.
  - Ооуа! Кто? Линда? Что?
  - О Господи, потом. Вот они идут.
  То, что выглядело как военный парад, надвигалось на нас "с факелами в
руках".
  - Слушайте,- быстро сказал Том сквозь зубы, улыбаясь, как будто бы
ему только что гарантировали место в раю. - Устройте для этих кровопийц
самое лучшее представление, на которое вы способны. Самое лучшее. Может,
мне и удастся как-то успокоить эту компанию.
  И он устремился к ним, раскрывая объятия и улыбаясь. Я услышал, как он
на ходу бормочет себе под нос нечто, начинающееся с "мисс Парсонс" и
содержащее столько шипящих, что ими можно было бы расстроить
микрофоны - причем не шевеля губами.
  Мы с Норри обменялись взглядами.
  - Закон Пола, - сказала она и я кивнул. (Закон Пола, как нам поведал
однажды Рауль, гласит, что не бывает ничего настолько идеального, чтобы не
нашелся кто-то где-то, страстно это ненавидящий. И наоборот.) И тут на нас
набросилась толпа.
  - Сюда, мистер... когда выходит ваша следующая запись... пожалуйста,
скажите нашим обозревателям... действительно ли это новая форма искус-
ства... имеет силу... или вы... посмотрите сюда... мисс Драммон... верно
ли,
что вы не могли улыбнуться... перед оператором для "Звездного танца"... не
могли бы вы посмотреть сюда... пожалуйста, продолжайте... или наши
читатели... были бы просто в восторге от... но разве вы, мисс Драммон...
  прошу прощения, мисс Драммон... считаете ли вы, что вы так же хорошо
танцуете, как ваша сестра Шера... нет пророков в своем отечестве... добро
пожаловать обратно на Землю... сюда, пожалуйста, -бормотала толпа поверх
звуков щелканья, клацанья, жужжа машинерией, мигая вспышками
фотоаппаратов сквозь ослепительное сияние того, что выглядело как взрыв
галактического ядра, увиденный с близкого расстояния. И я улыбался и
кивал, и говорил изысканно-вежливые и умные вещи, и доброжелательно
отвечал на самые грубые вопросы, и к тому времени, когда нам удалось сесть
в такси, я таки дымился, как вулкан. Рауль и Линда действительно уехали
раньше. Том нашел наш багаж и мы отъехали как можно быстрее.
  - Послушай, Том, - сказал я в такси, - в другой раз назначай пресс-
конференцию на следующий день, хорошо?
  - А черт его все подери! - взорвался он. - Ну ее в пень, эту твою работу!
  Он так заорал, что даже водитель дернулся. Норри схватила его за руки и
заставила посмотреть на себя.
  - Том, - мягко сказала она, - мы твои друзья. Мы не хотим орать на
тебя и не хотим, чтобы и ты орал на нас. Ладно?
  Он глубоко вздохнул, задержал дыхание, шумно выдохнул и кивнул.
  - Ладно.
  - Теперь я знаю, что с репортерами трудно иметь дело. Я это понимаю,
Том. Но я устала и голодна, и у меня ужасно болят ноги, и мое тело просто
убеждено, что весит триста тринадцать кило. Может, в следующий раз мы
хотя бы что-нибудь сможем им приврать?
  Том помедлил с ответом, его голос прозвучал спокойнее.
  - Норри, я в самом деле не идиот. Весь этот бред должен был идти совсем
не так. Я действительно назначил пресс-конференцию на завтра. И в самом
деле попросил всех иметь совесть и сегодня оставить вас в покое. Эти
подонки, которые на вас набросились, были те, кто проигнорировал мою
просьбу, сукины...
  - Подожди минутку, - вмешался я. - Тогда какого черта мы дали им
представление?
  - Ты думаешь, я этого хотел? - прорычал Том. - И что я, черт подери,
скажу завтра уважаемым людям., которых в результате обошли? Но у меня не
было выбора, Чарли. Эта чертова сука не оставила мне выбора. Мне
пришлось дать этим стервятникам хоть что-то, иначе они пустили бы в ход
то, что у них было!
  - Том, объясни, ради всего святого, что произошло?
  - Линда Парсонс, вот что произошло. Ваше новое удивительное открытие.
  Господи, Норри, я совсем не такого ожидал, судя по твоим рассказам по
телефону. Не знаю, чего я ожидал, но, во всяком случае, профессионала.
  - Вы что... ээ... не поладили? - предположил я.
  Том фыркнул.
  - Для начала она мне сказала, что я выставляюсь. Это вообще были
первые слова, которые я от нее услышал. Потом она сказала, что я невежда и
неправильно, с ней обращаюсь. Неправильно с ней обращаюсь, Господи
Боже мой! Потом она мне проела всю плешь за то, что тут репортеры. Чарли,
от тебя и Норри я это стерплю, я и правда должен был добиться, чтобы этих
подонков вышвырнули, но с какой стати мне такое терпеть от соплячки? Ну,
я начал ей объяснять про репортеров, тогда она сказала, чтобы я выставил
противнее защиту. Христом-Богом клянусь, если я что-то действительно
ненавижу, так это когда человек сам на тебя нападает, а потом обвиняет
тебя
в том, что ты защищаешься. И при этом еще улыбается, заглядывает мне в
глаза и норовит почесать мне шею, ... твою!..
  Я решил, что он достаточно выпустил пар. Я уже потерял счет его
ядовитым репликам.
  - Значит, мы с Норри ублажали газетчиков, потому что они записали, как
вы грызетесь на публике?
  - Нет!
  В конце концов мы вытянули из него всю историю. Это опять было
волшебство Линды в действии, и более типичного примера я и привести не
могу. Каким-то образом семнадцатилетняя девочка просочилась через толпу в
космопорте прямо к Линде и упала к ней на руки, плача, что она приняла нар-
котик и потеряла над собой контроль, и пожалуйста, умоляю вас, сделайте
так, чтобы это все прошло. Именно в этот момент толпа репортеров окружила
Линду, узнав в ней Звездную танцовщицу. Даже учитывая, что она весила в
шесть раз больше того, к чему привыкла за последнее время, и была вся
исколота медиками и оскорблена Иммиграционной службой, а также только
что высекала изрядные искры из Тома, я склонен сомневаться, что Линда
вышла из себя. Я думаю, она сознательно решила так сделать. Как бы то ни
было, она, очевидно выжгла здоровенный проход в толпе этих упырей, про-
тащила сквозь него бедную девушку и нашла ей такси. Пока они
усаживались, какой-то придурок сунул камеру в лицо девушке, и Линда
оттолкнула его так, что он брякнулся на землю.
  - Проклятие, Том, я вполне мог бы поступить точно так же, - сказал я,
когда выяснил, как было дело.
  - А чтоб мне, Чарли... - начал он. Затем сверхчеловеческим усилием
совладал со своим голосом (наконец). - Смотри. Слушай. Мы тут не в
детские игры играем. Огромные суммы баксов проходят через мои руки,
Чарли. Огромные! Ты больше не ничтожество, и у тебя нет привилегий
ничтожества. Ты хоть...
  - Том, - сказала шокированная Норри. - ...малейшее представление
имеешь, какой непостоянной стала публика за последние двадцать лет?
  Может, мне нужно вам объяснять, насколько само существование этого
мусорного ведра на орбите, откуда вы только что прибыли, зависит от
общественного мнения? А может, ты хочешь рассказать мне, что записи в
твоем чемодане так же хороши, как "Звездный танец"? Что у тебя есть такая
сенсация, что ты можешь безнаказанно давать в морду репортерам? О
Господи Боже мой, какой бардак!
  Тут он меня поймал. Все хореографические планы, которые мы привезли на
орбиту, основывались на предположении что у нас будет от восьми до
двенадцати танцоров. И мы еще считали, что это минимум. А нам пришлось
выбросить все и начать с нуля. Те записи, что получились в результате, ос-
новывались преимущественно на сольных номерах - наше самое слабое
место на тот момент - и хотя я был уверен, что смогу многое улучшить при
монтаже, все равно...
  - Ничего, Том. Эти бродяги получили кое-что, что понравится их
редакторам больше, чем история о леди ростом в пять футов, которая ставит
на место гориллу. Они тоже беспокоятся об общественном мнении.
  - А что я скажу завтра Уэстбруку? И Морти, и Барбаре Фрам, и ЮПИ, и
АП, и...
  - Том, - мягко вмешалась Норри, - все будет в порядке.
  - В порядке? Что такое "в порядке"? Скажи мне, пожалуйста, как это все
будет в порядке.
  Я понял, к чему она клонит.
  - Ах черт, ну конечно. Я и не подумал об этом, дорогая. Из-за этой своры
шакалов у меня все выветрилось из головы. Да, это им подойдет. - Я начал
посмеиваться. - Это им подойдет в лучшем виде.
  - Если ты не против, дорогой.
  - Что? О нет... нет, я не против. - Я ухмыльнулся. - К этому все
достаточно долго шло. Пора осуществить.
  - Кто-нибудь будет столь любезен мне объяснить, что за черт...
  - Том, - выразительно сказал я, - можешь ни о чем не волноваться. Я
сообщу твоим уважаемым людям, которых сегодня слегка обошли, то же
самое, что я сказал отцу, когда мне было тринадцать лет и он застукал меня
в
погребе с дочкой почтальона.
  - И что за хреновину ты сказал? - буркнул он. невольно начиная
ухмыляться.
  Я обнял Норри.
  - Все класс, па. Мы завтра поженимся.
  Он недоуменно смотрел на нас несколько секунд, усмешка его поблекла, но
затем расцвела с новой силой.
  - Пусть меня закопают в дерьмо! - закричал он. - Поздравляю! Это
потрясающе, Чарли, Норри, о, поздравляю вас обоих, это очень вовремя. -
Он и попытался обнять нас обоих, но в этот момент таксисту пришлось
увернуться от какого-то психа и Тома с распростертыми объятиями отбро-
сило назад. - Это сногсшибательно, это... вы знаете, по-моему, это
сработает! - У него хватило воспитания покраснеть. - Я хочу сказать, черт
с ними, с репортерами. Я только... я хочу...
  - Ты можешь, - серьезно сказала Норри, - никогда не волноваться по
таким пустякам. Мы всегда тебе поможем.

  Мне позвонили от дежурного администратора гостиницы, когда Линда
зарегистрировалась. Как я и просил. Я что-то проворчал в ответ, положил
трубку мимо телефона, слез с кровати, попал ногой в мусорную корзину,
рухнул на тумбочку, поломав и ее, и соседствующую лампу, и в конце концов
распростерся на полу, уткнувшись подбородком в коврик, а носом - в
светящийся циферблат часов, которые показывали четыре сорок два. Утра. К
тому моменту, когда я окончательно проснулся, подсветка часов выдохлась и
погасла. Теперь была кромешная тьма. Невероятно, однако Норри не
проснулась. Я встал, в темноте оделся и ушел, оставив все разрушения
неубранными до утра. К счастью, я ударился здоровым боком; я мог ходить,
пусть даже и хромая на обе ноги.
  - Линда? Это я, Чарли.
  Она открыла сразу же.
  - Чарли, прошу меня извинить...
  - Брось. Ты поступила нормально. Как та девушка?
  Я вошел. Она закрыла дверь за мной, состроила гримасу.
  - Не лучшим образом. Но сейчас у нее родные. Я думаю, с ней все будет в
порядке.
  - Это хорошо. Я помню, как мне однажды стало плохо от наркотиков. Она
кивнула:
  - Знаешь, что через восемь часов все кончится, но это не помогает. Для
тебя время тянется бесконечно.
  - Ага. Послушай, насчет Тома...
  Она состроила другую гримасу.
  - Ох, Чарли, ну он и козел.
  - Вы что... ээ...не поладили?
  - Я только хотела сказать ему, что он слишком высокомерно держится, а
он сделал вид, что не понимает, о чем я говорю. Поэтому я заметила ему,
что
нечего демонстрировать свою спесь, что он не такой важный, каким хочет
показаться, и просила его обращаться со мной как с другом, а не как с
чужим
человеком - исходя из всего, что вы рассказывали о нем, мне это казалось
правильным. "Ладно", - сказал он, поэтому я попросила его как друга
избавить нас от репортеров на этот день или дольше, и тут он набросился на
меня. Он выставил такую ужасную оборону против меня, Чарли.
  - Послушай, Линда, - начал я, - получилась вся эта неразбериха...
  - Честно, Чарли, я пыталась успокоить его, я пыталась показать ему, что я
его не обвиняю. Я... я гладила его по шее и щекам, старалась, чтобы он
смягчился, расслабился, а он, он меня оттолкнул. Ну правда, Чарли, вы с
Норри рассказывали, какой он хороший... а тут такой облом.
  - Линда, мне ужасно жаль, что вы не сошлись характерами. Том на самом
деле отличный парень, просто...
  - Я думаю, он хотел, чтобы я сказала Сандре, что не стану ей помогать,
позволила полиции ее забрать и...
  Я сдался.
  - Увидимся утр... днем, Линда. Поспи немного. В какой-то там комнате в
два часа будет пресс-конференция.
  - Конечно. Я прошу прощения, уже, наверно, очень поздно, да?
  Я встретил Рауля в коридоре - дежурный администратор позвонил ему
сразу после меня, но он просыпался медленнее. Я сказал ему, что Линда и
пациентка чувствовали себя настолько хорошо, насколько можно было
ожидать, и он облегченно вздохнул.
  - Ни фига себе, Чарли, ты бы их видел, ее и Тома. Как кошка с собакой.
  Никогда бы в это не поверил.
  - Н-да, иногда наши лучшие друзья не переносят друг друга.
  - Ага, забавная штука жизнь.
  После этого глубокомысленного замечания я отправился обратно в постель.
  Норри все еще дрыхла без задних ног, когда я вошел, но когда я залез под
одеяло и прижался к ее спине, она фыркнула как лошадь и спросила:
  - Нормально?
  - Все в порядке, - шепнул я. - Но придется этих двоих какое-то время
держать на расстоянии.
  Она повернулась, приоткрыла один глаз и посмотрела на меня.
  - Милый, - пробормотала она, улыбаясь обращенной ко мне стороной
рта, - ты еще не безнадежен. Это у тебя пройдет.
  После чего она повернулась обратно и заснула, оставив меня одновременно
самодовольным, глупым и в полнейшем недоумении, о чем это она говорила.



  Те записи танцев первого семестра все равно продались отлично, и критики
были более чем доброжелательны - в большинстве. Кроме того, мы
переиздали "Масса есть действие", на этот раз со звуковым сопровождением
Рауля, и закончили наш первый финансовый год, попав в яблочко.
  К второму году наша Студия уже обретала нормальную форму.
  Мы обосновались на сильно удлиненной орбите. В перигее студия
приближалась к Земле на 3200 километров (это не очень близко - Скайлэб
был приблизительно в 450 километрах), и в апогее удалялась на 80 000
километров. Цель этого была в том, чтобы Земля не закрывала половину неба
на каждой записи. В апогее Земля была размером примерно с кулак (дуга,
стягивающая чуть больше 9 градусов), и мы проводили большую часть
времени далеко от нее (второй закон Кеплера: спутник, расположенный на
более низкой орбите, обращается быстрее). Так как мы делали полный оборот
почти дважды в день, это давало каждые двадцать четыре часа два
возможных периода записи почти по 8 часов каждый. Мы просто
приспособили наши "внутренние часы", наш биологический ритм так, что
один из этих двух периодов приходился между девятью и пятью часами
субъективного времени. (Если мы портили эпизод, то, чтобы вернуться и
переснять его, приходилось ждать около 11 часов, чтобы Земля на заднем
плане была соответствующего видимого размера.)
Следует немного рассказать и о самом комплексе студии.
  Самая большая одиночная структура, это, конечно, Аквариум - огромная
сфера для работы внутри, без р-костюмов. Она вполне прозрачна при
должном освещении, но может быть закрыта фольгой в случае, если вам не
нужна в качестве фона вся вселенная. Шесть очень маленьких и очень хо-
роших камер встроены в Аквариум в различных местах. Аквариум рассчитан
также для приема пластиковых панелей, которые превращают его в куб
внутри сферы - хотя пользовались этим мы лишь несколько раз и, вероятно,
в дальнейшем не будем.
  Следующее по величине строение - это подсобная структура, которую мы
стали называть "Чулан враля Мак-Джи". Сам Чулан -это всего лишь
длинный "стационарный" шест, усыпанный подпорками и роликами, на
которые намотаны тросики, и покрытый всяким хламом, привязанным к нему
для страховки. Опоры, части декораций, модули камеры и запасные части,
осветительные принадлежности, пульты управления и вспомогательные сис-
темы, и канистры и банки, и коробки и бруски, и связки и пачки, и мотки и
катушки, и разбросанные беспорядочно пакеты всего прочего, которые кто-то
из нас счел удобным иметь под рукой для танца в невесомости и записи его
на пленку. Чулан враля Мак-Джи оброс всем этим, как некими межпланет-
ными ракушками, и представляет обычную кладовку. Размер и форма
неуклюжего груза меняются по мере его использования, и отдельные
компоненты все время лениво колышутся, как шизофренические водоросли.
  Нам это было удобно, потому что вовсе не хотелось постоянно выходить и
входить в жилые помещения.
  Вообразите кузнечный молот. Большой старинный рабочий молот, которым
грохают по наковальне, с огромной рабочей частью в форме бочонка.
  Представьте теперь гораздо меньший цилиндрик, размером с банку от колы,
на другом конце ручки. Банка - мой дом. Там я живу вместе с женой, когда
мы находимся дома в космосе: три с половиной комнаты и ванная, лифта нет.
  Попытайтесь сбалансировать этот кузнечный молот горизонтально на одном
пальце. Вы захотите положить этот палец рядом с другим концом, сразу
около массивного бочонка. Это - точка, вокруг которой вращаются мой дом
и противовес; вращаются для того, чтобы обеспечивать в доме одну шестую
земного тяготения. В противовесе находится оборудование жизнеобеспечения
и энергетическое питание, медицинская телеметрия, домашний компьютер и
телефонные приспособления, а также несколько чертовски здоровенных
гироскопов. "Ручка молота" довольно длинная: требуется ствол порядка 135
метров, чтобы давать одну шестую g при частоте вращения 1 минута. Такая
скорость вращения сводит к минимуму отклоняющую силу Кориолиса, она
становится столь же незаметной, как и на торе размером со Скайфэковское
Кольцо-1 - но без огромного объема тора и неизбежно неэффективной
планировки. (Скайфэковская аксиома: куда бы вы ни пошли, окажется, что
вам всю дорогу придется заворачивать; скоро вы и думать будете по кривой).
  Поскольку лишь Токугава может себе позволить мощности, требуемые для
того, чтобы начинать и останавливать вращение масс в космосе по собст-
венной прихоти, у нас есть только два способа выйти из дома. Ось вращения
нацелена на Чулан враля Мак-Джи и Городской Зал (о котором позднее).
  Можно просто выйти через "нижний" шлюз ("черный ход") и отцепиться в
нужный момент. Если вы недостаточно опытны для передвижения в космосе
или если вы направляетесь куда-нибудь по касательной к оси вращения, вы
выходите через "верхний" шлюз (парадную дверь), взбираетесь вверх по
ступенькам ручки молота к той точке, где вес исчезает полностью, и шагаете
в сторону, а потом, управляя реактивными двигателями, попадаете, куда вам
надо. Домой мы всегда приходим через парадную дверь: вот почему лестница
ручки молота по привычке считается ведущей вниз. Уборная - проще не
бывает, надо только почаще следить, чтобы на Чулан и Зал не сыпалось
высушенное холодом дерьмо.
  (Нет, мы не сохраняем его, чтобы выращивать на нем овощи или для каких-
нибудь других экологических чудес. Замкнутая система размером с нашу
слишком мала, чтобы быть эффективной. Ну, мы перерабатываем большую
часть влаги, но остальное выбрасываем в космос, а покупаем еду, воздух и
воду на Луне, как все остальные. В случае необходимости мы могли бы
доставлять все и с Земли.)
Мы прошли через все эти тяжкие испытания, как вы понимаете, для того,
чтобы обеспечить среду с 1/6 g. Когда вы находитесь в космосе достаточно
долго, вы находите невесомость гораздо более комфортабельной и удобной.
  Любая гравитация вообще воспринимается как необоснованная предвзятость,
цензура движения - как если бы писателя, который пишет кровавые
боевики, обязали заканчивать все исключительно хэппи-эндами или
музыканта ограничили только одной тональностью.
  Но мы старались проводить дома как можно больше времени. Любая
гравитация замедлит бездумную попытку вашего организма необратимо
приспособиться к отсутствию тяжести, и одна шестая g - разумный
компромисс. Поскольку это стандартная местная сила тяготения, равная тяго-
тению на поверхности Луны и на Скайфэке, то физиологические параметры
всем хорошо известны. Чем больше времени мы проводили дома, тем больше
мы могли оставаться на орбите - и наш режим был установлен строго.
  Никто не хотел навсегда остаться в космосе. Вот так мы. думали об этом в
те
дни.
  Если мы выбивались из графика и понимали, что один из нас адаптируется
слишком быстро, мы могли это до некоторой степени компенсировать.
  Выходите черным ходом, взбираетесь на тренировочную перекла