заговорщицким
тоном предложил я, но Манфреду было не до моего чувства  юмора.  Впрочем,  и
мне тоже. Конечно, я уже доложил о танке - челночном  корабле,  который  так
недолго был в моих руках: нас удивило, что больше мы их  не  видели.  У  них
была только пехота,  но  зато  ее  было  очень  много.  Кто-то  сказал,  три
миллиона. Разведка подняла свои оценки до четырех миллионов в Стокгольме и в
других  местах,  плюс-минус  несколько  сот  тысяч,  причем  каждую  секунду
прибывали все новые.
   - Мы все время несем потери. - Манфред стукнул кулаком по ладони.  -  Нам
надо что-то ПРЕДПРИНЯТЬ, черт подери! -  На  самом  деле  он  сказал  просто
?дьявол?, что можно считать самым  последним  приближением  к  ругательству,
которое позволяет шведский язык. Рихтгофен редко говорил по-немецки: он  жил
здесь со времени вынужденной посадки в 1917 году.  Бросив  на  меня  гневный
взгляд, он сказал:
   - Нет, Брайан,  я  не  вижу  сейчас  альтернативы.  Только  ведь  большое
устройство, которое могло  бы  доставить  туда  ударную  бригаду  из  десяти
человек, было бы лучше.
   - Извините, но я не могу с вами согласиться, сэр, - ответил  я.  -  Я  не
собираюсь славно погибнуть, пытаясь совершить невыполнимое,  я  не  планирую
вместе  с  горсточкой  камикадзе  бросать  вызов  целому  народу.   Я   хочу
проскользнуть туда без всяких фанфар и сделать то, что  необходимо  сделать.
Согласно тому, что сказал этот Свфт, положение у них уже сейчас отчаянное.
   Я задумал...
   - Хорошо, - оборвал меня Рихтгофен. - Как хотите. Но я сомневаюсь,  очень
сомневаюсь, что ваш поход окажется успешным. Я боюсь,  что  вместо  этого  я
просто потеряю своего лучшего офицера. - Плюс еще пару дней, - сказал я.
   Я отправил Хельма реквизировать несколько  стандартных  пайков,  приказав
вернуться десять минут назад.
   Он умчался бегом, а я вернулся к делу. Лишнего времени  не  было.  Доктор
Смовия отправился поговорить с нашими медиками. - Манфред, если  у  меня  не
выйдет, я не сомневаюсь, что вы позаботитесь о Барбро.
   Он угрюмо кивнул, и на этой ноте мы отправились в  гаражи  Сети.  Прежний
машинный парк неподалеку от Сталлместергарден все еще  походил  на  машинный
парк, даже рельсы для  трамваев  остались  на  месте  и  использовались  для
передвижения  грузовых  повозок.  Старомодные   сине-зеленые   трамваи   уже
давным-давно были отправлены в Лиму, в Перу. Я надеюсь,  о  них  там  хорошо
заботятся. Вдоль подстриженной живой изгороди под рядом  лип  шла  аккуратно
вымощенная кирпичом дорожка, ведущая к двери для  обслуживающего  персонала.
Мы прошли по ней.
   Это было огромное, гулкое помещение. По одну сторону располагались тесные
выгородки-кабинеты, а на выкрашенном оранжевой  краской  полу  с  нанесенной
белой сеткой три на три фута стояло штук шесть челноков-шаттлов всевозможных
форм и размеров. Сетка была нужна для определения положения машин, когда  их
надо было перемещать в тесные ангары в  месте  их  прибытия.  Мы  на  минуту
задержались у самых дверей, глядя, как техники копошатся над, под  и  вокруг
челночных кораблей для путешествий. Некоторые  из  них  походили  просто  на
контейнеры, другие были замаскированы под тяжелые  грузовики  или  автобусы,
два или три имели тяжелую боевую броню, напоминая то,  чем,  в  сущности,  и
являлись:  тяжелые  сухопутные  танки-вездеходы  ?Марк-XX?  с   вооружением,
позволившим им бы вырваться в случае необходимости из любой каши.
   - ?Марк-III?, я думаю, - сказал Манфред, как будто делал предложение.
   Я покачал головой, хотя он на меня и не  смотрел.  -  Моя  идея,  сэр,  -
отозвался  я,  стараясь  не  говорить  слишком  упрямо,  -   это   незаметно
проскользнуть туда и действовать тихо. Он кивнул.
   - Как хочешь, Брайан. Лично я не думаю, что ты в одиночку сможешь сделать
что-то, что заставит сдаться целую армию захватчиков, чей  собственный  мир,
судя по твоему докладу, находится в состоянии хаоса. - Может,  ничего  и  не
получится, - пришла моя очередь соглашаться, - но может и  получится.  Одной
силой мы ничего не добьемся. И потом, я буду не совсем один: со  мной  будут
лейтенант Хельм и доктор Смовия. Сьелунд и группа техников столпились вокруг
безобидного с виду подъемного вагона: достаточно прочного деревянного ящика,
который можно было бы поднять на борт корабля в полностью загруженном  виде,
не опасаясь, что он развалится. Я подошел к ним. Молодой парнишка  по  имени
Рольф первым увидел нас и встал навытяжку.
   - Желтая Зона, да, сэр? - спросил он, но так, как будто уже знал ответ.
   Я заглянул внутрь вагончика: троим там будет тесновато, но терпимо. - Они
вызвались добровольно? - щепетильно осведомился Манфред. Я кивнул. Вообще-то
я не дал им возможности отказаться, но если бы они не хотели отправиться  со
мной,  им  достаточно  было  бы  просто  ?случайно?  задержаться,   выполняя
какое-нибудь мое задание. Но Хельм вообще был настроен решительно, и он меня
не беспокоил. Что касается Смовии, то  при  его  поглощенности  медицинскими
тонкостями, он вряд ли мог заметить, где находится.

Глава 8

   Я потратил несколько  минут  на  то,  чтобы  разогреть  двигатель  М-К  и
провести обычную проверку всех систем: все было  в  полном  порядке.  Я  уже
давненько    не    пользовался    таким    кораблем,     поэтому     немного
поэкспериментировал, просто для того, чтобы снова почувствовать  управление.
Я поменял несколько А-Линий, не выходя за пределы параметров II-I,  конечно,
избегая самого Распада - хотя и пришлось нырнуть в него достаточно  надолго,
чтобы зафиксировать на экране линию. Она оказалась на уровне самых страшных,
что попадались мне во время предыдущих кратких поездок по зоне Распада. Было
просто ужасно. Трудность состоит в том, чтобы приблизиться к  линии  Распада
достаточно близко, чтобы стали видны  детали,  и  при  этом  не  плюхнуться,
слившись с ней, о чем даже страшно подумать.
   Прибыл Хельм с припасами. Он тяжело дышал: столкнулся с группой  йлокков.
Мы засунули все это барахло на корму. Когда мы вернулись обратно  в  носовой
отсек, он отпрянул при виде того, что было на экране: бесконечные зеленые  и
желтые джунгли, поглотившие остовы зданий, где  чудовищного  размера  черви,
которые  на   самом   деле   были   отдельно   существующими   человеческими
внутренностями, извивались на сплетенной листве.
   - ЭТО что? - выдохнул он.
   Я потратил несколько минут, пытаясь объяснить ему это, но на  самом  деле
просто тянул время, ожидая возвращения Смовии. Манфред стоял у двери вагона,
глядя туда, откуда тот должен был появиться: он послал кого-то найти  его  и
поторопить.  Каждую  минуту  он  бросал  нетерпеливые  взгляды  на   большие
настенные часы. Наконец бегом примчался Смовия. - Послушайте,  полковник,  -
начал он.
   Как раз в этот момент  со  стороны  главных  грузовых  дверей  послышался
взрыв, и одна створка вылетела прямо  к  нашему  шаттлу,  смятая,  как  лист
ненужной бумаги. Прямо за ней оказалась толпа йлокков.  Раздались  выстрелы,
крысы  упали,  дергаясь.  Я  схватил  Смовию  за  руку  и   втащил   его   в
закамуфлированный шаттл, потом  прикончил  крысочеловека,  оказавшегося  так
близко, что его нельзя  было  оставить  без  внимания.  Потом,  когда  Хельм
забрался обратно, я вошел в тесный отсек и  закрыл  за  собой  дверцу  люка.
Кто-то колотил по стенке. Надо было отправляться. Хельм вернулся к ужасам на
экране: теперь там была груда плоти с бледными  жилками,  из  которой  росли
человеческие конечности и головы, напоминающие бородавки.  Он  желал  знать,
как могут существовать такие кошмарные уродства.
   Я попытался объяснить. Как до большинства шведов - и почти всех остальных
людей тоже, - до него доходили только смутные слухи об Империи и бесконечной
паутине  миров  альтернативной  вероятности,  за  которыми  шло   постоянное
наблюдение особой Службы Сети.  При  этом  не  допускалось  вмешательство  в
разворачивающиеся события,  за  исключением  тех  случаев,  когда  возникала
непосредственная угроза существованию самой  Империи  или  целостности  всей
системы. В своих усилиях мы были не одиноки: гуманоидная раса,  называющаяся
Ксониджиль, имела свою собственную Межуровневую Контрольную службу, пытаясь,
как и мы, предотвратить новую катастрофу вроде той, которая создала  область
беспорядочной  энтропии:  лоскут  разрушенных  А-Линий,   окружавший   линию
Ноль-ноль. Ксониджиль избежали этого бедствия скорее благодаря удаче, нежели
каким-то особым контрмерам. Агент  Джок  у  Ксониджилей  назвал  нашу  линию
Ноль-ноль линией II-I, и, избегая Распада, они не встречались с  нами  целое
столетие. - Есть еще несколько народов, владеющих передвижением по  Сети,  -
сказал я Хельму,  -  включая  и  таких,  которых  не  рад  будешь  встретить
где-нибудь в темном переулке. Например, Хакква - их  дата  Общей  истории  -
около ста тысяч лет до нашей эры, а теперь вот еще йлокки, - но эти  отстоят
еще дальше. По  правде  говоря,  нам  еще  не  удавалось  провести  успешную
разведку так далеко.
   Я обратил внимание Хельма на удивительное явление Э-энтропии:
   Постепенные  изменения  по  мере  того,  как  мы  мчались   через   линии
альтернативной  реальности,  аналогичное  тем  изменениям,   которые   можно
наблюдать, двигаясь в одном направлении во времени. Нависающая глыба  гаража
Сети менялась на экране у нас на глазах: цвет ее стен,  обшитых  деревянными
панелями, изменился со скучного  серого  до  пятнистого  зеленовато-желтого,
появились трещины, отслоились и упали целые  куски,  обнаружив  проржавевшие
стальные фермы конструкции. Они, в свою очередь, постепенно  превратились  в
изъеденный ржавчиной, осевший железный лом, который, наконец, рухнул в  гущу
деревьев, незаметно разросшихся до настоящих джунглей. Через полчаса на этом
месте остался только небольшой холмик, поросший деревьями.
   Похоже, это не улучшило настроения лейтенанта - да и моего  тоже.  Но  мы
неслись со скоростью тысячи А-Линий в минуту, и вскоре вышли  из  Распада  в
более нормальную с виду область. Как только мы ее окончательно  миновали,  я
скорректировал курс, и через несколько минут мы уже были  в  Желтой  Зоне  -
пока без всяких необычных явлений.
   Как всегда, это зачаровывало. Сегодня я  смотрел  на  блестящую  грязевую
равнину,  которая  едва  поднималась  над  неспокойной  поверхностью   моря,
уходившего за горизонт. Погода, конечно, была та же, что  и  тогда:  светлое
солнечное утро, на небе только несколько пушистых  облачков.  Одно  из  них,
подумал я, напоминало  большую  рыбу,  пожирающую  маленькую.  Интересно:  в
районах, далеко отстоящих от Линии Ноль-ноль, в формах  облаков  никогда  не
было видно человеческих лиц или даже привычных,  знакомых  животных.  Вот  и
сейчас, те рыбы, которых я разглядывал в  дымке,  были  чудовищны:  сплошные
челюсти и позвонки.
   Однако пора было отбросить  фантазии:  нас  ждали  места,  в  которые  мы
стремились попасть, и дела, которые не терпелось  сделать.  Через  некоторое
время  море  высохло,   и   появилась   растительность:   высокие   деревья,
напоминавшие сельдерей, которые очень быстро скрылись под  зеленым  приливом
других растений, стремительно пустившихся  в  рост.  Мы  мчались  вперед,  и
Э-скорость была нашей единственной защитой против того, чтобы не  слиться  с
окружающим нас запустением. Мы видели, как хиреют деревья, опутанные мощными
лианами. Лианы превратились в паутину, походившую  на  переплетение  силовых
кабелей. Холм, на котором был гараж, лопнул,  и  из  него  хлынули  странные
верткие машины и чудовищные карикатуры на человека,  изуродованные  нелепыми
дефектами и мутациями. Они шныряли среди  погибших  деревьев  по  утоптанным
дорогам,  которые  извивались,  меняя  направление,  как  вода,  текущая  по
неровному склону. Нас ослепил неожиданно вспыхнувший белый свет.  Этот  свет
все горел и горел, слепя нам глаза, пока не включилась защита от перегрузки,
и экран не погас, но не до полной черноты: мы могли видеть туманный ландшафт
под раздутой красной луной.  На  обнажившемся  скальном  основании  на  краю
темного моря были  разбросаны  невысокие  холмы.  Место,  где  когда-то  был
Стокгольм, а в своей  собственной  плоскости  альтернативного  существования
по-прежнему там и остался, оказалось залито Балтийским морем. На самом  краю
воды, наполовину ею заполненный, виден был  гигантский  кратер  диаметром  в
добрые полмили. Ослепивший нас свет был метеоритом размером с  дом,  который
нанес последний удар  вырождающимся  остаткам  животных  в  этой  обреченной
области Распада. - Мой Бог! - ахнул Хельм, - тут всюду так?
   - К счастью, нет, - сказал я ему. - Но некоторые места гораздо  хуже.  Мы
теперь углубились в Желтую Зону - ты видел ее на карте Сети в штаб-квартире.
Даты Общей истории для ближайших Линий за Распадом - несколько тысяч лет.  А
эти, наверное, - несколько миллионов. Силы, в  которые  вмешались  Кочини  и
Максони, разрабатывая М-К двигатель, стоящий на наших Сетевых шаттлах,  были
мощными силами энтропии. Им повезло: они смогли удержать эти силы и дать нам
доступ ко всей Сети альтернативных  возможностей.  Другие  экспериментаторы,
двойники Максони и Кочини в своих собственных Линиях,  оказались  не  такими
удачливыми. Наша собственная Линия выжила,  а  все  ближайшие  А-Линии  были
разрушены, за исключением нескольких,  где  Кочини  и  Максони  не  начинали
работы.
   - Вы говорили мне, что были в паре Линий, где все довольно  нормально,  -
заметил Хельм. - Как?..
   - Еще несколько Линий в опустошенной области сохранились, - повторил я. -
Потому что там Максони и Кочини  вообще  не  встретились  -  или  не  начали
работы. Это Острова Распада.
   Хельм кивнул с видом человека, смирившегося с тем, что ничего не понял.
   На экране мы опять могли видеть пространство блестящей морской грязи:
   Море снова отступило, оставив за  собой  промокшие  равнины,  уходящие  к
горизонту.  Здесь  мы  не  заметили  признаков  жизни,   если   не   считать
разбросанных то тут, то там скелетов китов  и  каких-то  крупных  рыб,  плюс
увлекательную   коллекцию   затонувших   кораблей,   начиная   от    остовов
кораблей-драккаров викингов и кончая подводными грузовыми кораблями  в  одну
восьмую мили длиной. Осушенный район тянулся долго. Меня  стало  клонить  ко
сну.
   Я проверил приборы и ручки управления и объяснил Хельму их действие. - На
всякий случай, - сказал я в ответ на его  возражения,  -  если  понадобится,
чтобы этой штукой управлял ты.
   Едва только он перестал возражать, как оказался способным учеником.
   Указав на шкалу ?ПОДДЕРЖКА?, он спросил:
   - Если это начнет падать, я должен повернуть ручку ?РАЗГОН? вправо, да? -
Точно, - подтвердил я. - Совсем немного. -  Я  не  стал  говорить  ему,  что
слишком большое  увеличение  отправит  нас  в  энтропийный  стасис,  где  мы
застрянем.
   Наконец сцена на  экране  начала  постепенно  изменяться.  Сначала  стены
кратера на дальнем плане обрушились и были затянуты растительностью, которая
вскипела  подобно  зеленому  приливу,  поднявшемуся   высокими   коническими
вечнозелеными волнами. Появились длинные розовато-пурпурные черви, поползшие
сквозь пышную зелень, оставляя за собой следы из обнаженных ветвей,  стеблей
и сучков. Встречаясь друг  с  другом,  они  переплетались,  -  сражаясь  или
совокупляясь, определить я не смог. Наконец черви  уменьшились  до  размеров
обычных змей, и стали не менее подвижны, чем  те.  Но  все  же  недостаточно
подвижны, чтобы уйти от стремительно  атакующих  покрытых  перьями  существ,
походивших на пушистых  лягушек.  Они  нападали  на  червей  раз  за  разом,
пожирали их одним глотком и скакали дальше. Потом их стало  очень  много,  а
черви появлялись все реже. Наконец остался только  лишенный  листвы  гниющий
лес, забитый лохматыми гнездами  из  прутьев,  и  птицелягушки  всевозможных
размеров, большие из которых пожирали меньших с не меньшим энтузиазмом,  чем
их предки пожирали червей.  Было  трудно  избавиться  от  ощущения,  что  мы
путешествуем во времени. На самом деле мы двигались перпендикулярно времени,
видя следующие одна за другой альтернативные реальности по  мере  того,  как
близкородственные  миры  развивались  со  скоростями,  пропорциональными  их
смещению относительно ключевой Линии их группы.
   Появилось крошечное юркое млекопитающее, остроносое и  быстроглазое.  Оно
выглянуло за край большого неопрятного гнезда, полного блестящих  серых  яиц
размером с теннисные мячи. Мордочка его была измазана желтком.  -  Крыса!  -
выдохнул Хельм. - Должно быть, вы на верном пути, сэр!
   Поздравляю!
   - Рано праздновать, Энди, - напомнил я ему, хотя в душе  был  доволен  не
меньше его. Мы наблюдали за крошечными  животными,  напоминающими  грызунов.
Вскоре они стали крупнее,  менее  юркими,  и  начали  использовать  передние
лапки, чтобы хвататься за сучки при прыжках.  Похоже,  они  не  ели  ничего,
кроме яиц, которые имелись в изобилии, Птицелягушки все были теперь среднего
размера - с курицу, и все время  деловито  извлекали  маленьких,  нитевидных
червяков из гниющих деревьев, большая часть которых уже рассыпалась в  прах.
Птицелягушки явно шли на убыль, зато  крыс  становилось  все  больше  и  они
увеличивались в размерах.
   Вскоре птицы исчезли, и теперь уже остались  только  крупные  крысы.  Они
переключились на поедание беспозвоночных, которых выкапывали из перегноя под
холмиками сгнившего дерева.
   Они начали двигаться прямо, прижимая передние  конечности  к  груди:  как
белки, только крупнее и без пушистых  хвостов.  -  Они  начинают  напоминать
йлокков! - ликовал Хельм. - Мы уже, наверное, близко.
   Так оно и было. Еще  через  несколько  минут  мы  уже  начали  пересекать
плоскости реальности, где мощеные  дороги  хитроумно  извивались  по  мирной
лесистой местности и где вдалеке видны были деревни. Я снизил нашу  скорость
и начал подстраивать транс-сетевой коммуникатор, но там  был  слышен  только
треск, пока громкий скрипучий голос не произнес:
   - Тревога!  Нарушитель  в  Фазе  Один,  уровень  второй!  Отряды  отпора,
выдвинуться!
   Я размышлял над этим, когда  шаттл  резко  остановился,  громко  клацнув.
Шкала энтропийного потока показала, что мы находимся в полуфазе, не сливаясь
и не разъединяясь с местной А-Линией. Мы ждали. Через пять  минут  Хельм  не
выдержал:
   - Что происходит? Где мы?
   - Ничего, - ответил я ему, - нигде.  Это  нуль-темпоральное  пространство
между А-Линиями. Они не могут обнаружить нас здесь,  потому  что  мы  нигде.
Рассматривай это как плоскость  неосуществившихся  возможностей:  для  того,
чтобы ее пробить, не хватило плотности проблионного  потока.  Почему-то  это
его ничуть не успокоило.
   - И что мы теперь предпримем, сэр? - осведомился он. Хотел  бы  я  знать,
что ему ответить!
   Я решил, что настало время поесть и немного поспать. Проваливаясь в  сон,
я размышлял о том, что было на уме отряда отпора,  когда  он  скинул  нас  в
нулевое время. Только желание  нас  остановить,  решил  я.  Хельм  уже  тихо
похрапывал. Прекрасный и перспективный молодой офицер, Андерс  Хельм,  и  на
мне лежит обязанность вернуть его  обратно.  Я  попозже  придумаю,  как  это
сделать. Сейчас мне надо было осторожненько снова  привести  наш  корабль  в
движение. Согласно некоторым теориям это было  невозможно.  Наверное,  я  до
конца им не верил, иначе я не сделал бы того, что сделал. С другой  стороны,
может быть, я просто дурак набитый.
   Наилучшим шансом было бы запустить полевой генератор и создать как  можно
большую плотность потока, а потом включить  ход  и  надеяться  вырваться  из
энтропийного  мениска  за  счет  грубой  силы.  Но   сначала...   Это   была
беспрецедентная  возможность   провести   небольшую   разведку   и   сделать
наблюдения, за которые парни из технического отдела будут  благодарить  меня
со слезами. Я подумал об этом, а потом о том, что, если  дела  обстоят  та