мало изумлен, увидев в этом диком краю цивилизованное поселение, и
удивился еще больше, когда узнал, что это и есть  резиденция  Шоу:  тихим,
мирным уголком показалась мне долина. Шоу ухмылялся, видя мое смятение.
   - Не так уж плохо для тупоголовых  разбойников,  правда?  Мы  построили
город своими руками. Здесь вы найдете все, что душе угодно...  и  кое-что,
чем не может похвастаться даже Лондон.
   Шоу предстал передо мной в новом свете.  Бандит,  грабитель,  убийца  -
несомненно... но вместе с тем - нечто  больше,  раз  сумел  создать  такой
город в китайской глуши.
   - Мистер Бастейбл, разве вы не читали обо мне? Ну да, последних номеров
"Шанхай-экспресс" вы  могли  и  не  видеть...  Меня  называют  Александром
Китайским. Значит, это - моя Александрия. Это - Шоу-таун, мистер Бастейбл.
- Он радовался, как школьник своим пятеркам. - Мое детище! Я построил его!
   - Охотно верю. - Мое изумление прошло.  -  Только  строили  вы  его  на
костях, и кровью выкрасили свое знамя.
   - В ваших словах чересчур много патетики, -  сказал  Шоу.  -  Обычно  я
стараюсь на прибегать к убийствам. Я солдат. Чувствуете разницу?
   - Разницу-то чувствую, но весь мой опыт говорит, что вы, "генерал" Шоу,
- заурядный головорез.
   Он рассмеялся.
   - Поживем - увидим... Взгляните-ка туда. Узнаете? Вон  там,  на  другом
краю города!
   Да, я увидел и сразу узнал его  -  огромный  воздушный  корабль,  мягко
покачивающийся на швартовочных канатах.
   - Боже! - воскликнул я. - Вы захватили "Лох-Итайв"!
   - Ага, - ответил Шоу  радостно,  точно  мальчишка,  приобретший  редкую
марку для своей коллекции. - Мой будущий флагман. Скоро у меня будет целая
флотилия воздушных кораблей. Что скажете, мистер Бастейбл? Вскоре  я  буду
властвовать не только на земле, но и в воздухе. Каким могучим  полководцем
я стану! Остальные мне и в подметки не сгодятся!
   Я смотрел  в  его  горящие  глаза  и  не  знал,  что  ответить.  Он  не
сумасшедший, не простачок, не дешевый фигляр. Напротив, это один из  самых
умных людей, которых мне доводилось встречать.
   Шоу запрокинул голову и разразился хохотом, восторгаясь собой  и  своим
дерзким поступком, достойным Гаргантюа - подумать только, он похитил самый
красивый и большой воздушный корабль, когда-либо поднимавшийся в небо!
   - Ох, мистер Бастейбл! - простонал Шоу, не в силах  унять  смех.  -  До
чего же смешно! До чего смешно, мистер Бастейбл!



3. ЧИН ЧЕН ТА-ЧЬЯ

   На расположенной за городом  посадочной  площадке  причальных  мачт  не
оказалось. Мы просто сбросили швартовочные канаты, а техники внизу  тянули
их в разные стороны до тех пор, пока гондола  не  коснулась  земли.  После
чего они закрепили канаты и отошли.
   Мы вышли из корабля под  бдительной  охраной  людей  генерала  Шоу.  Их
револьверы, ножи и патронташи резко контрастировали с  мирной  долиной.  Я
ожидал увидеть множество кули,  спешащих  на  разгрузку  судна,  но  люди,
которые окружили  нас,  были  хорошо  одеты  и  не  выглядели  измученными
непосильной работой - поначалу я даже принял их за купцов  и  приказчиков.
Шоу сказал им что-то,  и  они  поднялись  на  борт,  выказывая  не  больше
раболепства, нежели любые бандиты, подчиняющиеся своему главарю.
   Сопровождавшие Шоу разбойники, разодетые в истрепанные шелка, сандалии,
украшенные бисером головные повязки, сели  в  паромобиль  и  уехали  -  на
другой конец долины, как объяснил Шоу.
   - Там стоит наша армия, - сказал он. - Чин Чен Та-Чья  -  прежде  всего
гражданское поселение.
   Мы с Юной Персон помогли Корженевскому спуститься на  землю,  ведя  его
под руки, и направились к городу. Граф Гевара понуро шел впереди.  Сегодня
Корженевский выглядел гораздо лучше, его взгляд  вновь  стал  осмысленным.
Позади нас, изумленно озираясь по сторонам, брел весь экипаж "Скитальца".
   - Как, вы сказали, называется этот город? - спросил я генерала.
   - Чин Чен Та-Чья. Это трудно перевести.
   - Мне показалось, вы говорили - Шоу-Таун.
   Подбоченившись, генерал снова расхохотался - все его  тело  сотрясалось
от смеха.
   - Мистер Бастейбл, я пошутил! Этот поселок зовется... э-э...  Город  на
Заре Демократии. Или Город, Принадлежащий Всем Нам. Примерно  так.  Можете
называть его Город-на-Заре-в-Утренней-Долине. Первый город Новой эры.
   - Какой еще Новой эры?
   - Новой эры Шуо Хо Ти. Знаете, как переводится мое  имя  с  китайского?
"Тот, Кто Создает Спокойствие". Миротворец, иными словами.
   - Ха-ха, - мрачно сказал  я.  Мы  шли  по  траве  к  высоким  строениям
Города-на-Заре. - Украли английский корабль, убили двух  офицеров  -  тоже
мне,  миротворец!  А  сколько  человек  вы  застрелили,  чтобы   захватить
"Лох-Итайв"?
   - Не много. Вам надо поговорить с моим другом Ульяновым -  он  докажет,
что цель оправдывает средства.
   - Ну, и каковы же ваши цели? - искренне заинтересовался я.
   Просияв, Шоу обнял меня за плечи.
   - Первая - освобождение Китая.  Изгнание  всех  чужеземцев  -  русских,
японцев, англичан, американцев, французов. Всех!
   - Сомневаюсь, что  вам  это  удастся.  Но  даже  в  случае  успеха  вам
наверняка придется затянуть пояса: ведь стране нужны иностранные капиталы.
   - Не скажите, не скажите. Иностранцы, особенно англичане,  занимающиеся
контрабандой опиума, -  подрывают  нашу  экономику.  Конечно,  в  одиночку
тяжело будет поднимать ее, но мы справимся.
   Я ничего не ответил.  Генералом  явно  обуревали  мессианские  мечты  -
весьма похожие на мечты Шаран  Канга.  Однако  Шоу  считал  себя  сильнее,
нежели был на самом деле. Я почувствовал жалость к  этому  человеку.  Ведь
как только в игру вступит Его Величества военно-воздушный флот, прекрасные
грезы Шоу развеются как  дым.  Нападение  на  суда  Великобритании  -  это
гораздо опаснее, чем мелкие столкновения с местными властями.
   Словно прочитав мои мысли, Шоу сказал:
   - Пассажиры и команда "Лох-Итайва" будут отменными заложниками,  мистер
Бастейбл. Не думаю, что ваши боевые корабли атакуют нас немедленно.
   - Возможно. А что вы намерены делать после освобождения Китая?
   - Освободить весь мир, разумеется.
   Я прыснул со смеху.
   - А, понимаю!
   Генерал загадочно улыбнулся.
   - Известно ли вам, мистер Бастейбл, кто живет в Городе-на-Заре?
   - Понятия не имею. Члены вашего будущего правительства?
   - В том числе. А вообще Чин Чен Та-Чья - это город  людей,  объявленных
вне закона.  Изгнанников  из  стран,  где  притесняют  инакомыслящих.  Это
интернациональное поселение.
   - Город преступников?
   - Кое-кто считает так. -  Мы  шли  широкими  улицами,  вдоль  тротуаров
которых росли ивы  и  тополя,  зеленели  лужайки  и  пестрели  клумбы.  Из
открытого окна одного из  зданий  доносилась  музыка  -  кто-то  играл  на
скрипке. Шоу остановился, прислушался.  Экипаж  "Скитальца"  столпился  за
нашими спинами. - Моцарт. Прекрасно, не правда ли?
   - Замечательно. Фонограф?
   - Человек. Профессор Хира, индийский физик. За  свою  точку  зрения  по
национальному вопросу попал в тюрьму, но мои люди помогли  ему  бежать,  и
теперь он занимается научными изысканиями в одной из наших лабораторий.  У
нас много лабораторий, а  наши  ученые  делают  много  открытий...  Тираны
ненавидят вольнодумцев, поэтому те приезжают в Город-на-Заре.  Здесь  есть
ученые, философы, актеры, журналисты. Даже несколько политиков.
   - И уйма солдат, - добавил я.
   - Да, солдат хватает. А также  оружия  и  боеприпасов,  -  ответил  он,
помрачнев, словно мое замечание задело его.
   - И все без толку, - вдруг обернулся к нам  Гевара.  -  Ибо  ты  хочешь
подчинить себе слишком большую силу.
   - Мне повезло, Руди, - отмахнулся Шоу. - Я уже подчинил ее. И должен ею
воспользоваться.
   -  Против  своих  же  друзей!  Меня  ждали  в  Брунее.  Мы  планировали
восстание. Я - организатор,  без  меня  оно  провалится...  Наверное,  уже
провалилось.
   Я в недоумении уставился на него.
   - Так вы знакомы?
   - Очень хорошо, - процедил Гевара сквозь зубы. - Даже слишком хорошо.
   - Стало быть, вы тоже социалист? - спросил я Шоу.
   Тот пожал плечами.
   - Я предпочитаю называть себя коммунистом... хотя  название  не  играет
роли. Вот что заботит Гевару - названия... Я же говорил, Руди, - англичане
ждали тебя. Когда  вы  прибыли  в  Сайгон,  американцы  поняли:  на  борту
"Скитальца" что-то не так. К тому же ваш связист послал им шифровку. Но ты
меня не послушал. Смерть Джонсона и Барри на твоей совести!
   - Ты не имел прав нападать на корабль! - закричал  Гевара.  -  Никакого
права!
   - Если бы не я, вы бы  сейчас  сидели  в  британской  каталажке!..  Или
вообще были бы убиты!
   - Хватит, - тихо сказал Корженевский. - Шоу  поставил  нас  перед  fait
accompli...  свершившимся  фактом  (франц.)]  Однако,  генерал,   мне   бы
хотелось, чтобы впредь ваши люди не поступали  столь  опрометчиво.  Вы  же
знаете - бедняга Барри не стал бы стрелять...
   - Но они-то этого не знали. Моя армия - демократическая армия.
   - Если вы не будете держать ухо востро, солдаты попросту уничтожат вас,
- продолжал Корженевский.  -  Ведь  они  подчиняются  только  потому,  что
считают  вас  самым  свирепым  бандитом  Китая.   Попытайтесь   ужесточить
дисциплину, и в один прекрасный день они перережут вам горло.
   Кивнув, Шоу повел нас к низким бетонным зданиям в виде пагод.
   - Армия мне нужна до поры, до времени. Как только  мой  воздушный  флот
будет готов...
   - Флот! - фыркнул Гевара. - Два корабля!
   - Скоро их станет больше, - уверенно заявил Шоу. - Много больше.
   Мы вошли в одно из зданий; здесь было сумрачно и прохладно.
   - Полагаться на войска, Руди, - это вчерашний день. Я делаю  ставку  на
науку. Многие наши проекты близки к завершению. А если удастся Проект БРА,
я вообще распущу армию.
   - БРА? - Юна Персон нахмурилась. - Что это?
   Шоу рассмеялся.
   - Юна, вы - физик, уж вам-то я и подавно не скажу ни слова. По  крайней
мере, сейчас.
   Гостеприимно улыбаясь, к нам приблизился европеец в  белом  костюме;  у
него было светлые волосы и морщинистое лицо.
   - А, товарищ Спендер! - воскликнул генерал. - Вы не могли бы  на  время
приютить этих людей?
   - С радостью, товарищ Шоу. - Спендер подошел к голой стене и провел  по
ней рукой. В тот же миг на стене вспыхнуло множество огоньков -  некоторые
из них были красными, но большинство - голубыми.  Какое-то  время  товарищ
Спендер задумчиво смотрел на голубые огни, а потом  повернулся  к  нам.  -
Свободна вся восьмая секция. Одну секунду,  я  приготовлю  комнаты.  -  Он
коснулся нескольких голубых огоньков, и они стали красными. - Все готово.
   - Спасибо, товарищ Спендер.
   Я недоумевал, что означает этот странный ритуал.
   Шоу провел нас по коридору с большими окнами, выходящими во  дворик.  Я
увидел сверкающие фонтаны  в  новейших  архитектурных  стилях...  Не  могу
сказать, что все они были в моем вкусе. Мы подошли  к  двери,  на  которой
была нарисована огромная цифра "8", и Шоу, коснувшись ее, приказал:
   - Откройся!
   Дверная панель скользнула вверх и исчезла в потолке.
   - К сожалению, мы не можем предоставить каждому отдельные  апартаменты.
Поэтому  вам  придется  селиться  по  двое.  В  комнатах  вы  найдете  все
необходимое; связаться друг с  другом  можете  по  телефону.  До  встречи,
господа.
   Он вышел, дверь опустилась за его спиной.  Я  тут  же  положил  на  нее
ладонь и скомандовал:
   - Откройся!
   Как я и ожидал, ничего не произошло. Дверь "узнавала" руку и голос Шоу!
Определенно, это был город технических чудес!
   Обсудив положение и проверив двери и окна, мы  убедились,  что  сбежать
отсюда не так-то просто.
   - Будет лучше, если одну комнату разделим мы с вами, - заметил  Гевара,
похлопав меня по плечу. - А Юна и капитан Корженевский займут соседнюю.
   - Что поделаешь... - недружелюбно ответил я.
   В нашей комнате было две кровати, письменный  стол,  гардероб,  комоды,
полки с книгами, в том числе художественными, телефонный аппарат. На стене
был прикреплен непонятный голубоватый  прибор  овальной  формы.  В  окнах,
выходящих  в  розовый  сад,  были  пуленепробиваемые  стекла,  но  фрамуги
открывались достаточно широко, чтобы свежий воздух и запах цветов проникал
вовнутрь. На кроватях лежали голубые пижамы.
   Рудольфе Гевара прямо в одежде упал на  застеленную  кровать  и  мрачно
ухмыльнулся.
   - Ну,  Бастейбл,  вот  вы  и  встретились  с  настоящими,  закоренелыми
революционерами. Согласитесь, рядом с ними я выгляжу бледновато.
   - Все вы одним мирром мазаны, - вздохнул я, садясь на краешек постели и
стаскивая тесные сапоги. - Просто  Шоу  еще  безумнее,  чем  вы...  и  его
безумие в тысячу раз опаснее. Вы, по крайней  мере,  осознаете,  что  ваши
возможности не безграничны. Он же замахнулся на недосягаемое!
   - Хотел бы я разделять вашу уверенность, - серьезно проговорил  Гевара.
- Однако... Город-на-Заре заметно разросся с тех пор, как я последний  раз
был здесь. И кто бы поверил, что Шоу может украсть такой огромный  лайнер,
как "Лох-Итайв"! Да и его научные открытия,  судя  по  этим  апартаментам,
обогнали мир... - Он нахмурился. - Интересно, что такое Проект БРА?
   - Черт его знает, - сказал я. - Меня это не  интересует.  Единственное,
чего я хочу - вернуться в нормальный, цивилизованный мир, где  люди  ведут
себя разумно и благопристойно!
   Снисходительно улыбнувшись, Гевара сел и потянулся.
   - Бог мой, ну и проголодался же я! Как вы думаете, поесть нам дадут?
   "Поесть", - послышался незнакомый голос.
   Я оглянулся и обомлел: на  голубом  овале  появилось  лицо  молоденькой
китаянки! Девушка улыбнулась.
   - Какую кухню предпочитаете, господа? Китайскую или европейскую?
   - Разумеется, китайскую, - ответил Гевара за нас обоих. - Я  от  нее  в
восторге. А что у вас есть?
   - Мы пошлем вам самые лучшие блюда. - Девушка исчезла.
   Несколько секунд спустя, пока мы приходили в себя от изумления, в стене
открылась ниша с подносом, уставленным разнообразными китайскими  яствами.
Гевара в нетерпении вскочил, схватил поднос и поставил на стол.
   Запах, от которого текли слюнки, заставил меня  позабыть  обо  всем  на
свете. Я принялся за еду, в который раз удивляясь, сколь отчетлив  и  ярок
мой сои, навеянный наркотическим дурманом Шарам Канга.



4. ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ УЛЬЯНОВ

   Поев, я умылся, переоделся в пижаму и забрался под одеяло.
   Никогда еще мне не доводилось лежать в столь мягкой и удобной  постели!
Вскоре я погрузился в глубокий сон.
   Проспал я остаток дня и  всю  ночь,  а  наутро  почувствовал  небывалый
прилив  сил  и  поэтому  смог  взглянуть  на  события  последних  дней   с
философской  точки  зрения.  Удивительно,  но,   несмотря   на   то,   что
Корженевский, Гевара,  Шоу  и  остальные  анархисты  по-прежнему  казались
фанатиками, ослепленными своими идеями, я вынужден был признать,  что  они
не похожи на кровожадных людоедов - ведь они искренне верят,  что  борются
за свободу "угнетенных" народов...
   Давно я не  чувствовал  себя  таким  отдохнувшим  -  в  мою  душу  даже
закралось подозрение,  не  подсыпали  ли  нам  в  пищу  наркотик.  Однако,
взглянув на Гевару, я понял, что граф за всю ночь так и не сомкнул глаз  -
по-прежнему в дорожном платье, он лежал на спине, закинув руки за  голову,
и мрачно разглядывал потолок.
   - Похоже, граф, вы не очень довольны своим  положением,  -  заметил  я,
направляясь в ванную.
   - А чему радоваться, мистер Бастейбл? - Он  раздраженно  хмыкнул.  -  Я
сижу взаперти, когда должен быть в Брунее и выполнять  свой  долг...  Меня
раздражает шутовская маска революционера, которую  напялил  на  себя  Шоу.
Настоящий революционер скрытен и неприметен...
   - В таком случае, роль подпольщика явно не  для  вас.  -  Я  вздрогнул,
потому что из крана неожиданно потек  кипяток.  -  Газеты  пестрят  вашими
фотографиями, и книги ваши, я слышал, широко известны.
   - Я другое имел в виду. - Он посмотрел на меня красными от  недосыпания
глазами  и  прикрыл  веки,  словно  не  желая  больше  мириться   с   моим
присутствием.
   Меня  позабавил  своего   рода   дух   соперничества,   царящий   между
анархистами... или социалистами... или коммунистами...  или  как  там  они
себя называют. Каждый из них, казалось, знал, как изменить мир к  лучшему,
и каждый отвергал идеи другого. Если бы они  реально  взглянули  на  вещи,
думаю, их борьба стала бы во сто крат эффективнее.


   Вытирая лицо полотенцем, я посмотрел в окно. Да, Шоу достиг немалого.
   Вставало солнце. В розовом садике играли  и  смеялись  дети  -  разного
возраста, разных национальностей.  По  тропинкам,  непринужденно  беседуя,
прогуливались мужчины и  женщины.  Многие  из  них  наверняка  состояли  в
смешанных браках... Как  ни  странно,  меня  это  не  удивляло.  Напротив,
казалось естественным. Помнится, Шоу назвал это поселение Городом на  Заре
Демократии, Городом Равенства... Однако возможно ли подобное  равенство  в
остальном мире? Не  зиждется  ли  Город  лишь  на  беспочвенных  мечтаниях
генерала Шоу? Я поделился этой мыслью с Геварой и прибавил:
   - Вокруг так мирно и спокойно... Но вам  не  кажется,  что  этот  город
построен на пиратстве и убийствах, точно так же, как и  Лондон,  по  вашим
словам, построен на несправедливости?
   Гевара приоткрыл глаза и пожал плечами.
   - Мне нет до этого дела. - Он помолчал. - Но,  честно  говоря,  у  меня
такое впечатление, что Город-на-Заре - это начало. Фундамент грядущего.  А
Лондон - это финал. Последний оплот мертвой идеологии.
   - В каком смысле?
   - Европе больше не к чему стремиться. У  нее  нет  будущего...  Будущее
рождается здесь, в Китае, который еще умеет мечтать. Рождается в Африке, в
Индии,  в  Средней  Азии,  на  Дальнем  Востоке...  наверное,  и  в  Южной
Америке... А Европа умирает. Признаться, мне жаль.  Однако  перед  смертью
она покажет обесчещенным ею народам, каких высот те могут достигнуть.
   - Значит, мы катимся в пропасть?
   - Этого я не говорил. Понимаете, как хотите.
   Я не мог уследить за ходом его мысли и поэтому промолчал.
   Вычищенная и выглаженная одежда лежала на кровати. Я оделся.
   Спустя некоторое время раздался тихий стук в дверь, и  к  нам  заглянул
глубокий старик с белой  как  снег  козлиной  бородкой,  подстриженной  на
китайский манер. Одет он был в простой хлопчатобумажный костюм. Незнакомец
выглядел так, словно прожил целое столетие и повидал все на свете.
   - Доб'ое ут'о, молодой человек.  Доб'ое  ут'о,  Гева'а,  -  сказал  он,
опираясь на трость. У него был тонкий, хрипловатый голос с сильным русским
акцентом.
   Отбросив невеселые мысли, Гевара вскочил и приветствовал гостя:
   - Дядя Владимир! Как здоровье?
   - Спасибо, хо'ошо. Чувствую, п'авда, что мне недолго осталось.
   Старец сел в мягкое кресло, и граф представил нас нас друг другу:
   - Мистер Бастейбл, это Владимир Ильич Ульянов. Он  был  революционером,
когда мы с вами еще на свет не родились.
   Я решил не разубеждать его и пожал руку гостю. Гевара засмеялся.
   - Дядя, мистер Бастейбл  -  закоренелый  капиталист.  Он  называет  нас
анархистами и убийцами!
   Ульянов захихикал.
   - Меня всегда смешит, когда людоед обвиняет свою  же'тву.  В  двадцатые
годы, до того, как я вынужден был покинуть 'оссию, подобные  обвинения  на
меня сыпались тысячами... Тогда пост п'едседателя Думы занял  Ке'енский...
Он все еще у ко'мила власти?
   - Умер в прошлом  году,  дядя.  Ваши  соотечественники  выбрали  нового
председателя. Сейчас им стал князь Суханов.
   - И, без сомнения, лижет пятки 'омановым, как и  его  п'едшественник...
Дума! Па'одия на демок'атию! Каким же я был идиотом, что позволил  выб'ать
себя на пост  п'едседателя!  Нет,  надо  было  идти  д'угим  путем!  Путем
воо'уженной бо'ьбы! 'оссией  все  еще  п'авит  ца'ь  -  даже  если  власть
официально п'инадлежит так называемому па'ламенту.
   - Верно, дядя... - пробормотал Гевара.
   Мне показалось, ч