мею честь...
   - Полковник Карабанов, - старый чекист слегка поклонился ему и
обменялся рукопожатиями с учеными. - Товарищи меня хорошо знают, но
поскольку с вами мы встречаемся впервые...
   Полковник раскрыл свое удостоверение.
   - Да, да, благодарю вас. Прежде всего, порядок. Во всем - порядок. Это
мое... э... жизненное правило... Позвольте... Полковник госбезопасности
Карабанов? Так, очень, очень приятно.
   - Я думаю, вам можно ответить на вопрос академика Кулиева.
   - Что ж, если вы настаиваете... Был высказан намек, что профессор
Боровик передал... Простите, это не мои слова... Было сказано, что
профессор передал свое изобретение американскому авантюристу Блеру.
Вначале я не придал этому значения, но когда выяснил, что некий Бенджамен
Блер год назад посетил профессора и как раз в это время материалы
находились на квартире... Словом, я поступил так, как подсказывал мне мой
долг. Немедленно сообщил об этом...
   э... прискорбном факте. Разве я действовал неверно?
   - Ну что вы, - сказал полковник. - Быть может только не следовало
раньше времени расстраивать Владимира Степановича. Я имею в виду письмо.
   - Да, да, это моя вина. Но посудите сами: мог ли я не предостеречь
старого товарища по работе? Тем более, что абсолютно убежден - Владимир
Степанович действовал без злого умысла. Быть может, проявлена известная...
э...
   халатность...
   - Да нет, - возразил полковник. - Зря вы насчет халатности. Гриф "Для
служебного пользования", хранение в домашнем сейфе допускается.
   - Дело не в грифе, - глухо сказал Боровик. До этого он сидел с каменным
лицом. - Важно знать, как попали материалы к Блеру.
   - Нужна ваша помощь, - ответил Карабанов. - Кое-что проясняется. Я
только что из Ашхабада, часов шесть высидел у экспертов. Но очень нужна
ваша помощь. Думаю, сообща мы раскроем эту маленькую тайну.
   Он пригласил ученых к столику, установленному в тени деревьев, и
оглянулся на помощников Владимира Степановича, беседовавших невдалеке.
   - Пригласим и молодых людей, - предложил он. - Быть может, и они нам
что-нибудь подскажут.
   Когда Шурочка и Красиков присоединились к ним, Карабанов вынул из
неизменной сумки пачку крупных фотографий.
   - В двух словах. Если принять как наиболее вероятную версию, что
произошло это во время прошлогодней туристской поездки Блера в Минск, то
за недельное его пребывание там материалы "Космического ключа" побывали в
трех местах.
   Лаборатория и квартира профессора Боровика. Затем - Институт
сельскохозяйственных проблем.
   - Они хранились у меня в сейфе. С тщательным соблюдением... э...
   предписываемых инструкцией правил.
   - Да, да, конечно, - сказал полковник. - Во всех трех местах они
хранились в сейфах, с соблюдением правил. Доставляла из лаборатории на
квартиру профессора, а затем в институт товарищ Синица. Так?
   - Да, - побледнела Шурочка.
   - Вы ездили одна?
   - Нет, меня сопровождал Эдик... то есть Вася.
   - Отлично. Идем дальше. Товарищ Фарук доставил нам негативы
микроснимков из Альджауба. Они были исследованы экспертами, отпечатаны и
увеличены. Первое заключение: фотографирование производил человек
совершенно неопытный. Таким образом отпадает предположение Владимира
Степановича, что Блер проник в сейф во время своего визита... Далее. На
негативах обнаружены отпечатки пальцев.
   - А не могли ли они появиться там позднее? - спросил Кулиев, с
интересом следивший за рассуждениями полковника.
   - Такие же отпечатки обнаружены и на фотоаппарате, почему-то
хранившемся в сейфе Блера вместе с негативами. Можно подозревать, что
американец тоже знал об отпечатках и сохранял их для дальнейшего шантажа
своего подручного.
   - Интересно, очень интересно, - подался вперед "солидный товарищ". - И
эти отпечатки?..
   - Отпечатки узеньких, безусловно, женских пальцев, так как кое-где
заметны следы удлиненных ноготков... - Карабанов улыбнулся. - Говорю это
для того, чтоб окончательно успокоить Владимира Степановича.
   - Да, да, вы правы. В квартире Владимира Степановича нет женщин... За
исключением... э-э... дочери профессора...
   Кулиев покосился на говорившего, но промолчал.
   - Итак, мы установили, - продолжал полковник. - Фотографировала женщина.
   Неопытная в таких делах. Этим отчасти и объясняется появление на снимке
столь удивительного предмета.
   Тут он положил на середину стола большую светлую фотографию какого-то
чертежа. Возле одного из уголков, на самой рамке виднелась небольшая
трубка, оканчивающаяся головкой курчавого востроносого дьяволенка.
   - Губнушка! - первая догадалась Шурочка.
   - Так называемая губнушка, - подтвердил полковник. - И довольно
необычной формы. Может, кто-нибудь встречал ее?
   Никто не отозвался.
   - Видите, уголок чуть отгибается, - продолжал объяснять Карабанов. -
Потребовалось прижать его, а под рукой, видно, ничего больше не было.
   Удивляет меня одно, трубочки эти делаются из пластмассы, они очень
легки и...
   - Серебряный, - внезапно перебил Красиков. Он сидел пунцовый,
взволнованный, не отрывая взгляда от фотографии. - Тяжелый серебряный
футляр.
   - Вот видите, - спокойно проговорил полковник. - Я так и знал:
кто-нибудь да должен был заметить. Ведь фотографировал кто-то из своих,
близких... Так вы говорите, футляр сделан из серебра?
   - Серебряный дьяволенок с золотыми рожками, - по-прежнему ни на кого не
глядя, тихо сказал Красиков. - Внутри сверхмодная густо-фиолетовая помада.
   Она говорила, что подарил ей какой-то интурист.
   - Но я здесь ни при чем, абсолютно ни при чем! - засуетился вдруг
"солидный товарищ". - Да, да, узнаю теперь проклятого дьяволенка. Как
только увидел тогда, сказал ей: "Смотри, Альбинка, до добра не доведет!"
Мерзкая девчонка, я так доверял ей... Но как могла она забраться в сейф? У
меня всегда... э...
   по инструкции...
   - Это мы с вами выясним позднее, - заключил Карабанов, убирая в сумку
фотографии.
 
 

                                   Глава 36 

 
   Тени исчезают в полдень 
 
   - Все время звонят, - Аспер Нариманович устало присел на садовую
скамейку, рядом с Боровиком. - Полчаса назад перелетела сорок седьмая
стая. За один только день!
   - Ага, сорок седьмая! И на все хватает заказчиков?
   - Никак не примирю ихтиологов и агрономов, - шутливо пожаловался
Кулиев. - На части рвут.
   - Но до чего ж просчитались эти господа! - рассмеялся Владимир
Степанович.
   Взъерошенная черная борода его и цыганские озорно сверкающие глаза
придавали ему разбойный облик. - Нет, до чего ж просчитались. Любопытно,
как они чувствуют себя там сейчас.
   - Видимо, неважно. А вот некий солидный гражданин уже ходит, как ни в
чем не бывало. В конце концов, мол, виноват не он, а дочь, которая по
неопытности и недомыслию стала жертвой, и т.д., и т.п. Словом, он даже
пытается переходить в атаку. Высказал целый ряд критических замечаний. В
том числе и о наименовании проекта - "Зеленый смерч". Дескать, нелепо.
Смерч - бедствие.
   Выпиской из Даля вооружился.
   - Ну, а вы? - развеселился Боровик.
   - Ответил ударом на удар. Спросил, считает ли он бедствием, скажем,
бурю? И заручившись его ответом, привел несколько цитат с такими
словосочетаниями, как, например, "буря революции", "пожар освободительных
войн".
   - Ладно, не будем к нему чересчур суровы. На его долю и так уже выпало
немало.
   - Мало! - лицо Аспера Наримановича окаменело. - Впрочем, теперь уже все
пойдет без нашего участия. Тени исчезают в полдень, это не только
поговорка.
   Это - закон природы.
   - А где же Эверетт? - спохватился Владимир Степанович. - Не очень-то
ладно получилось, что мы бросили его.
   - Ничего, он встретил здесь приятеля, забавного маленького человечка.
Вокруг них собралась компания. Инженер Ветров и ваша дочь настойчиво
совершенствуются в английском.
   - Все равно, мне надо его увидеть. Ведь мы еще так и не поговорили по
душам.
   - Что же, давайте его поищем.
   День уже на исходе. От причудливых фантастических растений змеятся
длинные тени. Стекла огромного, похожего на цирк здания сверкают. Издали
доносится тихая музыка.
   Все гости, в том числе и шумливые корреспонденты, уже разъехались. На
ЦЭБе остались лишь свои - те, кто здесь, в Ашхабаде, в Минске годами
работали над "Космическим ключом".
   В тени деревьев для них сервированы праздничные столы, но никто не
рассаживается, никто не произносит пышных тостов. Взволнованные событиями
дня, люди собираются группами, шутят, спорят. Время от времени они
подходят к столикам подкрепиться, но не задерживаются здесь надолго. Надо
еще разыскать и союзников и оппонентов, с которыми давно уже ведется
переписка, обязательно разыскать их, познакомиться, вместе порадоваться и
доспорить...
   Неожиданно среди радостных, оживленных лиц Вася замечает насмешливый,
полный скептицизма взгляд. Продолговатое, скорбное, с узенькими усиками
лицо кажется знакомым. Да ведь это Пинчук, Аркадий Пинчук, один из
дядюшкиных прихвостней! Странно, как это затесался он сюда?
   Пинчук по-приятельски приветствовал его.
   - Трогательная картинка, - усики дрогнули, губы скривились
саркастической усмешкой. - Видел своего Боровика? Старый гриб
расчувствовался, как девица.
   Красиков молча отвернулся.
   - Что делает здесь этот тип? - осведомился он у Шурочки.
   - Переведен к нам из агрохимической. Как раз в день твоего отъезда.
   - Соглядатай, - заключил Вася и вдруг густо покраснел.
   - Что с тобой? - удивилась Шурочка.
   Кто-то подал им по бокалу шампанского, чей-то громкий голос
провозгласил веселый тост.
   Вася выпил залпом. Шурочка, все так же удивленно глядя на него, чуть
пригубила вино и отставила бокал.
   - Что с тобой, Вася? - тихо повторила она.
   Вася не отвечает. Говорить, так уж разом, все. Но разве можно
признаться в этом? Да ни за что, ни за что на свете!..
   - Я тоже был соглядатаем, - неожиданно для самого себя говорит он. -
Таким же точно подлым соглядатаем.
   Оказывается, это не так-то просто. Он хорошо видит ее лицо: ни
отвращения, ни гнева, одно только недоумение, и все же... На минуту его
даже охватывает сомнение. Надо ли говорить? Ну кто его тянет за язык?
   - Еще не понимаешь? - торопится выложить он. - Вот даже сюда вылетел с
дядюшкиным наказом: донести ему потом, что и как. А этот, из
агрохимического, - ты думаешь случайно перевели его к нам в тот день? Он
должен был заменить меня.
   Он говорит и говорит - о дядином окружении, о друзьях, о самом себе...
   Шурочка выслушивает его, не перебивая.
   - А знаешь, все-таки ты и тогда, прежде, не был таким... Ну вот как
этот, с усиками. Иначе бы я... - она не договаривает.
   - Иначе бы - что?
   - Иначе бы никогда, ну никогда не дружила бы с тобой.
   Ему внезапно становится удивительно легко и радостно. Милая Синичка!
   - Как будто ношу с себя свалил, - признается он.
   - Ты все это понял там, в пустыне?
   Он кивает головой:
   - Не знаю. Наверное, нет. Тогда, пожалуй, не думал ни о чем, кроме
спасения.
   И удивлялся еще Владимиру Степановичу, его благородству, упорству,
мужеству.
   А вот вчера, когда упомянули о моем отце, партизанском комбриге. Вчера
я понял все.
   - Ладно, - перебивает его Шурочка. - Не будем больше. Ведь сам Владимир
Степанович сказал: "Эдика больше нет".
   "И не будет, милая моя Синичка", - добавляет он про себя.
   - Смотри, смотри! - воскликнула Шурочка. - Вертолет взлетает прямо с
крыши.
   - Это Владимир Степанович со своим англичанином. Я только что проводил
их.
   Они решили вернуться в Джанабад вдвоем.
   - Вдвоем? - поразилась Шурочка.
   - Это ученая машина, - улыбнулся Вася. - Попросить ее как следует, и
она отвезет нас, куда захочешь...
 
    
 
   - Все это очень странно, - проговорил Эверетт, глядя, как проваливается
вниз застекленный цилиндр экспериментальной базы. - И неожиданно. Блер
почему-то утверждал, что ваши идеи не получили на родине признания.
   - Да, да, я знаю, - ответил Боровик. - Вчера мне показали любопытный
документ. Конечно, это чушь, теперь-то вы убедились в этом?
   - Но все же опыты вам пришлось поставить здесь, на юге? В другой
республике?
   - Ага, вот вы о чем? Это ж естественно. Пустынная флора представлена
наиболее древними формами, она лучше поддается воздействию "ключа". А
потом, что ж здесь необычного? Климатическое разнообразие зон в стране
открывает богатейшие возможности для экспериментов. Мы постоянно этим
пользуемся.
   - И все, что мы наблюдали здесь, - результат воплощения ваших идей?
   - Только то, что связано с проектом "Зеленый смерч". Все остальное -
работа академика Кулиева и его друзей. К тому же, мы с вами видели лишь
частичку, малую долю. Под Джанабадом я покажу вам поля цветного хлопка. А
если нам удастся слетать в центр Каракумов...
   Тихий звон перебил Владимира Степановича. На панели управления замигали
лампочки.
   - Ага, переключается на горизонтальный бросок, - заметил Боровик. - Все
в порядке. Итак, о чем это я? Да, Каракумы... Понимаете, в недрах
обнаружено огромнейшее пресноводное озеро. Оно в свою очередь плавает в
подземном горько-соленом море. И вот, Аспер Нариманович подложил
интереснейший проект... Впрочем, это надо увидеть.
   Доктор Эверетт смущенно молчал.
   - Не знаю, сможете ли вы извинять меня, - проговорил он наконец. -
Такое дикое подозрение...
   - Ну, полно, не будем вспоминать об этом, - остановил его Владимир
Степанович. - Вы были так взвинчены, кто может осудить вас... Окажите-ка
лучше, что теперь, какие у вас намерения, планы?
   Эверетт опустил голову.
   - Не знаю, - устало проговорил он. - Я счастлив, что сумел помочь вам.
Но дальше... Какую пользу я еще мог бы принести? Проблема борьбы с
саранчой решена вами до конца. Мне нечего больше делать, не над чем
трудиться.
   - Нечего больше делать! - возмутился Боровик. - Вам, с вашей светлой
головой, неистощимым терпением, упорством... Не узнаю вас, коллега.
Подавать в отставку перед решающей битвой!
   - Битва? - слабо улыбнулся Эверетт.
   - Неужели вы не ощущаете, что мы на пороге величайших открытий, -
горячо заговорил Владимир Степанович. - Что пришло время и нам, биологам,
сказать свое слово. Мы уже умеем создавать почвы в пустынях, передвигать
саранчовые стаи, отправлять косяками рыбы в море. Природа уже готова
раскрыть перед нами глубочайшую из тайн своих - тайну жизнеобразования.
Сколько здесь неизведанного, нового! Что принесет человеку одно только
открытие энергии роста! Вспомните хрупкие корни, разламывающие скалы,
таежные травинки, запарывающие асфальтовые корки мостовых, - какие
неведомые нам мощности заключены в них!
   Продолжительный звонок прерывает Владимира Степановича.
   - Вот мы и прибыли, - улыбается он, прислушиваясь к мелодичному звону.
- Это наш автопилот возвращает меня с облаков на землю.
   Машина быстро снижается. Земля, уже подернутая сумеречной дымкой,
стремительно несется навстречу. С каждой секундой все яснее проступают
очертания огромного оазиса, зеленеющего среди необозримых песков.
   - Три года назад, - говорит Владимир Степанович. - Всего только три
года назад здесь были одни лишь сыпучие пески.
   Его спутник, затаив дыхание, смотрит вниз. Белоснежные строения, темные
массивы садов, пальмовые аллеи... А вот многоцветным ковром распластались
под ними хлопковые поля. Алые, бархатисто-черные, белоснежные, фиолетовые
полосы убегают к горизонту.
   - Чудо, форменное чудо, - шепчет англичанин.
   - Чудеса впереди, - говорит Владимир Степанович. - Я ж сказал: это
только начало. Оставайтесь, и вы все увидите воочию.
   - Остаться с вами?
   Эверетт вспоминает Альджауб - Селение мертвых. Колючая проволока,
мрачная башня, наглая ухмылка вездесущего Апостола... Мэй, бедная
маленькая Мэй!..
   - Нет, нет, я должен вернуться. Стану работать там, у себя. Но это
будет наша общая работа. И общая борьба.
   - Борьба? - Боровик внимательно смотрит на него. - Да, я понимаю вас.
Между прочим, сегодня мне довелось услышать замечательные слова. Думаю,
придутся и вам по душе. Вот они: "Тени исчезают в полдень".
   Машина плавно опускается. Впереди - небольшая площадка аэродрома, люди,
спешащие навстречу. Владимир Степанович опускает стекло, и ветер,
насыщенный влагою, ароматами цветов, врывается в кабину.
   Доктор Эверетт поднимает голову, с силою распрямляет плечи, будто
сбрасывает с них невидимый груз.
   - Тени исчезают в полдень, - тихо-тихо, для одной только Мэй говорит он.
 
    
 sf.nm.ru