда никак  не
поговоришь. У них нет основы, чтобы воспринять звуковые волны  в  качестве
средства связи, а человек,  со  своей  стороны,  может  не  воспринять  те
сигналы или психические волны, которые используют они. А с  другими,  даже
если есть средства  связи,  все  равно  разговора  не  получается.  Просто
совершенно не о чем говорить, никаких общих тем.
     -   Я   отчасти   пришел   как   раз   поговорить   об   инопланетных
путешественниках, - сказал Красное Облако. - Я бы, конечно, в любом случае
пришел, в первый же день, как смог. Но я хотел тебе рассказать, что у  нас
появился один такой. В начале Ущелья Кошачьей Берлоги. Его нашел Маленький
Волк и прибежал сказать мне об этом, и я отправился взглянуть.
     Так вот оно что, подумал Джейсон; следовало бы  догадаться.  Вся  эта
осторожная, вежливая беседа обо всем  на  свете,  кроме  той  единственной
вещи, ради которой Красное Облако пришел, - и вот наконец. Уж они  таковы;
от них этого следует ожидать. По старинке, не  спеша,  соблюдая  племенной
этикет,  сохраняя  достоинство.  Никогда  не  волнуясь,  не   напирая   на
собеседника, медленно и не торопясь, как предписывают правила приличия.
     - Ты попытался с ним поговорить?
     - Нет, - ответил Гораций Красное Облако. -  Я  умею  разговаривать  с
цветами и реками, и они могут мне отвечать, но инопланетянин... я не знаю,
с чего начать.
     - Хорошо, - сказал Джейсон, - я схожу туда и посмотрю, что у него  на
уме, если у него на уме что-нибудь есть.  То  есть  если  я  смогу  с  ним
поговорить. Видел ли ты какие-нибудь свидетельства того, как он прибыл?
     - Видимо, телепортировался. Никаких признаков корабля.
     - Обычно они так и делают, - произнес Джейсон. - Так же,  как  и  мы.
Какая бы то ни  было  машина  -  громоздкая  и  обременительная  штука.  В
скитании среди звезд, разумеется, нет  ничего  нового,  хотя  поначалу  мы
думали иначе. Мы полагали, что сделали такое удивительное открытие,  когда
первые  из  нас  начали  развивать  и   использовать   парапсихологические
способности. Но это было не столь уж удивительно; просто нечто, на  что  у
нас, у технологической расы, не находилось времени  обратить  внимание.  И
если бы даже кто-то об этом подумал и попытался говорить, над ним бы  лишь
посмеялись.
     - Никто из нас не путешествовал среди звезд, - сказал Красное Облако.
- Я не уверен, что у кого-либо из нас вообще есть эта способность. Мы были
так заняты миром, в котором  живем,  и  его  тайнами,  что,  возможно,  не
открыли в себе скрытые резервы, если они у нас есть. Но теперь...
     - Я думаю, что вы обладаете определенными способностями, - сказал ему
Джейсон, - и используете их для самых благих целей. Вы  знаете  окружающий
вас мир и соединены с  ним  теснее,  чем  когда-либо  раньше.  Для  этого,
несомненно, требуется некий  психический  инстинкт.  Пусть  это  не  столь
романтично, как скитание среди звезд, зато,  возможно,  это  требует  даже
большего понимания.
     - Благодарю тебя за доброту, - ответил Красное  Облако,  -  и,  может
быть, в твоих словах есть определенная доля правды. У меня есть красивая и
очень глупенькая далекая-далекая праправнучка,  которой  едва  исполнилось
девятнадцать лет. Может, ты ее помнишь - Вечерняя Звезда.
     - Ну конечно, помню, - довольно сказал Джейсон. -  Когда  ты  покидал
лагерь или был занят, а я приходил, она меня развлекала. Мы с  ней  ходили
на прогулки, и она показывала мне птиц и цветы, и другие лесные чудеса,  и
всю дорогу совершенно очаровательно щебетала.
     - Она по-прежнему совершенно очаровательно щебечет, однако  меня  это
несколько беспокоит. Сдается мне,  она  обладает  какими-то  способностями
вроде тех, что имеет ваш клан...
     - Ты имеешь в виду путешествие к звездам?
     Красное Облако поморщился:
     - Я не уверен. Нет, вряд ли. Возможно, это что-то иное.  Я  ощущаю  в
ней определенную странность. Полагаю, я этим и встревожен, хотя у меня нет
на то никакого права. Она обладает такой жаждой знаний, какую я  у  своего
народа никогда не встречал. Не жажда познать свой мир, хотя это тоже есть,
но стремление познать все и за его пределами. Узнать все,  что  когда-либо
происходило, все, о чем люди размышляли. Она прочла все книги,  которые  у
нас есть, а их очень немного...
     Джейсон обвел рукой комнату.
     - Вот здесь книги, - сказал он, - если она захочет прийти и прочесть.
В подвальных помещениях есть еще, стоят от  пола  до  потолка.  Она  может
брать какие угодно, но мне бы не хотелось, чтобы они  покидали  этот  дом.
Однажды потеряв, книгу уже нельзя будет заменить.
     - Я пришел к тебе, готовый просить, - сказал Красное Облако. - К тому
и вел разговор. Спасибо за предложение.
     - Мне приятно, что нашелся человек, который хочет их прочесть. Уверяю
тебя, для меня это честь - делить их с нею.
     - Полагаю, - проговорил Красное  Облако,  -  нам  тоже  следовало  бы
позаботиться о книгах, но теперь уже поздно что-либо сделать.  Разумеется,
книги еще могли остаться, хотя время, насколько я понимаю, большинство  из
них уничтожило. Их погубили грызуны и сырость. А  наши  люди  не  решаются
отправляться на поиски. Мы очень не любим древние города. Они такие старые
и заплесневелые, и полны призраков - призраков прошлого,  о  котором  даже
теперь мы не желаем думать. У нас, конечно, есть несколько книг, и  мы  их
бережно храним, как  древнее  наследие.  И  отдаем  долг  чести  прошлому,
каждого ребенка обучая читать, однако для  большинства  из  них  это  лишь
неприятная обязанность. До Вечерней  Звезды  лишь  немногие  стремились  к
чтению.
     - Не захочет ли Вечерняя Звезда, - спросил Джейсон, - прийти  сюда  и
пожить с нами? Столько,  сколько  пожелает.  Присутствие  молодой  девушки
оживило бы дом, а я готов взяться помогать ей советом в выборе книг.
     - Я передам ей, - сказал Красное Облако. - Она будет очень рада.  Ты,
конечно, знаешь, она называет тебя дядя Джейсон.
     - Нет, я не знал, - ответил Джейсон. - Я польщен.
     Двое мужчин сидели в молчании, в тишине  библиотеки.  Часы  на  стене
громко отсчитывали секунды.
     Красное Облако пошевелился:
     - Джейсон, ты следил за временем. За тем, сколько прошло лет. У  тебя
даже есть часы. Мы же не имеем часов и не вели счет.  Не  обременяли  себя
понапрасну. Мы встречали каждый приходящий день и проживали его сполна. Мы
живем не днями, а временами года. А времена года мы не считали.
     - Где-то, - сказал Джейсон, - мы могли потерять  день  или  два,  или
день-другой добавить - не могу сказать точно. Но счет мы вели. Прошло пять
тысяч лет. Физически я в том же  возрасте,  как  был  мой  дед,  когда  он
впервые начал вести записи. После этого он прожил почти  три  тысячи  лет.
Если я последую той же схеме, то проживу полных восемь тысяч. Конечно, это
кажется невозможным.  И  как  будто  даже  несколько  неприлично  человеку
прожить на свете восемь тысяч лет.
     - Однажды, - сказал Красное Облако, - мы, может быть, узнаем,  отчего
это все - куда исчезли Люди и почему мы так долго живем.
     - Возможно, хотя я и не надеюсь. Я вот о чем подумал, Гораций...
     - Да?
     - Я мог бы собрать партию роботов и послать их, чтобы они  расчистили
для вас поля. Они слоняются туг без особого дела. Я, правда, знаю, как  вы
относитесь к роботам...
     - Нет. Большое спасибо. Мы примем кукурузу и муку, и  все  остальное,
но мы не можем согласиться на помощь роботов.
     - Что, в сущности, вы против них имеете? Вы им не доверяете?  Они  не
будут там болтаться. Не будут вам докучать. Они просто расчистят  поля,  а
потом уйдут.
     - Рядом с ними мы чувствуем себя неловко, - сказал Красное Облако.  -
Они не вписываются в наш уклад. Напоминают, что с  нами  случилось,  когда
пришли белые люди. Когда мы  порвали  с  прошлым,  то  порвали  полностью.
Сохранили всего несколько вещей. Простые металлические инструменты,  плуг,
большую хозяйственную предусмотрительность - мы больше не  живем,  сегодня
пируя, а завтра голодая, как часто бывало до появления белого человека. Мы
вернулись к прежней жизни в лесах, к прежней жизни  в  прериях.  Мы  стали
жить, полагаясь только на самих себя; нам надо так и продолжать.
     - Кажется, я понимаю.
     - Я также не уверен, что мы роботам  доверяли,  -  продолжал  Красное
Облако. - Не до конца. Может быть, те, что у вас здесь работают на полях -
они, может, и ничего. Однако я делаю оговорки насчет некоторых из диких. Я
говорил тебе, не так ли, что их много собралось выше по течению  реки,  на
месте какого-то старого города...
     - Да, я помню. Миннеаполис. Вы их видели много-много лет  назад.  Они
что-то строили.
     - Они все так же строят, - сказал Красное Облако. - Мы  остановились,
когда  спускались  по  реке,  и  поглядели  -  издалека.  Их  больше,  чем
когда-либо, и они по-прежнему строят. Одно огромное здание, хотя на здание
оно не похоже. Роботы не стали бы строить дом, верно?
     - Не думаю. Во всяком случае, для себя. Непогода  не  имеет  для  них
никакого значения - они сделаны из какого-то сверхпрочного сплава.  Он  не
ржавеет, не изнашивается, выдерживает практически  все.  Непогоду,  холод,
жару, дождь... им все это нипочем.
     - Мы там не задерживались, - продолжал Красное Облако. - И  держались
подальше. Смотрели в бинокль, но все равно увидели  немного.  Пожалуй,  мы
были напуганы, чувствовали себя неуютно. И  убрались  оттуда,  как  только
посмотрели. Вряд ли там есть какая-то реальная  опасность,  однако  мы  не
стали рисковать.



                                    4

     Вечерняя Звезда  шла  сквозь  это  осеннее  утро  и  разговаривала  с
друзьями, которых встречала по пути. Будь осторожен, кролик, когда щиплешь
клевер:  рыжая  лисица  вырыла  себе  нору  прямо  за  холмом.  А  ты  что
стрекочешь, пушистый хвостик, и топаешь на меня лапкой: мимо проходит твой
друг. Ты обобрала все орехи с  тех  трех  больших  деревьев  возле  ущелья
прежде,  чем  я  успела  до  них  добраться  и  запасти  сама.  Ты  должна
радоваться, поскольку ты самая счастливая из белок У  тебя  есть  глубокое
дупло в старом дубе, и тебе будет там уютно и тепло, когда придет зима,  и
у тебя везде припрятана еда. Цыпка моя, тебе сейчас не время и  не  место;
почему  ты  уже  здесь,  на  чертополохе?  Тебе  еще  рано  прилетать.  Ты
прилетаешь к нам, лишь когда  в  воздухе  закружатся  снежные  хлопья.  Ты
опередила своих собратьев;  тебе  будет  одиноко,  пока  они  не  прилетят
следом. Или же ты, как и я, радуешься последним золотым  дням  перед  тем,
как придут холода?
     Она шла сквозь утреннее солнце, и вокруг нее золотилось  и  пламенело
разноцветное великолепие редколесья. Она  видела  металлически  блестевший
золотарник, небесно-голубые астры. Она ступала по траве, когда-то сочной и
зеленой, а теперь побуревшей и  скользкой.  Она  опустилась  на  колени  и
провела рукой по зелено-алому ковру лишайника, пятнами покрывшего  старый,
серый валун, и внутри у нее все пело, ибо она была частью  всего  этого  -
да, даже частью лишайника, даже частью валуна.
     Она взобралась на вершину гряды, и теперь внизу  лежал  более  густой
лес, покрывавший холмы по берегам реки. Здесь  начиналось  ущелье,  и  она
стала спускаться по нему вниз. В одном месте  из  земли  бил  родничок,  и
девушка шла по ущелью, а где-то рядом,  прячась  в  камнях,  бежал  и  пел
ручеек Ей вспомнился тот, другой, день. Тогда было лето,  холмы  покрывала
зеленая пена листвы, и на деревьях пели птицы. Она крепко прижала к  груди
амулет, который несла, и вновь услышала слова, что сказало ей дерево.  Все
это, конечно,  очень  нехорошо,  поскольку  женщина  не  должна  заключать
соглашение с предметом столь могучим и величественным, как дерево. Береза,
на худой конец, или  тополь,  или  какое-нибудь  другое,  поменьше,  более
женственное дерево - это, хоть и с неудовольствием,  окружающие  могли  бы
еще понять. Но с ней говорил старый белый дуб - дерево охотника.
     Он стоял  впереди,  старый,  в  наростах,  сучковатый,  могучий,  но,
несмотря на всю свою толщину и мощь, казался  припавшим  к  земле,  словно
готовый к бою. Листья его побурели и  начали  сохнуть,  однако  не  успели
впасть. Дуб все еще кутался  в  свой  воинственный  плащ,  хотя  некоторые
деревья вокруг уже стояли совсем обнаженные.
     Она спустилась к нему по склону и, подойдя, нашла  в  могучем  стволе
дупло,  древесина  вокруг  которого  гнила  и  отслаивалась.  Привстав  на
цыпочки,  она  увидела,  что  в  тайнике  по-прежнему  находится   амулет,
положенный туда много лет назад - маленькая куколка из стержня кукурузного
початка, одетая в лоскутки шерстяной материи. Амулет попортился и потемнел
от дождя, просачивавшегося в дупло, однако сохранил свою  форму;  все  еще
был здесь.
     Так же стоя на цыпочках, девушка положила в дупло  новое  приношение,
аккуратно поместив его рядом с первым. Затем отошла.
     - Дедушка Дуб, - сказала она, уважительно опустив глаза, - я уходила,
но не забывала о тебе. И долгой ночью, и ярким днем я тебя помнила. Теперь
я вернулась, чтобы сказать, что могу снова уйти, хотя и иным образом. Но я
никогда не покину этот мир полностью, потому что слишком сильно люблю его.
И я всегда буду тянуться к тебе,  зная,  что  ты  будешь  знать,  когда  я
протяну к тебе руки, и я буду знать, что на этой земле есть некто, кому  я
могу довериться и на кого могу положиться.  Я  тебе  искренне  благодарна,
Дедушка Дуб, за ту силу, что ты мне даешь, и за твое понимание.
     Она замолчала и подождала ответа, но его не  последовало.  Дерево  не
заговорило с ней, как в тот первый раз.
     - Я не знаю, куда отправлюсь, - продолжала она, - или когда, или даже
отправлюсь ли вообще, но я пришла сказать тебе об этом. Чтобы разделить  с
тобой чувство, которое не могу разделить ни с кем другим.
     Она опять подождала, чтобы дерево ответило, и не услышала слов, но ей
показалось, что могучий дуб встрепенулся, словно пробуждаясь  ото  сна,  и
появилось чувство, будто огромные руки  поднялись  и  простерлись  над  ее
головой, и нечто - благословение? - снизошло на нее с ветвей дерева.
     Она медленно, шаг за шагом, попятилась, не  подымая  от  земли  глаз,
затем повернулась  и  бросилась  бежать  прочь,  вверх  по  склону  холма,
исполненная чувства того неизвестного, что изошло от  дерева  и  коснулось
ее.
     Она споткнулась о корень, петлей торчавший из земли, упала руками  на
огромный ствол поваленного дерева  и  уселась  на  него.  Взглянув  назад,
старого дуба она уже не увидела: между ними стояло слишком много деревьев.
     Вокруг тихо, ничто не шелохнется в подлеске, и птиц не видно.  Весной
и летом их было здесь множество, но сейчас девушка не заметила  ни  одной.
Они либо улетели на юг, либо находились где-то в другом месте, собираясь в
стаи, готовясь к отлету. Внизу, на реке, стаи уток ссорились и  шумели  на
заводях, а заросли тростника кишели черными  дроздами,  которые  свистящей
бурей взмывали в небо. Но отсюда птицы улетели, и в  лесу  стояла  тишина,
торжественный покой с легким привкусом одиночества.
     Она сказала дереву,  что,  возможно,  куда-то  отправится,  и  сейчас
задумалась, то ли сказала, что действительно имела в виду, и знает ли  она
сама об этом столько,  сколько  нужно  знать.  Иногда  казалось,  что  она
собирается в какое-то другое место - а могло быть и совсем  иначе.  В  ней
жило чувство смутного беспокойства, ожидания, покалывающее  ощущение,  что
вот-вот  произойд