ную  дверь  в
королевские апартаменты. Там нас поджидал маленький отряд. Я  первым  прошел
через большую двухстворчатую дверь и тяжелые  занавеси  за  ней  и  оказался
лицом к лицу со стариной Гасом, по бокам  которого  выстроилось  десять  или
двенадцать солдат.
   Гасу понадобилось некоторое время, чтобы  разглядеть  меня,  а  потом  он
разразился речью:
   - Ты, дурак проклятый! Ты должен был оставаться  в  своем  Стокгольме  со
своими жирными дружками! Ты что, не понял, что это моя территория? Я выждал,
пока он остановится перевести дух, и врезал  ему  хорошенько  в  его  мягкий
живот. Как только он свалился, его верные  охранники  разбежались  в  разные
стороны.  Хсп  своим  телом  преградил  им  дорогу  в  коридор,  ведущий   в
королевские жилые комнаты. Троих пленников мы  заперли  в  уборной  рядом  с
большими дверьми и поставили двух часовых охранять их. Я поднял очухавшегося
Гаса на ноги и спросил, что он здесь делает. - Я слышал, что  у  Минни  есть
какой-то новый совет ник, человек, - сказал  я  ему,  когда  он  не  захотел
ничего рассказывать. - Да, это правда, полковник, - живо подтвердил он. - Ее
величество ничего не предпринимает, не поговорив  со  мной.  -  Ты  лжец,  -
напомнил я ему. - Минни знает, какой ты мерзкий предатель... Если даже ей не
известно, что ты изначально стоял за  всем  мятежом.  Она  не  доверит  тебе
присматривать за мусорным ведром. Кстати, о мусорном ведре. Мне надо решить,
что с тобой делать. - Да просто отпусти меня, и я забуду об этом  инциденте,
- воскликнул он. - В конце концов, ты же не знал...
   Я оборвал его, снова дав ему под ребра.
   Хсп объяснил мне, подталкивая Гаса вперед, что личные покои ее величества
располагаются дальше.
   - Она убьет меня, - твердил он мне, как будто это соображение могло  меня
остановить.
   - Глупости,  -  ответил  я.  -  Если  у  Минни  есть  недостатки,  как  у
правительницы, так это то, что  она  слишком  мягкосердечна.  -  Не  она!  -
задохнулся Гас. - А эта рыжая дьяволица!
   - Рыжих йлокков не бывает, - поправил я его.
   Он отмахнулся.
   - Я не о крысе говорю, - сказал он. - Ты же сам знаешь, что у  нее  новый
советник, человек! Эта проклятая баба появилась во  Дворце  всего  несколько
дней назад, когда я уже был готов закрепить свои позиции. Еще час,  и  я  бы
взял под контроль все дворцовые службы, никто не мог бы ни выйти,  ни  войти
без моего приказа... И тут появилась  эта  самая...  Она  вроде  потребовала
свидания с ее величеством и нанесла серьезный  физический  ущерб  всем,  кто
пытался ей помешать...
   В этот момент мы подошли  к  святая  святых,  и  прежде,  чем  Хсп  успел
вытащить  свой  ключ,  дверь  отворилась,  на   пороге   появилась   высокая
рыжеволосая женщина - и кинулась мне в объятия.



    Кит ЛОМЕР
    ИМПЕРИУМ III
    ИЗНАНКА ВРЕМЕНИ






ONLINE БИБЛИОТЕКА


http://www.bestlibrary.ru

ПРОЛОГ

   Ранним утром он сидел верхом на  крупном  боевом  коне,  оглядывая  поле,
тянущееся до затуманенных высот, где ждали враги. Кольчужный шарф и  доспехи
отягощали его, была при нем и другая тяжесть,  внутренняя:  чувство  чего-то
невыполненного, какого-то забытого долга, будто он предал что-то дорогое.
   - Туман рассеивается, милорд, - заговорил Трумпингтон откуда-то сбоку.
   - Будете атаковать?
   Он посмотрел на солнце, подумал о зеленых долинах  родины;  в  нем  росло
чувство, что здесь, на залитых туманом полях его ждет смерть. -  Нет,  я  не
буду обнажать Балиньор, - высказался он наконец. -  Милорд,  с  вами  все  в
порядке? - в голосе юного сквайра звучала озабоченность.
   Он коротко кивнул, затем повернулся и отъехал назад,  мимо  шеренг  своих
молчаливых латников, вглядывающихся в даль.

Глава 1

   Из-за стойки Молли музыкальный автомат разбивал свое  сердце  о  неверную
женщину,  но  слушать  его  было  некому,   кроме   нескольких   отказников,
восседавших на круглых сиденьях под желтым багамским солнцем, лелеющих  пиво
и ловящих бриз, тянувший с залива. Было около девяти вечера, и дневная  жара
ушла с пляжа; шорох волны, набегавшей на песок, звучал одиноко и  отдаленно,
как воспоминание старого человека. Я примостился у стойки;  Молли  поставила
передо мной бутыль вина с нетронутым еще сургучом.
   - Джонни, сегодня это снова произошло, -  сказала  она.  -  Я  обнаружила
деревянное блюдо, которое, клянусь, расколола месяц назад,  прямо  здесь,  в
раковине, и без единого отколотого кусочка. И запас виски там иной -  такого
я никогда не заказывала,  никакого  признака  ?Красной  марки?,  а  тебе  уж
известно, как соблюдаю свой ассортимент. А три  кочана  капусты,  вчера  еще
свежие, сгнили в холодильнике!
   - Так - твой последний заказ перепутали и овощи были не  такими  свежими,
как казалось, - ответил я.
   - А поганки в углах? - спросила она. - Скажешь, это тоже естественно?  Ты
лучше разберись в этом, Джон Кэрлон! И вот еще  что.  -  Она  достала  из-за
стойки тяжелый хрустальный кубок емкостью почти в кварту с округлым дном  на
короткой ножке. - Это стоит денег. Как это оказалось здесь?  -  Импульсивная
покупка, - предположил я.
   - Не дурачь меня, Джонни. Здесь что-то происходит, что-то,  что  задевает
меня! Похоже, мир сдвигается прямо под моими ногами! И не  только  здесь!  Я
имею в виду все вокруг - мелочи, такие, как перемещения  деревьев,  журналы,
которые я начинала читать, а  возвращаюсь  к  ним  и  не  нахожу  ни  одного
похожего рассказа в номере!
   Я погладил ее по руке, она сжала мои пальцы. -  Джонни,  скажи  мне,  что
происходит? Что делать? Я еще не потеряла рассудок, не так ли? - Все хорошо,
Молли. Стекло, возможно, оказалось подарком какого-нибудь тайного обожателя.
И каждый из нас время от времени теряет вещи  или  запоминает  их  чуть-чуть
иначе, чем они есть на самом деле. Ты,  вероятно,  найдешь  свой  рассказ  в
другом журнале. Просто  перепутала.  -  Я  старался,  чтобы  это  прозвучало
убедительно, но трудно убедить в том, в чем сам не уверен.
   - Джонни, а как насчет тебя? - Молли еще держала меня за руку - Ты еще не
говорил с ними?
   - С кем? - осведомился я.
   Она одарила меня горячим взглядом пары  глаз,  которые,  вероятно,  долго
служили для разбивания сердец, пока солнце Ки Уэст не  выбелило  в  них  все
краски. - Не притворяйся, будто не знаешь, что я имею в  виду!  Сегодня  еще
один тип спрашивал тебя - новый, я раньше его никогда  не  видела.  -  О,  с
ними! Нет, у меня не было времени...
   - Джонни! Как ты думаешь? Ты не стряхнешь так  просто  этих  парней.  Они
расплющат тебя так тонко, что ты будешь скользить по линолеуму, ни с чем  не
сталкиваясь.
   - Не беспокойся обо мне, Молли...
   - Ты опять усмехаешься! Джонни Кэрлон, шесть футов  три  дюйма  костей  и
мускулов, парнище с бронированной спиной! Слушай, Джонни! То,  что  имеет  в
виду этот Джекези, значит только одно - особенно  с  тех  пор,  как  у  него
появилась эта проволока на подбородке. Он прихлопнет тебя, отбивную из  тебя
сделает, - она примолкла. - Но я догадываюсь, что ты все это знаешь. Значит,
все, что я тебе говорю, на тебя не действует. - Она повернулась  и  взяла  с
задней стойки бутыль ?Реми Мартэн?. - Говоришь, это стекло. Тогда используем
его по назначению.
   Молли плеснула в кубок бренди,  и  я  поднял  его,  разглядывая  мерцание
янтарного света внутри.

***

   Сидя на троне, я вглядывался в узкое лицо вероломца, которого  любил  так
сильно, и заметил, как надежда  возвращалась  в  эти  хитрые  глаза.  -  Мой
милостивый государь, - начал он, подползая ко мне на  коленях,  волоча  свои
цепи.  -  Не  знаю,  Почему  я  был  так  обманут,  что   предпринял   такое
оскорбительное безрассудство.  Что-то  вроде  приступа  безумия,  ничего  не
значащего.
   - Ты же три раза домогался моего трона и короны, - выкрикнул я не  только
для его ушей, но и для всех, кто мог выступить против того, что, как я  знал
должно было сегодня произойти. - Три  раза  я  прощал  тебя,  вновь  окружал
заботой,  превозносил  перед  верными  мне  людьми.  -  Небесная   благодать
нисходила на Твое Величество за великое твое  милосердие,  -  журчал  бойкий
голос, но даже в этот момент я видел ненависть в его глазах. - На  этот  раз
клянусь...
   - Не клянись, ты, так часто дававший ложные клятвы! - приказал я  ему.  -
Лучше подумай о душе, не порочь ее больше в свои последние часы!  И  наконец
глубоко внизу я заметил страх, выплывающий из-под ненависти и всего, что еще
сохраняло саму страсть к жизни. И я знал, что это жизнелюбие обречено.
   - Спасибо, брат, - вздохнул он и, как к богу,  поднял  ко  мне  скованные
руки. - Спасибо, независимо от  памяти  о  прошедших  радостях,  которую  мы
разделяем с тобой! Спасибо, во  имя  любви  нашей  матушки,  леди  Элеоноры,
святой...
   - Не погань имя той, что любила тебя! - заорал я, ожесточив  свое  сердце
воспоминанием  о  ее  лице,  бледном  в  отблеске   приближающейся   смерти,
заставляющем меня поклясться вечно защищать и покровительствовать тому,  кто
теперь  коленопреклоненным  стоял  передо  мной...  Он  рыдал,   когда   его
оттаскивали, рыдал и клялся в своей истинной  любви  и  преданности  мне.  А
позже, в своих покоях, рыдал я, вновь  и  вновь  слыша  глухой  удар  топора
палача.
   Мне говорили, что под конец он обрел мужество и  шел  к  плахе  с  высоко
поднятой головой,  как  приличествует  сыну  королей.  И  своими  последними
словами он меня - простил.
   Ох, он простил меня...

***

   Какой-то голос звал меня по имени. Я моргнул и увидел лицо Молли  как  бы
сквозь дымку.
   - Джонни, что это?
   Я тряхнул головой, и галлюцинация исчезла.
   - Не знаю, - сказал я. - Может быть, недосып. - Твое лицо,  -  выговорила
она. - Когда ты взял в руки  бокал  и  поднял  его  вверх,  как  сейчас,  ты
выглядел - как чужестранец... - Возможно, это напомнило мне кое о чем.
   - Это тебя тоже достало, не так ли? Джонни?
   - Может быть. - Я одним глотком проглотил бренди.
   - Самое лучшее для тебя - уйти, - мягко сказала она. - Ты знаешь это. - А
если они не... Нельзя иметь все, - заметил  я.  Она  посмотрела  на  меня  и
вздохнула.
   - Мне все время казалось, что  ты  должен  идти  по  жизни  своим  путем,
Джонни.
   Я почувствовал, что ее глаза следили  за  мной,  пока  я  выходил  сквозь
застекленную дверь на холодный вечерний воздух. Над заливом клубился тяжелый
туман, сквозь который большие ртутные лампы внизу освещали пирс, как мост  в
никуда.  На  конце  его  в  тумане  плавала  моя  лодка.   Легкоуправляемая,
сорокафутовая, она была почти выкуплена. Суденышко низко сидело в  воде  при
полной     загрузке     своих      четырехсотгаллонных      баков.      Пара
480-Супермарин-Крайслеров  под  ее  транцем  была  старой,  но  в  наилучшем
состоянии - я собственноручно перебрал их. Они всегда привозили  меня  туда,
куда бы я ни направлялся, и обратно.
   Я прошел мимо моторного сарая, когда двое мужчин  выделились  из  тени  и
вышли, преграждая мне дорогу. Одного из  них,  крупного  экс-боксера,  звали
Джекези, другой был мелкой пташкой с лисьим лицом в костюме автогонщика.  Он
щелчком отбросил сигарету, пригвоздил ее носком ботинка и  поддернул  рукава
жестом карточного шулера, готовящегося к быстрой сдаче. - Это мистер Рината,
Кэрлон, - сказал Джекези. Кто-то когда-то попал ему в глотку, и  с  тех  пор
его  голосом  был  хриплый  шепот  -  Он  приехал  из  Палм-Бич  специально,
поговорить с тобой.
   - Приятно видеть вас, мистер Кэрлон,  -  человек  с  лисьим  лицом  вынул
длинную узкую руку, похожую на обезьянью.
   - Я говорил вам, чтобы вы не толклись вокруг моей лодки? -  Не  упрямься,
Кэрлон, - сказал Джекези. -  Господин  Рината  большой  человек  и  проделал
долгий путь...
   - Организация Защиты Рыбаков - важная организация, приятель, -  заговорил
Рината. - Человек может избавить себя от кучи неприятностей, замолчав.
   - А какие неприятности могут меня ожидать? Он кивнул, как будто я  сказал
что-то разумное.
   - Скажу вам вот что, Кэрлон, - заявил он. - Чтобы  доказать  нашу  добрую
волю, мы отменим три сотни вступительного взноса. - Просто убирайтесь с моей
дороги, - сказал я и попытался пройти мимо них.
   - Подожди минутку, старик, - прорычал Джекези.  -  Морды  вроде  твоей  с
мистером Рината так не разговаривают.
   - Легче, Джекези, - мягко сказал Рината. - Мистер Кэрлон слишком разумен,
чтобы лезть на рожон.
   Я уловил направление, в  котором  он  мельком  бросил  взгляд,  и  увидел
машину, разгружавшуюся посреди улицы. Два человека  склонились  у  переднего
крыла, согнув руки.
   - Со временем вы двинетесь с места, Кэрлон, -  сказал  Рината,  показывая
мне несколько зубов, которые нуждались в обработке. - Парни, что ходят  сами
по себе, не имеют шансов в наши дни. Слишком острая конкуренция. -  Он  взял
несколько бумаг из внутреннего кармана и вручил мне. - Подпиши их,  дружище.
Это самое умное, что ты сможешь сделать. Я взял  бумаги,  порвал  пополам  и
выбросил.
   - Еще что-нибудь, или вы, наконец, смотаетесь? - спросил я.  -  Его  лицо
стало отвратительным, но он вытянул руку, чтобы удержать Джекези сзади.
   - Это очень плохо, Кэрлон. Слишком плохо. Рината вынул свой  платочек  из
наружного кармана, взмахнул им.Я быстро отступил мимо него и  левым  боковым
достал Джекези прежде, чем его рука получила время окончить свой разворот от
бедра.  Дубинка  вылетела,  Джекези  сделал  пару  шагов   назад,   сохраняя
равновесие, и шумно перевалился через боковой парапет.  Я  сгреб  Ринату,  и
выдавил из его одежды маленький автомат. Он нагнулся за оружием  и  вошел  в
соприкосновение с носком моего ботинка. Он шлепнулся  на  спину,  выплевывая
кровь и мяукая, как мокрый котенок. Двое из группы поддержки, сзади, перешли
на бег. Я схватил оружие и  попросил  Ринату  дать  им  отбой,  но  сверкнул
выстрел, кашлянул глушитель, и пуля прорезала воздух у моего правого уха.  Я
дважды выстрелил с бедра. Человек затормозил  и  упал:  другой  шлепнулся  с
доски. Я схватил Ринату за воротник и потащил его, поднимая на ноги.
   - Чуть ближе - и ты мертв, - заявил я.
   Он пнул меня и попытался укусить мою руку, но тут же  проорал  приказ.  -
Вшивый фраер уделал Джимми, - вернулось эхо. Рината заорал снова, и один  из
охранников медленно поднимаясь на ноги. - Джимми тоже, - сказал я.
   Рината произнес слово. Человек,  стоявший  на  ногах,  попытался  поднять
партнера, не смог этого  сделать,  приладился  и,  ухватив  пару  пригоршней
пиджака, потащил его. Через минуту-другую я услышал, как завелась  машина  и
стремительно исчезла в тумане. -  О'кей,  дай-ка  мне  вздохнуть,  -  сказал
Рината.
   - Конечно, - сказал я, отталкивая его, и сильно ударил в  желудок;  когда
тот согнулся, солидно добавил по позвоночнику. Оставив его на настиле пирса,
я вышел  и  поднялся.  Я  использовал  свой  старый  нож,  чтобы  перерезать
пеньковый канат лодки, и через две минуты ее нос  был  нацелен  на  канал  в
направлении глубокой воды. Я наблюдал, как огни залива скользили  в  тумане,
который скрывал заразу и нищету, оставляя все-таки магию  ночной  гавани.  И
запах разложения; его ничем было не перекрыть.
   Я шел на запад часов пять, затем выключил  двигатель  и  сел  на  палубу,
наблюдая за звездами почти час, прислушиваясь к звукам моторов, но  за  мной
никто не охотился.
   Я опустил якорь и лег, завернувшись в одеяло.

***

   Низко над водой стоял туман, когда перед  рассветом  я  развернулся.  Мои
плечи болели, и это вместе с ощущением липкого влажного тумана на моем  лице
на минуту почти напомнило мне что-то: отблески света на стали и  трепетавший
на ветру вымпел; ощущение  огромного  коня  подо  мной,  что  было  довольно
странно, поскольку я ни разу в своей  жизни  не  садился  на  лошадь.  Лодка
мертво покоилась на неподвижном, плоском море, и даже  сквозь  туман  солнце
уже отдавало ему какое-то тепло. Казалось, это будет еще один из тех длинных
голубых дней в заливе, когда море и небо пусты вплоть до далекого горизонта.
Отсюда Джекези и его босс Рината казались чем-то,  выпадающим  из  остальной
жизни. Я подошел к камбузу поджарить себе яичницу  с  ветчиной,  но  заметил
забавную  вещь:  крохотные  кусочки  грибообразного  вещества,  растущие  на
махогоновой обшивке и медном поручне. Я скинул их за борт и  провел  полчаса
со шваброй и за полировкой медных деталей, слушая огромную, как мир, тишину.
Под конец я поднял люк и осмотрел  моторы  сверху  донизу,  завернув  крышки
сальников на оборот-другой. Когда я поднялся на палубу, там у поручня левого
борта стоял человек, глядевший на меня сквозь прицел автомата.
   Он был одет в узкий белый китель  с  мелким  завитком  золотого  шнура  у
обшлага. Его лицо было худым, жестоким, незагорелым; городской человек.  Эта
штука в его руках не была похожа ни на  одно  из  тех  ружей,  что  я  видел
когда-либо, но вид у нее был функциональный, а  рука,  направленная  на  мое
лицо, была настолько спокойна, насколько это было необходимо. Я поглядел  на
него, оглядел всю свою посудину - никакой другой  лодки  в  поле  зрения  не
было, и даже резинового плотика.
   - Спокойно, - сказал я. - Как  вы  с  ним  управляетесь?  -  Это  неврат,
нерв-автомат, - сказал  он  деловым  тоном.  -  Это  неописуемо  болезненно.
Выполняйте то, что я скажу, в точности, и я не  буду  вынужден  использовать
его.
   Он направил меня назад к люку. У него был странный акцент  -  британский,
но не совсем. Я отодвинулся на шаг-другой; он последовал за  мной,  сохраняя
постоянную дистанцию.
   - Слева от водяного трубопровода расположен вентиль топливного насоса,  -
сказал он тем тоном, каким вы могли попросить передать вам сахар. - Откройте
его.
   Я подумал, что тут можно было бы возразить, но я боялся, что мне  ответит
оружие. Я залез вниз, нашел вентиль и открыл его; дизельное топливо  хлынуло
наружу, издавая мягкий плещущий звук, ударяясь о воду с левого борта. Триста
галлонов номера  второго  маслянистым  пятном  расплывались  по  поверхности
ровной воды.
   - Откройте вентиль носовой цистерны, - сказал человек с оружием.  Он  шел
за мной, пока я поднимал крышку люка,  наблюдал,  как  я  открываю  вентиль.
Зеленая вода вскипела, падая внутрь. Затем мы прошли на корму и открыли  там
еще один вентиль. Вода бурлила, со звуком  врываясь  внутрь,  я  мог  видеть
через открытый  люк  моторного  отделения,  как  она  поднималась,  затопляя
большие блоки цилиндров, всякие щепки и другой мусор вращались на ее  темной
поверхности. За две минуты вода дошла до кромки,  слегка  накреняя  лодку  к
левому борту.
   - Несколько громоздкий способ склонить к  самоубийству,  -  сказал  я.  -
Почему просто не заставить шагнуть за борт?
   - Закройте кормовой вентиль, - приказал он, кивая в сторону кокпита,  как
холодный и спокойный техник, выполняющий свою работу. Я гадал, что это может
быть за работа, но быстро прошел на корму и закрыл вентиль.  Затем  носовой.
После этого лодка глубоко осела, и ее планшир лишь дюймов на шесть  выступил
над водой. В воздухе стоял густой запах нефти.
   - Если поднимется ветер, нас захлестнет, - сказал я.  -  И  без  топлива,
значит, без насосов...
   - Ложитесь на палубу, - прервал он меня. Я покачал головой.
   - Я приму это стоя.
   - Как хотите.
   Он опустил дуло, я напрягся  и  бросил  на  него  свой  вес  в  последней
попытке. Оружие издало острый шум, во мне вспыхнул  жидкий  огонь,  разрывая
мою плоть на куски.
   ...Я лежал лицом в палубу, дрожа, как свежеампутированная нога.  Подобрав
под себя колени, поднялся на нога. Человек в белой форме исчез.  В  лодке  я
был один.
   Я обошел ее от носа до транца. Я не думал, что найду его  спрятавшимся  в
продуктовом ящике. Просто на ходу я пытался понять, что случилось.  Закончив
обход, я прислонился  к  стенке  каюты,  чтобы  прошел  приступ  болезненной
тошноты. - Точка, которую я выбрал, чтобы выехать на  ночные  часы,  была  в
шестидеся