ческий омнибус с последними пассажирами - подпрыгивая, он мчался по
траве к нашей мачте. Меня уже  предупредили,  что  на  "Уильяме  Рэндольфе
Харсте" из "Американских Императорских" произошла поломка дизеля,  и  нам,
поскольку мы летим почти тем же маршрутом, предстоит взять на  борт  часть
пассажиров с этого корабля. Должно быть, в омнибусе ехали они.
   До  отлета  оставались  считанные  минуты.  Погрузка   закончилась,   я
удостоверился, что грузовые люки задраены, и спустился с мачты.
   Лифт, движущийся  по  центральному  стволу  мачты,  предназначался  для
пассажиров и экипажа. Наземная служба пользовалась  спиральной  лестницей.
Спускаясь на лифте, я видел, как техники бегут по ступенькам, спеша занять
свои места. Топливные заправщики уже давно были отбуксированы.
   Я остановился у входа в лифт, рядом  с  офицером  из  наземной  службы,
который проверял билеты у пассажиров и накладные  на  груз.  Во  внешности
состоятельных американцев, поднимавшихся на  борт  "Лох-Итайва",  не  было
ничего подозрительного. Правда, они казались  немного  раздраженными  тем,
что им приходится менять корабль.
   При виде одного из стоящих в очереди людей я не удержался от улыбки. Он
выглядел лет на пятьдесят и был одет в весьма примечательный наряд:  шорты
цвета хаки, гольфы, зеленая рубашка со множеством  значков  и  широкополая
коричневая  шляпа.  В  руке  он  держал  полированный  посох  с   флажком.
Самомнение, ясно  читавшееся  на  одутловатом  красном  лице,  делало  его
внешность еще более комичной. Колени его были такими же  красными,  как  и
нос. Я решил, что вижу перед собой  не  успевшего  переодеться  комика  из
кинематографа или мюзик-холла. За ним стояло  десятка  два  мальчишек  лет
двенадцати, в таких же костюмах, с такими же серьезными минами на лицах  и
с рюкзаками за спиной.
   - Что это за маскарад? - спросил я офицера.
   - Американский вариант молодежной бригады  Баден-Пауэла.  Разве  вы  не
состояли в этой организации?
   Я отрицательно покачал головой.
   - А кто они такие?
   - Скауты Рузвельта, - ответил офицер. - Кажется, называют  себя  "юными
берейторами".
   - Я бы не сказал, что их предводитель так уж юн.
   Краснолицый повернулся ко мне спиной. Ткань цвета хаки угрожала лопнуть
на его упитанном заду.
   - Не он один, усмехнулся  мой  собеседник.  -  Знаю  я  таких,  они  не
взрослеют. Всю жизнь в скаутах. Их хлебом не корми - дай покомандовать.
   - Рад, что не приставлен к ним нянькой, - с чувством произнес я, косясь
на прыщавые личики под широкополыми шляпами. Дети нервничали - похоже,  им
еще не приходилось летать на воздушных кораблях.
   Внезапно я вспомнил о своих обязанностях. На кожаном ремне, стягивавшем
объемистое брюшко вожака скаутов, висела  большая  пистолетная  кобура.  Я
подождал, пока офицер проверит у него билеты, затем приблизился и  вежливо
отдал честь.
   - Прошу прощения, сэр, но при  посадке  на  корабль  оружие  полагается
сдавать эконому. Будьте любезны, отдайте револьвер. Вы получите  его,  как
только...
   Краснолицый раздраженно отмахнулся посохом и,  скомандовав:  "Мальчики,
за мной!" попытался пройти мимо меня.
   - Извините, сэр, но я не пропущу вас на борт, пока...
   - Я имею право носить оружие! Какого черта...
   - Сэр, согласно международным правилам  пассажиры  с  оружием  на  борт
воздушных кораблей не допускаются. Отдайте мне револьвер под  расписку,  а
по прибытии в... - я глянул  на  билет,  -  ...по  прибытии  в  Сидней  вы
получите его обратно, мистер Эган.
   - Капитан Эган! - рявкнул он. - Командир отряда берейторов!
   - Капитан Эган. В противном случае вам придется остаться.
   -  На  американский  корабль  меня  пустили  бы  без  всяких  придирок.
Погодите, я позову капитана...
   -  Капитан  американского  корабля   тоже   подчиняется   международным
правилам, сэр, - перебил я, выразительно глядя на  часы.  -  Повторяю,  мы
будем вынуждены улететь без вас.
   - Сопливый выскочка! - Красный цвет на физиономии предводителя  скаутов
превратился в пунцовый; в голосе звучала не только ярость,  но  и  угроза.
Впрочем, Эган тут же сник. Он расстегнул ремень, снял кобуру и,  помедлив,
протянул мне. Я достал пистолет.
   - Воздушный, - проворчал Эган, - не очень мощный.
   - Правила есть правила, сэр. У кого-нибудь из ваших... подчиненных есть
оружие?
   - Конечно, нет! Это моя привилегия!  Я  же  был  берейтором.  Настоящим
берейтором. Ушел в отставку одним из последних... За мной  шагом  марш!  -
скомандовал он, указывая посохом вперед, и затопал к лифту во главе своего
отряда. Скауты все как один обожгли меня взглядом - им явно не  нравилось,
когда унижали их командира.
   В кабине лифта оставалось свободное место, но я предпочел подняться  по
лестнице, так как сомневался, что сумею удержаться от смеха.


   На корабле я отдал пистолет эконому, а расписку с первым же встреченным
стюардом отослал капитану Эгану. Потом я поднялся на мостик. С  минуты  на
минуту корабль должен был отчалить, и я не хотел пропустить это зрелище.
   Один за другим падали швартовочные  тросы.  Я  чувствовал  подрагивание
палубы - казалось, кораблю не терпится в небо.  Тихо  загудели  моторы,  в
зеркалах заднего обзора медленно завертелись пропеллеры. Капитан посмотрел
вперед, затем вниз, затем повернул зеркала. Удостоверясь,  что  за  кормой
тоже все в порядке, он отдал несколько приказаний,  и  матросы  втянули  в
корпус трап, соединявший корабль и мачту. Теперь только канаты  удерживали
"Лох-Итайв".
   - Мачтовый, жду разрешения на  взлет,  -  произнес  капитан  Хардинг  в
телефон.
   - Взлет разрешаю, сэр, - отозвался мачтовый диспетчер.
   - Отдать концы!
   "Лох-Итайв" вздрогнул  и  стал  разворачиваться.  Его  нос  по-прежнему
гнездился в конусе мачты.
   Все двигатели средний назад! - скомандовал капитан. - Рулевой-один, два
градуса лево руля!
   - Есть два градуса лево руля, сэр.
   - Рулевой-два, пятьсот футов вверх.
   - Есть пятьсот футов вверх, сэр. -  Второй  рулевой  повернул  огромный
штурвал. Вокруг нас гудели и щелкали внушительных размеров приборы;  в  их
показаниях запутался бы любой морской волк былых времен.
   Просторный аэропарк таял внизу. Мы шли  по  кривой  к  мерцающей  бухте
Сан-Франциско, вдоль которой стояли на якоре крошечные суда.  Как  всегда,
красавец "Лох-Итайв" безукоризненно слушался рулей.
   И вот мы над океаном.
   - Рулевой-один, пять градусов лево руля, - приказал капитан,  склоняясь
над консолью компьютера.
   - Есть пять градусов лево руля, сэр.
   В иллюминаторах  правого  борта  показались  небоскребы  Сан-Франциско,
раскрашенные во все мыслимые цвета.
   - Рулевой-два, подъем на две тысячи футов.
   - Есть две тысячи футов вверх, сэр.
   Мы прорывались сквозь тонкую пелену облаков. Погружались  в  безбрежное
море голубизны.
   - Всем дизелям - полный вперед!
   Моторы  взревели.  "Лох-Итайв"  летел  к  Южной  Америке  с  постоянной
скоростью сто двадцать миль в час, неся на борту триста  восемьдесят  пять
пассажиров и сорок восемь тонн груза с легкостью орла, несущего  в  когтях
мышь.


   К вечеру об  инциденте  со  скаутмастером  знал  весь  экипаж.  Офицеры
спрашивали меня, как я намерен обуздать Ковбоя Робби - так кто-то  из  них
окрестил Эгана. Я обещал  держаться  от  него  подальше,  если  только  не
выяснится, что он  -  диверсант.  Однако,  Эган  явно  не  разделял  моего
миролюбия.
   Вторая стычка между нами  произошла  в  тот  вечер,  когда  я  совершал
инспекционный обход корабля. Такие обходы, как  правило,  очень  скучны  и
отнимают много времени.
   В рекламных проспектах компании интерьер гондолы назван шикарным, и это
соответствует истине. Особенно роскошна обстановка палубы первого  класса.
Пластиковая облицовка стен неотличима от мрамора, дуба,  красного  дерева,
тика, стали, меди и золота. На огромных иллюминаторах вдоль всей гондолы -
бархатные  гардины  и  шелковые  маркизы,  на  полу  -  толстые  ковры   с
сине-красно-желтым узором, в залах отдыха и коридорах  -  удобные  кресла.
Залы отдыха, рестораны, курительные, бары и ванные обставлены по последней
моде и оборудованы электрическими лампами. Именно эта  роскошь  и  сделала
"Лох-Итайв" одним из наиболее дорогих воздушных лайнеров,  но  большинство
пассажиров считало, что  путешествие  на  нем  стоит  тех  денег,  которые
пришлось выложить за билет.
   Я добрался до палубы третьего класса и уже подумывал, не  повернуть  ли
обратно. Внезапно из  бокового  коридора,  ведущего  к  столовой,  выбежал
капитан-берейтор. Он был вне себя от злости.
   - У меня жалоба! - выкрикнул он, схватив меня за руку.
   "Да уж понятно, что не благодарность", - едва не  сорвалось  у  меня  с
языка. Я вопросительно поднял бровь.
   - По поводу ресторана, - добавил он.
   - У вас претензии к стюардам, сэр? - с облегчением предположил я.
   - Я уже обращался к главному стюарду, но он не пожелал  мне  помочь.  -
Эган сощурился. - Вы, кажется, офицер?
   - Да, но я отвечаю только за безопасность корабля.
   - А как насчет нравственности?
   - При чем тут нравственность, сэр? - опешил я.
   - Вот что я вам скажу, молодой человек. Я несу ответственность за своих
скаутов и не  хочу,  чтобы  их  оскорбляли,  чтобы  им  показывали  дурной
пример... Ступайте за мной.
   Повинуясь скорее любопытству, нежели чувству долга,  я  проследовал  за
Эганом в столовую. Там довольно вяло играл джаз-банд и танцевало несколько
пар. Посетители ели и беседовали,  не  обращая  внимания  на  дюжину  юных
берейторов, сидевших за одним столом.
   - Видите? - прошептал Эган. - Видите?
   - О чем вы, сэр?
   - Никто не предупреждал меня, что я окажусь на  борту  летающего  храма
Иезавели. Что беспутные женщины будут  демонстрировать  тут  свои  телеса!
Смотрите, смотрите! Да, я не спорю, на этих девицах есть нечто,  отдаленно
напоминающее вечерние платья, но скажите, разве подобное  зрелище  типично
для ночного Лондона? А эта омерзительная музыка! - Он указал на эстраду со
скучающим оркестром. - Но что самое  отвратительное,  молодой  человек,  -
зашипел он мне на ухо, - рядом с нами едят черномазые! Это не корабль, сэр
- это настоящее гнездо разврата!
   Рядом со скаутами сидели несколько молодых  индусов.  Сдав  экзамены  в
Лондоне, они летели в Гонконг, чтобы поступить на государственную  службу.
Они были хорошо одеты и вели себя  весьма  пристойно,  вполголоса  беседуя
между собой.
   - Белых мальчиков вынуждают есть бок о бок с черномазыми,  -  продолжал
Эган. - Вы должны помнить, что нас перевели на этот корабль, не  спрашивая
нашего согласия. На американском корабле...
   Подошел главный стюард. Он смотрел на меня устало и  с  сочувствием.  Я
искал выход.
   - Наверное, будет лучше, если ужин  для  этого  пассажира  и  мальчиков
подадут к ним в каюты? - спросил я главного стюарда.
   - Ни за что! - В глазах Эгана  появился  безумный  блеск.  -  Я  обязан
присматривать за детьми! Следить, чтобы они правильно питались и соблюдали
гигиену!
   Я был готов махнуть рукой и уйти, но тут стюард с  непроницаемым  лицом
предложил поставить вокруг стола ширмы. Разумеется, они не могли  оградить
берейторов от музыки, зато вид индийских чиновников и "полуодетых" леди не
будет оскорблять их чувства. Эган с кислой миной пошел на компромисс.
   Он двинулся к своим подопечным, и тут двое  из  них  бросились  к  нему
навстречу. У одного, зажимавшего рот носовым платком, лицо было зеленым.
   - Сэр, кажется, у  Дубровского  воздушная  болезнь,  -  сообщил  второй
мальчик.
   Я выбежал из ресторана, слыша за спиной истошные вопли Эгана:
   - Врача! Врача!
   Как  известно,  воздушная  болезнь  вызывается  самовнушением,  но  она
способна передаваться от человека к человеку.  Вскоре,  к  немалому  моему
облегчению, она свалила всех бойскаутов вместе с Эганом.
   Два дня, пока мы летели до Британского Эквадора, скаутмастера  было  не
видно и не  слышно,  хотя  одному  из  корабельных  врачей,  должно  быть,
пришлось туго.
   В Куэто мы сделали короткую остановку, чтобы взять  на  борт  несколько
пассажиров, почту и две клетки с обезьянами для австралийского зоопарка.
   Капитан Хардинг лично не сталкивался с Эганом, поэтому доклады  о  моих
неурядицах вызывали у него только веселье.
   - Надо помягче с ним,  лейтенант,  -  сказал  он,  когда  мы  распивали
бутылочку на мостике, что было  исключительно  офицерской  привилегией.  -
Если хотите стать профессионалом, учитесь ладить с пассажирами.
   - Он не в своем уме, капитан. Видели бы вы его глаза!
   Хардинг  сочувственно  улыбнулся,  но  я  догадался,  что  участившиеся
инциденты со скаутмастером он объясняет моей неопытностью - ведь я, что ни
говори, летал без году неделя.


   Путешествие из Южной Америки к первому из островов Тихого  океана  было
спокойным и приятным. Внизу расстилалась бескрайняя синяя гладь; над  нами
ослепительно сияло солнце.
   Однако,  когда  показался  атолл  Пукапука,  мы  приняли  по   телефону
сообщение о буре, разыгравшейся в районе Папеэте. Вскоре телефонная  связь
прервалась из-за сильных помех, но трудностей с  управлением  кораблем  мы
пока не испытывали и надеялись прибыть на  Таити  по  расписанию.  Стюарды
предупредили пассажиров о возможной болтанке. Стремясь уйти от  штормового
ветра, мы поднялись на высоту две с половиной  тысячи  футов.  Инженеры  в
двигательных гондолах получили команду "полный вперед", но было поздно.
   Внезапно свет за бортом померк; только призрачные серые лучи  проникали
через иллюминаторы. На мостике и в гондоле зажглись  электрические  лампы.
Мгновение спустя разразилась  гроза.  Казалось,  нас  обстреливают  тысячи
пулеметов - с таким грохотом били о корпус градины. Температура на мостике
падала с умопомрачительной быстротой, и мы  дрожали  от  холода,  пока  не
заработала   автоматическая   отопительная   система.   "Лох-Итайв"   тоже
подрагивал, уверенно пронизывая  клубящуюся  черную  тучу.  Страха  мы  не
испытывали - корпус корабля надежно защищал нас от молний.
   В конце концов мы вырвались из тучи и увидели внизу бушующее море.
   - Рад, что я здесь, а не там, -  ухмыльнулся  Хардинг,  глядя  вниз.  -
Хорошо, что на свете существуют воздушные корабли.
   Из телефонных приемников, установленных на  мостике,  зазвучала  легкая
музыка. Шкипер велел второму помощнику выключить их.
   - Никак не возьму в толк, для чего это нужно.
   Корабль неожиданно провалился на несколько футов. Мой желудок подскочил
к горлу, а страх запустил в душу свои холодные  щупальца.  Впервые  с  тех
пор, как майор Хоуэл подобрал меня в Теку  Бенга,  я  испытал  тревогу  на
борту воздушного корабля.
   - Н-да, погодка не балует, - пробормотал  капитан,  застегивая  китель.
Вряд ли бывает хуже в это время года. Рулевой-два, как высота?
   - Полный порядок, сэр.
   Отворилась дверь, на мостик вошел третий помощник. Он был взволнован.
   - Что случилось? - спросил я.
   - А, дьявол! - воскликнул он. - Только что поцапался с твоим приятелем,
Бастейбл. Чертов Ковбой! Закатил, понимаешь, истерику, требуя спасательные
плоты и парашюты. Это же просто берсерк, а  не  пассажир!  Сколько  летаю,
впервые встречаю такого! Втемяшил себе в голову, что мы падаем.
   Я улыбнулся Хардингу, тот невесело ухмыльнулся в ответ.
   - Что вы ему сказали? - спросил он третьего помощника.
   - Кажется, мне удалось его немного успокоить. Знали бы вы, как хотелось
врезать ему в челюсть!
   - Ну, это уж совсем ни к чему, - сказал капитан, раскуривая  трубку.  -
Вряд ли хозяева погладят нас по головке, если он подаст в суд. К тому  же,
это особый случай - нельзя ударить  лицом  в  грязь  перед  "Американскими
Императорскими".
   Третий помощник повернулся ко мне.
   - Тебя он тоже стращал? Говорил, что у него большие связи в Вашингтоне?
Обещал позаботиться, чтобы тебя вышвырнули со службы?
   Я рассмеялся.
   - Нет, до этого у нас еще не дошло.
   Град забарабанил сильнее, ветер взревел,  словно  осерчав  на  корабль,
вторгшийся в его царство.  "Лох-Итайв"  снова  попал  в  воздушную  яму  и
содрогнулся всем корпусом. Снаружи было темно как  ночью,  молнии  клевали
лайнер со всех сторон. Не зная, чем еще заняться, я направился  к  выходу,
чтобы успокоить пассажиров.
   Едва я протянул руку к двери, она распахнулась, и на мостик вбежал Эган
- воплощение паники. За ним гурьбой ввалились бледные скауты.
   Потрясая над головой посохом, Эган наступал на Хардинга.
   - Я отвечаю за этих мальчиков! Мне доверена их жизнь! Я  требую,  чтобы
нам немедленно выдали парашюты и спасательные плоты!
   - Сэр, прошу вас немедленно вернуться в свою каюту, - спокойно произнес
Хардинг. - Кораблю не угрожает никакая опасность. Если у  вас  разгулялись
нервы, обратитесь к врачу - он даст вам успокоительное.
   Ковбой Робби завопил  что-то  совершенно  неразборчивое.  Сунув  в  рот
трубку, капитан повернулся к консоли и буркнул:
   - Будьте любезны, сэр, покиньте мостик.
   Я шагнул к Эгану.
   - Сэр, полагаю, будет лучше всего...
   Но Эган не слушал меня. Его мясистая пятерня ударила капитана по плечу.
   - Капитан, вы от меня так просто не отвяжетесь. Я имею право...
   Шкипер повернулся к нам и холодно произнес:
   - Надеюсь, кто-нибудь выведет отсюда этого джентльмена.
   Мы с третьим помощником схватили Эгана под руки и  потащили  к  выходу.
Вопреки нашим ожиданиям, он почти не сопротивлялся. Его трясло от страха.
   В крытом переходе я подозвал двух матросов и поручил им отвести Эгана в
его каюту. Меня возмутило бесцеремонное  обращение  скаутмастера  с  нашим
капитаном, и я боялся, что не удержусь от рукоприкладства.
   Возвратясь на мостик, я увидел, что Хардинг как  ни  в  чем  не  бывало
посасывает трубку.
   - Чертов неврастеник, - проворчал он, ни к кому не обращаясь. - Ну,  да
Бог с ним. Надеюсь, шторм скоро утихнет...



3. СТЫЧКА И... РАЗЖАЛОВАНИЕ

   Когда  мы  наконец  достигли  берегов  Таити  и  в  поисках   аэропарка
спустились ниже облаков, стало ясно, что чудовищный тайфун обрушился и  на
остров. Воздушный корабль мотало, точно щепку,  и  рулевые  изо  всех  сил
старались удержать его на курсе.
   Целые пальмовые рощи были выкорчеваны ветром;  многие  здания  получили
серьезные повреждения.  В  аэропарке  уцелело  только  три  мачты,  и  все
оказались заняты - к ним  было  пришвартовано  два  корабля,  удерживаемых
паутиной дополнительных тросов.
   Оценив  обстановку,  шкипер  приказал  первому  рулевому  кружить   над
аэропарком и покинул мостик. "Сейчас  вернусь",  -  только  и  сказал  он.
Третий помощник подмигнул мне.
   - Держу пари - пошел тяпнуть рому... А что  прикажешь  делать?  Сначала
шторм, потом этот Эган...
   На полной скорости наш огромный корабль описывал  круги  над  островом,
борясь с завывающим ветром, который, похоже, не собирался  стихать.  Время
от времени я смотрел вниз, на аэропарк, и видел, что ураган свирепствует и
там.
   Прошла четверть часа, а капитан все не возвращался.
   - Что-то долго, - заметил я. - Не похоже на него.
   Третий помощник попробовал связаться с каютой шкипера по  телефону,  но
там никто не отвечал.
   - Может, он уже идет сюда, - предположил помощник.
   Через пять минут он послал свободного от вахты матроса  проверить,  все
ли в порядке. Вскоре тот в ужасе прибежал обратно.
   - Капитан, сэр... Наверху, у склада  парашютов...  Кажется,  он  ранен,
сэр. Доктор уже идет.
   - У склада парашютов? Что он там делал?
   Поскольку никто из вахтенных офицеров не имел права покинуть мостик без
приказа, то с  матросом  отправился  я.  Мы  прошли  по  узкому  коридору,
поднялись к офицерским каютам,  миновали  апартаменты  шкипера  и  наконец
оказались у подножья трапа, ведущего к хранилищу спасательного снаряжения.
В полумраке я увидел лежащего в  футе  от  лестницы  капитана  Хардинга  и
опустился рядом с ним на колени.
   - Упал с этого треклятого трапа, - процедил  он,  морщась