чных
старика.
     И это совершенная правда, сказал он себе. Это эгоизм - так  держаться
за Землю, заявлять на нее, на всю целиком,  свои  права.  Если  вдуматься,
Люди имеют полное право сюда возвращаться, будь  на  то  их  желание.  Они
покинули Землю не по своей воле, а были унесены с нее  насильно.  Раз  они
сумели найти дорогу обратно, никто не имеет ни юридического, ни морального
права им препятствовать. Хуже всего  то,  понял  он,  что  они  непременно
захотят разделить с оставшимися на Земле все, что узнали и чего  достигли,
все свои технические успехи, все свои блестящие новые концепции, все  свои
глубокие знания, они будут исполнены  решимости  одарить  отсталых  землян
всеми преимуществами  своего  продолжавшегося  развития.  А  что  будет  с
племенами, которым ничего этого  не  нужно?  А  также  с  роботами?  Хотя,
возможно, как раз роботы их возвращению будут только рады. Он мало знал  о
роботах и о том, как они могут отнестись к подобному обстоятельству.
     Через день-два он это узнает. Завтра утром он, Джон и Езекия тронутся
вверх по реке вместе с Красным Облаком и его людьми.



                                    18

     (Выдержка из записи в журнале от 9 октября 3935 года).
     ...А колебался, принять ли все эти путешествия к звездам. Я знал, что
другие это делают; я знал, что это возможно; я видел, как они исчезают,  а
через некоторое время возвращаются. И я с ними об  этом  говорил;  мы  все
подолгу об этом говорили и, будучи людьми, попытались установить механизм,
который делает это возможным, а порой даже - хотя теперь уже не так  часто
- высказывали сомнения в желательности этого открытого  нами  свойства.  И
употребление этого  слова  -  свойство  -  чрезвычайно  показательно,  ибо
подчеркивает тот факт, что мы не имеем ни малейшего представления  о  том,
как это делается или как эта способность могла проявиться.
     Я сказал, что с моей стороны были  некоторые  колебания  относительно
того, принять ли путешествие к звездам, и это, как  я  понимаю,  несколько
туманное утверждение, и я совсем не уверен, что смогу  его  прояснить.  Я,
конечно, принял их разумом и даже чувством, будучи не менее любого другого
взволнован тем, что удается  осуществить,  казалось  бы,  невозможное.  Но
принял я  их  не  полностью.  Подобно  тому,  как  если  бы  мне  показали
какое-нибудь невозможное животное или растение (невозможное в  силу  каких
угодно веских и  основательных  причин).  Видя  его,  я  был  бы  вынужден
признать, что оно в самом деле существует. Но повернувшись и пойдя  прочь,
я начал бы сомневаться в свидетельстве собственных глаз и сказал бы  себе,
что в действительности его не  видел,  вследствие  чего  мне  пришлось  бы
вернуться и снова на него посмотреть. И когда я отвернулся  бы  во  второй
раз, и в третий, и в четвертый,  и  в  пятый,  я  по-прежнему  начинал  бы
сомневаться и был бы вынужден опять и опять возвращаться, чтобы  убедиться
снова. Возможно, здесь есть и нечто большее. Сколько ни пытаюсь, я не могу
решить, полезная ли это для человека вещь и даже приличествует ли она ему.
Врожденная осторожность,  быть  может,  или  неприятие  всего  слишком  уж
непривычного (отношение, которое нередко встречается  у  людей  одного  со
мной биологического возраста)  преследуют  меня  постоянно,  нашептывая  о
какой-нибудь катастрофе, могущей произойти в результате  этой  появившейся
способности. Присущий  мы  консерватизм  не  допускает  мысли,  что  такая
великая вещь может быть предоставлена человечеству  даром,  без  взыскания
некой огромной  платы.  И  потому,  полагаю,  я  подсознательно  пришел  к
следующему убеждению: пока я открыто не признаю, что это так, это не может
быть так, а пока это  действительно  не  станет  так,  платеж  может  быть
отсрочен.
     Все это, разумеется, эгоцентризм чистейшей воды и, более того,  явная
глупость, и  иногда  я  чувствовал,  хотя  остальные  очень  старались  не
подавать виду, что свалял огромного  дурака.  Ибо  путешествия  к  звездам
происходят уже несколько лет, и к этому времени почти все  совершили  хотя
бы одно короткое путешествие. Я, конечно, нет; мои  сомнения  и  оговорки,
безусловно,  послужат  психологическим  барьером,  хотя  об  этом   вообще
бессмысленно рассуждать, поскольку  я  не  собираюсь  пытаться.  Мой  внук
Джейсон и его замечательная Марта - одни из немногих, кто тоже не  покидал
Землю, и из-за своих предубеждений я этому очень рад. Мне кажется, Джейсон
любит земли своих предков так же сильно, как я, и я  склонен  думать,  что
эта любовь вообще не позволит ему когда-либо отправиться к звездам, в  чем
- хоть я могу и ошибаться - я не вижу никакой  трагедии.  Его  брат  Джон,
однако, покинул нас одним из первых и до сих пор не вернулся.  Я  очень  о
нем беспокоюсь.
     Нелепо, конечно, что я упорствую в своем столь нелогичном отношении к
этим путешествиям. Что бы я ни говорил  или  ни  думал,  Человек  в  конце
концов совершенно естественным образом порвал свою зависимость от Земли. И
в этом-то, возможно, и коренится мое отношение: я  ощущаю  неловкость  при
мысли о том,  что  спустя  долгие  тысячелетия  Человек  наконец  перестал
зависеть от своей родной планеты.
     Дом полон принесенных со  звезд  сувениров.  Как  раз  сегодня  утром
Аманда принесла красивый букет престраннейших цветов, который сейчас стоит
у меня на столе, собранный на планете, название которой вылетело у меня из
головы, - хотя оно не  имеет  значения,  поскольку  это  не  настоящее  ее
название, а имя, которое дали ей двое людей, Аманда и ее  приятель  Джордж
Она находится в направлении яркой звезды, название которой я тоже не  могу
припомнить; планета не собственно этой  звезды,  конечно,  а  ее  меньшего
соседа, свет которого настолько слабее, что мы не  увидели  бы  его,  даже
имея большой телескоп. По всему дому встречаются странные предметы - ветки
с сушеными ягодами, разноцветные  камни  и  камешки,  куски  экзотического
дерева, причудливые остатки материальной культуры, подобранные  в  местах,
где когда-то обитали разумные существа. К сожалению, у нас нет фотографий,
поскольку, несмотря на наличие фотоаппаратов все еще в рабочем  состоянии,
у нас нет пленки, чтобы их зарядить. Может быть, однажды кто-нибудь  снова
разработает способ ее производства, и будут фотографии. Странно,  что  это
заботит меня одного; из остальных никто снимками не интересуется.
     Поначалу мы опасались, что, возвращаясь со  звезд,  кто-нибудь  может
попасть точно в то  место,  где  находится  какой-нибудь  большой  твердый
предмет или другой человек, что в последнее мгновение окажется чрезвычайно
неприятно. Не  думаю,  что  этого  стоило  всерьез  бояться,  потому  что,
насколько  я  понимаю,  возвращающийся  путешественник  перед   тем,   как
нацелиться на следующую точку материализации, заглядывает туда или  как-то
иначе воспринимает ситуацию и условия в этом месте. Должен  признать,  что
описываю я это  весьма  невнятно,  поскольку,  несмотря  на  то,  что  уже
несколько лет как с  этим  знаком,  я  не  понимаю,  что  же,  собственно,
происходит -  возможно,  вследствие  того,  что  развившаяся  у  остальных
способность у меня самого совершенно отсутствует.
     Во  всяком  случае  -  к  этому-то  я  и  вел  -  мы  отвели  большой
танцевальный  зал  на  четвертом  этаже  под  место,  где  материализуются
возвращающиеся путешественники и куда всем остальным запрещено входить,  и
установили правило, чтобы в зале никогда не было никаких предметов. Кто-то
из  молодежи  назвал  помещение  Вокзалом,   вспомнив   о   тех   поистине
доисторических временах, когда автобусы и поезда прибывали  и  отходили  с
вокзалов, и название закрепилось. Поначалу оно  вызывало  бурное  веселье,
поскольку кое-кому из молодых казалось очень забавным. Должен  признаться,
что мне оно таковым не кажется, хотя я не вижу никакого вреда в  том,  как
бы они его ни называли.
     Я  серьезно  обдумывал  развитие  этой  способности  и,  несмотря  на
некоторые теории, выдвинутые другими,  которые  путешествовали  (и  потому
полагают, что знают об этом больше,  чем  я),  я  считаю,  что  здесь  мы,
возможно, имеем дело с нормальным процессом эволюции -  по  крайней  мере,
так мне хотелось бы  думать.  Человек  поднялся  от  занимающего  скромное
положение  примата  до  разумного  существа,  начал  изготовлять   орудия,
охотиться, заниматься сельским хозяйством, начал управлять окружающим  его
миром - словом, многие столетия уверенно продвигался вперед, и продвижение
это, надо признаться, не всегда шло на пользу ему самому и  остальным.  Но
главное то, что он развивался, и эти путешествия к  звездам,  возможно,  -
всего лишь очередная веха на пути его дальнейшего логического развития...



                                    19

     Джейсону никак не удавалось уснуть;  он  все  не  мог  отделаться  от
мыслей о Принципе. Почему он начал о  нем  думать,  Джейсон  не  знал,  и,
надеясь избавиться от навязчивых размышлений, он попытался  проследить,  с
чего он начал, однако  так  и  не  сумел  вспомнить,  и  мысли  продолжали
одолевать.
     Надо заснуть, говорил он себе. Тэтчер  разбудит  его  рано  утром,  и
вместе с Джоном он отправится в лагерь Горация Красное Облако. Путешествие
вверх по реке его весьма прельщало, обещая быть интересным, - он уже давно
не бывал далеко от дома - но каким бы интересным оно ни оказалось,  завтра
у него будет трудный день, и ему нужно выспаться.
     Он пытался считать овец, пытался складывать в уме числа, ко  овцы  не
желали прыгать через изгородь, а числа  таяли  в  небытии,  откуда  он  их
вызывал, и он вновь оставался со своими тревожными думами о Принципе.
     Если вселенная находится в стационарном состоянии, если у нее не было
начала и не будет  конца,  если  она  всегда  существовала  и  никогда  не
исчезнет, то в какой момент этой вечности появился Принцип -  или  же  он,
как и вселенная, вечен? А если вселенная находится  в  процессе  эволюции,
появившись в определенной точке пространства и времени, то существовал  ли
Принцип уже тогда - неизвестно что ниоткуда - или же он зародился позднее,
и из чего он зародился? И почему наша  галактика,  думал  Джейсон,  почему
Принцип решил поселиться в нашей  галактике,  когда  существуют  миллиарды
других, которые могли бы быть  его  домом?  Может,  он  появился  в  нашей
галактике  и  здесь  остался,  но  если   так,   то   какими   уникальными
особенностями она обладает, чтобы вызвать его появление? Или же это  нечто
гораздо большее, чем мы можем себе представить, и то, что мы  наблюдаем  в
нашей галактике - всего лишь аванпост намного более крупного соединения?
     Разумеется,  все  это  глупо.  Ответа  ему  не  найти;  он  не  может
предложить ни одной мало-мальски логически обоснованной догадки по  поводу
того, что же в действительности происходило. У него нет данных; ни у  кого
нет данных.  Единственный,  кто  может  знать,  -  сам  Принцип.  Все  его
размышления, Джейсон понимал, -  глупейшее  занятие,  ему  вообще  незачем
искать ответы. Однако разум его все мучился и мучился вопросами,  отчаянно
борясь  с  неразрешимой  проблемой,  которой  ему  совершенно  не   стоило
заниматься.
     Он беспокойно ворочался на постели и пытался глубже зарыться  головой
в подушку.
     - Джейсон, - из темноты спросила Марта, - ты спишь?
     - Почти, - пробормотал он в ответ. - Почти.



                                    20

     Он был гладко отполирован и блестел на утреннем  солнце;  он  сказал,
что его зовут Стэнли и он очень рад их  приходу.  Из  пришедших  он  узнал
троих из них - Езекию, Джейсона и Красное Облако,  в  таком  порядке  -  и
сказал, что молва о них дошла до  Проекта.  Познакомившись  с  Джоном,  он
выразил  необычное  удовольствие   от   того,   что   встретил   человека,
путешествующего среди звезд. Он был учтив  и  обходителен,  и  при  каждом
движении на нем вспыхивали яркие блики, и он  сказал,  что  они  поступили
по-соседски, нанеся сюда визит, пусть даже спустя все эти долгие  годы,  и
что он в отчаянии, поскольку не может  предложить  им  никакого  угощения,
ведь роботы не нуждаются ни в пище, ни в питье.
     По всей видимости, за  ними  наблюдали  с  той  самой  минуты,  когда
цепочка каноэ впервые показалась на реке,  когда  они,  вытащив  лодки  на
берег и оставив рядом с ними гребцов, поднялись на вершину  утеса,  Стэнли
их там уже ожидал.
     Над утесом вздымалось само сооружение, чем бы оно ни было - огромное,
плавно изгибавшееся, тонкое  внизу  и  расширявшееся  кверху,  черное,  но
сиявшее на солнце множеством металлических бликов; огромное, поднимавшееся
к небу тонким цветком здание, больше похожее  на  какой-то  фантастический
монумент или дремлющую скульптуру, чем на здание, и при  взгляде  на  него
оно казалось совершенно бессмысленным. Оно было круглым, но окружность  не
замыкалась, и с одной стороны  зиял  пустотой  вырезанный  во  всю  высоту
сооружения сектор.
     За ним лежали развалины древнего города, туг и там виднелись  остатки
разрушенных стен и покосившиеся  металлические  скелеты  зданий,  все  еще
стоявшие на неровной земле и похожие то ли  на  поднятые  стволы  каких-то
орудий, то ли на застывшие руки мертвецов, зарытых в землю поспешно  и  не
слишком глубоко.
     На другом берегу реки тоже  виднелись  руины,  но  эта  часть  города
казалась  менее  разрушившейся,  поскольку  кое-где  все  еще  возвышались
огромные строения.
     Стэнли перехватил взгляд Джейсона.
     - Старый университет, - пояснил он. -  Мы  приложили  немало  усилий,
чтобы сохранить отдельные здания.
     - Вы их используете?
     - То, что в них находится. Приборы и библиотеки. Старые мастерские  и
лаборатории. А чего в них недоставало, мы со временем перевезли из  других
учебных центров. Хотя, - добавил он с оттенком  печали  в  голосе,  -  уже
почти нигде ничего не осталось.
     - Вы использовали свои знания, чтобы построить вот это, -  проговорил
Джон, указывая на расширяющееся кверху сооружение взмахом руки.
     - Да, - ответил робот Стэнли. - Вы прибыли, чтобы узнать о нем?
     - Отчасти, - сказал Джейсон. - И кое о чем еще.
     - У нас есть место, - сказал Стэнли, - где вы будете чувствовать себя
гораздо удобнее, чем здесь, среди продуваемой всеми ветрами прерии. Идите,
пожалуйста, за мной.
     Следуя за ним, они по утоптанной тропинке дошли  до  сооружения,  где
вниз вел пандус. Шагая по нему, они поняли,  что  над  землей  видна  лишь
меньшая половина сооружения, а его гладкие стены уходят в глубокую  шахту.
Пандус вился, круто спускаясь, изгибаясь огромной спиралью вокруг  гладкой
черной стены.
     - Нам пришлось копать глубоко вниз, чтобы поставить его  на  скальное
основание, - сказал Стэнли. - На прочный известняк.
     - И вы называете это Проектом? - спросил Красное Облако.  Он  впервые
заговорил. Джейсон видел, как он  оскорбленно  выпрямился,  когда  сияющий
робот вышел их встретить и на мгновение  затаил  дыхание,  опасаясь  слов,
которые могли вырваться у  его  старого  друга.  Однако  он  промолчал,  и
Джейсон ощутил прилив нежности и восхищения. За годы, когда Красное Облако
бывал в их доме, между ним и Тэтчером установились отношения дружелюбия  и
уважительности, однако Тэтчер был единственным  роботом,  которого  старый
вождь  во  что-то  ставил.  А  туг   этот,   широко   шагавший,   знающий,
самоуверенный  щеголь,  у  которого  они  в  гостях.  Джейсон   мог   себе
представить, как при виде его у старика тошнота подступила к горлу.
     -  Так  мы  его  называем,  сэр,  -  отвечал  Стэнли.  -   Это   было
предварительное название, но оно закрепилось, и впоследствии мы так его  и
не изменили. Да оно вполне годится. У нас нет других проектов.
     - А его назначение? Должен же он иметь назначение? -  Было  очевидно,
что Красное Облако в этом сильно сомневается.
     - Когда мы дойдем до места, где сможем удобно разместиться, -  сказал
робот, - я расскажу вам все, что вы пожелаете услышать. У  нас  здесь  нет
секретов.
     Навстречу  им  по  пандусу  поднимались  другие  роботы,  но  они  не
произносили слов приветствия и не останавливались. Вот  здесь-то,  подумал
Джейсон, шагая вниз, и лежит объяснение всем тем целенаправленно  спешащим
роботам,  которых  они  видели  в  течение  всех  прошедших   столетий   -
целеустремленные, поглощенные своей задачей группы роботов,  расходившиеся
по всему свету в поисках необходимых для строительства материалов.
     Они наконец дошли до конца пандуса,  и  здесь  окружность  сооружения
была значительно меньше, чем наверху, и  на  дне  шахты  находилось  нечто
вроде дома без стен - покоящаяся на толстых  колоннах  крыша,  а  под  ней
столы с креслами, шкафы для хранения документов и какие-то весьма странные
механизмы.  Это,   решил   Джейсон,   одновременно   командный   пункт   и
конструкторский отдел.
     - Джентльмены, - сказал Стэнли, - прошу садиться, и затем я  выслушаю
ваши вопросы и постараюсь ответить на любой  из  них.  Я  могу  пригласить
своих помощников...
     - Хватит и одного из вас, - резко оборвал Красное Облако.
     - Я думаю, - произнес Джейсон, поспешив сгладить впечатление  от  его
слов - нам нет нужды затруднять кого-либо еще.  Насколько  я  понимаю,  ты
можешь говорить за остальных.
     - Я говорил вам, - сказал робот, - что у нас нет секретов. И  мы  все
придерживаемся единого мнения, или  почти  единого.  Если  понадобится,  я
смогу позвать других. Полагаю, не нужно вам говорить, что я пиал вас всех,
за исключением джентльмена,  который  прибыл  со  звезд.  Ваша  слава  вас
опережает. Вождя мы знаем и  восхищаемся  им,  хотя  нам  известно  о  той
враждебности, которую он и его народ к  нам  питают.  Мы  понимаем  истоки
этого отношения, хотя искренне о нем  сожалеем,  и  мы  придавали  большое
значение, сэр, - обратился он к Красному  Облаку,  -  тому,  чтобы  никоим
образом себя вам не навязывать.
     - Говоришь ты уж больно красно,  -  ответил  старый  вождь,  -  но  я
признаю, что вы не стояли у нас на дороге.
     - Мистера Джейсона, - продолжал робот, - мы считали  большим,  добрым
другом, и мы чрезвычайно гордились  Езекией  и  той  работой,  которую  он
проделал.
     - Если таковы были ваши чувства, - спросил Джейсон, - почему же вы ни
разу нас не навестили?
     - Мы полагали, что нам не приличествует так поступать.  Возможно,  вы
понимаете, что мы  пережили,  когда  вдруг  не  стало  людей,  которым  мы
служили, когда самая цель нашего существования была в мгновение ока у  нас
отобрана.
     - Но другие же к нам приходят, - сказал Джейсон. - У нас  целое  море
роботов, за что мы весьма благодарны. Они о нас великолепно заботятся.
     - Это верно, - ответил Стэнли, - но вы их имели столько, сколько  вам
было нужно.  Возможно,  гораздо  больше,  чем  нужно.  Мы  не  желали  вас
беспокоить.
     - Тогда, - проговорил Джон, - вы, видимо, были бы  рады  узнать,  что
Люди могут вернуться.
     - Люди! - хрипло воскликнул  робот,  с  которого  разом  слетела  его
спокойная самоуверенность. - Люди могут вернуться?
     - Они всего лишь жили на других  планетах,  -  ответил  Джон.  -  Они
установили местонахождение Земли и послали разведывательный корабль. Очень
скоро он может быть здесь.
     Стэнли пытался взять себя  в  руки.  Они  явственно  видели,  как  он
пытается. Когда он наконец заговорил, он снова стал самим собой.
     - Вы в этом уверены? - спросил он.
     - Совершенно уверен, - сказал Джон.
     - Вы спрашиваете, были бы мы рады. Не думаю.
     - Но ты говорил...
     - Это было вначале. Пять тысяч лет назад. За такой промежуток времени
кое-что должно измениться. Вы называете нас машинами, и я полагаю, что это
так и есть. Но за пять тысяч лет даже машина может измениться. Не в  своей
структуре, конечно. Но вы дали нам ум, а ум может претерпевать  изменения.
Могут смещаться